И жизнь, и слезы, и любовь киры xviii

,         

                Глава девятнадцатая

                1

Кирилл и Соня с Аленкой, оставшись на перроне, смотрели вслед уходящему поезду, а Аленка махала ручкой, пока последний вагон  не пропал из вида.

   - Уехали, наши родимые, - Соня смахнула платочком набежавшую слезу. - Чувствую,  изведется Кира пока доедет до Свердловска. Я же хорошо знаю, как она может себя накручивать. О, господи, - Соня заломила руки, - хотя бы до ее приезда  там ничего не случилось.

     - Перестань, Соня, стенать! - Кирилл перебил ее, - теперь ты себя накручиваешь. Что может случится? Нину  Сергеевну подлечили и, даже выписали из  больницы...

      - Правильно, но насколько я знаю со слов Киры, ее выписали до первого серьезного приступа, - Соня глубоко вздохнула, - а, если он, не дай, бог, случится, пока они еще будут в дороге?  Очень жаль, что в такую минуту Кира  не окажется рядом с мамой.

      - Послушай, Соня, давай надеяться на лучшее? - Кирилл пожал плечами, -  До чего же вы женщины любите надумывать. Кира вот напридумала себе, что у мамы рак, а на самом деле оказалось другое...

       - Хорошо, что другое, но болезнь поджелудочной тоже не подарок.. .Я очень хорошо понимаю Киру, - Соня как-то, задумавшись сникла, и сокрушенно произнесла:  Вот мы с тобой Кирилл еще очень молодые люди, а у нас уже давно мам нет. Я вообще мамы не знала. А иметь маму это такое счастье.
У Сони глаза наполнились слезами.

      - Я завидовала Кире. Она не раз говорила, что мама, несмотря на ее крутой нрав, была для нее  и мамой и папой.. Кстати, Кирилл, сколько Нине Сергеевне лет?

      - Около пятидесяти шести...Прошло немногим более полугода, как она оформила пенсию.

       - Вот видишь, совсем еще не старая женщина, - как - то сокрушенно подчеркнула Соня, - ей бы жить, да жить.

       - Ну, что ты, Соня, - Кирилл укоризненно посмотрел на нее, - говоришь о ней в таком тоне, как будто хоронишь ее.

       - Типун тебе на язык! - Встрепенулась Соня, - я совсем не это имела ввиду.

       - Ладно, Ладно, Соня, - его взгляд стал мягче, - давай дождемся письма Киры, тогда будем точно знать, что со здоровьем у Нины Сергеевны...
Достав папиросу, Кирилл прикурил и глубоко затянувшись, выпустил дым:

        - А вообще, Соня, я должен тебе признаться, надеюсь  Кира меня простит, но у меня голова сейчас занята совершенно другим.

        - Я догадываюсь, - Соня дотронулась до его руки, - волнуешься предстоящей аттестацией в Хабаровске?  Мы все волнуемся. Но Гузеев уверен, что все закончится в твою пользу, тем более  тебя поддерживает генерал Павлов. Так что, командир, держи хвост трубой и не падай духом. Ты же на фронте был отважным разведчиком и к тому же, - Соня с улыбкой, прищурив глаза, посмотрела на Кирилла, - сумел завоевать такую неприступную крепость, как радистку-несмеяну Киру Грановскую.
Она  громко и заразительно рассмеялась.
Проходившие мимо две молодые  женщины, услышав смех Сони,  повернули головы и с нескрываемым интересом уставились на них. Уловив их взгляды, Кирилл широко улыбнулся и подмигнул им.  Смутившись, они проследовали дальше. С застывшей улыбкой он смотрел в их сторону, пока они не затерялись в толпе.

       - Долгалев, а Долгалев, куда это ты так уставился? Вспомнил фронтовую молодость, когда не пропускал ни одной юбки.

       - Ошибаешься, Соня, это они меня не пропускали.- Он, засмеялся.

       - А ты бедняжка, отвечал всем взаимностью.

