8. Редактура. Поль. Недоступная

Редактор:    Дана


1.
 
Жанет чуть обернулась.
 
«Идет? Давно идет, – внутри приятно мурлыкнуло.  – Поклонник!»
Он шел за ней от самой площади, а может и раньше.
 
Она остановилась у большой витрины ресторана, чуть поправила локон, выпятила губки и перевела томный взгляд на отражение приближающегося субъекта.
 
–  Гхм, прошу прощения, мадемуазель, – голос его дрожал.
 
Жанет вздернула тонкую бровку и медленно к нему повернулась. От разочарования пухлые губки вытянулись трубочкой. Субъект был среднего роста, среднего телосложения и, по-видимому, среднего же достатка. Не принц.
 
«Что он там бормочет про случайную встречу, озарение, знак судьбы? Какой-то Анри. Банальщина», – Жанет не слушала.
 
Она разглядывала незнакомца: на его бледном лице с невыразительным мягким носом выделялись только кустистые темные брови. И нос, и брови трусливо подрагивали.   
 
Под ее холодным взглядом субъект робел и съеживался. Его смущенный лепет становился тише, пока не заглох вовсе:
 
– … сегодня вечером, я был бы так счастлив и…
 
Жанет вздохнула, взглянула сверху вниз на бедолагу напоследок. И, равнодушно бросив «нет», застучала каблучками по мостовой бульвара.
 
«Боже мой, какая скука. Куда подевались мужчины, – думала она, –   Где страсти, где безумства, где поступки? Протопал два квартала и «пардон, мадемуазель, что делаете вечером»? Ну разве можно так с прекрасной незнакомкой. О нет! Настоящий мужчина долго бы шел по ее следам, петлял, скрывался до самого дома. Узнал, где живет, чем занимается, что любит. Потом, подкараулил, заманил и покорил бы навсегда. Он должен быть охотником, хищником, воином. Тогда простят ему и средний рост, и бледный вид, и нос, и брови».
 
2.
 
Вечером следующего дня в дверь дважды позвонили.
 
Жанет никого не ждала. Она сварила себе крепкий турецкий кофе, выложила в тарелочку свежий эклер от Боре и собиралась включить телевизор. И тут звонок.
 
Теряясь в догадках, сняла передник, побежала открывать. По пути заглянула в зеркало, поправила прическу, подкрасила губки, чуть взбрызнула за ушками духами.
 
Как знала.
 
На пороге мужчина. В руках букет великолепных роз.
 
–  Добрый вечер, мадемуазель.
 
–  Добрый вечер, месье. Вам кого?
 
–  Мадемуазель Жанет Дюпон?
 
–  Да, мсье, это я. А Вы?
 
–  Анри Бенар. Эти цветы Вам, – галантно преподнес букет, – Не узнаете меня? Я.. вчера…
 
–  Как Вы меня нашли?!
 
–  Прошу прощения, мадемуазель, Вы вправе рассердиться, но я… Я Вас выследил. Мои ноги сами…
 
Этажом выше хлопнула дверь и послышались шаги. Какой конфуз.
 
–  Войдите, – Жанет почти втащила его в дверь. Анри, не прерываясь, продолжал:
 
–  ноги сами привели… Вчера Вы сказали мне: «Нет». Я понял, сделаю все, что в человеческих силах. И, надеюсь, однажды, Вы мне скажете: «Да». Я крался, я прятался за деревьями и мусорными бачками, я заметал следы оставлял отметки на домах, как заправский шпион…
–  Кофе? – спросила Жанет.
 
–  Да, мерси, не откажусь. Я чувствовал себя воином, охотником, следопытом, я был не в силах побороть в себе этот древний инстинкт.
 
Жанет налила две чашечки кофе, разделила эклер пополам
 
–  О, да, эти эклеры! Вы берете их вечером. Я расспросил булочника напротив и знаю, какой багет Вы берете утром, а эти эклеры – вечером. Я поговорил с маленькой Беатрис из соседней квартиры и знаю, какую музыку Вы слушаете, я…
 
Жанет слушала тираду одинокого клерка Анри Бенара. Слушала, смотрела как все больше он распаляется, как дергается его дряблый нос, как двигаются кустистые брови. «Невероятно, – думала она, – он меня выследил. Вынюхал, выспросил, выведал привычки и нагло пришел со своими цветочками. Он полагает, что можно сразу, каким-то букетиком покорить сердце женщины? Он в зеркало видел себя? Интересно, что мог бы он преподнести, чтоб компенсировать свою невзрачность и отвлечь внимание от носа: коралловые бусы? Нет, лучше – жемчужное колье».
 
–  Простите, мсье Анри. Поверьте, я ценю  решительность в мужчинах, настойчивость, но, – Жанет взглянула на вяло сползшего на колени Анри и брезгливо сморщила носик, – но я не готова к… в общем, нет. Прошу меня извинить.
Анри Бенар неловко поднялся с колен, сграбастал обмякшую шляпу и понуро поплелся к выходу.
 
