Геранька. Теперь была его очередь...

По картине художника Сharles-Spencelayh «The-early-bird» ("Ранняя пташка")



Геранька начала медленно умирать. Краешки листьев начали желтеть и сохнуть. Но Иван Николаевич за ней ухаживал и она радовала его. Алая нежность цветка  разбавляла тоску красотой...

                ***

 Каждое утро, да и днём, когда Иван Николаевич подходил к окну, тоскливо смотрел на серость улицы. Последние зимние деньки шли на убыль. Весна набирала обороты. Серые дороги, окружённые навалом грязного снега. Небо без солнца. Всё это приводило в уныние мужчину. Вот уже как год ушла его Марьюшка. И долгими одинокими вечерами он вспоминал о ней. Первая встреча. Как она была прекрасна…

При виде девушки в белоснежном платье, с мелкой россыпью разноцветных цветочков, сердце его вздрогнуло.  Он шёл к ней, не думая о том, что ей скажет. И в тот момент, когда был близко, юбка–колокольчик прикрывавшая коленки девушки, при сильном дуновении ветра, вдруг взлетела, и в тот же миг была поймана изящной ручкой. Волосы под напором ветра растрепались, прикрыли чудесное личико. Зонтик, оберегающий от жарких солнечных лучей, был вырван из рук и брошен к его ногам. Вскрикнула. Убрав волосы с лица, увидела его. Стоящего возле неё, с глупой улыбкой, как казалось ему,  протягивающего зонт. Она улыбнулась. Сияние улыбки, ввело его в молчаливое оцепенение. Она что-то говорила. Он не слышал. Смотрел на неё не мигая… Солнечная погода, откуда взялся тогда сильный ветер...

Были встречи. Знакомство с родителями. Свадьба. И вот он один и её любимый цветок Геранька. И почему она любила именно этот цветок и только одного цвета. Другие не признавала.  «В доме, – говорила она, – должна быть Герань. Она принесёт счастье и любовь». И это было. До самого конца. Перед уходом она попросила беречь Гераньку. Не дать ей погибнуть.

Он оберегал. Поливал. Убирал засохшие красные лепестки. Пожухлые листочки обрывал. Но ни разу не пересаживал. Геранька выросла большая, пушистая, радовала цветением. Словно Марьюшка была рядом с ним. Ему казалось, что, когда подходил, Геранька клонилась навстречу. И тогда он с ней разговаривал. Рассказывал, как ему грустно. Что случилось в мире. Что там–то, там–то был смешной случай и тогда он смеялся. Геранька слушала его молча, чуть наклонив головки цвета. Соглашалась с ним, грустила… Всё это напоминало самые лучшие времена семейной жизни с Марьюшкой. Она так же слушала молча, не перебивала, чуть клоня голову в согласии и запрокидывала, когда смеялась.

Не раз Иван Николаевич замечал, что Гераньке тесно в маленьком горшке. И тогда он решил её пересадить. Купил вечером в местном магазинчике горшок и землю и принеся домой, разговаривал с Геранькой. Показывая, что купил новый дом для неё, улыбался довольно. Но пообещал пересадить утром, чтобы солнышко помогло ей быстрее прижиться.

Утро выдалось ясным, солнечные лучи слепили проснувшегося мужчину. Зажмурившись от удовольствия ясности в доме. Сел на кровати, оглядел комнату: комод на котором стояла фотография в резной рамке. Он сам смастерил когда–то рамку. Марьюшка так радовалась… Глянув на окно, он вспомнил, что надо пересадить Гераньку.

 Вскочил с постели, как никогда у него были для этого не только силы, но и желание побыстрее помочь любимому цветку Марьюшки. Он помнил, как она бережно сажала отросток цветка, с любовью поливала и так же как, и он разговаривала с ним. Теперь была его очередь.

Прошёл в ванную умылся, расчесал редкость волос, а когда-то была густая шевелюра. Марьюшка сама подстригла, не доверяла чужим рукам мужнину голову. «Ещё чего…», – говорила она, когда он сообщал, что надо идти в парикмахерскую, приглашая её тем самым к приятным для него процедурам.  Руки жены были нежны и  ласковы. Стригла только ножницами. Иван Николаевич всегда был опрятен с короткой стрижкой. Друзья и сослуживцы удивлялись модели стрижки. Такую, в парикмахерских, в годы их молодости, не делали… Теперь же стричь нечего. «Три волосёнки», как говорил Иван Николаевич...

Бережно, помогая ножичком, вынул цветок из горшка, положил на серую скатёрку, покрывающую небольшой столик. Грустно думал, что вот так и человек – его пересаживают, но не для жизни. Время идёт быстро. Жизнь проходит… как случилось с Марьюшкой. И в скором времени наступит его очередь…