Кукрыниксы

                1

     Серым воскресным утром, укутанным в толстое покрывало выпавшего за ночь снега, из калитки почерневшего от времени бревенчатого барака вышел маленький человек с большим горбом на спине. Дорога смешалась с огородами, и только щербатые колышки тёмного штакетника указывали верный фарватер. Трактора стояли рядом с домами хозяев, сонно выглядывая из-под пуховых покрывал. Тропы ещё никто натоптать не успел. Царило безмолвие.

     Как маленький солдат, затянутый ремнём со звездой на пряжке поверх старой фуфайки, восьмилетний Саша тащил на спине тяжёлый коленкоровый ранец, утопая в глубоком снегу.

     Все книги, взятые из библиотеки пару недель назад, были прочитаны.

     Добравшись до дома, где жила злая собака, он замер, вслушиваясь в мёртвую тишину, и, стараясь не издать ни звука, медленно двинулся дальше. От напряжения сердце билось в ушах.

     Где-то позади слева скрипнул снег и чёрное мохнатое чудище понеслось на него, злобно рыча. Он рванул вперёд, страшась оглянуться, но большие не по размеру валенки предательски спутались между собой и через пару шагов Саша рухнул лицом вниз, обжигаясь ледяным ужасом.

                2

     Библиотека занимала часть второго этажа в храме местной духовности, каменной громаде сельского Дома культуры, сердце надежд и мечтаний. Здесь кипела, бурля, жизнь, выплёскиваясь через край концертами и собраниями, фильмами и спектаклями. По выходным вечерами в зеркальном зале гремели долгожданные танцы, где во всполохах разноцветных ламп извивались гибкие тела неуёмной молодости. Малышне сюда вход был строго воспрещён. Но в будние дни в больших высоких зеркалах отражались, кружась и подпрыгивая, щуплые тельца в платках и сарафанах.

     На втором этаже всегда царила атмосфера совершающегося чуда. Как только переступишь порог, все звуки разом замолкали, поглощённые таинственной тишиной. Длинные ряды цветных корешков гипнотизировали своим величием, призывая окунуться в неведомое для этого края.

     Саша любил бродить по рядам стеллажей, сидеть или стоять с закрытыми глазами. Он мог, теряя времени счёт, брать книги одну за другой, проваливаясь в них часами. Редкие посетители быстро менялись, чётко зная, что, куда и зачем, но он словно вслушивался в молчаливые голоса, постигая судьбы неизвестных Вселенных.
     Молодая библиотекарша постепенно привыкла к его странностям, приветливо улыбаясь, как только он возникал на пороге.

                3

     Резкий звонок будильника вырвал Надю из сна. Вылезать из тёплой постели в остывшую за ночь спальню совсем не хотелось. Рядом уютно похрапывал муж, в соседней комнате беззаботно сопели дети.

     Она не устроила скандал, узнав о его измене. Никуда не ушла, забрав с собой двух сыновей. Она даже слова ему не сказала. Лишь молча поплакала, сидя на рабочем месте. И как только появились первые люди, вытерла ладонью лицо, улыбнулась, убеждая себя, что ничего этого не было, и приняла принесённые книги. Но боль ноющей занозой вошла в её сердце, отравляя жизнь.

     Отгремели куранты, обещая счастливое будущее. Пролетели и праздники, переполненные гостями. Но боль так и не покинула Надю. Она никак не могла понять – почему, что случилось, зачем? Она не верила сплетням, но распухшее лицо мужа и вороватый взгляд красноречиво доказывали обратное. «Это» произошло.

     За пару дней до Нового года Николай вернулся домой к полуночи, с рассечённым надвое лбом и синими мешками под глазами. Отмахнулся от неё, пряча глаза, что-то буркнув про «производственную травму» и молча ушёл в спальню. Сердце Нади сжалось в тоскливом предчувствии разразившейся над нею беды, но, подавив в себе страхи, взяла себя в руки, ободряя прижавшего «хвост» мужа. Вокруг все шептались, жалея её, на работе, в магазинах, на улице, но вслух говорить не смели.