       - А что можно было делать, особенно на фронте, когда “сегодня” еще есть, а “завтра” уже может не быть.

       - Ну, а сейчас чего пялишь на баб глаза. Неужели тебе одной жены-красавицы мало. Смотри у меня, - Соня сделала нарочито серьезное лицо. Придется взяться за тебя - я подругу свою не дам в обиду.

Соня бросила взгляд на Кирилла и ей показалось, что  на его красивом лице промелькнула тень смущения.
Подражая ей, он также с серьезным выражением лица полушeтливым тоном отпарировал:

        - Я постараюсь, Сонечка, не давать тебе повода заниматься моим нравственным воспитанием.
И, глядя друг другу в глаза, они дружно рассмеялись.

         - Однако,- Кирилл посмотрел на часы, - скоро мой поезд.

         - Да и мне пора. Я малышей оставила на Степку,  а мой комбат Гузеев сегодня где-то на дальних объектах и поздно вернется.
Ладно, Кирилл, счастливого тебе пути и ни пуха ни пера.
Кира чмокнула его в щеку и тут же отпрянула.

           - Надо же, какой колючий. Как только  Кира тебя целует. Ха-ха-ха. Или не целует?

          - Вот так возьми и сразу тебе все выложи...Всякое бывает...
Наклонившись, Кирилл потрепал рукой волосы Аленки и поцеловал ее в лобик.

          - Ты когда, командир, возвращаешься? -взяв Аленку за руку, спросила Соня.

           -Через три дня, в воскресенье вечером.

          - Как приедешь, Кирилл, - позвони, а лучше сразу с вокзала приходи к нам на ужин. Договорились? Мы будем ждать…

Махнув на прощание рукой, Соня с Аленкой направились к выходу в город. Кирилл провожал их глазами до тех пор, пока приметная  фигура Сони не скрылась  за встречным потоком пассажиров, направляющихся на посадку.

                2

Жаркое июньское солнце,  склоняясь к закату, исчезало за линией горизонта. С приближением вечера, сгущались сумерки. В окнах домов зажигались огни. Двигающейся светящейся змейкой они одновременно  вспыхнули   во всех вагонных окнах поезда, прибывающего на первый путь. И почти в то же мгновение в громкоговорителях прозвучало объявление о начале посадки на поезд “Благовещенск-Хабаровск.

Кирилл быстро оказался рядом со своим купейным вагоном. Кондукторша, проверяя билет Кирилла, бросив на него взгляд, почему-то зарделась до кончиков волос и, смутившись, потупив глаза, пригласила подняться в вагон.

У нее была очень приметная внешность, прежде всего из-за высокого роста. Ее трудно было с кем-нибудь перепутать.
В памяти Кирилла мелькнули знакомые черты лица. И только. “Если бы  на нее посмотреть в бинокль с другой стороны, - с улыбкой представил он, - то она смотрелась  бы, более  женственной и привлекательной” .
Ей шла к лицу  железнодорожная униформа: светло серая безрукавка и такого же цвета юбка подчеркивали ее хорошую фигуру. Из-под бордовой беретки проглядывали пышные светлые волосы, прикрывающие уши, на лице выделялись полные чувственные губы, а в живых светлых глазах  таилась грусть.

Поднявшись в вагон, Кирилл нашел свое двухместное  купе, в котором пока еще не было попутчиков.  У него было место на  нижней полке. Осмотревшись, он поднял ее и поставил в багажное отделение дорожный саквояж. Присев у окна, закурил, затем приподнявшись, одернул занавеску и опустил вниз до самого конца остекленную раму, затянувшись, выпустил дым в открытое окно  на улицу…
 Он не любил поезд - езда в нем вызывала в нем всегда грустные мысли. Его угнетало закрытое пространство вагона и неотвратимость одностороннего движения с монотонно тянущимся временем. Это претило его  натуре. Впервые он это почувствовал во время  длительного и утомительного путешествия в теплушке из поверженной Германии на Дальний Восток для участия в войне с Японией.

