Рождественская история

Рождественская история


Представьте себе ситуацию: вот вы уснули в мучительных раздумьях над эзотерической книгой, и вам приснился Бог. Он материализовался из воздуха на стуле по другую сторону стола, попросил чаю, от сахара отказался и сказал: «Ну, спрашивай, пока я добрый». «А что, ты не всегда такой,- как-то нелепо по инерции спросил я и сам испугался: еще обидится на глупый вопрос и вылетит в форточку (или я вылечу?!). Хотя тут же подумал, что, может быть, и не совсем глупый. Интересно, как он сам трактует вопросы добра и зла. Мне, например, всегда казалось, что у него на этот счёт политика двойных стандартов: нам он предлагает держаться одной трактовки (не убий и слеза ребёнка), а сам позволяет себе пандемии и всемирные потопы, не обращая внимания ни на какие права человека. Это мысль легкой тенью прошелестела у меня в голове на фоне лихорадочного размышления: что бы такое спросить? Желательно сразу самое важное, он же не сказал, на сколько вопросов намерен ответить. Ну, вот вы сами, что бы такое спросили у Господа Бога, чтобы не опозорится в его глазах? Ведь мы же всё-таки его творения и хорошо бы, чтобы он мог нами гордиться. Так что про зарплату или про цену на доллар в конце года, пожалуй, не стоит.

Спросить, есть ли Бог, в такой ситуации тоже как-то не совсем тактично по отношению к гостю. Да и зачем спрашивать то, о чем уже тысячу раз сказано: по вере вашей даётся вам - иные с ним чаще, чем с женой общаются, и помощник он им и советчик, а у других не то что Бога, а и ни чести, ни совести нет. Очень бы хотелось спросить, конечно, почему он так многолик, у каждого народа на свой манер. Вот сейчас передо мной он вполне обычный, наш, по образу и подобию, а для китайцев, скажем, он вообще «небо». А вот для себя самого-то он какой? В зеркале себя каким видит? Или для него единственное зеркало это мы, люди? Тогда ему можно только посочувствовать, в такой ситуации не избежать проблемы с самооценкой. Еще очень интересно было бы узнать, мы, люди - его единственный проект или у него, как считал Эйнштейн, полно ещё других дел во Вселенной, а сейчас вот он забежал на минутку проверить, как функционирует система, всё ли сбалансировано, не пора ли в очередной раз переключить потепление на оледенение, добавить ураганов, подпустить какой-нибудь коронавирус или потоп. Или это всё пустые фантазии, а он – отдельный, особый, ни на кого не похожий христианский бог и к китайцам никакого отношения не имеет. Но тогда как быть со всемирным потопом?

Конечно, о многом можно было бы с интересом поговорить. Можно было бы вместе посмеяться над той непомерной важностью, которую священнослужители придают мельчайшим деталям религиозных обрядов (надо же им показать, что они не даром хлеб с маслом едят), всем этим золотым побрякушкам, отличию троеперстия от двуперстия или числу гурий, которые встретят в раю правоверного воина. Но это потом, если останется время. А сначала надо задать самый главный вопрос, и он  заготовлен у меня давно. Известно ведь, что каждый человек родится с каким-то предназначением и проживет счастливую жизнь, если будет этому предназначению следовать. Так как же быть человечеству, какому предназначению ему следовать, чтобы прожить свой век счастливо?  Скажи, Господи, для чего ты создал нас, людей, каково наше предназначение, чем мы можем помочь тебе, какую службу сослужить? Извини, но я не могу поверить данным тобой разумом, что всё это великолепие души и тела создано только ради того, чтобы мы, как игрушечные ёжики, выкрикивали хором под музыку «Слава тебе Господи, Аллилуйя».

Как-то нахмурилось на этом месте его бывшее до того благодушным лицо (насквозь, наверно, видит мои мысли!), и я вспомнил дальним краешком сознания, своё же собственное любимое утверждение, что лесть - единственное оружие, действенное всегда и против всех. Неужели и здесь без него не обойтись! Господи,-  заторопился я, мы же все, ну не все, но большинство чувствуем, и всегда так было, внутреннюю потребность в каком-то высоком служении не жене, не начальнику, не родной полиции, а чему-то более высокому и вечному, божественному! В нас живет заложенное тобой желание внести пусть маленький камушек, пусть пылинку в фундамент какого-то, не знаю какого, и слов нет в человеческом языке положительных, а только отрицательные: несуетного, нетленного, не корыстного, такого дела, которое не просто накормит и помирит человечество, но сделает, наконец, нашу жизнь осмысленной, целеустремленной, и мы будем знать, что не зря едим хлеб и пьем вино, строим новые дома, рожаем детей и учим их жить как мы, изо всех сил - ставить и решать задачи, узнавать больше, ездить дальше, летать быстрее. Зачем, Господи?

Он молчал и смотрел на меня задумчиво, с каким-то сомнением. Может быть, он собирался к другому, потолковей и теперь думает как бы повежливее уйти, не утруждая себя длинным ответом? И я в отчаянии, что вот он сейчас исчезнет, так ничего и не сказав, стал поспешно предлагать варианты (как школьнику на ЕГЭ). Может быть, ты создал нас впрок, заранее и ждёшь, когда мы дорастем до служения, когда будем способны помочь, как отец ждёт, когда сын станет взрослым, и можно будет ему объяснить, как класть кирпичи в стену, а пока пусть гоняет мяч у крыльца? Может быть написаны где-то эти письмена, да мы ещё их прочитать не умеем?

На губах его появилось ироническая немного горькая усмешка. Не так? Может быть наоборот? Может быть, создал нас для какой-то своей надобности,  закопал пока, как бутыль с вином на окраине обитаемого мира, да так оно и не понадобилось? Так и крутится всё на месте пока совсем не прокиснет?

Он помолчал ещё немного, лицо его поскучнело, и в глазах пропал всякий интерес. М-да, сказал он как-то неопределенно, (но может быть, и ничего не сказал, а мне это только показалось) и растаял в воздухе так же не суетно, как и появился. Видимо, что-то не то я его спросил. Может быть, лучше было про доллар?