Опасная сила женской красоты

Читая миниатюру автора портала «Проза.ру» Фархада Аскерова Рамизоглы «Заглядевшись на женщину, мужчина упал», вспомнила подобный случай из своего прошлого.
 
 Весной 1984 года я проходила курсы усовершенствования врачей в городе Харькове. После занятий мы с сестрой Марией осматривали достопримечательности города.

 В тот день мы посетили Центральный парк культуры и отдыха имени Максима Горького.

Сестра рассказала мне историю создания парка, заложенного в 1893-1895 годах. С момента основания и до 1919 года, его называли Николаевским или Загородным парком. Торжественное открытие сквера было проведено в 1907 году: руководство города ожидало, когда подрастут высаженные деревья.
Финансирование осуществлялось за счёт харьковчан, многие из которых, особенно студенты и гимназисты, непосредственно участвовали в посадке деревьев.

 В 1932 году парк оказался в черте города; площадь его увеличили с девяноста восьми до ста тридцати гектаров. После смерти пролетарского писателя зелёным лёгким города было присвоено имя Максима Горького.

Композиционный принцип строительства парка базировался на создании групповых посадок. Контрастные группы деревьев: светлые берёзы рядом с изумрудными лиственницами, сосны возле посадок дуба красного, серебристые клёны, оттеняемые тёмной зеленью дубов черешчатых.

В южной части парка расположены каштановые и липовые аллеи, группы ясеней, елей, пихт, многочисленные кустарники, розарии и цветники.

Лесопарк мы с сестрой посетили в конце апреля: нам посчастливилось наблюдать таинство весеннего возрождения природы. Нежная молодая листва всех оттенков зелёного цвета в контрастных группах деревьев, подчёркивала красоту насаждений.
Цветы и другие декоративные растения гармонировали друг с другом по окраске, форме, размерам и представляли собой яркое, незабываемое, зрелище. Планировка аллей парка схожа с таковой Булонского леса в Париже: объединённые в вытянутое кольцо, Каштановая и Липовая аллеи, называвшиеся также Экипажными, в дореволюционное время, предназначались для конных прогулок.
 
Упоминание о Париже дало мне возможность вклиниться в монолог сестры. Близнец по знаку зодиака, я не могла долго слушать ритора и монологу предпочитала диалог:

— А откуда ты знаешь, что разметка парка идентична планировке Булонского леса?

— Читала! – с досадой ответила Мария, которую лишили возможности рассказать всё об её излюбленном месте отдыха.

— Мало ли что пишут! Иногда такое прочитаешь на деревянных конструкциях, отделяющих территорию частного домовладения от проезжей части, что просто диву даёшься! – парировала я.

— Ну, вот, уже и не помню, на чём я остановилась! Вечно ты со своими шуточками!
– возмутилась сестра.

— Ты говорила о Париже, – подсказала я.

— Да-да, именно с Булонским лесом схож Центральный парк культуры и отдыха! – собралась Мария продолжить просвещение младшей сестры.

— Э-э-э, нет, давай лучше обсудим вчерашний спектакль! – попыталась я перенаправить энергию профессионального преподавателя.

— Так мы же вчера уже обсуждали! – удивилась моему предложению сестра.

— Вчера – было вчера, а сегодня у меня возникли новые суждения, – настаивала я.

Мария посмотрела на часы:

— О, нам уже нужно домой ехать, скоро Танечка (дочь) из школы придёт!

Добравшись до нужной остановки на троллейбусе, направились домой.

Накануне вечером, мы посмотрели спектакль Харьковского государственного академического русского драматического театра имени А. С. Пушкина по неоконченной повести Василия Шукшина «А поутру они проснулись».

Начало спектакля меня ошеломило – открывшийся занавес «явил» зрителю разновозрастных мужчин в характерном для советских мужчин нижнем белье – сатиновых трусах черного и синего цвета, голубых и белых «майках-алкоголичках». «Раздеть» главных героев драмы в пуританском 1984 году (читай – отважиться на постановку) – очень смелое решение главного режиссёра.

 Зал встретил необычное зрелище нарастающим смехом. Дождавшись тишины, каждый из восьми обитателей вытрезвителя, рассказал свою драматическую историю о предшествующем дне. По мере изложения вчерашних событий разновозрастными мужчинами, представляющими все социальные слои общества, комедия перерастала в личную драму каждого из героев пьесы.

После спектакля мы обсудили его драматическую составляющую; пришло время возвратиться к началу комедии-драмы. Пользуясь отсутствием Сергея, мужа Марии, «прошлись по гардеробчику» и внешнему виду главных героев.
 
— А ты заметила, какие симпатичные, красные «лампасы» были на трусах «Очкарика»? – поинтересовалась я.

— Да, конечно, они так «оживили» заурядное ширпотребовское белье! – согласилась сестра.

— А татуировки на теле «Урки»? Это же – настоящая художественная галерея! – продолжила воспоминания Мария.

(В 2003 году, после просмотра фильма режиссёра Сергея Никоненко «А поутру они проснулись», я поняла, как далеко харьковским «генеральским трусам» до весёленькой, жизнеутверждающей, модели нижнего белья «Мрачного», в непревзойдённом исполнении Александра Абдулова).

 Обсуждая детали антуража постановки, мы с сестрой, периодически похохатывая, неспешно шли к дому.

Нас обогнали двое молодых людей, несущих в руках хлеб, сырок «Дружба», ливерную колбасу и бутылку водки. Оставив позади смеющихся женщин, один из прохожих, обладатель «Столичной», не удержался и оглянулся. Повернув голову в сторону «легкомысленных» женщин, он продолжил свой путь.

В Советском Союзе тротуары только носили красивое название, позаимствованное из французского языка – «ходить, бежать». Харьковский элемент благоустройства не был предназначен для бега или быстрой ходьбы: любознательный пешеход споткнулся и, удерживая равновесие, уронил свою ношу.

Бутылка разбилась вдребезги. Напарник, вероятно, хотел высказать свои претензии недотёпе, но, увидев улыбающееся лицо товарища, промолчал.

Мы с Марией поравнялись с мужчинами, всё еще стоявшими над «безвозвратной» потерей.

— А может, ребята, это и к лучшему? – с нотками участия, произнесла сестра.
 
 Молодые люди пожали плечами, один из них бросил быстрый взгляд на виновника происшествия, махнул рукой и улыбнулся; напарники, подтрунивая друг над другом, продолжили свой путь.

Вечером я рассказала Сергею, мужу Марии, эту историю. Внимательно осмотрев сестёр, майор Янцевич заметил:

— Вообще-то, я этого молодого человека понимаю! Права Фаина Раневская, в своё время произнесшая бессмертную фразу: «Красота – это страшная сила!»
 
После короткого размышления, добавил:

— Я бы сформулировал известное высказывание таким образом: «Красота – это страшная и опасная сила!»

Сёстры, лейтенанты запаса, согласились с предложением старшего по званию, майора Янцевича, по «внесению изменений и дополнений», в крылатое выражение гениальной актрисы.

Не последним аргументом в безоговорочном принятии поправок были корыстные интересы: инициатор их внесения, офицер сил противовоздушной обороны, обеспечивал спокойный сон «страшной и опасной силы».