5. Редактура. Артистка. Здравствуй, это я!

Редактор:    Элиза


Звонок в дверь застал Альбину врасплох.
 
В последнее время ее вечера тянулись невыносимо долго, этот тоже не обещал стать исключением.   
Альбина быстро поправила прическу и взглянула в глазок, и увидела мужчину с букетом роз.
 
- Кто вы?  - спросила она через дверь.
 
- Для вас цветы, мадам, - ответил мужчина, и приблизил букет  впритык к стеклышку.
 
От кого бы это, задумалась Альбина. Кто-нибудь из театра?  Заявиться лично после спектакля могли двое, максимум трое старинных друзей, но прислать цветы с посыльным — это вряд ли. Да и спектакль только-только начался…
 
- Там есть карточка?
 
- Здесь подарочная коробочка, мадам. Вы хотите, чтобы я ее вскрыл?
 
- Нет! - вскричала Альбина. И тут же, словно устыдившись своей бурной реакции, добавила более спокойным тоном:
 
- Не могли бы вы отойти от двери на пару шагов, я открою.
 
Она приоткрыла дверь на ширину цепочки и осторожно высунула голову.
 
Коробочка была скромная, размером с пенал, перевязанная крест-накрест розовой ленточкой, букет же оказался просто шикарным. Нежно-розовое облако в белоснежной пене целлофана. Девятнадцать, нет двадцать три - двадцать пять бутонов, решила Альбина.
 
-  Я должна где-то расписаться?
 
- Вот здесь, если вы не против, - согнувшись в лакейском поклоне (совершеннейший Молчалин, машинально отметила Альбина), мужчина протянул к ней прямоугольник плотной бумаги.
 
Это оказалась ее фотография двадцатилетней давности, причем, совершенно незнакомая. Альбина на фото была с косой, и  боже… хохотала. Хохотала, открыв рот, без всякого стеснения демонстрируя тогдашний еще не исправленный прикус. Сложив то и это, высчитала: минус двадцать три.
 
- Очень вас прошу, - напомнил о себе мужчина, - напишите: Антоше от Али с любовью.
   
- Какой еще любовью? - Альбина почувствовала, как запылали от гнева щеки. Каков нахал! Она уже приняла позу, подходящую к «подите вон!», как вдруг…   
 
- Ты правда меня не узнаешь?
 
Альбина проглотила готовое вырваться слово и посмотрела на посыльного внимательно.
 
Высокий, импозантный. Лет сорок пять — пятьдесяти. Круглая лысина в опушке рыжих завитушек, большие серые глаза, лучистые и добрые, как у собаки… Серые собачьи глаза! Быть не может.
 
- Шлыков?!
 
- К вашим услугам, мадам! - Он опять согнулся в клоунском поклоне.
 
 - Шлыков, - выдохнула Альбина.
   
Она пригласила его войти.
 
- Я на минутку, - сразу сообщил он.
 
Шлыков неторопливо осматривался, и Альбина ревниво следила за его взглядом. Для нее каждый предмет в обстановке был дорог: и огромное в полный рост зеркало, и ширма, обтянутая тканью с аппликацией из отпечатанных афиш, и галерея ее театральных снимков, и еще несколько предметов из списанного реквизита. Они создавали ощущение театральной гримерки.   
 
- А хорошо у тебя, - наконец сказал он.
 
- Спасибо, - улыбнулась она. - Ну, рассказывай, какими судьбами  да еще с подарками.
Она поставила цветы в вазу и теперь крутила в руках коробочку:
 - Никак свататься пришел? - спросила лукаво.
 
Он ухмыльнулся:
 
- Типа того.
 
- Надеюсь, в этот раз ты без пистолета?
 
Он ухмыльнулся.
 
- Так и знал, что ты об этом вспомнишь.
 
- Это было незабываемо!
 
- Пистолет был моей последней надеждой. Думал, бросишься мне на шею: «Не делай этого! не надо! Люблю, люблю, люблю!» А ты: «Смотри, не промахнись. Эээх!» Тебе совсем не было  меня жалко?
 
- Я знала, что пистолет бутафорский. Там на дуле, с краешка, краска была стерта…  Я сразу его узнала. Даже рассердилась за обман.
 
- Да. Забавно получилось.
 
- Ну и как жизнь? Все сложилось? Жена, дети.
 
-  Что-то сложилось, что-то нет. Бывшие жены меня не жалуют, но сына я родил. Кстати, я уже дед. Сын мне внука соорудил, Антоху. Я тут недавно к ним заезжал, пацан вылитый я. Вот такой, пацан! Ну а в остальном… работаю потихоньку.
 
- Что так скромно — потихоньку? Твои успехи у нас на слуху.
 
