Истины стары

Виктор Матюк

Истины стары

Истины стары, заблуждения новы, избавившись от бытовой мишуры,
Они раздвигают доселе невидимые миры, для них все мы почти мертвы,
Невдалеке горят звёздные костры, но нет ни веселья, ни  кутерьмы!
Выходят на арену новые персоны, но не меняется мир суровый,
Наглый и бестолковый, мы новый мир построим, новые правила общения усвоим,
Топор вражды в землю зароем, но кипящую кровь вражды уже не смоем никогда,
Беда не приходит одна, она проливается наземь, как несколько капель креплёного вина.
Тлен и суета мёртвой хваткой сжимают уста, жизнь выглядела пресной, земля казалась тесной,
Пока не появилась семья, она, будто путеводная звезда на себе несла груз благословенный,
Дух сокровенный давил на грудь и указывал божьим перстом всем грешникам к истине путь!
Нужен огромный труд, чтобы вырвать разум из домашних пут за пять или десять минут,
Жуть вокруг, к ней не подступить, всеобщий недуг сузил эзотерический круг,
Из него выбраться простым смертным нельзя, извилистая и скользкая стезя
Вблизи никому не видна, впереди неё непроходимая стена,
И она видна из открытого настежь окна в любое время года,
При любой погоде! Истина будет спасена, но когда и где?
Ответ вертится на языке, мысль устало стоять на сквозняке,
Она крутится в виске, как баба Яга на метле, зависла на чужом крючке,
Её сторонники прячутся в тёмном уголке, что тому причиной?
Они связаны материнской пуповиной между собой и летом и зимой,
Вместе поют  старый церковный псалом, мне странно лишь одно,
Что зимой в доме настежь открыто окно! Сижу в деревне, в тишине,
И думаю о роке и судьбе, прошлое – туман, давно забытой сон,
Но не вечен он, весь мир его тюрьма, вот почему бесшабашная толпа
Постоянно сходит с ума, дырявая сума не вмещает в себя массу греха,
Душа разъедает скука и тоска, эта ноша слишком велика, на том пути воет вьюга
И шумит вековая тайга! Пройден путь от амёбы к человеку, покорены моря и реки,
Завяли на том многотрудном пути алые розы и поблекли её лепестки, сколько ни живи,
Сколько не греши, всё равно тебе будет мало того, что тяжким трудом было приобретено!
Быть в согласии с истиной, значит, жить, как за каменной стеной,
Ориентируясь в темноте ночной легко, судя по всему, время подошло:
Остановить каменное колесо, чтобы оно не раздавило естество того,
Кто от противоречий давно уже отвык, он мало говорит, судя по виду, – старик,
Он весь от холода и голода дрожит, как банный лист, что к заднице без спросу прилип!
Так им быть, мне предстоит от новых заблуждений отбиваться, с иноходи в карьер срываться,
Переживать, и мало волноваться, смотреть по сторонам, разделяя грех пополам с толпой,
Тогда каждый изгой может к тебе повернуться спиной в миг роковой! Бедные и богачи
 В момент ссоры горячи, немало недовольных глаз пыталось уже не раз
Прервать мой ночной рассказ, начинался шабаш, на глазах менялся пейзаж,
Душу охватывал мерзкий страх, но не менялся творческий антураж!
Не было дня такого, чтобы память воскресала снова и погибала опосля,
Когда из-под уставших ног уходила отчая земля, в мути хныканий упрев,
Истощив собственный гнев, рок до сих пор не посмел встать на тернистом пути
Достопочтенных истин, когда же страсти стихли, и ветви на деревьях обвисли долу,
Странник нищий с лицом умным, но кислым стал выкладывать свои сокровенные мысли сполна,
Его совесть оказалась чиста, как кристальная вода из горного ручья, он не из корысти
В общую тетрадь записывал сокровенные думы и мысли! Он смог на ноги встать,
Начал много писать и не только созерцать на таинственный мир человеческой души,
Он пытался понять, что и как, когда и где мы окажемся все, зажав нательный крест в руке!
Многое привиделось мне, оно таится вовне, видны ли в нём те человеческие черты,
Которые так невзлюбил когда-то ты? Без смуты нет тишины, без темноты нет света,
Зрелищ и хлеба требует многоголосая толпа, её судьба слепа, она долго ждала,
Когда же догорят в святой душе кучи хвороста, а потом останется одна зола,
Дым и пустота! Из искры возгорится пламя, короткая память остудит желанья,
Стеная и раня, былые воспоминания, как стая воронья собьют тебя с истинного пути,
У глупой головы нет слов, чтоб отбиться от назойливой толпы, как не суди, как не ряди,
Мир со стороны выглядит заманчиво, но что ты можешь взять у него? Ровным счётом – ничего!
