За окунями по первому льду

 

     Над городом стоит ноябрьская ночь. Мороз крепко сковал землю. Кое-где она  припорошена легким снежком. Окна домов темны. Редко-редко по улице проедет автомобиль. Первый трамвай, временами рассыпая искры с обледенелых проводов, бежит по рельсам, освещая дорогу перед собой двумя фарами.
     На остановке его ожидает группа людей, одетых весьма разномастно. Здесь и полушубки, и пальто, и брезентовые плащи, одетые поверх ватников  Вся одежда поношенная, но очень теплая. На головах шапки-ушанки, малахаи и разные другие головные уборы. Все обуты в валенки с галошами. Кое-кто спрятал валенки в чулки химической защиты. За плечами виднеются рюкзаки. У некоторых на плече висят деревянные ящики. Кое-кто сжимает в руках металлические изделия, отливающие воронением и частично затянутые в брезент, которые при изрядной доле фантазии можно принять за автоматы причудливой формы. Здесь есть  взрослые мужчины и мальчишки-подростки. Все серьезны и сосредоточены. Кое-кто позевывает: час-то ранний, нет еще шести часов утра. Вся компания вваливается в салон подошедшего к остановке  трамвая и рассаживается в задней части вагона.
     В салоне тепло и уютно. Ярко светят лампы дневного света в длинных светильниках на потолке. Трамвай отходит от остановки и быстро набирает ход, подгоняемый утренним расписанием. Одна за другой мелькают остановки. Позади остается гора, по которой трамвай скатывается в Овраг Подпольщиков. Слева промелькнула фабрика-кухня, в плане имеющая форму в виде серпа и молота.
    Минут через двадцать, когда трамвай останавливается на широкой, заросшей деревьями площади, вся компания выходит из вагона и бодро шагает вдоль по улице, освещенной редкими фонарями. Скоро они сворачивают на боковую улицу и через несколько минут ходьбы выходят на площадку, с которой днем открывается широкий вид на Волгу. Но сейчас Волга только угадывается впереди своим могучим контуром.
     Здесь, вдали от света уличных фонарей видно, что темнота не сплошная. Там где небо, она несколько светлее. Когда глаза привыкают к темноте, становится видно, что Волга, подобно огромному черному зеркалу расстилается впереди. В ней отражаются отдельные огни городского берега. Перемигиваются красным, белым и зеленым светом несколько буев, сохранившихся от уже снятой судоходной обстановки. Другой берег погружен в беспросветную черноту. Но она тоже не однородная. Своим тоном выделяются деревья, стоящие вдоль уреза воды.
     Несколько мгновений полюбовавшись могучей Волгой, компания шагает вниз по лестнице. Лестница длинная. Вниз идти легко. Вскоре все оказались на берегу реки, возле сходни, ведущей на дебаркадер. Здесь уже собрались несколько сотен мужчин разного возраста, одетых столь же разнообразно и причудливо. Горят огоньки папирос и сигарет. Знакомые приветствуют друг друга крепкими рукопожатиями. То тут, то там вспыхивают обсуждения нескольких тем: "Есть ли лед, если да, то насколько он прочный" и "Будет клевать или нет?"
     Теперь становится понятно, что все собравшиеся здесь, на берегу Волги, в столь ранний час - рыбаки, фанаты рыбной ловли. Они собираются открыть сезон подледной рыбалки на озерах, что в пойме Волги на том берегу. Несмотря на то, что Волга еще не замерзла, установившиеся морозы, тем не менее, сковали льдом поверхность этих озер. Есть надежда, что он может выдержать вес человека.
     Рыбалка по первому льду - самое удачливое и рисковое время. Рыба еще не ушла зимовать в ямы. Она стремится за оставшиеся дни нагулять себе жирок перед долгой зимой. Поэтому рыба клюет активно и жадно, вызывая у рыболовов азарт.
     Становится светлее. Теперь рыбаков можно рассмотреть подробнее. То, что можно было принять за причудливые автоматы, заброшенные на плечо, было ни чем иным, как ледобурами - инструментом для проделывания лунок во льду. Некоторые рыбаки несут на плечах ветхозаветные пешни, наточенные по случаю начала сезона до бритвенной остроты.