Служба во фронтовой разведке приучила его в самых сложных ситуациях, порой с риском  для жизни,  принимать самостоятельные решения. “А в поезде, - размышлял он,  - от тебя ничего не зависит, везут тебя, как багаж, из одного пункта в другой, без права маневра в ту или иную сторону. Разве не так было в июле сорок пятого, когда его состав проезжал ночью Свердловск без остановки,  в полукилометре от улицы и дома, в котором жили его любимая жена  и новорожденная дочь.”

Прошло много лет, но каждый раз, когда Кирилл оказывался в поезде, эти мысли воскрешались в его памяти. Вот и сегодня, помимо его воли, они пришли к нему в голову. Стоя у открытого окна и, наблюдая за людской суетой на перроне, он посмотрел на часы и с досадой прикинул сколько часов ему придется трястись в этом купе. “Чтобы скоротать время, - подумал он  , - придется перед сном посидеть в вагоне-ресторане.”
Однако  заканчивалось время посадки, а попутчика или, - Кирилл ухмыльнулся, - попутчицы не появилось. Он вспомнил кондукторшу и ее смущение при проверке его билета. Вернулась, возникшая при посадке кратковременная мысль: “Где я мог ее раньше видеть?”

Докурив папиросу, он вышел в коридор и выбросил окурок в мусорную корзину. В это время вагон качнуло и поезд медленно, набирая скорость, стал отдаляться от здания вокзала. Кирилл вернулся в купе, снял китель, повесил его на крючок, расстегнул на форменной офицерской рубашке верхние пуговицы и, облокотившись двумя руками на стол, стал смотреть на мелькавшие за окном огни пригородных одноэтажек, которые вскоре погасли и поезд окунулся в густой ночной мрак и только перестук колес напоминал о его движении.

Впервые за последний час Кирилл вспомнил о Кире и Ирочке и представил, что в это же время  в таком же купейном вагоне, под такой же перестук колес, они наверное устраиваются на ночлег. Теплое чувство тоски по ним зародилось под сердцем.

За прошедшие десять лет это первая разлука и пока неизвестно сколько она продлится. Все эти годы он был безоглядно счастлив
и был уверен, что Кира испытывает те же чувства, но в последнее время его уверенность поколебалась и также, как и Кира стал задумываться над тем, что между ними образовывается незаметная брешь. Ему начало казаться, что Кира охладела  к нему, как женщина. Его это  огорчает, задевая  мужское самолюбие .До встречи с Кирой, пользуясь большой благосклонностью у женщин он вел себя с ними далеко не пуритански. После того, как в его жизнь вошла  Кира и родилась Ирочка, он, даже в мыслях не допускал возможности прикоснуться к другой женщине...

Услышав робкий стук в дверь, он отозвался, дверь отворилась и в ее проеме показалось, как и при посадке, смущенное лицо кондукторши. Чтобы войти в купе, ей пришлось пригнуться.
Глядя, сверху вниз, на сидящего Кирилла, потупив глаза, села рядом и тихо произнесла:

      Мне нужен ваш билет, чтобы знать до какой станции вы следуете. - Она подняла на Кирилла глаза и добавила, - если для отчетности он вам понадобится, я при выходе его вам верну.
 Кирилл смотрел на нее и продолжал лихорадочно вспоминать: где он мог ее видеть? Поднявшись, она спросила:

       - Если вам нужна постель, я принесу… И еще - через полчаса будет чай.
Очень хорошо, - Кирилл улыбнулся своей обезоруживающей улыбкой, - буду вам очень признателен, нужно и то и другое.
Увидев его улыбку она, как на перроне при посадке, вся зарделась.

         - И еще, - Кирилл остановил ее уже на выходе, - задержитесь, пожалуйста, буквально на секунду: мне кажется, что мы с вами уже когда-то виделись и общались. Я ломаю голову, но припомнить не могу. Мне кажется, что и вы об этом думаете.