Останутся обиды те, что были рождены в громогласной клевете,
Но в тот миг с новой силой вспыхнет жизнь в помыслах ночных,
Ты – немощен и разбит, по горло бедами сыт, но стыд тебе очи не застит!
У кого что болит, тот о том и говорит! Услышав страстного сердца смятенный крик,
Ты в тайны небес почти проник, из-за чужих интриг дна падения достиг,
Надо уметь любить, и тайны хранить от всех и вся, то есть, жить подальше от греха!
Душа моя была соткана из тонких нитей янтаря, она долго мудрствовать не хочет,
Себе во вред она делает в судьбе прочерк, но меняется её почерк, вместо точек
Только тире и запятые, в годы лихие лопалось терпение, покидало душе вдохновение,
И падало на бедолагу подозрение, что он  похож на глупца, хотя на всё есть воля Творца!
Мужчина худой мало интересовался едой, он был чист перед женой и самим собой,
Он давно отвык от тех улик, которые ему предъявлял один мужик, он росточком невелик,
Его гортанная речь похожа на крик, он внезапно в его жизни возни, этот гад был лысоват,
Не выговаривал букву «Р», ставил себя толпе в пример, стрела возмездия за ним мчится,
Будто белокрылая птица, он летит над полынью травой, чтобы встретиться с лысой головой!
Не промахнуться бы, никому не удавалось уйти от своей судьбы, трудно прыгнуть выше головы,
Не прячет дива похожий день, за спиной седая осень, на голове серебристая проседь,
Уже лет двадцать восемь он блуждает между трёх сосен, в его душе царит опустошение,
Как бы ему пережить то чудное мгновение, когда к нему явилась ты – символ ума и красоты!
Зимний свет горит над родным краем, мы же о нём слишком редко упоминаем,
Молча взираем на земную красоту, пытаясь на бегу что-то рассмотреть,
Отныне и впредь колокольный перезвон будет ещё громче звенеть в ушах,
Преодолевая жертвенный страх, застывший в десяти шагах от мужа того,
Чьё естество, наконец, дождалось часа своего! Ждать было нелегко,
Добираться до истины тяжело, но время шло и вдруг какое-то трепло вновь
Проповедует всё, что ему на ум взбрело, о жизни напоминает солнечный луч,
Мечущийся между грозовых туч, там золотая середина, по краям морская пучина,
Пока ты жив, ты - ладно скроен и красив, у тебя нет иных альтернатив, как шустро выбирать
Новую тропу, чтобы предавшись нравственному суду, не оставаться постоянно на виду!
Жизнь – глубокое ущелье между одной и другой цитаделью, твоя стезя прячется за елью,
И тебя внезапно пронизывает мысль: откуда все твои грехи взялись? Их бы забыть
И прервать связующую нить, но выжить тяжело, можно легко угодить на самое дно,
Здесь есть Ум и Блеск, но совесть и честь раздражают притворство, оно унижает того,
 Кто хочет, чтобы его естество Фаворским огнём стремглав обожгло, не зацепив никого!
На свете счастья нет, я слышу от небес ответ, есть покой и воля,
У каждого своя судьба и доля! Хватит жить для материальных нужд,
Не в них истина и суть, о них забудь, они тебе шею свернут за пару минут,
Все люди ждут, когда им почести воздадут, никто не ценит чужой труд,
Только грусть свои сомнения в силе проведения выражает вслух!
Хочешь быть счастливым – будь им и позволь другим следовать путём своим,
Он – неповторим, ты можешь быть грешным или святым, но всё равно от тебя должно
Исходит тепло, трудно взаимности от природы добиться, надо к ней постоянно стремиться,
Дабы не канули в Лету все твои творческие и нравственные труды! Проходит за годом год,
Закат сменят восход,  вот только грешная плоть в прежнем ритме живёт, и ты живи и всё,
Какое и кому дело, что ты поглощён сложной темой? Не время и не час злобно мудрствовать
И мать-природу упрекать, что она не готова в свои объятья  анахорета принять!
Тебе надоело ждать и промозглыми ночами вспоминать, как и когда тебя одолевала нужда?
К делу нее пришьёшь слова, голь на выдумку мудра, сегодня ночь темна, стою у окна,
Нет нигде никого, только я и моё грешное естество, да одинокая ущербная Луна!
Вот и вся моя родня! Виноградная лоза в душе увяла,
Она пряталась от яркого солнца по сырым подвалам,
На краткое время из виду пропала, её убрали с пьедестала!
