По следам Кокодана

 Книга доходчиво повествует:
- о поисках следов орды лопатопитеков,упорно рывших в старину Черное море;
- о сермяжной правде отбывания наказания зеками в одной из приполярных колоний, в поте лица зарабатывающих свой тюремный хлеб на пошиве камуфляжных трусов;
- о сексопильных приключениях мажордессы Карины, волей богатенького папики оказавшейся в археологической экспедиции на Синае;
- о Ящике Пандоры, вырытом старателями-археологами, и о преображении наших отдельных депутатов в козлоидов, бараноидов и свинтусов, чавкающих и гадящих у бюджетного корыта по причине эпидемии;
- о первом в России "парке юрского периода", где фигуры динозавров сомнительной художественной ценности были выполнены из деревобетона. При первых же дождях они осели грязными коричневыми кучами. Однако  бюджетные деньги на сей парк мэрия  израсходовала почти полностью, но с откатами (ситуация напоминает историю небезызвестной статуи Алены);
- о деревобетонной дороге на суперстадион в захолустном городке Блохоморске
 и о многом другом, вызвавшем крайне негативную реакцию определенной категории либералов на публикацию сей книги.
          Прошу почитать с удовольствием на Литрес "С. Иосич".

Месть - холодное блюдо и его надо кушать с кавказской горячностью. Автор.
               
         Пролог

         Эта история задела за живое критиков пера, привычно оседлавших скачущего Пегаса.
         Видеоконференция, проводимая под эгидой всемирной организации антропологов (ВОА), по накалу страстей была сопоставима с извержением Везувия во времена попавшей в утиль Римской империи. На повестке трудового дня стоял извечный вопрос о происхождении человека  — хомо сапиенса. Ученые разделились на три ударные группы. Одни пытались доказать, что человек произошел от мерзкой обезьяны, другие устроили хоровой ор о божьем промысле, третьи твердили о загадочных семенах жизни из космоса. В конце концов, пыл этой схватки умов не выдержал измордованный скайп и конференция была грубо прервана по внезапно возникшим техническим причинам.
         Лауреат Гнобелевской премии, доктор социологии и антропологии Джон Кульбит был изрядно огорчен тем, что ему не удалось до конца высказать оппонентам свою новаторскую, и на первый взгляд, не очень уродливую мысль. Великий и прославленный ученый упорно внушал скептически настроенной аудитории, что во времена создания жизни на земле лабораторная посуда была вымыта плохо и гены человека смешались с генами обезьян, козлов, баранов, свиней, хорьков, волчар и прочих животных. Его смелые постулаты подтверждались физическими, моральными, умственными и поведенческими признаками, существующими у современных хомо сапиенс. В частности, он назвал своих оппонентов козлоидами, бараноидами, свинтусами и прочими обидными, по их мнению, кличками, что вызвало бурю негодования и вывод из строя видеосистемы от перенапряжения в интернете. Через некоторое время, работу скайпа удалось восстановить, но время было безвозвратно упущено и ученые мужи с обильной пеной из кричащих ртов приступили к обсуждению другой темы: "О роли толерантности в борьбе за выживание скандинавских народов".
Разъяренный Джон узловатым пальцем решительно вырубил свой комп, и яркая тугая мысль о мести осенила его небольшую лысую голову. Разве зря он получил престижную международную премию, любовь и признание сильных мира сего? Чего только стоил его пятисотстраничный трактат о ведущей роли англосаксов в мировом научном прогрессе? Этот перл пока не удалось прочесть ни одному члену Гнобелевского комитета. Претенденты на критику, после двадцать первой страницы, впадали в некий транс, ехидно именуемый злопыхателями сном, и не могли противопоставить какие-либо аргументы по несостоятельности научных каламбуров автора. Учитывая это немаловажное обстоятельство и соответствие названия научной работы текущему политическому моменту, Гнобелевский комитет торжественно вручил Джону Кульбиту престижную премию со всеми вытекающими последствиями и бабками.
         По голове и фигуре Джона трудно было определить, генами каких животных были заражены его предки в процессе создания человека. Маленькая головка тыковкой с длинным неоперабельным носом и лопухами -ушами невнятно говорила об англосаксонской породе. Жирная нескладная фигура с задом-курдюком предательски свидетельствовала о зараженности ее обладателя примесью курдючных бараньих или сусликовых составляющих. По невидимым ветвистым рогам, которыми часто и щедро Джона украшала его супруга Мадлен, было непонятно, к козлам или баранам относится частичка генной сущности великого ученого. Жена держалась мужа ради его огромного состояния и несомненной антипопулярности в научной среде. Сладкая мысль о мелкой мести, как яблоко, упала на тыковку -ракушку великого и прославленного Д. Кульбита.

