7. Редактура. Вероника. Цапля

Редактор:    Лиля


В надвинутой на глаза шляпе, с маузером в полусогнутой руке Пётр Петрович понуро брёл по улице. Полчаса назад он потерял самое ценное – надежду на счастье. Ещё через полчаса вспомнил о двух ящиках шампанского, выставленных на балкон и быстро вернулся домой.
Дверь в квартиру была открыта, в гостиной за столом сидели Рая и Галя, соседки по лестничной клетке.

– Наконец- то, вернулся! – обрадовалась Рая. – Я всё видела. Сначала ты вылетел из квартиры, как пробка из шампанского. Потом, словно грустный журавль, перешагивал через лужи во дворе. Сразу позвонила Галочке и теперь мы охраняем твой дом, потому что наглая бухгалтерша бросила дверь открытой. Положи маузер на стол. Всё-таки решил застрелиться?

– Да, Раечка, ты хороший психолог и была права. Ляпнул тебе, потом, как дурак, схватился за него! Любовь всей моей жизни не вернётся. Давайте напьёмся! Два ящика шампанского…Думал помолвку отпраздновать.

– Петенька, Рая говорила о задании, которое тебя излечит. Выполнил?

– Да. Тренинг такой. Раечка убедила описать на бумаге нашу историю, отношения со Светланой Борисовной, не жалеть ни себя, ни её. Да-с, написал и на диктофон наговорил.

– Тащи сюда, проверю. И неси уже шампанское. Обмоем твою свободу, – скомандовала Рая.

–  Я тоже писала про тебя. Сам жаловался. Не было начала. Пока ты бегал по городу с маузером, осенило. Прибежит твоя лань, – пообещала Галя.

Пётр Петрович с грохотом открыл шампанское.

– Подставляйте бокалы, девочки! За удачу! Галя, не могу написать вступление, подсказывай. Слушайте: «Вот уже третий десяток Светлана Борисовна ждала принца на белом коне. Сколько ей лет? Сорок один. Светлане Борисовне сорок один стукнуло в марте. Так что через полгода исполнится сорок два. Да-с, так вот». Нет, начать надо не так. А как? И перехода нет. Потом пошло легко: «При всём при том, злосчастный Пётр Петрович, несмотря на категорическое и полное отсутствие белого коня и прочих регалий, был без ума от Светланы Борисовны».

– А вот как надо начать. Минутку, соединю своё, твоё и даже предсказание сделаю. Это будет завтра. Записывай: «Светлана Борисовна не находила себе места второй день. И это не было её обычное томление по несбыточному. Вы не понимаете, о чём я? Ну как же». Дальше твоё, потом это: «А второй день она не находила себе места, оттого, что Пётр Петрович пропал. Нет, не муж, ухажёр. Ухажёр, но не принц. Увы, белого коня он, к сожалению, пока не завёл» и снова твоё. Держи мои записи, компилируй. Если что, я встряну. Наливай! По полной!

– За удачу! Мне как-то не по себе. Слушайте: «Светлана Борисовна не находила себе места второй день. И это не было её обычное томление по несбыточному. Вы не понимаете, о чём я? Ну как же. Вот уже третий десяток Светлана Борисовна ждала принца на белом коне. Сколько ей лет? Сорок один. Светлане Борисовне сорок один стукнуло в марте. Так что через полгода исполнится сорок два. Да-с, так вот. А второй день она не находила себе места, оттого, что Пётр Петрович пропал. Нет, не муж, ухажёр. Ухажёр, но не принц. Увы, белого коня он, к сожалению, пока не завёл. При всём при том, злосчастный Пётр Петрович, несмотря на категорическое и полное отсутствие белого коня и прочих регалий, был без ума от Светланы Борисовны. Сох по ней, можно сказать, сох на корню».

– Тут вставь моё: «До позавчерашнего дня Светлане Борисовне это было по барабану». Придёт завтра, верь мне. Продолжай!

– «Не подумайте, будто ей было неприятно, что Пётр Петрович по ней сохнет. Наоборот, ей доставляло неслыханное удовольствие подтрунивать над ним, подманивать его поближе, а потом щёлкать по носу. Ну, не в прямом смысле. Принять, к примеру, дорогое колье в подарок, а на следующий день сделать вид, что не было такого. Словом, Светлана Борисовна развлекалась по мере сил и возможностей. Сами посудите, нужно же чем-то заниматься, пока ждёшь принца на белом коне, а то и заскучать недолго».

– Нет, ну, ты посмотри, какая…цапля! – не выдержала Галя. – Берёт и не даёт.

– Галь, не мешай, причём тут цапля? Она ничего не давала, Петенька ни от чего не отказывался.

– При том, Рая. Видела её? Очень похожа. Нос острый. Погоди, придёт давать, а мы, ой, он, – указала на Петра Петровича Галя, – прогонит прочь! Наливай! Читай дальше!

– «Нет, она не была принцессой. Она была бухгалтер».

– Стоп. Она работала бухгалтером. Всё! Молчу!