     Праздники быстро пролетели, оставив горы грязной посуды и не выпитого вина. Алкоголь приглушил чувства, она даже попробовала приласкаться к нему. Но того, что испытывала раньше – того больше не было. Чистую любовь навсегда измарал глупый случай. И дело здесь – отнюдь не в прощении, она умела прощать и не копить обид, а в чём-то коренно другом и глубоком. Будто разбили дорогую душе вазу на мелкие куски и потом её склеили.

                4

     Вжимаясь в сугроб, стараясь исчезнуть в нём, раствориться как сахар в горячем чае, Саша лежал, не двигаясь, слыша, как внимательно обнюхивают его, вероятно, решая, сгодится ли он собаке на завтрак. Но тонкая струйка, ударившая в рюкзак, намекнула, что интерес к нему как к пище потерян. Для верности выждав с минуту, он приподнял голову и огляделся. Путь был свободен.

     Ноги проваливались, замедляя движения. Ранец бил по спине, подгоняя быстрее бежать. А вокруг по-прежнему царило безмолвие. Вылетев на центральную улицу, очищенную от заноса, он полетел во всю прыть, вдыхая горячий от мороза воздух.

     Главный вход Дома культуры оказался закрыт. Но боковая дверь с выцветшей табличкой «Служебный» была кем-то заботливо оставлена открытой. Вероятно некий предприимчивый влюблённый заранее побеспокоился об укромном гнёздышке, отперев невзрачную дверь, чтобы продолжить там со своей избранницей более тесное общение. Саша вошёл внутрь и в нос тут же ударил запах пролитой водки и перегар табака.

     Крутая деревянная лестница вела на второй этаж. Он до последней трещинки, до последнего сучка помнил эти ступени, навечно закованных в коричневую эмаль, мог с закрытыми глазами уверенно шагать по ним, зная, сколько, куда и как наступить. Четырнадцать ступеней, отделяющих два мира, четырнадцать шагов вверх.

     Но дверь в библиотеку была заперта.

                5

     Надя лишь на секунду закрыла глаза, представляя эту самую вазу, как поняла, что проспала. Впервые за всю свою жизнь. Она слетела с кровати, разбудив мужа.

     - Ты чё? – недовольно пробурчал он, синева под его глазами почти вся сошла.
     - Ничё, спи, - ласково успокоила она, спешно переодеваясь в платье. – Я на работу.

     Коля сел, спустив худые ноги на холодный пол и закурил, посматривая на жену.

     - Хорошенькая ведь, - думал он. - Всё при всём, кой чёрт меня дёрнул?! Нашёл с кем крутить, - он осторожно почесал лоб. - Ох и тяжёл же у него кулак.

     - Болит, - заботливо спросила Надя.
     - Терпимо, - отмахнулся Коля. – Когда вернёшься?
     - Я до шести, - она подошла к нему, чмокнув в губы. – Ну всё, побежала.
     - Подожди, Надюш, - он обхватил её талию, всё ещё стройную, не смотря на то, что родила ему дважды, и притянул к себе. – Куда ты торопишься? Там всё равно никого нет, - лукаво ворковал он, руками шаря под платьем.
     - Нельзя, - слабо оттолкнулась она и вдруг прижалась к нему, шепча. – Я и так уже сильно опаздываю.
     - Один разок можно, - не сдавался он, роняя в постель жену. – Ничего страшного: сегодня ж воскресенье! Ну кто пойдёт к тебе в такую рань?

     Он впился в её губы, такие родные и желанные, простонав от досады. Надя испугалась, что сделала ему больно и, открыв глаза, заметила, что он смотрит на неё. Они глядели друг на друга в первый раз. Обычно это происходило ночью, за закрытыми шторами. Новое неведомое ей чувство подхватило Надю, кружа как вчерашняя вьюга. Он жарко целовал и смотрел на неё, не спуская глаз, смотрел ласково и нежно. Сердце радостно колотилось, боль утихла и пропала совсем. Она тихо вскрикнула, прижимаясь к нему, и заплакала от счастья.