Глава первая

         Академия, как слизкий спрут, протянула свои щупальца в провинциальные города, деревеньки и хутора. В многочисленных филиалах престижного учебного заведения получить так называемое высшее образование мог каждый. Были бы бабки и минимум желания. Дипломы, как горячие пирожки, щедро продавались всем егэшным страждующим. Армия дипломированных юристов, экономистов, социологов, управленцев, программистов и экологов надежно пополняла торговые, посудомоечные, таксистские, кулинарные, артистические, сантехнические и экстрасенские ряды тружеников страны. Одной из важных статей дохода нуворишей от образования считалась продажа талантливых выпускников за рубеж. В последние годы спрос в мире на одаренных специалистов значительно увеличился. Ими комплектовались научные центры, такие как, например, Силиконовая долина. Стоимость российских гениев колебалась от ста до двухсот тысяч долларов за особь. Таким образом, за счет российских налогоплательщиков готовились научные кадры для технологических успехов Запада.
        Кабинет ректора был огромен и обставлен изысканной итальянской мебелью. Толстяк сидел в мягком кресле с высокой спинкой, украшенной каким-то гербом, осоловело смотрел на длинную нелепую фигуру студента Лапкина и поучал:
        — Молодой человек! Что ты заладил патриотические байки? Сказано, ты нужен великой американской науке и точка. Я и так тебя держал из-за настойчивости декана вашего факультета. Старикан из далекого советского прошлого считает, что ты талантлив и все такое. В отличие от всех порядочных студентов ты никогда не золотил ручки профессорам во время сессий. Это и не удивительно. Твоя мать-одиночка, забытая богом и государством -нищая. Вот ты и поможешь ей обрести простое сермяжное счастье: купишь нормальную квартиру вместо курятника, оплатишь все ее жалкие кредиты, накормишь сыром, окороком и колбасой вместо доширака. Проезд к месту твоей новой работы оплачу я. Америка - не Россия. Это пещера Али-бабы с бумажными зелеными сокровищами. Так что не гунди и соглашайся -скатертью дорога!
        Ректор критически осмотрел Вадима Лапкина и, покривившись, недовольно прохрюкал:
        — Бери пять тысяч. Купи себе одежду поприличнее, особенно носки. Небось, от них одни резинки остались? Химическая атака, которую ты устроил в моем кабинете, будет неуместна в высоком кабинете лауреата Гнобелевской премии -профессора Кульбита. Свободен!
        Юноша с облегчением покинул роскошный кабинет ректора. Похоже, гены руководителя университета были загрязнены свиными, что четко укладывалось в стройную козло–свино-баранную теорию доктора естественных наук Джона Кульбита, с которой Лапкин познакомился позднее.
        Нью-Йорский аэропорт им. Джона Кеннеди кишел человекообразными. В этой сутолоке можно было запросто потерять не просто себя, но и свою личность. Вадиму крупно повезло. Он заметил среди встречающих невзрачного человечка, держащего в руках самодельную табличку, на которой славянской буквой было коряво написано: "Ляпкин! Бонжюр!"
        Виляя между громадами небоскребов, тачка тащила задницу бывшего студента к месту его будущей постоянной работы на Манхеттене. Пожилой водила, встречавший Вадима в аэропорту, был не в меру болтлив и для шпионской работы явно не годился. Из разговора с ним Лапкин почерпнул, что проныра имеет четыре паспорта: российский, украинский, американский и кленово -канадский. Пенсии умудрился получать в России и на Украине, а со временем, маячила возможность вырвать зеленые бабки из лоховатых США и Канады. У Гнобелевского лауреата этот скользкий тип устроился работать недавно, рассчитывая чем-нибудь поживиться у миллионера.
— Типичный одессит.,— сонно констатировал уставший за время долгого перелета Лапкин. Авто остановилось у парадного подъезда одного прокопченного старинного небоскреба.
       — Небось, строили порабощенные индейцы или африканские рабы,— метко заметил разочарованный Вадим. Английский язык он изучил в совершенстве если не считать, что произношение, мягко говоря, оставляло желать лучшего, а матерные слова были не из его лексикончика. Все это прозрачно намекало на отсутствие репетитора в кургузой судьбе Лапкина.
