Первые карты Семен

   Харитон с каждым вбитым в землю колышком приближал заветное окончание работ. Скоро линия уложится на бумагу и карта готова. По ней потом мореплаватели корабли поведут и будут благодарить неизвестного первопроходца, за ту тонкую ниточку, что он на карте изложил с расчетами да координатами. Локоть за локтем он упорно шел вперед и делал свою работу. Она стала делом его жизни, его неотъемлемой частью. Он уже не мыслил дня без нее. Но все чаще стали тревожить мысли, что дальше. Идти через тундру одному? Направиться туда, где обитает живность, а с ней и хищники. Да, там люди. Но сколько до первого стойбища верст? И тревога не покидала сердце. Нет,  не за себя. За проделанный труд, который уютно располагался в кожаном мешке. А вдруг пропадут бумаги? И дрожь пронзала до пяток. Ужас растекался по жилам.

   Два дня назад Харитон не удержался на каменистом склоне, поскользнулся, и тело стремительно полетело вниз. Он успел перевернуться на живот, раскинул руки и ноги в стороны, но затормозить движение не смог. Потом пролетел по воздуху какое-то расстояние и потерял сознание. Очнулся быстро, сгоряча, не почувствовал боли и выбрался наверх. Только когда занес топор для удара по очередному колу, почувствовал неладное. Правый бок горел, крови не было, он проверил рукой, с трудом добравшись до тела. Но к вечеру, уже в укрытии почувствовал опухоль и тягучую боль. Поднялась температура, саднило что-то внутри. Неужели ребро сломал?
Вечером не ужинал. Не ощущал голода и желания к пищи. Наутро поднялся и, стиснув зубы, пробил последнюю ленточку кольев. Привычно произвел расчеты, сделал записи.

   Последний раз в полдень снял координаты. Практически в бреду добрался до
укрытия. Встал на берегу, разогнулся в полный рост, обернулся и посмотрел в ту сторону, откуда пришел. Он сделал это! И с отчаянием посмотрел вглубь земли. Туда, где двигалось солнце, и где ждали многие версты пути. Держась за бок, залез под шкуры. С огромным трудом разжёг жировик  и провалился в беспамятстве.

   Сколько прошло времени, он сказать не мог. Понимал, что бредит. Приходил в память в короткие промежутки времени от ощущения боли в боку. Сообразил, что нужно как-то отметить свое местоположение, если его кто-нибудь будет искать. Будут ли? С большим трудом поднял,  просунул в отверстие жердь и просто придавил ее конец своим телом. Даже если умрет, то сигнальный знак в вертикальном положении будет удерживаться какое-то время. На большее сил не хватало. Последний раз провалился в жаркое беспамятство.

   Видит - идут на  шлюпе, стоит на носу. Берега знакомые, вроде как проходил их. Мужики линь бросают и глубину меряют, ему кричат, а он отметки делает на карте. Как же он без моря-то? Вдруг картинка меняется - матушку усмотрел, вроде занимается стряпней. Она же мастерица и любительница  на это дело. Зовет его, просит что-то, а он не может разобрать и все силится это сделать. Вдруг явственно:

- Харитоша, проснись сынок. Не время еще.

   Неизвестно откуда послышался колокольный звон. Ему все чудился Благовест  и сознание медленно уходило от него. В последний момент успел подгрести к себе футляр с секстантом и кожаный мешок, отяжелевший от исписанной бумаги. Береговая линия – линия всей его жизни…

   Семен, многострадальный товарищ, последнее время все мечтал, как они вернуться. Обязательно в баньку. С веничком березовым, водичкой с мятой. А наутро в храм  поставить свечи за упокой товарищей и во здравие всех живущих. Непременно самые дорогие свечи, самые лучшие. А в последующем вернется в сан и до конца дней своих служить будет во славу тех, кто  в путь идет ради интересов Государства Российского. Так и сказал торжественно, видно прочувствовал.

   В крайние дни утро начинал с молитвы. Харитон не мешал, просто наблюдал. Сам с утра молитву прочтет, перекрестится, а друг – истово. Прислушивался и понимал  - просит бога о помощи для товарища. О защите его от неприятностей. В то утро спешили. Сколько раз зарекались не спешить, куда от них берег денется. А тут хмурилось, и пурга ожидалась.  Вот и торопились с места тронуться.

   Что произошло, Харитон понять не успел. Шел Семен впереди и вдруг исчез. Только веревка, что их связывала,  резко и больно дернула и впилась в бок. Его протащило по поверхности скалы и на самом краю, когда над пропастью свесились ноги, он руками зацепился за выступ. Схватился, руки, словно судорогой свело, понимал и чувствовал, что долго не удержит. Ослабели за время, проведенное в пути. Через некоторое время почувствовал – пальцы от напряжения начинают разгибаться. Только бы не дергался внизу Семен. Будет время что-то придумать. Выкрутимся. А тело подло стремилось вниз. Издалека снизу из расщелины послышался стон. Видимо товарищ потерял сознание и сейчас пришел в себя и оценивает обстановку. Сил крикнуть не было, да и все равно звук ушел бы вверх.

   У Харитона не было сил отбросить в сторону инструмент. Одной рукой он точно не удержит. Пальцы саднило и они все больше разгибались, приближая момент падения. Снизу вдруг раздался едва уловимый крик:

- Харитон, дойди! Обязательно!

   И веревка резко ослабла, тело,  словно забросило наверх. Быстро,  насколько мог,  выбрал страховку. Конец   перебирал в руках и завыл на эти безлюдные берега. Так как никогда не плачут мужчины. Шнур  развязан. Ведь дружок так увлекся во время перехода на шлюпе вязанием морских узлов, что знал их досконально. Не мог узел развязаться.  Семен дернул его рукой и одним движением решил  проблемы. В спешке, но тщательно проверяя каждое свое действие,  Харитон собрал все концы, связал и по ним спустился в узкую щель. Кое - как протиснулся в нее. Как же друг проскользнул и не задержался? Видно Бог отвел ему такую жизнь.
Товарищ был еще жив, но в беспамятстве. Лишь когда пришел в себя, прошептал:

- Спасибо, что не бросил. Думал так и буду лежать неприбранный. Свечу в Софии поставь за упокой.

   А Харитон все упрашивал помолчать, поберечь силы. Выкарабкаемся помаленьку. И уловив последний вздох, закрыл глаза покойнику. Помолчал над телом, думая,  каким  образом наверх поднять. Огляделся и увидел небольшой проход в обе стороны. Да как же они его не приметили. Ведь можно было пройти низом, без потерь. Но не вернуть минуты назад. Одно мгновение и судьба решает, как жизнью человека распорядиться. День в себя приходил, пока поднимал тело на утес, пока ложе готовил. Поставил нарты и крест из жердей связал. Божественный человек был, смиренный. Не обидится.

   Эх, судьбинушка,  дай силы дойти до конца. В бане отогреется и начнет жизнь праведную да спокойную. Женится, детишек нарожают, много, чтобы было кому Государство поднимать и стоять за его интересы, даже в этих северных пустынных широтах. И непременно службу заказывать в каждый праздник за товарищей своих, чтобы звон колокольный над всей Россией стоял и во фронт ставил.

   Так остался совсем один. И, исполняя волю Императора да просьбу друзей своих, начал двигаться вперед, все дальше уходя от соратников, которые остались в приметных местах…