     Береговой матрос отворил калитку, закрывающую вход на трап и пошел впереди всех. Не торопясь рыбаки выстроились в очередь к билетной кассе, находящейся здесь же на дебаркадере. Заспанная женщина-кассир открыла окошко. Купившие билеты рыбаки проходили дальше и поднимались по трапу на борт освещенного палубными лампами теплохода, предъявляя свои билеты  матросу у трапа.
     Откуда-то из глубины теплохода раздавался негромкий гул работающих дизелей. Он передавался корпусу судна, его надстройке и фальшборту, и все они синхронно подрагивали легкой, почти неуловимой дрожью. От воды поднимался ледяной туман.
     Большинство рыбаков прошло в теплые салоны, вверх и вниз. Здесь они разместились на сидениях, расстегнувшись и скинув шапки. Некоторым рыбакам было лень раздеваться, и они остались на палубе с наслаждением вдыхая чистый холодный речной воздух. Кое-кто закурил, выпуская табачный дым, который смешивался с морозным туманом.
     Посадка закончилась. Прогрохотал трап. Палубный матрос закрыл дверцу в фальшборте и отдал швартовы. Гул дизелей усилился, и между бортом теплохода и стенкой дебаркадера возникла полоска воды. Огни города поплыли назад. Вскоре теплоход повернул к противоположному берегу. Незаметно темнота кончилась, начало сереть, и берега приобрели более резкие очертания.
     Голос палубного матроса прорезал гул рыбацких разговоров: "На Верхнем пляже причал сняли. Следующая остановка - Проран!" Он повторил это несколько раз, быстро проходя по палубе, тамбурам и салонам. Рыбаки, удобно расположившиеся на сиденьях салонов, стали собирать свой скарб и выстроились в очередь к выходу.
     Теплоход быстро повернувшись, подошел к пристани, когда почти уже рассвело. На табличке, закрепленной выше арки дебаркадера, красовалось название "Проран". Экипаж теплохода и шкипер дебаркадера, одетый в ватник и в шапку-ушанку, хорошо знали свое дело. Споро причалили и быстро подали трап.
     Рыбаки бодро сбегали по трапу на дебаркадер и далее по сходням на берег. Большинство их сразу сбивалось в свои компании. Некоторые тронулись в путь поодиночке. Путь от дебаркадера лежал по улице, застроенной белыми обмазанными глиной домами с пустыми неосвещенными окнами, к лесным зарослям, которые начинались почти сразу за крайними домами. Здесь улица переходила в бесчисленное количество тропинок, изгибающихся в зарослях замерзшей травы в разных направлениях. Вокруг поднимались черные стволы деревьев.
     Уже знакомая нам компания под предводительством вожака по имени дядя Толя свернула на одну из этих тропок. Замерзший песок на тропе был подернут инеем. Она спускалась вниз и поднималась вверх на заросших буграх. От быстрой ходьбы все разогрелись и расстегнулись. Шапки сбились на затылок. Щеки разрумянились. Следовало поторапливаться, потому что тот, кто придет на озеро первым сможет занять самые уловистые места. Правда, озер здесь в пойме Волги хватало, но ведь известно, что именно твое озеро - самое рыбное!
     Через полчаса бодрой ходьбы вся компания стояла на берегу заветного лесного озера. По берегам  росли ветлы и огромные тополя. Поверхность воды была скована льдом, гладким и прозрачным, как оконное стекло. Тут и там над поверхностью льда поднимались сухие деревья, словно бы вырастающие из сверкающей твердой гладкости и теряющиеся своими корнями где-то в глубине воды. Местами надо льдом торчали кривые коряги, как бы выныривающие изо льда и снова погружающиеся в него.
     Рыбаки осторожно вышли на лед. Как в гигантском аквариуме через толщу льда была видна вся подводная часть озера. Вода давно просветлела. Коряги под водой образовывали причудливые лабиринты. Водяных растений уже не было видно, они давно опустились на дно и стали илом. Дядя Толя первым отошел по льду подальше от берега, собрал свой бур и быстро пробурил им лунку. Померил толщину льда. Обернувшись к своим спутникам он сказал: "Ближе друг к другу, чем на пять метров не подходить, иначе лед треснет. К трещинам и промоинам не приближаться! И далеко друг от друга не отходить! Если кто-то провалится - не паниковать, остальные ему помогут выбраться. Все поняли? Пошли!"