 
3.
 
Прошла неделя.
 
Всю неделю Жанет брала к вечернему кофе по два эклера.
Но сегодня, сортируя мусор, она выбросила увядшие розы и на второй эклер тратиться не стала. История с месье Бенаром, похоже, закончилась.
 
Но в восемь вечера в дверь позвонили.
 
Жанет умелой рукой мгновенно взбила волосы, мазнула помадой по губам, пшикнула духами и, набегу сменив домашнюю обувь на туфельки, открыла дверь.
 
На пороге стоял Анри.
 
Он похудел, под глазами наметились темные тени. Лицо приобрело печальную утонченность. Даже нос затвердел и оформился, а брови чуть удивленно выгнулись.
 
–  Мадемуазель Дюпон, добрый вечер. Извините за мою настойчивость, я опять без приглашения.
У меня к вам небольшое и очень важное дело. Вы позволите? – голос звучал торжественно.
Жанет провела гостя в комнату, принесла кофе и приготовилась слушать очередные тоскливые жалобы. Однако Анри отодвинул чашечку и выложил на стол небольшой деревянный футляр.
 
– Мадемуазель Дюпон, Жанет, я пришел с извинениями. Я понимаю, каким идиотом выглядел в прошлый раз. Я так много сказал Вам, столько всего обещал, но не подкрепил свои признания ничем существенным. Не подтвердил серьезность своих намерений. Вы могли подумать, и, вероятно, подумали, что мои устремления носят фривольный характер. Я так много размышлял и ужаснулся, увидев, как мог быть истолкован мой прошлый визит. Я надеюсь, что Ваша доброта и душевная щедрость позволят мне загладить эту оплошность.
 
Он раскрыл футляр.
 
Жанет ахнула. Внутри на черном бархате лежала нитка великолепного жемчуга.
 
–  Наденьте, прошу Вас, Жанет!
 
Крупные матовые жемчужины прохладной тяжестью легли вокруг шеи. Жанет смотрела на себя в зеркало и млела от восторга. Губки ее расплылись в улыбке, на щеках заиграл легкий румянец, глаза искрились. Если к этому ожерелью надеть, то маленькое черное платьице, что она присмотрела в Галери Лафайетт, то…
 
За своей спиной, в отражении она увидела лицо мсье Бенара. Он был доволен. Доволен собой, своей щедростью, своей важностью. Похоже, считает, что дельце сделано, и он заслужил награду. Боже! Несчастный, презренный недоумок. Какого же ты мнения о Жанет?!
 
Она немного покрутилась перед зеркалом, не в силах расстаться с ожерельем. Еще раз внимательно осмотрела Анри. Пожалуй, сегодня он не так жалок, каким был в первую встречу. Брови уже не дрожат. Но это ничего не значит.  Жаль отказываться от жемчуга, – тут он попал в самую точку. Но Жанет вот так не купить.  Сумел бы доказать, что способен ради нее на любой поступок, на любое безумство. С жизнью был бы готов расстаться ради нее. Тогда, может быть, она поверила, может, и позволила.
 
Тяжело вздохнув, Жанет сняла ожерелье и положила его в футляр. Анри с ужасом смотрел на то, как захлопнулась с гильотинным треском деревянная коробочка.
 
–  Жанет, Вы мне отказываете? Вы не верите мне?
 
–  Месье Дюпон, Анри, Ваш подарок великолепен. Но я в замешательстве. Если я приму его, то дам повод считать, что стоит поманить женщину, пусть даже такой изысканной вещицей, и она тут же… Нет, Анри, нет. Я говорю: «Нет».
Жанет повернулась вполоборота, чтобы Анри мог получше рассмотреть безупречную линию: грудь, талия, бедра. Чуть склонила голову набок – так лучше видно ее прелестное розовое ушко. Прикрыла глаза и почти пропела:
 
–  Нет, Анри, нее-ет.
 
Дверь хлопнула. От грохота Жанет подпрыгнула. С разочарованием заметив, – футляр исчез со стола.
 
«Идиот», – со вздохом подумала Жанет. Улыбнулась и довольная собой, выпила чашку кофе.
 
 
4.
 
Время тянулось как резина.
 
Прошел один день, прошел второй, третий, четвертый…
 
Жанет сидела вечерами дома, смотрела в окно на маленький заросший каштанами дворик, на черепичные крыши, на розовевшие вдали купола Секре-Кер. Как красиво. Как грустно и одиноко.  А молодость пройдет. Так и будет она сидеть и сидеть у распахнутого окна. Так и будет она глядеть и глядеть на пустынные улочки, по которым никак не придет ее долгожданный принц.
 
На глаза уже навернулись слезинки, как вдруг дверной звонок истерично испустил две трели.
 
Это он. Он всегда так звонит.
 
Жанет заметалась, как вспугнутая птичка – расстегнула две верхние пуговки на блузке, обильно полила духами область декольте, пожирнее накрасила губки, пошлепала себя ладошками по щекам, чтобы появился румянец, поправила стрелки на чулочках и быстро-быстро защелкала каблучками к двери.
 
