Тайный посол Московии. послесловие

   Четверка крепких коней резво бежала по пыльной дороге. Карета  мягко покачивалась  на раздавленных колесами телег ухабах . Петр был спокоен и задумчив. Меншиков же, наоборот, весел, подвижен. Радовался, домой едут!

- Ты чего, мин херц, загрустил? - вопрошал он царя: - Ну не поехали мы в Венецию, и бог с ней, с   зеркальной этой!  Стрельцы в Москве взбунтовались – так это ерунда! Князь кесарь, поди, давно уже их по избам пытошным  рассовал! Приедем, рассудим! Кого надо - попытаем, кого надо – порубим! Впервой, что ли?

Алексашка весело скалился крепкими, белыми зубами.

- А дома – то, дома! Березки в зелени, девки в сарафанах! Красота! Ты, государь, выпей винца или водочки – простячка, враз отпустит! Дело говорю!

- Алексашка! - вдруг встрепенулся Петр: - А ты точно, отписал Ромодановскому, что бы он Селима, как зеницу  ока своего,  берег?

- Отписал, государь! Как только Селима отправили в Москву, так и казаки с письмом ускакали! А ведь как похож, стервец! Даже я, и то -  ей богу, попутать мог бы! А на что  он тебе сдался, мин херц? Как бы греха не вышло!

- Где нигде, авось сгодится! А грех, он завсегда рядом с людьми ходит!

Меншиков заглотнул ковшик вина, закусывал жирной ветчиной.

- А зря, ты тогда, Государь, не дал побить до смерти турок да французишек! Уж больно осерчали на них,  наши дворяне да конюхи, едва остановили! Хорошая наука была бы, Людовику да туркам! Куда им, против нашего кулака! Я сам троих уложил, когда Селима брали. У-ух…хорошо было!

- А кто бы тогда, письма мои, султану да королю отвез? Ты, что - ли?

- А что, и отвез бы! -  Меншиков дерзко вскинул вверх  длинный подбородок.

- Ты бы, отвез! – проворчал Петр: - Да только, если бы к королю, то голова твоя у плахи валялась бы! А если у султана, так задница бы, твоя, на колу вертелась, вместе с головой твоей, неуемной!

- Гы-гы-гы! - весело ржал Меншиков, расплескивая вино из сулейки.

- Нельзя было,  по другому, Алексашка! - продолжал Петр: - Пусть все думают, что там пьяная драка была! Так и курфюрсту Фридриху отписали! Подрались, дескать, людишки посольские, с иноземцами по пьянке! А про Селима, письма мои к султану да королю, про это никто знать не должен!

- Правда твоя, Петр Лексеич!  Пусть султан да король знают: Москва – лаптем щи не хлебает! Кому хошь, морду намылим! - Меншиков, вспомнив нападение на царя, снова засмеялся: - А все ж, жаль что не добили, уж шибко хотелось!

- И кто это из наших, мог султану да королю  продаться? - отсмеявшись, денщик преданно ловил взгляд царя: - Не сказал ли тебе император?

Петр молчал, зябко укутывался в отвороты кафтана.

- Все равно найдем, паскуду продажную! - заключил Меншиков, не дождавшись ответа: - Найду, сам зубами рвать буду! Не человек он, падаль!

Петр дремотно  укутывал лицо в колючее сукно. Сонливо слипались глаза. В бескрайних степях и лесах, крепко дремала, далекая пока еще, Россия!

Дремала не подозревая, что по пыльной дороге, катят к ней страшные в своей неизбежности, невиданные доселе – потрясения…