     Легким скользящим шагом рыбаки двинулись к группам коряг, отыскивая себе место лова. Постепенно каждый выбрал себе место, где, как ему казалось, будет удачный клев. Бур был один на всех. Поэтому лунки бурили по очереди, передавая инструмент друг другу по льду, как переходящий приз. Наточенный бур легко врезается в гладкую поверхность льда, оставляя на ней сначала царапины, а затем все больше и больше углубляясь. В чашке бура появляется вода, значит лунка почти готова. Еще несколько оборотов, и бур проходит нижнюю кромку льда, оставляя после себя в нем абсолютно круглое отверстие с ровными краями.
     После того, как лунка пробурена, из нее нужно извлечь мелкий колотый лед и ледовую стружку. Для этой цели служит большая металлическая поварешка на длинной ручке с дырками. Некоторые рыболовы используют кухонные шумовки. Но у уважающего себя рыбака шумовка специальная, называемая "черпалкой". От кухонной шумовки она отличается более длинной прямой бамбуковой ручкой и существенно большим размером отверстий в чашке. Приобретается эта рыболовная черпалка в соответствующем отделе спортивного магазина. Наряду с удочкой, черпалка - главный инструмент рыболова.
     Удочка на зимней рыбалке тоже не простая. В отличие от длинных летних удилищ, удочка для зимней подледной рыбалки - короткая. Она имеет длину около тридцати сантиметров. Треть ее длины занимает удобная ручка, на которой закреплена катушка или мотовильце с леской. Из ручки выступает пластиковый хлыстик, на конце которого закреплен так называемый сторожок или кивок. Роль сторожка может играть обычная резиновая трубочка, из которой изготавливаются ниппели для велосипедных колес. Кивок также может быть изготовленным из тонкой длинной металлической трубчатой пружинки, внутри которой пропускается леска.
     Но самыми лучшими среди кивков считаются часовые пружины, которые вынесены с завода имени Масленникова и продаются из-под полы около фабрики-кухни. Эти пружины обеспечивают уникальную игру свинцовой капельки с крючком, называемой мормышкой, перед которой не может устоять ни одна рыба в Волге и окрестных озерах. К концу пружины припаивается металлическая петля, в которую пропускается леска. А сама пружина вместе с леской пропускается в отрезок резиновой трубки, который одевается на кончик хлыстика. К концу же лески привязывается сама мормышка.
     От мормышки, конечно, тоже многое зависит. Ее выпуклая свинцовая форма, с одной стороны которой припаяна медная или латунная фольга с торчащим из нее одним крючком, тоже очень привлекательна для рыбы. В последнее время стали появляться специальные мормышки, называемые "чертом", которые отличаются от обычных мормышек тем, что крючков в свинцовую капельку впаяно три. Видимо это и обусловливает высокую уловистость этой снасти.
     По первому льду рыбалка обычно удачная, но рыбу нужно искать. Поэтому рыбак целый день ходит с удочкой от лунки к лунке, засунув черпалку за голенище валенка. В одной руке зажата удочка, в другой - мормышка на конце лески. Подойдя к лунке и положив удочку на лед, рыбак, первым делом, разбивает рукояткой черпалки лед. Затем он вычерпывает его, выбрасывая обломки льда сбоку от себя, там где они ему не будут мешать. Очистив таким образом лунку, рыбак снова возвращает черпалку на прежнее место за голенищем валенка.
     После этого рыболов измеряет глубину водоема в лунке. Чтобы сделать это он опускает в воду леску, с прикрепленной на конце мормышкой или "чертом". Пока леска опускается прямо, мормышка не легла на дно. В момент, когда леска начинает сгибаться, дно достигнуто. После этого, рыбак вытягивает снасть на лед, и насаживает на крючок мормышки бодро изгибающегося рубиново-красного червячка, извлеченного из пенопластовой коробочки, бережно согреваемой за пазухой.
     Червячок является личинкой комара и называется мотылем. Это лучшая приманка для рыбы. Продают ее по цене в пятьдесят копеек за спичечный коробок немногословные дядьки, выходящие после обеда в пятницу к зоомагазину на Ленинградской. Дядьки промышляют мотыля, добывая его из ила в прорубях на мелководных прудах. Основными потребителями мотыля являются рыбаки и аквариумисты, привыкшие баловать своих тропических питомцев отечественными деликатесами. Одного спичечного коробка мотыля, как правило, вполне хватает для воскресной рыбалки.