- Все благодаря тебе.  Я ведь потому и пришел. Отблагодарить за тот волшебный пинок. Я бы сказал — взлетный пендель. В общем, спасибо тебе, спасибо и еще раз спасибо!
 
Альбина пожала плечами.
 
- Да, пожалуйста.
 
- Ну, а ты? Что у тебя?
 
- Играю Зою в «Вечерах», в очередь с Платошкиной. Кашкину в «Однажды в Чулимске». Занята в «Дядюшкином сне», заменяю Зырину, ну и так…   
 
- Не густо.
 
Альбина отложила в сторону коробочку:
 
- Ты зачем приехал?
 
- Да вот, предложили у вас поставить «Женитьбу Бальзаминова». Ты разве не в курсе?
 
- Я не каждый день занята… А потом у меня дети.
 
- У тебя дети?
 
- Я преподаю актерское мастерство в детской студии.
 
- Замуж не собираешься?   
 
- Замуж? - Альбина поправила локон и слегка повела плечиком. - Была, больше не хочу.
 
 Она опять взяла в руки коробочку и принялась теребить бантик завязки:
 - Значит, ты будешь ставить «Женитьбу…». Но как это возможно, ты такой известный режиссер…
 
- Почему нет? Это мой родной город. Дали нагрузку — подготовить провинциальные театры для международного фестиваля…
 
- Антоша, а может, попробуешь меня на сваху?
 
- Я вижу тебя в роли Матрены, - ответил он после минутной паузы. -  Завтра меня официально представят труппе театра. Сегодня планируется небольшой междусобойчик в «Россиянке». Не желаешь присоединиться?
 
- Ты с ума сошел, - воскликнула Альбина.  - Это не мой типаж… Ты считаешь, я похожа на кухарку?
 
- Это будет современное прочтение. В моей постановке Матрена — диетолог. Стильная. Красивая. Такая же тощая, как ты.
 
- А сваху отдашь Платошкиной?
 
Антон положил руку на сердце:
 
 - Клянусь, ты не разочаруешься.
 
Он принялся вышагивать по комнате, так размахивая руками, что у Альбины, не сводящей с него взгляда, закружилась голова.
 
- Матрена лучший диетолог города, - говорил он. - Она консультирует не только Бальзаминову, а всех, буквально всех персонажей женского пола. Всю прислугу вон. В спектакле не будет ни Устиньки, ни добротеловских кликуш - всех вон. Только Матрена. Она вхожа в каждый дом, присутствует практически в каждой сцене. Жонглирует тремя телефонами. А? Как тебе?   
 
- А сваха? Свахи тоже не будет?
 
Он остановился, подошел к Альбине так близко, что она почувствовала его дыхание.
 
- А зачем нам сваха?  - Спросил он громким шепотом. - Мы знаем друг друга уже сто лет. Да открой ты уже эту коробку! Ты помнишь её? - вскрикнул он нервно.
 
Альбина испугалась. «Сейчас он опять уйдет. Черт меня дернул спросить насчет Красавиной. Надо сказать что-нибудь. Например, это так неожиданно, мне надо подумать… или спасибо за предложение…»
 
Он выхватил из ее рук коробочку и стал развязать узелок. Пальцы  срывались, и он просто сгреб и ленточку и часть обертки, обнажив футляр нежно-голубого бархата.
 
- Аля, - сказал внезапно осевшим голосом и открыл крышку футляра.
 На белом шелке, уложенное в форму улыбки лежало жемчужное колье, в центре — кольцо с крупной жемчужиной.
 
Альбина затаила дыхание: ничего более шикарного она в жизни не видела. Вернее видела. Тогда…
Она вспомнила их роман.
 Она студентка, первокурсница, он — уже достаточно взрослый мужчина, отслуживший в армии недавний выпускник театрального училища. Боже, как он был влюблен! Милый, такой милый! И она отвечала ему симпатией.
 
Все было многообещающе красиво, пока он ей не изменил. Изменил по пьянке, на  мальчишнике своего друга. Она узнала и не простила. Юность так категорична!
 
- Вспомни, я уже рассказывал, что гарнитур принадлежал еще моей прапра, - сказал он, -  Мать велела, подарить любимой женщине. Наверно уже поздно, но я решил рискнуть. Вновь рискнуть. Я хочу, чтобы ты стала моей женой. Никогда не переставал этого хотеть.
 
Альбина сухо сглотнула.
 
- Так ты пошутил, насчет Матрены? Я никогда не понимала, когда ты шутишь…
 
Он прижал палец к ее губам, призывая к молчанию.
 
- У нас есть два варианта. Первый — ты пишешь заявление об уходе из театра. Я категорически против работы супругов в одном учреждении.
 
