Небесный гамбит Глава 8

                Глава 8

Прогулки с Фаустом, раззминки с мячом чередовались у Стаса с занятиями и чтением книг. Он помногу и часто спал, совершая в снах какие-то фантастические пируэты. То навещал мать и звал за собой, но дома, в своей комнате, ему становилось тесно и душно. Тело его словно что-то сдавливало со всех сторон, как под водой, когда заныриваешь поглубже и тяжко становится дышать. Просыпаясь, он всегда оказывался с  Лао и Фаустом, без которых теперь и часа не мог побыть.

В Канаду Лао больше не предлагал слетать, да и не очень-то хотелось. Здесь в шахматы можно было играть до бесконечности, к тому же с любыми противниками. Они смутно маячили на виртуальном экране. Едва только Стас загадывал, с кем хочет сыграть партейку, – тут же включались часы. Однако связи как таковой не было. Соперник глядел, словно сквозь него, и играли они как бы вслепую: едва мысленно рисовался ход – фигуры на доске скакали, как в живых шахматах. Он выигрывал не всегда, партнеры словно считывали его варианты, но и Стас научился угадывать их просчеты и в мгновение ока менял стратегию.
 
Однажды Валентин напомнил ему, что они собирались выйти в свет.
- Скажи мне, - обратился он к Стасу, - кого бы ты хотел повидать из тех, кто ушел навсегда?
- Не понял, -насторожился он и невнятно пробормотал: - что значит навсегда?
Умер что ли?

- Можно и так сказать, - согласился Валентин, - только я уже не раз тебе говорил, что смерти нет. Ты же наверняка был атеистом, но когда с дедом Толей прощался, слышал, что поп сказал: «…тело есть гной, тлен и прах, а душа бессмертна…»
- Ну и в чем ты хочешь меня убедить, что я тоже умер? Держишь меня где-то на выселках, домой не пускаешь… Да, знаю: не надо было в Одессу спешить. Обещали же мрази на шнурки порезать, а я плевал на всех этих дебилов, вместе взятых. Хотя здесь им, конечно, меня не достать…
Стас вдруг умолк и как-то жалобно посмотрел на Валентина. Тот не выдержал и отвел глаза.

- Ты не умер и умереть не сможешь, потому что твоя душа бессмертна, как и моя, и всех тех, у кого она есть. Бездушные мрази – это биологические роботы, они подыхают и сгнивают на перегной. Так сдохнут и те, кто ввел тебе сыворотку под колени, когда ты спал в Москве на диване, и когда остановилось твоё сердце, они надели кульки на головы тебе и Алёнке, чтобы инсценировать передоз веселящим газом…
Стас застыл как соляной столб, он закрыл глаза и не дышал. Валентин уложил внука в постель. Раскрыв ладони у его висков, он буквально замкнул на себе энергетический контур Стаса. Лицо его оживилось, веки дрогнули, он уснул.

Облегченно вздохнув, Валентин оставил его под присмотром Фауста, а сам отправился на семейный сбор. Все уже ожидали их на большой поляне. Обе матери – его и Людмилы, - вопросительно заглядывая в глаза, общались с ним телепатически, не то на другом уровне эмоции бы зашкалили и поговорить не дали возможности. Дед Анатолий повторял только один вопрос: «Когда, когда же он выйдет к нам?!»  остальные степенно прохаживались и с любопытством поглядывали на крыльцо, ожидая появления Стаса.

 Несколько поодаль тремя группами расположились в шезлонгах пращуры нескольких поколений, не спешившие возвращаться на грешную землю. Наконец каждый, кто захотел, смог повидать спящего Стаса и восхититься красотой его лица,  находя сходства с собственными чертами. Однако Фауст держал уши востро и предупредительно пофыркивал, не допуская никого близко к постели. Скоро все удовлетворились первым свиданием и удалились восвояси.
   
  Валентин остался один, понимая, что период акклиматизации Стаса окончен. Он решил, наконец, ознакомить своего внука с законами бытия в Тонком мире. На астральной родине предков ему предстояло понять и оценить свою семейную кармическую судьбу под знаком Водолея, научиться исправлять ошибки прошлых воплощений и, вновь обретя материю, в грядущий час совершить на Земле свой звездный подвиг.
 
Учитель, вдруг явившись Валентину  воочию, открыл астральную карту Стаса и указал на взлёт после падения… Понять и принять это было не просто. Но падение произошло. Оно случилось на взлёте. Его сбили как жаворонка на рассвете. Значит теперь, «…смертью смерть поправ…», он взлетит!
Так думал Валентин, сидя на постели в ногах у своего единственного внука, в которого он готов был вложить свою собственную душу… всю… без остатка.

*****************************
Продолжение следует