     Мотыль насаживается на крючок своим кончиком, свешиваясь с цевья крючка. Иногда экономные рыбаки насаживают на крючок вместо мотыля красную шерстяную нитку или поливинилхлоридную трубочку красного цвета. Но рыбу трудно обмануть, она хорошо видит разницу и идет на такой крючок неохотно.
     Итак, мотыль насажен на крючок, леска опущена в воду, мормышка легла на дно, и рыболов склонился над лункой. Чуть-чуть подождал и потянул снасть вверх, поднимая мормышку над дном на несколько сантиметров. Часто именно в этот момент полосатый окунь, охваченный охотничьим азартом, бросается на мормышку и хватает ее широко раскрытой пастью. Кивок резко сгибается, и рыбак ощущает удар, который передается по удочке со стороны лески. Руки срабатывают сами, подсекая рыбу. И вот окунь заходил на конце лески.
     Когда ловишь рыбу в среди коряг, очень важно не дать подсеченной рыбе спрятаться за каким-нибудь корнем или стволом, намотав на него леску. В противном случае можно будет попрощаться с уловистой мормышкой или любимой блесной.
     Но сейчас рыбак, быстро перебирая леску, поднял окуня к нижней кромке льда и завел его в лунку. Схватив полосатого красавца рукой, он вынул рыбу, и отцепив ее от крючка, пустил прыгать по поверхности льда. Через несколько минут мороз сковал окуня, закрепив его растопыренные игольчатые плавники, и он замер в таком положении на гладкой поверхности льда. Рыбак перевел дух. "Что же, начало положено. С почином тебя!" - усмехнулся дядя Толя сидевший неподалеку. Вокруг него на льду уже лежало с десяток окуней.
     Рыбак насадил на мормышку свежего мотыля и пустил ее в лунку. Дав мормышке снова опуститься на дно, он легкой игрой кончика удочки заставил мормышку причудливо двигаться в толще воды. Сосредоточенно двигая сжавшими удочку руками, он сообщал ей короткие колебания, больше похожие на дрожь. Новый удар-поклевка были ему наградой за правильно выбранную игру мормышкой. И еще один окунь перекочевал из привычного водяного мира в царство мороза на лед. Вытерев руки тряпкой, вставленной за голенище второго валенка рыболов очистил лунку черпалкой от намерзшего ледка. После этого снова пустил мормышку в воду.
     Окунь - рыба стайная. Обычно окуни дружно окотятся за мормышкой, наперебой пытаясь схватить ее. И друг за дружкой попадают на крючок. Но бывает, что окунь срывается, больно уколовшись о крючок. Хотя рыбы и бессловесные, но как-то они сообщают друг дружке об опасности, скрывающейся в этой завораживающей игре неизвестного блестящего существа. И поклевки немедленно заканчиваются.
     После этого минута за минутой проходит драгоценное время рыбной ловли, а поклевок все нет и нет. Тогда рыбак ложится животом на лед и заглядывает в лунку. Он видит, как несколько полосатых рыб ходят кругами вокруг светлой капельки мормышки, но не пытаются схватить ее. Тогда рыбак меняет игру мормышкой, укорачивая или удлиняя движение удочкой, увеличивая или уменьшая частоту игры. В какой-то момент правильное движение найдено, и тогда очередной полосатый боец повисает на крючке.
     Вытащив очередной улов на лед, рыбак оглядывается. Почти все его спутники смотрят в свои лунки, при этом подергивая удочками. Время от времени, то один то другой рыболов выводят очередного полосатого удальца. Но в определенный момент изрядно поредевшая стая окуней, чувствуя какой-то подвох, уходит с этого места. В лунке становится пусто "как в ванне" по меткому выражению дяди Толи. Примерно так же и в соседних лунках. Значит нужно идти на другое место.
     Взяв бур и осторожно передвигаясь скользящим шагом по поверхности льда, рыбак направляется к очередной группе коряг. В этом месте под водой лежит целое дерево, упершись сучьями в дно озера, так как глубина здесь небольшая. Между коричневыми коряжинами через толщу прозрачного льда просматривается пятнистое, похожее на брусок туловище небольшой щуки. Рыба стоит неподвижно, как бы в оцепенении.
     Понятно, что на мормышку щука не соблазнится, здесь нужна блесна. Из всей компании на блесны ловит дядя Толя. На призывный жест он оставляет свою удочку и не торопясь идет в сторону затопленного дерева. Увидев щуку, он ненадолго задумывается, потом показывает место, где нужно пробурить лунку, и чуть не бегом спешит к своему ящику за блесной.