 Она  впервые смело посмотрела ему в глаза, - я не думаю, я точно знаю.

       - Так скажите же! - Кирилл приподнялся.

        -Сейчас мне некогда - надо раздать постели, а когда будет готов чай, я сдам смену, приду к вам, мы вместе почаевничаем и я вам расскажу.

        - Вы меня заинтриговали. Кирилл снова опустился на полку, тщетно напрягая память.

Вскоре она опять появилась в купе с комплектом постельного белья. Положив его на верхнюю полку,  впервые улыбнулась ему, как старому знакомому. Он улыбнулся ей в ответ.

        - Я жду вас,  таинственная знакомка-незнакомка, сгорая от нетерпения и любопытства, - пошутил Кирилл и вдруг его осенила мысль:

        - Послушайте! Я собирался пойти поужинать в ресторан. Может быть,  составите мне компанию.-  Кирилл увидел, как лицо ее вспыхнуло.
Она бросила на Кирилла быстрый взгляд.

       - Спасибо за приглашение, но я не смогу.

       - Почему? - Кирилл улыбаясь, посмотрел на нее в упор.

        - Нам не разрешается покидать вагон. Не выдержав его  взгляда, она опустила глаза.

        - А когда вы сдадите смену, можно будет?

         - Тоже нет - я обязана отдыхать. Если начальник поезда увидит меня вне вагона, тем более в ресторане - будут неприятности.
Она снова подняла на него глаза, - к тому же сегодня ресторан по техническим причинам откроется только утром.

       - Жаль! Очень жаль,  - Кирилл сокрушенно покачал головой, - я чертовски проголодался. Придется довольствоваться чаем и тем, что жена положила мне в саквояж... А в ресторане можно было взять что-нибудь покрепче чая.

        - А вот это, - она снова улыбнулась, - можно сообразить и без ресторана.
Кирилл оживился.

          - Вот это сюрприз, я просто не нахожу слов..  Теперь, хотя бы  признайтесь:  “Как вас зовут?
Она снова вспыхнула и почти скороговоркой выговорила:

           - Алла, а чаще зовут Алисой.
 
          - Какое  красивое имя. А меня, - она перебила его.

          - Я помню...Кирилл. Он широко открыл глаза.

          - Вот уж поистине, как любит говорить мой фронтовой друг
подполковник Гузеев: “Без пол литры не разберешься”.
Он во все глаза посмотрел  на нее:

           - Возвращайтесь скорее и откройте мне тайну, иначе я до утра не усну.
       
Когда за ней закрылась дверь, он достал свой саквояж и начал выставлять на стол все что в нем было: вареные яйца, котлеты, Сонины пирожки, хлеб и овощи.
Когда Алиса вернулась, он бросил на нее быстрый взгляд и опешил, подумав, что в купе вошла запоздалая попутчица. Одета она была в летний ситцевый халат, на ногах похожие на шлепанцы легкие босоножки с перепонками. В руках она держала два небольших свертка. Увидев его растерянность, она громко рассмеялась. Через мгновение он начал смеяться вместе ней.

         - Я принял вас за попутчицу,  - продолжая смеяться, сказал Кирилл.

          - Я так и поняла - я заранее перед отдыхом переоделась.

Алиса  подошла к столу, раскрыла свертки и выложила на стол эмалированный дорожный судочек с винегретом, кружок колбасы, белый батон. пачку печенья, бутылку “Столичной”, два маленьких граненых стаканчика и две вилки. Увидев содержимое стола, Кирилл развел руками.

         - С такой закуской и “Столичной” мы сможем коротать время до самого Хабаровска.
Поддерживая его шутливый тон, она добавила.

          - До Хабаровска не получится - мне в четыре утра заступать на смену, Надо еще хотя бы пару часов поспать.

        - В таком случае, - Кирилл в том же тоне, - не будем терять время. Не возражаете, сегодня за столом я буду тамадой.

        - Я только  схожу еще за чаем.

 Спустя минуту, она появилась в купе с двумя стаканами чая и брикетами сахара.