И во мне и в тебе есть сизый туман, он прячется глубоко в душе,
Скрывая ложь и обман, и во мне и в тебе – вечная тайна,
Она смотрит на земную жизнь печально, и пытается разгадать,
Когда же из тьмы и мрака, как из тюремного барака вылетит белоснежная птаха,
Дабы благословить пиита, чья тропа ямами изрыта, а дорога дождями размыта,
На ней разбросаны буквы старинного славянского алфавита, ему не привыкать,
Слышать уличный мат, его свита на строки стиха разбита, нет ни фарингита, ни ларингита!
Тех дивных строк аромат продолжает издавать трактирный смрад, ему не миновать упрёков,
Он устал от пришлых пророков, безбородых юнцов и плешивых стариков,
Их улов – не весит сто пудов, автор стоит у чистых истоков земного бытия,
 Никто ему – не судья, рядом с ним глубокая полынья, нырять в неё нельзя,
Там много лжи и вранья, там с затхлым запахом застоявшаяся вода,
Не бывает дыма без огня! В КАЖДОМ ЕСТЬ ИСКРА ДОБРА,
ЕЁ НЕ ТУШИТ ПЕПЕЛ ЗАБЛУЖДЕНИЯ, НЕВЗИРАЯ НА ЖИТЕЙСКИЕ ТРЕНИЯ
ПОДРАСТАЮЩЕГО И УХОДЯЩЕГО ПОКОЛЕНИЯ, ГЛУБОКО В НИХ
ЗАТИХАЕТ СЛОВЕСНЫЙ КОНФЛИКТ! В КАЖДОМ В МИНУТЫ ЖАЖДЫ
ОСТАЁТСЯ ЧАСТИЦА ЛЮБВИ И ВЕЛИКОЙ ИСТИНЫ, КАК БЫ ТЫ НЕ ПОГРЯЗ В ГРЯЗИ,
ТВОИ ПРИНЦИПЫ – БЕССМЫСЛЕННЫ! Я СЧАСТЛИВ ТЕМ, ЧТО ЖИЗНЬ НЕ ПРЕВРАТИЛАСЬ В ТЛЕН,
Она давала крен, и ничего не сулила взамен, я же мял цветы невиданной доселе красоты,
Рвал чужие портки, часто менял носки, подбивал истоптанные каблуки, но руки были коротки,
Дыбы выйти сухим из мутной воды! Не надейся и не жди получить прощения у толпы,
Не суди и не судимым будешь, иногда высказывался грубо, говорил сугубо только то,
Что сразу на ум взбрело! Я бледен не от душевных мук, сержусь на пройденный путь,
В гневе трепещу, я сочувствия, и справедливости всюду по белому свету ищу, найду ли
Те таинственные каменные скрижали, что двадцать веков в земле пролежали,
Но первозданные истины не потеряли они, на них холодной водой ранним утром плесни,
И в первозданном виде вновь предстанут они для обозрения толпы! Сержусь и грущу,
Хочу увидеть истину наяву, но когда и где? Тайна сокрыта во мгле, она недоступна судьбе,
Мне стал опорой посох сучковатый, он остался от Сократа, на нём остались имена и даты всех,
Чей портрет сейчас своим блеском порадовал бы нас! Пусть голова моя седа,
Это – не позор и не беда, должен знать я до начала дня, как стезя уготована мне,
В какой стороне смогу оступиться и упасть, кто в том будет виноват?
Шаг вперёд и два шага назад, лёд  давит старенький фрегат,
Его путь пролегает между скал, он долго ждал конца своего пути,
Впереди не видно ни зги, нельзя слишком часто оглядываться назад,
Можно легко споткнуться и на спину упасть! В трудные времена наивность,
Как преданная жена, она всегда рядом с тобой она шла по перелескам,
С  шумом и треском падала вниз, и вот ты вместе с ней бежишь от горестей,
Бог весть куда, она – твоё сокровище, похожее на сказочное чудовище!
Кровью, жертвуя своей, оно страшится людей, оно родилось в другое время,
Его творения в зловещем образе семяизвержения затмило все истоки бытия.
За плечами странная сума, в дырах она, в руках палка, смотреть на чудовище жалко!
Оно похоже на Буратино из одноимённой картины, в руках - скалка, в карманах - зажигалка,
Лик страданиями искажён, достоин он - увидеть звёздный небосклон,
Однако деньги портят характер, они попадают в фарватер,
Путь прокладывает старенький катер, капитан давно уже в браке,
Его бабе далеко за пятьдесят. Он любит в чайхане до утра погулять,
Там от баб отбоя нет, ночная любовь оставляет в душе едва заметный след,
Ты готов послать всех женщин на хер, они ломятся в дверь,
Как ветер проникают в каждую щель! С них молодые бабы берут пример,
Ирония судьбы плоть не иссушает, она дотла всю сорную траву в душе сжигает,
Пустой мир зажат в кулак местных шлюх и семейных баб, велик их грехов масштаб,
От него нельзя избавиться никак! Позабыта нищета до раннего утра,
Детская мечта превратилась в явь, её во снах в объятия приняв,
Ты стал представлять, что можешь истину понять до конца,
Без неё жизнь скучна, а всеобщая тишина, как дым разъедает глаза!
