26. Уроки труда, феминизм и разводной ключ

Сижу… грызу морковку.

К каждой девушке однажды приходит осознание, что от кухни не отвертеться! Жарить, парить, мыть сковородки, а также резать конечности, поджигать брови и волосы придётся на протяжении всей своей жизни. Хорошо, если рядом вы организуете огнетушитель, аптечку и кабинет психолога.

Нет, конечно, готовить не страшно. Некоторые это искренне любят! К ним мы смело напрашиваемся в гости, отстаиваем очереди в рестораны и можем бесконечно наблюдать по телевизору за тем, как они колдуют над котлом. 

А есть, например, я.
Ежедневно, заходя на кухню, я молюсь, чтобы в холодильнике оказалось что-то готовое. Желательно, первое, второе и симпатичный эклер. Я заглядываю в холодильник и закрываю, открываю и закрываю, открываю с надеждой и снова закрываю… И так десять раз подряд, можно даже с перерывом, как будто что-то изменится… Иногда я печально смотрю на коробку под столом, в которую вполне могла поместиться скатерть-самобранка... Но там только консервы на случай очередного карантина и пакеты в пакете в пакете в пакете на любой случай.

Почему?! Почему многочисленные уроки труда в школе не пробудили во мне тягу к ножу и плите, пионерам и даже дедушке Ленину? Да и вообще ничего не пробудили, разве что аппетит. По логике у аппетита больше шансов пробудить в человеке желание что-то приготовить, но нет! Оказывается, даже этого не всегда достаточно!

Вы и представить себе не можете, сколько дней я потратила на пережёвывание мыслей о красном галстуке.

Церемония посвящения в пионеры мне виделась не иначе, как самым грандиозным позором в моей жизни! Ведь помимо того, что я бы непременно свалилась со сцены несколько раз (один раз на директора, потом на физрука, а потом снова на директора, зацепив физрука), я бы в любом случае исполнила стендап, а во время завязывания на себе галстука, скорее всего, себя бы за это и придушила.

Впрочем за год до моей вероятной публичной кончины, судьба сжалилась надо мной и принесла в Россию Перестройку, но не уверена, что вам стоит именно меня за это благодарить.

Почему я не отношусь к готовке хотя бы нейтрально?! Уравновешенность и спокойствие пред лицом опасности, – этому же тогда учили в школе? Учили в школе, учили в школе… Иногда начинаешь настолько жалеть свою беспомощность, что ищешь себе оправдания…

–  Ах, бедная картошечка… Ты же понимаешь, зачем я здесь?
–  О, да, моя госпожа, мы обе понимаем.

Дальше я плачу над картошкой, пока её чищу, хотя она даже не лук, режу на четыре части и бросаю в кипяток. Се ля ви!

Чем были заняты наши руки на трудах?
Девочки шили ночные рубашки, готовили винегрет и пекли торт “Зебра”, а мальчики строгали Буратино, что-то чинили и упоительно паяли (наверное “...в России вечера”). Да, к ним в кабинет не так легко было попасть. Их деятельность велась под грифом “Секретно”, зато к нам они регулярно захаживали за вкусняшками. Чем я недовольна, спросите вы?
 
Понимаете ли,
когда заносишь нож над морковкой и мысленно смиряешься с тем, что в стопятьсотый раз будешь готовить винегрет, а не совершать ритуальные убийства, из-под раковины вдруг кривоногий и хромой прорывает умывальник и качает головой. Лавина всего, что было съедено и выпито за долгие годы жизни в собственной квартире, нисходит пусть не на мраморный, но на очень гордый кафельный пол!

Ах, так!?
Пока я стою в ночнушке, сшитой в седьмом классе, с почти винегретом в руках и несуществующим тортом “Зебра” в холодильнике, меня пытается уничтожить сантехника, с которой мы и близко не были друг другу представлены. Как? Как?! я должна применить свои оливьешные познания в битве с Мойдодыром? Или мне надо забросать его варёной картошкой?

Что ж, патриархат, твоя взяла. Зову "мужа на час".

– “Муж на час”, что у вас случилось? – равнодушный мужской голос.
– Прорвало трубу… или как там у вас это называется...
– У нас это так и называется, а у вас? – убийственное спокойствие.
– Вы уверены, что часа ему хватит?
– А вам?

Нет, я люблю искромётный обмен любезностями по телефону, но ведь в конечном итоге на вызов пришёл тот же Коля, который строгал, паял и трубы гофрированные побеждал, пока я вышивала крестиком за соседней стеной. И не факт, что спустя столько лет он ограничится куском шоколадного торта. Иначе почему он так странно на меня смотрит? Наверное, вспомнил ночнушку…

Пока сточные воды проносят мимо меня скатерть-самобранку в пакете в пакете в пакете, я смотрю, как Коля брутально орудует разводным ключом…

Есть ли надежда на то, что он также будет смотреть на меня или хотя бы на мою ночнушку, когда я в старости буду готовить ему борщ по октябрятским рецептам? (я сказала: “ему”?!)

Уж не для того ли двадцать лет тому назад он дёргал меня за хвостик, а я не давала ему списать, чтобы здесь и сейчас,
на кухне,
в моём самом нелюбимом на свете месте,
я, наконец, избавилась от своей нелюбви и...

...Заменила её на хоть какие-то сантехнические познания! Винегрет после выполнения подрядных работ – безотказное оружие!

Это вам не морковку грызть!