          - Ну что же, - Кирилл посмотрел ей прямо в глаза, - пора, Алиса,    открыть мне тайну нашего знакомства.
Не отрывая своих  глаз от  его взгляда, она смущенно предложила:

          - Давайте, Кирилл, в честь, такой неожиданной  встречи, вначале, хотя бы для храбрости что ли,  пригубим. Так что наливайте: мне четвертинку, а себе полную.
   
Вы,  Алиса, еще больше заинтриговали меня и предложили очень хороший тост, - произнес он, разливая “Столичную”.
 Посмотрев на нее  встрепенулся, - что так и будете стоять?  Нет! Так не пойдет. Садитесь рядом и поближе к окну и столику.  Сев рядом с ним, Алиса взяла стопку. Он поднял свою.

Чокнувшись стопками, Кирилл залпом осушил свою, а Алиса только пригубила. Закусывая, он не сводил с нее глаз. Не выдержав его взгляда, она, снова зардевшись, отвела свои глаза в сторону.

        - Алиса, не томите. Вы видите, я сгораю от нетерпения.

          - Хорошо, Кирилл, - она подняла на него глаза, - не буду вас больше томить. Давайте вспоминать вместе.

  Она перевела взгляд на стол, взяла свою стопку, еще раз пригубила, откусила кусочек пирожка с капустой, проживала и снова посмотрела на Кирилла, который с присущим ему аппетитом, продолжая закусывать, одновременно поедал  глазами Алису.

          - Вы, Кирилл, - начала она вспоминать, - наверняка хорошо помните те фронтовые годы на подступах блокадного Ленинграда, недалеко от города Луга, в одной из заброшенных деревень, где располагался штаб 377 стрелковой дивизии, в котором я служила телефонисткой…

         - Погодите...Погодите, - оживился Кирилл, - так мы с вами оказывается боевые однополчане.  Нет, это просто непостижимо, - он развел руки, -  через столько лет встретить однополчанку за тридевять земель. И где - в купе поезда.
Взволнованный и удивленный он смотрел на Алису, вспоминая стертые с годами черты.

          - Теперь я понимаю почему ваше лицо мне показалось знакомым. Мы наверняка могли пересекаться в штабе дивизии, куда я каждый раз после возвращения из разведки доставлял разведданные и “языки”.

         - Все правильно Кирилл. И были вы тогда старшим лейтенантом.

          - Но мне кажется, Алиса, что на самом деле  мы были едва знакомы…. У нас не было тесного общения и потому, я не скрываю своего удивления, что, спустя столько лет, вы помните  мое имя.

Кирилл вопросительно посмотрел ей в глаза. Лицо ее зарделось и она опустила веки. Увидев ее замешательство, Кирилл пришел ей на помощь.

Знаете что, Алиса? Давайте выпьем за наши с вами памятные  фронтовые годы и, как однополчане перейдем на “ты”. Как ты на это смотришь?
Она кивнула в знак согласия.
Он наполнил стопки и, когда они чокались, добавил.

        - Но эту стопку ты должна не только пригубить, а выпить до дна и хорошо закусить. Посмотри сколько всего у нас на столе и потому последуй моему примеру и ешь с таким же аппетитом.
Он непринужденно рассмеялся.
Когда они поставили стопки на стол и начали есть, Кирилл первый прервал короткое молчание.

         - А может быть, Алиса, - Кирилл как-то смущенно, посмотрев на нее, отвел глаза в сторону, - между нами все-таки что-то было и я забыл.
Она встрепенулась и быстро подняла на него глаза.

Нет! Нет! Кирилл. Между нами ничего такого о чем ты подумал не было. А запомнила я тебя...запомнила, - от волнения у нее прерывался голос, - потому...Да что там говорить, прошло столько лет, потому, - она бросила на него быстрый взгляд, - потому, что была влюблена в тебя.
Кирилл сделал движение, как будто хотел что-то сказать, но она остановила его.

