Жабоед

          Занятие по фармакологии подходило к  концу.  Скрип  перьев будущих эскулапов можно было сравнить со скрипом их мозгов от  сложной для восприятия темы – влияние кристаллов соли на продолговатый мозг лягушки. В специальной посудине, именуемой в науке эксикатором, ждали своей участи  несколько изголодавшихся особей.
            Этой группе земноводных повезло  гораздо меньше своих собратьев по болоту, престижным считалось попасть на лабораторное занятие по определению  беременности  с использованием  реакции половых  клеток  лягушки на мочу беременной женщины, что гарантировало сохранение жизни. У этих приговоренных  шансов пожить не было, в момент перехода от абстрактного мышления конспектов к живому созерцанию практического занятия, одним движением ножниц проводилось обрезание части головы к неописуемому ужасу студенток, пребывающих в  обморочном возрасте. Но  перечить учебному плану было невозможно, поэтому, собрав непомещающуюся  в кулак нервную систему, будущие люди в белых халатах готовились к экзекуции.
В перерыве студенты живо обсуждали свои возможности противостоять ударам учебного плана. Только Коля, уже второй год  пребывающий на грани исключения, был довольно равнодушен. После вчерашней дегустации с такими же кандидатами на выселение из института нескольких бутылок самого дешевого «биомицина» (для справки  - так называлось вино „Біле міцне”), голова болела, даже не от самого вина, а от мысли, как дожить до следующей денежной инъекции от родителей. Они жили в мыслях, что их сын постоянно покупает научные книги, внимательно их читает. Коля даже демонстрировал им, как на полях многих учебников он ставил
либо лаконичное «Нота Бене» или более пространное  «не согласен!», причем даже очень часто с классиками не только марксизма – ленинизма, за что его можно было заподозрить в политической прозорливости, но даже  на полях изложенных медицинских аксиом.
           Родители и не подозревали, что благодаря некоторой отрешенности  не только от зубрежки, но  даже от простого одноразового созерцания трудов корифеев науки, Коля неоднократно на занятиях демонстрировал совершенно нетрадиционный взгляд на постулаты медицины,  вплоть до пересмотра классических представлений о строении человеческого скелета, расположения органов и пр. Естественно, что шутники группы именно его использовали, как объект для шуток и розыгрышей. Сколько учебных часов он носил в своем портфеле кирпичи, гнилые продукты, ненужные книги! Сколько раз ему вместо необходимого глаженого белого халата подкладывали простыню, зашивали рукава халата, прибивали медицинские тапочки, вкладывали в микроскоп бумажки, делающие невозможными просмотр препаратов!
Его мучения сравнимы разве что с предстоящими муками этих самых лабораторных лягушек!
          На этот раз тоже не обошлось без фиесты. Во время перерыва, собравшись вокруг эксикатора, студенты живо обсуждали  достоинства и недостатки лягушек – досталось и этим чудаками – французам, сделавшим лягушек объектом своих гастрономических пристрастий. Сыграли в тотализатор – кто, например, мог бы эту тварь погладить, поцеловать, в конце концов, съесть, как  француз местного значения!
          Никто не ожидал, что такая мысль, достойная пера Жюля Верна, оживит почти завявшего от скуки Колю. Неожиданно он взбодрился и предложил свою кандидатуру, правда, не в виде подвига ради науки, а исключительно ради наживы. Определили и сумму гонорара, 5 советских рублей, на которые по тем временам можно было купить 20 литров молока, или 40 плавленых сырков, или того больше – 70 сдобных булочек с повидлом  под густым слоем сахарной пудры.
         Цифры говорили сами за себя. Несложная арифметическая задача была решена молниеносно – 12 студентов, минус Коля, умноженные на 50 копеек с медбрата или сестры, полностью покрыли расходы на аттракцион, подорвав бюджет каждого зрителя на 7 булочек с повидлом. Поскольку зрелища для народа гораздо дороже хлеба, каждый «обилетился» без грамма сожаления.