– «И у неё не было замка. И у неё не было даже собственного дома. Она жила в коммунальной квартире на окраине N-ска. В крошечной комнатёнке, заставленной мебелью. Здесь помещались бабушкин дореволюционный комод, пузатый шкаф под потолок, резное громоздкое псише, от которого нужно было бы отказаться, но не было сил, высокая кровать с шишечками. В такой вот крошечной комнатёнке, где яблоку особо негде упасть, и обреталась Светлана Борисовна. Ах да, под невысоким хрущёвским потолком висела бабушкина парадная хрустальная люстра, довольно пыльная, но роскошная. Такая вот была комнатёнка. Никто из знакомых Светланы Борисовны не знал про комнатёнку и псише. Всем думалось, что неприступная и насмешливая, не особо красивая, но почему-то чертовски привлекательная обладательница аккуратного, слегка конопатого вздёрнутого носика, в котором, видимо, и помещался весь её стервозный характер, Светлана Борисовна живёт в хоромах. Так казалось всем. Но она, главный бухгалтер АНО «Мечта», жила в захламлённой комнатёнке и мечтала о принце. А принц всё не ехал к ней. Вместо принца судьба подсовывала учётчика Петра Петровича, который был сам по себе ничего, но ни разу не принц».

– Петенька,ты красив как бог. Откуда узнал про псише? – прыснула со смеху Галя. – Следил? Кивни. Прости!

– «Так вот. Пётр Петрович всё ходил, ходил за Светланой Борисовной, дарил цветы и дорогие подарки, водил в театр и на концерт. В ответ незадачливый ухажёр получал насмешки, подколки и шпильки, однако надежды не терял. Но в тот день… В тот роковой день, когда он привёл к себе Светлану Борисовну, предложил своей любимой руку и сердце…» Дальше я буду импровизировать. Вспоминал, пока ходил по городу, –трагическим голосом заявил Пётр Петрович и продолжил: «Свет его очей, несравненная и недосягаемая Светлана Борисовна разразилась такой уничижительной тирадой! Она говорила о его никчёмности, о том, как он смеет, о том, что она играла с ним всё время, и каким нужно быть болваном, чтобы не понимать этого. Пётр Петрович был не то что уничтожен, он был стёрт с лица земли. Волна несокрушимого отчаяния и ненависти к себе, к ней, ко всему свету, лавиной прошла по его душе, сметая всё на своём пути, включая бережно взлелеянное чувство к курносой мучительнице. В состоянии крайней экзальтации Пётр Петрович схватил из верхнего ящика буфета прадедушкин маузер и приложил к виску. Светлана Борисовна гомерически расхохоталась, и жених, как побитая собака, побрёл вон из собственного дома. Впрочем, выстрелить он всё равно не смог бы. Ввиду того, что пистолет был не заряженный, к тому же ржавый и некомплектный. Так что драма получилась ещё та. После этого шоу Светлана Борисовна шла к себе, всё ещё веселясь».

– В точку! Я видела на экране домофона, - вставила Рая. – Всё?

– Нет! Теперь я предскажу завтрашнее событие, - выпалила Галя. Слушайте: «И теперь, когда прошло уже два дня, от Петра Петровича не было ни слуху, ни духу. Может он нашёл другой способ, более надёжный, чем ржавый маузер? Или он не любит её больше? Пожалуй, последнее расстроило бы Светлану Борисовну куда больше первого». Конец. Ждём до завтра!

– Оно уже наступило, – сообщила Рая. – Петенька, ты как? Гуляем до утра? Молодец, задание выполнил, безжалостная правда лечит! Наливай.

Скоро весёлая компания утомилась, немного передохнула, не отходя от стола и продолжила праздновать с наступлением утра.

А в это время несостоявшаяся невеста… тосковала. Стояла у осеннего окна комнатёнки. То вздыхала тяжело и ненароком покрывала паром холодное стекло, отчего желтеющие деревья на дворе казались объятыми лёгкой дымкой. То подходила к псише, разглядывала своё лицо, и думала: сорок один, сорок два, сорок три… Мысли в голове Светланы Борисовны набухали, как тесто от дрожжей: он добрый, добрый и хороший, а я – дура злобная, я – ненормальная, мучила его, я жду, жду чего-то, а годы идут, идиотка, у меня уже морщины, чего мне ждать ещё, а вдруг он правда… Светлана Борисовна схватила жакет и выскочила за дверь.

Вечер был прохладный. Под острым каблуком сминались красивые кленовые листья. Отчего-то Светлана Борисовна перешла с шага на бег. Горло стиснула колючая проволока. И воздух стал железным. Когда Светлана Борисовна прибежала к дому Петра Петровича, у неё открылось второе дыхание. В лифт она вошла уже вполне отдышавшись. Припудрила носик, состроив рожицу перед лифтовым зеркалом. Она теперь почти верила в счастье. Их общее с Петром Петровичем счастье. Она была к нему готова.

Дверь оказалась приоткрыта. Из квартиры раздавался смех. Женский смех. Здесь было накурено и пахло перегаром. Пётр Петрович сидел в неглиже между двумя дамами лёгкого поведения. Увидев Светлану Борисовну, он опешил, немного привстал, с его подбородка отклеился кусочек солёного огурца. Отклеился и с плеском бухнулся в бокал шампанского.

– Све-е-етлана Борисовна… Вы? – заплетающимся языком проговорил хозяин дома. – Точно, цапля, а я журавль.

Гостья минуту стояла в растерянности с полуоткрытым ртом. Затем бросилась к выходу.
 
Обратно она не бежала, а шла понурившись. Вспоминала сказку про Цаплю и Журавля. Я как та Цапля, думала она, да полно, полно, какое такое счастье? Кто выдумал это счастье? Нет его и не будет.

Когда Светлана Борисовна пришла в комнатёнку, сумерки сгустились, и она зажгла свет. Всё было на месте – и псише, и комод, и люстра. Не было только прежней Светланы Борисовны.


© Copyright: Мария Шпинель, 2021
Свидетельство о публикации №221012500989

http://proza.ru/comments.html?2021/01/25/989