                6

     Саша снял со спины ранец, стёр рукавом фуфайки намёрзшие собачьи сосульки и вытащил потрёпанную книгу. На улице уже совсем рассвело.

     Он сидел на последней ступени у дверей закрытого «рая» и листал «Приключения Гулливера». Яркие живые картинки, перелистанные сотни раз, уносили его в сказочные просторы далёких миров. Дощатый пол верхней площадки превращался в корабельный пол верхней палубы, ступени, ведущие вниз на первый этаж – в ступени трюма, книга становилась штурвалом. Повсюду слышались диковинные слова: «еху», «гуингнгмы», «Бробдингрег». Поднялся густой туман, скрывая крашеные синей эмалью стены. И перед ним раскинулся бескрайний океан.

     - Ты чего так рано? – удивлённо спросила Надежда Михайловна, воровато оглядываясь. – Давно ждёшь?
     - Не знаю, - Саша виновато пожал плечами, складывая книгу в рюкзак.
     - Ты один? Больше никого нет? – и, дождавшись его кивка, она решительно щёлкнула замком. – Проходи!

                7

     Буднично открыв двери, расстёгивая на ходу демисезонное пальто, она изящно обнажила свой стройный стан. Закинутая судьбой на бесплодные земли «неуверенного климата», как шутили вокруг, Надежда крепко вросла в них двумя сыновьями.

     - Афина Паллада, – она улыбнулась, оглядывая себя в зеркало. – Жаль, что мои дети не любят читать, – она подавила в себе сдвоенное чувство, сосредоточившись на карточках должников. – Кто из них вырастет?

     Она посмотрела на Сашу со смесью любви и презрения. Любви – потому что он – тот из немногих, кто часто приходил за книгами: ей это было крайне важно, как дышать, чтобы жизнь не казалась напрасной, что книги важны и нужны людям. Презрения – потому что он был сыном той, кто соблазнила её мужа.

     - Там только взрослая литература, – строго обратилась к нему из-за стола Надежда Михайловна, видя как тот завернул за угол. – Детская здесь, – но тут же, смягчившись, кивнула на два первых ряда у окна.

                8

     Саша вздрогнул, застигнутый врасплох, словно занимался чем-то преступным и запрещённым, и поспешил поскорее перейти к стеллажам с затёртыми и растрёпанными книгами.

     Надежда Михайловна в крупных роговых очках зябко куталась, словно в королевскую мантию, в белую пуховую шаль. Он скользнул по ней взглядом, тут же опустив глаза. Он был влюблён.

     Он давно уже решил, что как только вырастет, сразу женится на ней. Красивая и добрая, тихий голос её волновал и завораживал, как и все книги вокруг. Большие глаза, длинные пальцы рук…

                9

     Скрипнула дверь и в библиотеку впорхнули две весёлые девочки, сразу притихшие, как только пересекли порог. Выложив на стол из ранцев прочитанное, они скрылись за поворотом первого стеллажа «для самых маленьких».

     - Хочешь посмотреть альбом? – предложила вдруг Надежда Михайловна, пытаясь сгладить свою жёсткость. – «Кукрыниксы» называется.

     Она легко вспорхнула со стула и приобняв за плечо, вошла с ним в половину «читального зала». На полках лицом стояли журналы мод, наук и технологий, газеты, книги, альбомы! Один из них, самый огромный, чуть ли не в половину его роста, Надежда Михайловна сняла с полки и положила на стол.

     - Садись рядом, давай вместе смотреть!

     Он онемел, увидев яркие смешные картинки. В глазах вспыхнул огонёк восторга и благодарной радости. Он трепетно прикасался к гладкой бумаге, вглядываясь в каждый рисунок, каждое цветное пятно, каждый штрих.

     - Нравится? – спросила она, отзываясь весёлой улыбкой. – Смотри, я сейчас. Только девочек отпущу, - и, потрепав его волосы, поднялась.

                10

     Саша смотрел альбом до самого вечера, до закрытия библиотеки. Надежда Михайловна, преодолев в себе страх, позвонила родителям сказать, чтоб не волновались. Они сидели за одним столом, хрустя леденцами, и смеялись над забавными картинками.