           По законам жанра спектакль начался с увертюры, которая совпала с политинформацией. Пока староста группы политически подковывала молодую поросль, складывая пазлы из газетных обрезков, изобилующих доказательствами преимуществ социализма над капитализмом, Коля, предусмотрительно во время перерыва изъявший из емкости уже обезглавленную лягушку, во время каждой паузы докладчицы подносил лягушку к губам, облизывал и даже обсасывал ее безжизненные лапки. У самой нежной половины лучшей половины группы при этом темнело в глазах, появлялись позывы выдать на-гора съеденные в перерыве бутерброды, и только боязнь вырвать на преимущества социализма останавливала побледневших зрительниц.
               Наконец, пришло время апофеоза, не хватало только барабанной дроби, обычно в цирке предвещавшей эксклюзивный трюк. Коля, как заправский артист, замедленными движениями загрузил тело лягушки в рот, не разжевывая, проглотил ее мощным движением глотательных мышц и даже без дополнительной платы запил из этого самого эксикатора жидкостью, которую с большой натяжкой можно было назвать водой из-за значительной примеси в ней продуктов жизнедеятельности этих самых лягушек.
         Студенты пережили нечто похожее на экстаз, не каждая ячейка института могла похвалиться наличием в ее составе такого героя. Слух о Жабоеде быстро разлетелся по институту, событие обсуждалось во всех структурных студенческих единицах, на Колю показывали пальцем, расспрашивали, разве что не делились опытом, так как повторить этот эксперимент так никто и не решился.  Шутки ради Коле незаметно к халату на спине пристегнули рекламный листок с надписью: «Я, Колюшка, съел лягушку!», с которым он перекочевывал с лекции на лекцию к неописуемому восторгу студентов. Редактор институтской студенческой газеты даже планировал посвятить Коле   статью – интервью, в которой Коля рассказал бы и о своих планах на будущее, поскольку в будущем планировались  занятия с
использованием червей, мышей и даже собак.
         Каждый день Коля просыпался знаменитым, и он мог бы еще долгие годы учебы пожинать плоды своей славы, если бы не непредвиденные последствия.  Сведения о произошедшем дошли и до профессорско-преподавательского состава, там тоже поначалу отнеслись с юмором к шалостям студентов, пока одному  из преподавателей общественных наук не пришла в голову страшная мысль – да, советский студент может есть, что захочет, в конце концов, история медицины знает примеры сподвижничества, когда ученые на себе испытывали методы лечения, заражали себя опасными инфекциями, но это ведь совершенно безвозмездно! А в данном конкретном, слава богу, частном случае, советский студент съел лягушку, но не
бесплатно, а за 5 рублей! А что получается? Когда страна уже буквально стоит на базисе строительства коммунизма, осталось только воспитать нового человека, бескорыстного, отданного служению одной шестой части суши, ничего не требующего взамен, отдельные личности своей продажной  сутью готовы подорвать устои будущего благоденствия!
        Воспитательно - карательная машина начала набирать обороты, на весы Колиной судьбы посыпались его неуды и прогулы, сыгравшие роль последней капли в чаше терпения деканата. Конечно, не дошло до того, чтобы заменить студенческую скамью на скамью подсудимых, но возле Колиной фамилии появился написанный карандашом большой восклицательный знак, куда более многозначительный, чем пространная характеристика с набором стандартных определений. Досталось и группе, поскольку групповые преступления куда более наказуемые, чем индивидуальные – там тоже провели комплекс воспитательных мероприятий, навсегда отбившие желание проводить подобные эксперименты. С большим трудом удалось спустить на тормоза локомотив отчисления, газетную верстку статьи  убрали, студенты притихли, постепенно страсти улеглись, что позволило Коле еще несколько лет ставить   
на полях  очень умных книг  свои привычные: «Нота Бене» и «Не согласен»!