      - Не перебивай меня. Дай мне договорить. Мне было  тогда всего  19 лет. Я еще никого по настоящему не любила... Потом с моим ростом мне не просто было встретить героя своего романа. С отрочества я из-за этого очень страдала. Начиная с седьмого класса я была в классе выше всех девочек и мальчиков. Кроме слова “каланча” я в свой адрес ничего не слышала. То же самое мне в спину бросали сослуживцы в штабе дивизии.
И вот появился ты: высокий, красивый, улыбчивый и сердце мое обомлело. Каждый твой приезд в штаб дивизии был для меня испытанием. Я избегала тебя и вместе с тем старалась  попадать тебе на глаза. Но ты меня не замечал...
Кирилл, перестав есть, слушал ее с широко открытыми теплыми глазами.
Переведя дыхание, Алиса на мгновение, замолкнув, глотнула остывшего чая.

        - А знаешь, Алиса, - вклинился, воспользовавшись паузой, Кирилл, - я, кажется начинаю вспоминать девушку - телефонистку из штаба дивизии, которая при встрече всегда почему-то смущенно опускала глаза.
Он еще раз внимательно всмотрелся в ее лицо.

       - Да! Да! Это точно была ты. Интуиция разведчика меня не подводит и потому я удивляюсь, что сразу  не догадался...
Но мне почему-то помнится, - Кирилл на секунду задумался, -
ты была поменьше ростом.
Алиса сокрушенно посмотрела на Кирилла.

       - Вот ты опять наступаешь на больные мозоли. Да, ты не ошибся - к  концу войны я подросла еще на пять сантиметров...Одним словом - каланча.
Глаза ее наполнились слезами. Ему стало жаль ее.

     -  Зачем ты так! - Он положил свою руку на ее руку.
На самом деле ты очень милая и симпатичная.

      - А знаешь Кирилл,  - она перебила его, - эти слова ты когда-то уже говорил мне.
Увидев удивление на его лице, спросила:

        - Удивлен? Вижу удивлен. Сейчас напомню. В декабре 1943, незадолго до нашего наступления, ты со своей разведгруппой  после возвращения из-за линии фронта с “языком” и разведданными  находился на лечении и отдыхе в дивизионном госпитале. В один из дней тебя пригласили в штаб дивизии. Я как раз в это время дежурила у коммутатора. Проходя мимо меня ,ты улыбнулся мне и сердце мое замерло. Через час, выйдя из кабинета, ты, проходя мимо, наклонился и спросил:
“Милая девушка, когда у вас заканчивается смена, как вы проводите время”? От смущения я как будто в рот воды набрала и, вскочив, вытянулась перед тобой, как по команде “Смирно”. Засмеявшись, ты прошептал: “Вольно!” и угостил меня шоколадкой.

         - Послушай, Алиса, - - оживился Кирилл, - я кажется тоже вспомнил… Я пригласил тебя прийти с подругами в  госпиталь и посмотреть кино...

         - Да, да, Кирилл, так и было. Я, даже помню какой показывали фильм “Парень из нашего города” с Николаем Крючковым и Лидией Смирновой в главных ролях.

         - Помнится, ты пришла тогда с подругой.

         - Совершенно верно - Светой Визгуновой, нашей радисткой, в половину моего роста, но такой хорошенькой, как куколка и хохотушка, от чего все звали ее “визгунчиком”.

         - И в этот же вечер, оживился Кирилл, в нее  влюбился по уши один из моих подчиненных  Ленька Леонидов, смелый и находчивый разведчик и, как ни странно, не уверенный в себе и робкий в отношениях с девушками.

       И Светка, потеряв голову, в него влюбилась и тоже по уши. Значит не такой уж робкий он был, - Алиса усмехнулась, - если в тот же вечер у них начался роман с поцелуями и объятиями, а еще через несколько дней, по признанию Светы, со всем остальным...