Второй вариант - все, что угодно: роль, успех… но уже без меня. Без меня, как супруга…
 
Мне 48, Аля, и я ненавижу наемных кухарок, а еще больше всякого рода диетологов. Я сыт ими досыта. Я хочу, чтобы меня кормила любимая женщина. Но сейчас я востребован. Ты же знаешь, что это:  дорога, переговоры, репетиции и репетиции… График не определён точно. А если ты будешь работать, то я опять получу не жену, а актрису…
 
Решай. Если согласна на первый вариант — позвони мне завтра утром и скажи, как когда-то: «Здравствуй, это я». Если нет… Встретимся завтра на собрании.
В любом случае, украшения мне возвращать не надо. Они давно твои. Я рад, что мы увиделись наедине.   
 
Закрыв за ним дверь, Альбина обессилено опустилась в кресло.
 
У нее действительно было не густо с ролями. Да и эти бы забрали, если бы не детская студия. Спасибо бывшему главрежу, царствие ему небесное. Устроил ее преподавателем. Два дня в неделю по три часа обеспечивали аншлаг на спектаклях с ее участием. Ну, хорошо, не аншлаг, но достаточное количество зрителей, чтобы спектакль считался востребованным. Ей стоило лишь намекнуть, и родители ее студийцев гарантировано дарили цветы и овации.
Родители волновались не столько за неё, сколько за своих деток. А если студию закроют? А если сменят руководителя? Альбина нашла тот баланс в отношениях, когда хорошо всем.
 
Всем хорошо…
Что же делать сейчас? Принимать предложение? Вряд ли кто-то ещё предложит замужество.
 
Альбина перебирала жемчужные бусины, как четки и представляла, как идет под руку с Антоном по красной ковровой дорожке. Он в черном смокинге, она - в открытом вечернем платье цвета состаренного золота. На обласканных морскими ветрами ключицах таинственно мерцают жемчужные зерна. Массивное кольцо подчеркивает изящность ее пальцев и когда она приветствует восторженную толпу…      
   
Антон поставит спектакль, и они уедут. А там… она найдет к нему подход, и со временем он изменит свое отношение к ее работе. Он найдёт для начала что-то необременительное.
 
«А жены меня не жалуют…» - вдруг вспомнила его слова.
 
А ведь, они не общались много лет. По сути, она его толком не знала. Впрочем, время тоже могло изменить «милого юношу». Она все поставит на карту, а он окажется невыносимым занудой. Или окажется, что у него зловонно потеют ноги…
 
С другой стороны, чем она рискует? Огромным в полный рост зеркалом, и ширмой, обтянутой тканью с аппликацией из отпечатанных афиш? Ах да, ещё галереей ее театральных снимков и предметов из списанного реквизита. А он симпатичный, талантливый, а главное — любит.
Но всё равно, пусть сегодня помучается. Она дольше ждала его появления. А вот завтра…   
Антон что-то говорил на счет «Россиянки», вспомнила Альбина и закусила губу. Поднесла руки ко рту, и по старой привычке, как всегда в минуту сильного волнения, откусила ноготь. Камешек с отломанного нарощенного ногтя шкрябнул язык, и Альбина почувствовав боль.
Какая она, все-таки дура! Боль полосонула в груди. Опять на те же грабли! Опять отпустить своего мужчину на какой-то там междусобойчик! Наверняка там будут эти дряни Зырина и Платошкина. Эти не поскупятся на «ласковые» слова для нее. Наговорят, чего и не было!
 
Альбина собралась в пять минут. Но, как обычно, в важные для неё минуты, операторы «Такси» обещали машину не раньше чем через двадцать минут – полчаса. Приложения «Такси» не открывались – «на вашем счету не достаточно средств…». А она чувствовала, что может опоздать, что Антон не дождётся её согласия стать женой.
Альбина выскочила на улицу и понеслась по дорожке, даже не застегнув пуговицы на дублёнке. Она обрадовалась тому, что вспомнила краткий путь мимо недавно построенной пиццерии, о котором давным давно забыла.
И еще через пятнадцать была в «Россиянке». Конечно, там был главреж и две его подпевалы.
Остановившись у самого входа в зал, Альбина глубоко вдохнула и заставила себя остановиться.  Это последняя возможность ничего не менять в своей жизни…
Но нет, она уже хотела перемен, хотела стать женой, и даже хотела научиться готовить курицу с ананасом, как её любимая героиня из…
Не важно, сейчас важно было другое. Альбина подошла к столику и сказала: «Здравствуй, Антоша, это я! И мне не надо думать до утра. Для меня есть только один вариант — первый!»
 


© Copyright: Мария Шпинель, 2021
Свидетельство о публикации №221012500949

http://proza.ru/comments.html?2021/01/25/949