     К моменту его возвращения лунка готова. Щука по-прежнему индифферентно стоит на том же месте, не обращая внимания на возню, начавшуюся на льду. Блесна опущена в лунку, и дядя Толя стоя, начинает совершать резкие движения рукой, в которой зажата удочка. Он резко поднимает руку вверх, после чего так же быстро опускает руку вниз. Через прозрачный лед видны порхающие движения блесны, которые напоминают оглушенную рыбку. Такая игра должна привлечь хищника - щуку.
     Проходит несколько минут. Потом еще несколько. И вот по леске следует удар. Дядя Толя быстро подсекает и выбирает леску, которая подозрительно быстро выходит из воды. И вот на лед вылетает блесна вместе с прицепившимся к ней взъерошенным окунишкой, размером чуть больше самой блесны. А щука, оставив за собой дорожку из мути, скрывается среди коряг. Плюнув, дядя Толя идет к своей лунке, держа одной рукой удочку, а другой сжимая блесну с прицепленным к ней уже полузамерзшим окуньком.
     Суматоха улеглась. Рыбаки снова разбрелись по заливу озера в поисках окуневых стай. Один из рыболовов, положив на лед свою удочку, заметил, что кивок на его удочке сгибается как-то странно: очень медленно, но при этом настойчиво. Какая-то странная рыба клюет таким образом. Подождав еще некоторое время, рыбак резко подсек рыбу и потянул ее к себе, удивляясь тяжелому медленному шевелению на конце лески. Преодолевая сопротивление своего улова, он сделал еще несколько быстрых движений, выбирая леску, и извлек на свет, что-то коричнево-зеленое, растопыренное, почти не шевелящееся.
     После некоторой паузы вокруг него грянул хохот. Оказывается спутники, видя его борьбу, подошли поближе и стали наблюдать, ожидая появления на льду крупной рыбы. Вместо рыбы на льду растопырился очень крупный рак, угрожающе поводя своими клешнями. Судя по всему, привлеченный движением мормышки рак приблизился к ней. Выбрав время, когда мормышка находилась недалеко от дна в неподвижности, рак начал поедать мотыля. Подсечка привела к тому, что леска захлестнула рака за одну из его ног, а крючок мормышки зацепился за леску, образовав петлю вокруг этой ноги. Несмотря на сопротивление, рак не смог освободиться. И сейчас он сидел на льду и все медленнее двигался, сковываемый морозом.
     "Отпусти ты его" - сказал дядя Толя: "Его даже до дома не довезешь, так как он через полчаса заснет, и его даже варить будет нельзя. А так еще поживет. Смотри какой красавец!" Рак был торжественно водворен в лунку. Какое-то время он погружался, не шевелясь. Затем, ощутив себя в родной стихии и, видимо, согревшись, рак задвигал хвостом и исчез.
     В этот момент лед затрещал. Рыбаки, поглощенные развлечением с раком, слишком приблизились друг к другу. В прозрачной толще льда побежала молочно-белая трещина. Вода в лунках заходила. Все быстро стали расходиться в разные стороны от опасного места.
     "Пора собираться домой" - сказал дядя Толя: "Солнце уже садится. Нужно уйти со льда до темноты." Только сейчас все заметили, что осенний ноябрьский день уже заканчивается, а мороз крепчает. Спустя некоторое время рыбаки уже выходили на улицу поселка, в конце которой теплыми огнями встречал их дебаркадер на берегу прорана.
     Мужчины шли не торопясь, улыбаясь, довольные хорошо проведенным выходным днем и удачной окуневой рыбалкой по первому льду. Сопровождавшие их мальчишки горячо обменивались впечатлениями, хвастаясь друг перед другом своим уловом.
     Один из них был сегодня на зимней рыбалке в первый раз. Это вполне простительно, когда тебе только десять лет. В предыдущие годы он проходил свои начальные "рыболовные классы" в деревне у дедушки на берегу быстрой речки с темной водой и табунами пескарей на отмелях. А вот сегодня впервые оказался на настоящей "взрослой" рыбалке. Новые ощущения и воспоминания захватили его. Казалось, руки снова и снова ощущали упругие удары клюющих окуней по леске, быстро перехватывали ее, вываживая рыбу, сжимали пальцами гладкое ледяное тело рыбы, доставая ее из лунки. Наверное, это и было счастьем.