Водолаз

Экскурсия закончилась. Кто-то предложил: - Давайте, сходим в Парк Горького, погуляем. – Все согласились. Даже Ирина Николаевна – классный руководитель десятого «А» была непротив.
 Светило неожиданное для Москвы солнце. Яркое, но уже остывшее, как вся природа в середине ноября. По ночам, землю уже сковывала изморось, печальные птицы пели с ностальгией по лету. Природа застывала, опасливо ожидая холод приближающейся зимы.
 Ирина Николаевна с любовью и беспокойством смотрела на своих десятиклассников, таких беззаботных и пока ещё жизнерадостных. Их было двеннадцать – девять девочек и трое ребят. - Хорошо, что с нами нет этих хулиганов Фадеева и Кострова, - думала Ирина Николаевна, -  они бы устроили нам «прогулку». Правда, здесь их приятель Николаев, но Антон, без своих дружков, обычно ведёт себя смирно и тихо. – Учительница, да и не только она, считали Антона трусоватым и слабовольным. Он легко поддавался влиянию главных нарушителей дисциплины Фадеева и Кострова. Как говориться – шёл у них на поводу. Сейчас, в компании троих отличников, в девичьем окружении, Антон вёл себя скромно, стараясь быть незаметным.
 Пришли в Парк Горького. Ирина Николаевна предложила пройтись по набережной до Нескучного сада, чтобы полюбоваться тёмными, холодными водами Москва-реки, вдохнуть душистого, осеннего воздуха и засветло вернуться домой. Девочки поддержали, а мальчишки покорились большинству.
  Возле воды дул холодный ветерок. Школьники громко разговаривали, шутили, смеялись; Гена Рутберг включил маленький бумбокс и шум голосов смешался с бормотанием рэпа. Ирина Николаевна нахмурилась, но промолчала. Подошли к парапету. С трёхметровой высоты стали глядеть на воду, текущую словно во сне.
- Ой, - вскрикнула Оля Некрасова, - что это? – она вытянула руку,  - Там что-то плавает! – Все затихли, всматриваясь. Из воды слышался слабый писк.
- Крыса! – крикнул Гена.
- Это же щенок!
- Какой маленький…
- Как он туда попал?
- Может случайно упал…
- Не-е его хотели утопить!
- Жалко!
- Что же делать?
- Ирина Николаевна, что делать?
 Замелкали руки достающие смартфоны. Началась съёмка.
 Маленький щенок, еле заметный в тёмной воде, на фоне серого гранита береговой стены, барахтался и жалобно скулил. Чёрные бусинки глаз, мокрые от воды или от слёз, не мигая смотрели на людей. Он подплывал к берегу, но скользская, крутая каменная стена не позволяла выбраться, и щенок сползал в воду, отчаянно царапая мокрый гранит. Снова и снова, он пытался вылезти, но ничего не получалось. Трёхметровая отвесная стена была неприступна. Щенок поплыл вдоль неё, и дети увлечённые этой борьбой за жизнь, двинулись следом, снимая на телефоны последние минуты маленького существа. Ирина Николаевна плакала.
- Он же утонет! – закричала одна из девочек.
 Мелькнула тень, и что-то громко плюхнулось в воду.
- Николаев! – голос учительницы сорвался, - Антон! Ты что делаешь! – Антон вынырнул и размашисто, шлёпая ладонями по воде, подплыл к щенку. Тот взвизгнул, быстро работая лапами, старался забраться на мальчика, царапая ему щею и лицо.
- Тихо! Тихо! – тяжело дыша, хрипел Антон. Он взял щенка под брюхо, приподнял над водой и попытался уцепиться за щель в стене, чтобы передохнуть, но соскользнул и ушёл под воду с головой. Только рука с щенком осталась на поверхности. Холодная вода ломила тело, отнимая тепло и силы. Одежда намокла и тянула вниз. Дышать стало трудно. Страха не было. Только сильный холод быстро захватывал тело и неумолимо подбирался к сердцу. Антон хлебнул воды и закашлялся.
 На берегу, Ирина Николаевна звонила в скоруюю, МЧС, полицию. Девчонки беспомощно, вразнобой кричали, некоторые плакали, но все продолжали видеосъёмку.
 Антон с трудом, держался на поверхности. Он быстро слабел, и становилось понятно, что самому ему не выбраться. До ближайших ступенек было метров шестьсот. Щенок, словно поняв ситуацию, заскулил громче и задирая мордочку, призывал помощь. Антон избавился от куртки. Дваигаться стало проще, но холод быстро стиснул грудь, останавливая дыхание. Сильный озноб сотрясал организм. Пальцы онемели. Только в ладони со щенком оставалось тепло. Сердечко маленькой собачки колотилось, ударяя в руку мальчика, и сила удара была такова, что тёплой волной проходила по телу Антона и отдавалась в его замерзающем сердце, согревала и давала силы биться. Прошло около десяти минут. Всё чаще, голова мальчика скрывалась под водой.