       — Привет программист! Зови меня просто Джон. Ты какой-то нескладный. Где твоя шапка и балалайка? А медведя ломал?,— ласково вопрошал профессор на английском, встречая нового работника. Просторный кабинет миллионера был обставлен старинной мебелью, которую со слезами жалости на глазах, давно пора бы выбросить на свалку.
        Хозяин сразу перешел к делу:
       — Мои друзья и коллеги по научному цеху осмелились спорить со мной и крутить пальцами, как это по русски -дули. Я заплатил за тебя сто тысяч баксов в надежде на скорую отдачу. Задача будет простая: я тебе вручаю список моих оппонентов, а ты на их фотографиях в аккаунтах, в зависимости от масштабов и ракурсов, рисуешь бараньи, свиные или козлиные головы вместо человечьих. В списке моих врагов, напротив каждой фамилии, будет стоять буква "К", "С" или "Б", означающая принадлежность к козлам, свиньям или баранам. Все тексты их переписок, рецензий и научных работ нужно преображать в простые буквосочетания. Для баранов: «Бееебе!»; для свиней: «Хрюхрюхрю», для козлов: «Мееемеее!». Все это, в отношении наших врагов, должно работать постоянно, сколько бы компов или дисков они не меняли, какие бы защитные программы не внедряли. Ты все понял?
Вадим изумился:
       — Суровенько! Суперсложно! Но мне -по барабану. Сколько будешь платить, где аппаратура и где мне жить?
Сроки босс установил жесткие, жилье определил в том же прокопченном небоскребе, где находился его кабинет, аппаратура оказалась не очень, но сносная. И с зарплатой не обидел: тридцать тысяч баксов по окончанию работы. В таких непростых условиях, российский гений -программист приступил к адской и не совсем престижной работе.
        Ровно через две недели на необъятных просторах интернета появилась странная злобная программка. Вирус, изящно лавируя, обходил все защитные системы и, принюхавшись, избирательно поражал странички, сайты и компы некоторых ученых, превращая всю их зависшую информационную базу и железо в козлиный, свиной или бараний хлам. При этом, программист Лапкин проявил излишнюю инициативу, преобразовав страничку ректора своей алма -матер в свинтусоидную, за что получил нагоняй от босса. В тщательно выверенных списках лауреата такая харя не значилась.
        В результате мощной гибридно-вирусно-троянской атаки, поднялся шум и гам на самом высоком политическом уровне. После тщательного международного общественного расследования был сделан вывод о вероятном испражнении российских хакеров на научное гнездо западной цивилизации. Конгрессмены тщетно тужились замять скандал, пытаясь выгородить лауреата Гнобелевской премии, из офиса которого выполз слизкий бацилл, но не тут-то было. По Европе и в США прошли немногочисленные, но свирепые и хорошо финансируемые западными олигархами демонстрации, направленные против грубого российского вмешательства во внутренние дела Запада. Кое-кто намекнул о введении новых санкций против России, что было тут же одобрено большинством недалеких парламентариев стран Евросоюза и США. Отныне все заграничное, что было нажито непосильным трудом российскими олигархами и чиновниками, было арестовано, а они сами были объявлены в международный розыск за отмывание грязных денег. Детки указанных лиц были депортированы из престижных университетов Запада в Россию, что ввергло их состоятельных родителей в тревожную депрессию и печаль. Очень скоро западные санкции повлияли на значительное улучшение состояния российской экономики. Вывоз капиталов за рубеж частично прекратился. Тесные связи с Китаем, Индией и Ираном заменили прогнившие кабальные торговые условия западного рынка. Ранее, страдающие немотой чиновники, стали сами сотрудничать с прессой вместо хорошо финансируемых надутых девиц-любовниц, чем-то очень похожих на дядюшку Скруджа.
В который раз перед страной открылись потрясающие перспективы. Стоимость потребительской корзины для прослезившихся от счастья россиян, поднялась на две копейки, а пенсии -на четыре копейки. Политические силы в цивилизованном западном обществе быстро смекнули, что способ разделить людей по животному признаку не так уж и плох. Проблема мигрантов из Украины и Ближнего востока настоятельно требовала срочных действий. Вскоре на обложках новых паспортов Евросоюза и США появились изображения обезьян, свиней, козлов, баранов и прочей живности, на что представители России и Китая в ООН отреагировали крайне негативно. Ведь понятно, с каким изображением будут выдавать паспорта людям с темной кожей. От этой новой инициативы Запада повеяло явным запахом застарелого свиного навоза.