Если бы ты знал, Кирилл, как я ей завидовала.
Когда ты заговорил со мной, а потом пригласил в кино, я была счастлива. Наконец, ты обратил на меня внимание.
Но в этот же вечер мечты мои разбились в пух и прах. Когда после фильма, провожая меня, ты не только не сделал попытки поцеловать меня, но даже не обнял. Для фронтовых условий это было так противоестественно. Я так любила тебя, что тебе стоило только поманить меня одним пальцем и я бы стала твоей... Подушка моя была мокрой от слез: “Я никому не нужна ни по любви, ни без любви”, думала я.

Кирилл растерянно слушал ее. Он взял ее обе руки и поднес к своим губам.

        - Мне очень жаль, Алиса, что я причинил тебе столько боли... Со школьных лет я знал, что нравлюсь девушкам и по-молодости многим отвечал взаимностью. Ты понимаешь, что я имею ввиду? Так же, наверное,  случилось  бы с тобой, тем более  я не скрываю - ты была мне симпатична. С моей стороны это было бы непорядочно по отношению не только к тебе, но и другой девушке.
Полными глазами слез, затаив дыхание, Алиса слушала Кирилла.

        -  Но так совпало, что в то время я сам впервые в жизни влюбился и мне казалось безнадежно. Я всячески оказывал ей знаки внимания, возвращаясь с заданий, дарил полевые цветы. Но все было тщетно - за год она ни разу мне не улыбнулась.
И только перед последним заданием вспыхнувшей  улыбкой и возгласом: “Возвращайся! Я буду ждать тебя” подарила мне надежду.

Всхлипывая, Алиса, спросила:

       - Ну, и как сбылись твои надежды? С тех самых пор я ничего о тебе не знала. После снятия блокады  нашу дивизию переформировали. Ваш полк передали другой дивизии. Вы ушли на Запад в Европу, а наши соединения на Юг принимать участие в освобождение Крыма..
Алиса перевела дыхание и вытерла слезы.

        - Ответила тебе взаимностью твоя возлюбленная?

         - Через три месяца после моего возвращения из госпиталя, -
его лицо озарила счастливая улыбка, - мы отпраздновали фронтовую свадьбу и накануне начавшегося наступления, в связи с беременностью,  ее демобилизовали. С тех пор, после окончания войны, мы вместе. Нашей дочурке тринадцатый год. Они обе у меня красавицы.
Кирилл достал из портмоне фотографию. Алиса разглядывала ее с теплой на лице улыбкой. Возвращая фотографию Кириллу, глубоко вздохнула.

        - Давай, Кирилл, выпьем за то, что мы на войне остались живы и, что, хотя бы у одного из нас сложилось счастье. Я рада за тебя.
К удивлению и растерянности Кирилла, она сама взяла бутылку и наполнила две полных стопки. Чокнувшись с Кириллом, выпила, по-мужски залпом, и почти не закусывая, с досадной усмешкой посмотрела Кириллу в глаза,

        - Вижу, стесняешься спросить,  как сложилась моя жизнь?
Отвечу. Никак. Вскоре после твоего отъезда сошлась с одним подполковником из оперативного отдела и жила с ним, как говорят, по инерции. Обещал после войны жениться, но обманул, оказался женатым. Еще были мужчины, но больше случайные попутчики. Замуж так и не выходила. и вот, как говорит моя сменщица: ”Проживаешь ты, Алиса, свою жизнь под стук колес:  без семьи, без любви, без детей. А баба в свои 34 года ты еще в самом соку”...  Ох, Кирилл, Кирилл, кажется я захмелела...Язык заплетается, - она приподнялась, - и ноги подкашиваются. Наверное, мне пора. Но я рада , что увидела тебя. Значит судьба. Через столько лет свидеться.

В душе Кирилла смешались к Алисе жалость, нежность и теплые воспоминания фронтовой юности. Он обнял ее, крепко прижал к своей груди и не заметил, как губы Алисы нашли его губы…

Мерно стучали колеса вагона...Невпопад с ними, но более гулко застучало сердце Кирилла, а сердце Алисы замерло...