Он, она и заповедь - не клянись

    Когда  неизвестная ему рядовая в юбке  вошла в  кабинет, он слегка закашлялся. Но, это выглядело со стороны, будто он просто поперхнулся сэндвичем, который в тот самый момент  жевал, запивая самым крепким из того, что могла выдать  кофе-машина..
 
- Что ты здесь делаешь?! – спросил он грубо еще и потому, что в иврите нет более  вежливой формы обращения ни к начальству, ни к подчиненным.
- Прибыла по распределению, по окончанию курса.
  Он взял в руки  положенный было  на стол  листок приказа. Конечно, самым разумным в этих обстоятельствах было бы направить её куда-нибудь с глаз  подальше – к  связным или в отдел кадров…
- Как зовут?
- Меня? Рядовая Гринфельд. Извини, что я  не  представилась раньше.
- А почему ты носишь юбку?
- Я прохожу гиюр*.
- Но, Гринфельд, насколько я знаю, и так еврейская фамилия…
- У меня отец, еврей… был, – пояснила   она, как будто была в этом виновата.
- Ничего – бывает, - усмехнулся он. И вдруг вспомнил, что был принят на офицерский курс именно за умение принимать быстрые, спонтанные решения.
- Придётся мне на тебе жениться.

- Как?! – Отпрянула она. – Почему?!
- На первый вопрос тебе ответят на курсе гиюра.  А придётся, потому что иначе нас  с тобой   ждут очень большие неприятности…
 
 И он всё-таки отправил её в отдел кадров - оформляться на службу здесь – на базе.  И взял  сам себе на раздумья несколько  минут - тайм-аут -  на то, чтобы осмыслить произошедшее. Где-то сзади, чуть пониже ремня, у него возникло смутное ощущение, что  он собирается совершить ужасную, губительную для себя  ошибку. Но это слабое ощущение не шло ни в какое сравнение с тем, другим, самым первым…
   
 Дело в том, что именно о такой он мечтал всю свою сознательную жизнь. Именно о такой - тоненькой до худобы блондиночке, с прозрачной и нежной кожей и глазами цвета воды в бассейне.  Именно с таким не слишком высоким, но мягким голосом и, главное, – с мягким и покорным характером.
 
  По окончании курса гиюра  и после сдачи экзамена, её первоначальное имя Зоя ей заменили на Бат-Шева.  Какая разница?! Его это не интересовало. Он повёз знакомить её со своим семейством. Вернее, чтобы познакомить семейство – с ней,
с Бат-Шевой.

    Отец и мать не сказали ничего плохого. И ничего хорошего – тоже. Они промолчали. Братья стали пошлить, посмеиваясь:
- Смотри, раздавишь ты эту  свою балерину…
   Больше всех язвили невестки:
- Она же  просто анурексичка!.. С такой надо сразу, заодно,  и прислугу нанимать – для уборки, для готовки и для прочих надобностей!.. Похоже, она ещё и тупая – за весь вечер – двух слов не сказала…
   Ну, с невестками всё ясно, в них говорила зависть. Да и в братьях, скорее всего – тоже.

    На свадьбу приехали из Белоруссии её мама в красном платье с красавчиком отчимом. Они  сообщили, что тоже собираются переезжать на ПМЖ, только не в Израиль, а в Германию. (Ну и слава Богу! Зачем они ему здесь нужны?)
   После хупы*  она устроила ему сюрприз. Оказывается, она ещё и  танцевала. Не как все. Очень красиво.  Училась, что ли, в каком-то училище – хореографическом…   
   
 А потом было потом. Не жена – хрустальная ваза. Слова ей не скажи. Голос на неё не повысь. За руку не возьми!  Троих детей родила, а ведёт себя, как девочка невинная. Спать что с ней – всё равно, что с резиновой куклой… никакой радости, никакого драйва. Так у резиновой хоть кости не колются!.. Наверное…
   Он даже предлагал ей позвать еще кого-то – ну,  чтоб повеселей им стало, что ли. Она на это  вообще  ничего не ответила.

   А однажды вечером он её в квартире не застал – собрала вещи и детей и переехала. И  даже на телефон в тот день не отвечала.  Назавтра только позвонила и попросила у него  развода. Мягким таким, обычным её голоском.
- Развода я тебе не дам. Ты слышишь?! Умру, а развода не дам!.. –заорал он.
 И услышал в трубке короткие гудки.
 Потом она звонила ещё не раз и не два, убеждала, уговаривала, аргументировала. Говорила, что он ещё может быть счастлив, что обязательно будет счастлив, только не с ней, а с кем-то другим...
  По тому, на сколько тих и напряжен был её голос, было ясно, как трудно даются ей эти беседы и эта настойчивая  просьба - дать ей "гет" - разводное письмо. (По древнему еврейскому обряду дать его может только мужчина своей жене. А наоборот - никак нельзя. Патриархат...)
  Но в ответ она слышала лишь прежний вызов:
   - Умру, но не дам!


   Бат-Шева взяла со стола бутылочку с водой. Отпила немного.
- Я собиралась уже идти в рабанут* чего-то там добиваться... Чтобы с ним хоть поговорили, объяснили бы ему, что он не только меня, что он и себя самого несчастным делает, и детей – тоже. Но не успела.
 - Почему?
- Так, а   он умер. Прямо в канун Судного дня. Остановка сердца.  Умер. И всех нас так  освободил…
-  Клятвы в нашей религии не рекомендуется давать. Даже если кому-то что-то обещаешь, лучше прибавлять «бли недер» - то есть, не клянясь… 



* гиюр – переход в еврейскую религию и обучающий курс с этим связанный.
*хупа – венчание по еврейскому обряду.
*рабанут – существующая при каждом муниципалитете религиозная администрация, решающая вопросы, связанные с браками, разводами и захоронениями евреев.