В телодвижениях характерных нет воззрений эфемерных, моя шея вся в поту,
Я же бог весть куда лечу, до утра не сплю, предавшись летаргическому сну,
Пялюсь на ущербную Луну и думаю думу свою, засыпаю ближе к утру! Что со мной,
Сплю, выгнувшись дугой, посох сучковатый стоит невдалеке от штыковой лопаты,
Её когда-то здесь оставили чужие солдаты, просыпаюсь от женского храпа,
На кровати спит молодая баба, она на передок слаба, хотя на плечах есть голова!
Кричит мне Муза со двора, чтобы незнакома та, что всю ночь со мной провела, 
Из комнаты стремглав ушла раз и навсегда, но она глазом даже не повела,
Она мне – не чета, напомнила грешнику русалку, я уподобился мужу,
Уехавшему в лютую стужу на рыбалку, а друг семьи бросает женщине палку, 
Она в экстазе, а кое-кто не кончил ни разу!
Всему виной прежние связи на стороне,
Нечто привиделось мне  в радостном сне,
Стоило глаза широко открыть, и грех с душой примерить,
Как вмиг без всяких усилий со своей стороны был приглашён на блины девицей той,
Что слыла местной звездой! Жизнь проходит внезапно, как снег на голову,
Смолоду грешник не привык к холоду, хотя ходил нараспашку, в одной нательной рубашке,
Он рассказывал женщинам сказки, часто читая пор бумажке, заранее не зная, как одна из баб
Поведёт себя в тиши уединения, поле боя – моё предназначение! Важно не то, чем женское нутро
Брать за одно место мужчину должно, важно другое – проходит время золотое,
Когда ты любовниц путал с женою! Став изгоем, поворачиваешься к блудницам спиною,
Вас двое, но ты за ней, как за стеною, древние постулаты быстро усвоил,
Наплёл ей столько вздора, что потемнели цветущие просторы, а леса и горы,
С ветром споря, ждут горя со стороны зловещего моря, вокруг него поля пустые,
Но есть там и места святые, туда придёшь, головой кивнёшь приятелю былому,
Но оказывается, что вы с ним давно не знакомы! Здесь места глухие, писать – моя стихия,
Есть перья и чернила, есть мощь и сила, был бы талант, сиял бы, как гранёный фолиант!
Жизнь без труда – воровство, труд без искусства – варварство, есть жалкое большинство
И ми мизерное меньшинство, одно из двух - трудится не покладая рук,
Зато другое - не выходит из запоя, эти двое не могут жить наедине, 
На этой древней земле всё живое мгновенно исчезает в кромешной мгле,
Оставив крошки хлеба на столе, они летят в глубине вселенной,
И смотрят надменно на всё, что было в бореньях обретено,
Но время пришло в бою священном доказать,
Что неприкосновенных нельзя к труду призывать!
Япона мать! В роще опустелой всё позеленело,
Но не расцвело, душа всецело к похотям тела сполна охладела!
С благой целью закрыл и я на ключ  собственную келью,
Туда может проникнуть только солнечный луч, вынырнувший из-за туч
На пару минут! Годы идут, дни бегут, туфли жмут, каблуки истоптаны,
Силы истрачены, но все проблемы до сих пор не решены!
Нет мира без войны, мы ходим взад-вперёд, важен каждый поворот,
Жизнь, как слоёный бутерброд, сладкое сменяет горечь,
Её забиваешь алкоголем, в вине и ликёре жизнь бурлит и клокочет,
Смотришь на жизнь через прорезь или дверную щель, была цель,
Но не было средств, ты их ищешь окрест, делаешь срез из прожитых лет,
Тебе нужен позарез нравственный протест, а когда надоест вершить грех,
Начнёшь богатеть, чтобы было, что выпить и что поесть! Так должно по идее быть,
Как без истины жизнь прожить? С ответом прошу не торопить! Вспомнить и забыть,
К чему прикреплена тончайшая нить души и плоти? Мысль всегда в работе,
Она без нужды набирает в рот воды, как не суди и как не ряди, впереди не видно ни зги!

г. Ржищев
1 февраля 2021г.
21: 02