Уроки ритмики

Скажу прямо, ничего доброго я про эту дисциплину вспомнить не могу. Видно,    повезло     мне намного меньше, чем ученикам Центральной Музыкальной Школы, где этот предмет  давала детям мама моей не так давно покинувшей мир Маши Брониной,Ирина Васильевна тоже,  только возможно, фамилия у мамы не как у Маши была по папе Бронина, а какая-то иная. Только я уже и этого не помню.

Но начиналось у меня все просто замечательно. Привели меня родители в очередной раз в институт имени Гнесиных, поднялись наверх, завели в небольшую комнату, а в ней посадили на колени одной красивой женщине. Звали женщину. Не вздумайте смеяться сразу, не дочитав подробностей. Нет!!! Не угадали. Не Вера Маврикиевна. Тут бы и посмеяться надо.  А звали  женщину. Елена. Но тут ваш смех  уже немного ближе к цели. Правильно, Маврикиевна. Только фамилия у нее красивая была. Была женщина. Одаровская. Велели мне с ее коленок изогнуться и головой коснуться пола. Это мне раз плюнуть. Изогнуться я могла куда угодно. И даже обратно сесть на ее колени мне труда не представляло. Моя гибкость произвела хорошее впечатление на тетю с именем Елена. А отчество можно было не употреблять уж очень часто. И растяжка моя  тоже впечатление произвела хорошее. Хотя сама я знаю очень много женщин, которые явно с килограммами лишними везде изгибаются в разных  направлениях еще намного лучше, чем я могла сама даже в самом раннем детстве.

 А потом и все пресловутые шпагаты они тоже совершали намного круче всех  моих способностей  к растяжкам. Но эта же женщина прекрасная при всей моей        симпатии к ее красоте, тут же при этом увидела у меня и плоскостопие. Но не привычное, а с неким изворотом. Уж и не знаю, взяли  ли меня в  солдаты на медкомиссии с таким дефектом ног. Но в балерины я  не годилась однозначно. Зато  для ритмики могла сгодиться и такая  тоже.

И стали меня раза два в неделю возить в институт изгибаться телом по возможности ритмично. А вместе со мной и младшую из двоюродных возили тоже. Она тоже изгибалась намного лучше, чем я могла сама.

А потом мы обе поступили в школу. И изгибаться ритмично в институт ездить перестали. Ведь ритмика была и в школе  тоже. Преподавала там сей предмет  тоже женщина. И это никому странным не покажется. Только звали ее Галина Станиславовна с фамилией Франио. Очень жесткая в обращении с детьми эта  тетя оказалась. В целом ее наука сводилась с постановке спектаклей новогодних  для родителей младших школьников. И все. Но на своих уроках ритмики. Она так была свирепа. И требовала от крох подчинения непомерного. Она и учила нас нужной для ритмике дисциплине. Обращаться к ней можно было, лишь подняв руку. Довольно высоко. И ждать, пока она заметит твою поднятую руку. Так вот все. И учились. Ритмике под строгим руководством.

Однажды. Я на ее занятиях. Тоже руку подняла. И терпеливо ждала, пока она заметит, как я давно стою с высоко поднятой рукой. А она все никак не замечала... Моей поднятой руки. Совсем не замечала.

 Я тянула руку вверх довольно долго. А она все. Никак не замечает моей поднятой руки.

Кончился этот мой подъем руки. Просто мокрыми колготками, в которых я производила ритмичные наклоны. Я ведь по этой причине неотложной  так долго и тянула руку вверх. Потом эту часть моей одежды сушили на батарее в библиотеке, где я сидела с книжкой и терпеливо ожидала, пока меня мама заберет.Из библиотеки.

Еще, помню,  мама очень удивилась, когда не увидела меня на лице у школы. Вот ей и ответили. Что я в... Библиотеке жду маму. Отсюда ясно видно, откуда во мне такая невероятная любовь.  К книгам. И. Библиотекам  тоже.
 Сольфеджио преподавала  тоже очень строгая тетя. Но та хоть нас учила  тому, что потом сильно пригодилось на поступлении для дальнейшего обучения по выбранной специальности, а не наклонам в риме.