         Короткая Вадимкина заграничная карьера заканчивалась синхронно с его рабочей визой. Получив заработанную честным трудом оговоренную сумму от прижимистого, но обалдевшего от счастья удовлетворенной жалкой мести Гнобелевского лауреата, Лапкин мысленно сравнил себя с витязем на распутье. Оставаться далее в США было невозможно, а ехать в никуда у программиста не было никакого желания. Краснокожий российский паспорт нагло и упорно звал на родину.
         Москва ласково встретила Вадима парковым весенним цветением плодоягодных, низкими тучами и конфетками -бараночками. На однокомнатную квартиру за пределами Садового кольца он заработал в сравнительно короткое время, чем был доволен как слон. Мать гордо обняла сына в малюсенькой, но опрятной комнатушке в коммуналке. Захлопотала, залепетала и попыталась накормить Вадика чем бог послал. В их неказистое жилье то и дело заглядывали соседи, надоедая расспросами. Вадим, вежливо отмахнувшись от их назойливости, торжественно вынул из рюкзака небольшую коробочку и протянул матери. С волнением открыв упаковку, бедная женщина ахнула и заплакала, увидев красивое дорогущее ожерелье. На следующий день Вадим купил однокомнатную квартиру в недавно отстроенной высотке в районе Новогиреево. Свой старенький компьютер он, без особого сожаления, отнес на мусорку. Туда же последовала большая часть убогого скарба неполной семьи Лапкиных.
         Матери удалось быстро продать свою приватизированную коммунальную комнатушку. Несмотря на яростное сопротивление сына, на вырученные деньги она заказала недорогую мебель в новую квартиру. На новейшую аппаратуру Вадим денег не пожалел. Вскоре, в приобретенной небольшой квартире Лапкины устроили новоселье, пригласив бывших соседей и маминых подруг. Вадим хорошо помнил, как эти добрые люди отзывчиво выручали маму во времена многочисленных финансовых кризисов. Ведь на должности уборщицы много не заработаешь.
         С устройством на работу у Лапкина не заладилось. В госструктурах все вакантные должности заняли пристроенные важными родителями девочки и мальчики. В офисах частных компаний предлагали сетевую работу по распространению неходовой продукции. Постоянная борьба Минфина и Центробанка с национальной валютой не обещала радужных перспектив простому российскому обывателю.
         В студенческие годы Вадима здорово выручала ночная работа в ресторанчике быстрого питания "Макдональс". Перебрав множество малооплачиваемых вариантов, и наплевав на свой красный диплом, Лапкин устроился в знакомый ресторанчик, поскольку программистов родная страна не любила и относилась к ним с недоверием и опаской. Однажды, поздним вечером, в ресторанчик ввалилась кучка молодых людей с дебильными, недобрито-брутальными харями. Заказав полные подносы снеди, они морщились, плевались и, жутко матерясь, швыряли их на пол. Вадим, убиравший за клиентами, вежливо сделал компании замечание, за что немедленно получил несколько сильных ударов, в том числе, и ногами.
         Очухался он не скоро. Все худосочное тело ныло от побоев, глаз заплыл, губы разбиты, отсутствовал передний зуб. Ночная смена ресторанчика собралась у побитого Вадика, то ли сочувствуя, то ли ради удачной записи происшествия на мобильники. Около его распластанного тела валялось несколько, запачканных кровью, пачек российских деревянных денег. Хулиганов и след простыл. Суровенький начальник смены потребовал от Лапкина немедленно покинуть заведение по той простой причине, что клиент всегда прав, а уборщику не следует хамить и делать какие-либо замечания посетителям.
         Мать ахнула, увидев плачевное состояние сына в этот поздний час. Заплакала, засуетилась, дрожащими руками пытаясь отыскать в коробке из-под обуви ватные шарики, йод или зеленку. Умывшись, обработав раны и успокоив мать, Вадим глубоко задумался. По его мнению, обращаться в правоохранительную систему было не только глупо, но и опасно. Он считал, что эта система из преступника запросто могла сделать жертву, а из жертвы-преступника. Все зависело от количества денег и связей.
         Продолжение следует.