Да, на пороге Анри Бенар.
 
Осунулся, похудел. Всклокочена шевелюра. Молча прошел в комнату, обдав Жанет стойким амбре. Хлебнул кофе из ее чашки. Вынул из кармана брюк небольшой блестящий пистолет.
 
Жанет вздрогнула и протянула руку к телефону. Анри жестом остановил ее:
 
–  Мадемуазель, Вам ничего не угрожает. Послушайте меня:
– Жанет, Вы совершенны. Вы мой идеал. Ради вашего блага я готов был на все: осыпать подарками, исполнить любое Ваше желание, пусть даже неявное, даже неосознанное. Я надеялся еще немного, и я заслужу Вашу любовь, но слышал неизменное «нет». Я не достоин Вас. Что я могу дать Вам, моей богине?»
   
Уже, не глядя на нее, Анри продолжил, размахивая пистолетом:
 
– Зачем я ей? Не нужен. Зачем мне тогда жить? Что делать? Я искал выход. И, кажется, нашел.
 
Глаза его бешено вращались и он уже почти кричал:
 
–  Я бросаю к Вашим ногам все, что у меня есть – мою никчемную пропащую жизнь!  Она мне больше не нужна! Возьмите ее, Мадемуазель Дюпон!
 
Жанет невольно рассмеялась:
 
–  Анри, прекратите этот цирк! Опустите пистолет. Вы, кажется, пьяны и переутомились.
 
–  Жестокая, Вы не смогли полюбить меня, но проявите хоть каплю сострадания к погибающему ради Вас!
 
С этими словами он приставил дуло пистолета к виску. Нажал на курок. Легкий щелчок - выстрела нет. Приставил дуло к груди, нажал – нет выстрела. Заглянул в дуло, нажал на курок:
–  Не зарядили? Я опозорен. Все кончено. Я жалкий фигляр, мое место там, среди паяцев, среди кокоток и шутов. Прощайте, Жанет! Вы больше не увидите меня…
–  Убирайтесь, Анри!
Он сгорбился, задрожал всем телом и на полусогнутых ногах двинулся к выходу:
–  Не увидите меня…
 
Потрясенная Жанет еще долго стояла и смотрела в опустевший дверной проем. По ее лицу катились слезы. Страх пережитого и эти огромные скорбные глаза Арлекино на бледном бескровном лице. Его заострившийся римский нос, страдальческий изгиб искусанных губ.  Анри Бенар был почти красив.
 
 
5.
 
Ночь прошла без сна.
 
Жанет то плакала, то нервно смеялась, то глотала успокоительное.
 
Утром совершенно разбитая и больная, она позвонила – взяла выходной. Потом долго раскачивалась на жестком стуле, неотрывно глядя на входную дверь, и все думала, думала, думала. Думала об Анри:
 
«Как слепа я была.
 
Всю свою жизнь ждала настоящего мужчину: мужчину-охотника, мужчину-благодетеля. Способного осыпать цветами, драгоценностями, готового отдать свою жизнь. Мужчину, для которого была бы всем: идеалом, совершенством, богиней. И вот, судьба послала такого. А я рассматриваю близоруко его кустистые брови и нос. И больше ничего не вижу».
 
К вечеру Жанет уже совершенно не находила себе места. А вдруг он доведет задуманное до конца? «Вы больше не увидите меня. Не увидите меня…» – звучал в голове его голос.
 
Часы отбили восемь вечера. Он не пришел.
«О Анри! Где мне теперь искать тебя? Как мне теперь вернуть тебя?» – Жанет сорвала с вешалки пальто и выбежала на улицу. Ноги сами вынесли ее к тому месту, где совсем недавно, но целую жизнь назад, Анри догнал ее и впервые назвал свое имя.
 
Она остановилась перед ярко освещенной витриной ресторана.
 
За столиком у окна, окруженный красотками, сидел её Анри. Он был красив. Его глаза таили страсть, нос придавал лицу трагизм и отрешенность, излом густых бровей скрывал в себе следы перенесенного страдания.
 
Анри задумчив и, казалось, уверен в себе.
 
«Какой мужчина!» –  читалось на лицах облепивших его юных красоток.
 
«Это мой Анри. Он жив», – с облегченьем осознала Жанет.
 
Анри Бенар посмотрел в окно. Сквозь стекло он увидел свою мадемуазель Дюпон.
 
Чуть улыбнулся и, почти безнадежно, слегка махнул ей рукой.
 
Жанет шагнула вплотную к витрине. Уперев покрасневший носик в толстое оконное стекло, она беззвучно закричала.
 
Он читал по заплаканному лицу, по глазам, по губам: «Да! Да-а! Да-а-а!».
 
 


 


© Copyright: Мария Шпинель, 2021
Свидетельство о публикации №221012501046

http://proza.ru/comments.html?2021/01/25/1046