 Подбежали охранник и два узбека. Они притащили длинную деревянную лестницу. Опустили её к воде. Антон зацепился за ступеньку и чуть передохнув, начал взбираться, медленно передвигаясь. Руки и ноги слушались плохо. Голова от холода стала тяжёлой и очень хотелось, положить её на что-нибудь и заснуть. На середине пути, щенок неожиданно дёрнулся и упал в воду. Антон проводил его взглядом, пытаясь понять происходящее. Щенок вынырнул, пискнул и скрылся под водой. Антон прыгнул за ним. Ирина Николаевна истошно заорала:
- Не-е-ет! Анто-о-оша-а-а!
  Дети притихли, убрав телефоны и с испугом смотрели на воду.
 Антон вынырнул, фыркнул и кашляя, снова стал подниматься, прижимая щенка к груди. Тот уже молчал, безжизненно свисая, но Антон чувствовал мелкое дрожание жизни в этом маленьком, слабом тельце, и оно давало мальчику силу. Ещё ступенька, ещё, ещё одна…
 Подъехала скорая. Вялого, засыпающего мальчика погрузили и увезли. Узбеки забрали лестницу и пошли работать. Дети столпились возле рыдающей учительницы пытаясь её успокоить. Девочки плакали. Мальчикам было неудобно, и они стояли, угрюмо глядя на свои ботинкки. Потемнело. Солнце скрылось за тяжёлыми, грязными облаками. Набержная опустела. На асфальте, возле гранитного парапета, лежал на боку, маленький серый комочек без признаков жизни. Всеми оставленный и никому не нужный. Он уже не пищал и не дрожал – просто лежал в тёмной лужице, свернувшись, поджав лапки, с закрытыми маленькими глазками. Такой же серый и холдный как асфальт. Невдалеке, на Крымском мосту, шумело Садовое кольцо. Наступал вечер. Седой охранник наклонился, подобрал тельце и печально сказал:
- Ну пойдём, водолаз – похороню тебя! – он смахнул воду с щенка, положил его за пазуху и пошёл в сторону Нескучного сада.
  Антон некоторое время провёл в больнице. Ирина Николаевна навещала его – она и рассказала, что щенка спасти не удалось. Антон опечалился, но виду не подал. Только ночью плакал в подушку.
 После случившегося, мальчишки, за глаза, прозвали Антона «водолазом». Ирина Николаевна поменялась в отношении со своими учениками – стала более сухой, отдалённой и  вскоре уволилась. Рассказывали, что она перевелась в другую школу,  а кто-то говорил, что Ирина Николаевна ушла на пенсию.
 Время шло. Наступила весна. Учебный год близился к концу. В середине мая, Антон с приятелем Вовкой Фадеевым, поехали в Парк Горького на аттракционы. День выдался безоблачный. Друзья развлекались полдня. Устали, взяли по бургеру.
- Покажи место, где ты осенью нырял! – попросил Вовка.
- Да ладно, - отмахнулся Антон. Ему не хотелось вспоминать происшедшее.
- Ну что тебе трудно? – настаивал приятель. Антон уступил. Пошли на набережную. Антон показал:
- Где-то здесь… кажется. – Он вспомнил маленьки дрожащий комочек у себя в руке и жалость кольнула сердце.
 - Эй! Эй! – вдруг вскричал Вовка. Антон обернулся, и пятимесячная овчарка прыгнула на него, сбивая с ног.
-Фу! Фу! – орал Вовка, доставая смартфон. Но собака встав передними лапами Антону на грудь, скулила, вертела хвостом и лизала щёки, голову, нос, шею мальчишки. Пёс взвизгивал и звонко лаял, задирая морду.
- Фу, Водолаз! Фу! Ко мне! – седой мужчина в форме охранника, схватил собаку за ошейник, пытаясь оттащить. Овчарка упиралась скуля и лая. Наконец, Антон поднялся. Охранник внимательно посмотрел на него.
- Э-ээ, - протянул мужчина, - я тоже узнал тебя! – Он отпустил собаку, и та вновь напрыгнула на Антона в попытке лизнуть. Мальчишка вдруг всё понял. Он обнял собаку и уткнулся в её шею, пряча мокрое от слёз лицо.
- Чего же ты раньше не приходил?
- Мне сказали, что щенок умер!
- Да-а! Я и сам так думал. Понёс его в Нескучный сад, чтобы закопать, а он отогрелся за пазухой и давай тявкать, - охранник смеётся и сухое, жесткое лицо разглаживается радостью, - Так жив твой щенок! Назвал его Водолазом. На – забирай его! Теперь он твой! – отдаёт Антону поводок и уходит. Водолаз даже ухом не повёл в сторону охранника. Он прыгает возле мальчишки, звонко лает, лижет тому руки, лицо, и собчьей радости его нет предела. Антон гладит овчарку, обнимает, смеётся, и они идут по набержной, не замечая никого вокруг, словно две родные души, потерявшие друг друга и вновь нашедшие, словно два боевых товарища, словно братья, словно два водолаза. Смеётся солнце и громко радуются птицы, душистый ветер весело треплет кудри листвы, яркая зелень распхнулась навтречу лету, шумит Москва, тихо течёт река, а на набережной стоит, с включённым на видеозапись смартфоном Вовка и, удивлённый, смотрит вслед уходящему приятелю, променявшему школьного друга на собаку.
Николай Брест.