Верная примета

               
                ВЕДЬМА
 
  Тяжелое веченее небо внезапно заволокло тучами и вокруг стало стремительно темнеть. Свет фар цеплялся за обочины, выдергивая из вязкой черноты фрагменты куцего, прибитого снегом травостоя,
узорчатые ветви серебрящихся куржаком деревьев. Дмитрий невольно сбросил скорость, хотя очень спешил домой.

   -- Неужто снова метели быть? -- спросил он вслух самого себя. -- Судя по всему, быть. Вон как потеплело. Опять дороги переметет и гололедицей покроет. Эх, доля наша шоферская...

   Внезапно у поворота Иван заметил какую - то детскую фигурку, несколько раз махнувшую ему рукой.
   "Не сидится вам дома в этакую пору", -- подумал
Дмитрий и хотел было проскочить мимо, но почему - то неожиданно для себя нажал на тормоз.

   Дверца распахнулась, и рядом на сиденье легко опустилась сухонькая старушонка лет семидесяти.
   -- Спасибо, сынок, а то битый
час у дороженьки караулю, ноги закоченели.
   -- Вам бы, мамаша, в уюте возле печи сидеть да чайком пробавляться, а вы мотаетесь. Куда путь держите на ночь глядя?

   -- В Моисеевку, родненький. Дело у меня там срочное.

   -- Жаль, не по пути. Мне в другую сторону сворачивать.
   -- Может, подвезешь, дружок? А после назад возвернешься, тут недалече. Я заплачу.
   -- Не могу, мать, извини. В другое время --пожалуйста, а сейчас не могу. Тороплюсь очень. Неделю в командировке баранку кручу, вымотался до изнеможения.
   -- Как не понять, милок. И я когда – то бегала молодой, трудилась, не покладая рук. Ничего, где высадишь, там и ладно. Хороший, знать, отец, раз так шибко по своей двойне скучаешь.
   -- А ты откуда знаешь? -- удивился Иван и внимательно, насколько позволяла обстановка на дороге, посмотрел на бабушку.

   Ответом ему был взгляд необыкновенных, явно не по возрасту чистых, загадочно мерцающих глаз.
   -- Эх, Дима, поживи с мое...
   -- Имя тоже угадала... Ты то, жила в моем селе?

   -- Отродясь не бывала. И не доведется, чаю. Нет у меня там никого...
   -- Странно, -- усмехнулся Иван и спросил:

   -- Может быть, пока едем, еще
чего-нибудь еще про меня расскажешь? Все развлечение...
   -- Ну что ж, изволь. Вас в семье три брата... Верно говорю?
   -- Допустим...
   -- Верно - верно, чего там. Значит, сам ты средний, со старшим
живешь хорошо, дружно, а с младшеньким не в ладах.
   -- Ты, бабуля, кто -- ясновидящая?
   -- Нет, сынок, не угадал. А вы сироты, родители умерли давненько, лет с пяток назад.
   У Дмитрия чуть руль из рук не выпал.
   -- Да-а-а, -- только и мог он произнести.

   Из-за холма навстречу показался, судя по обилию
фонарей на кабине, большегрузный автомобиль. Дмитрий поморгал ему светом, попросив переключиться на ближний. Однако приближавшийся визави и не думал этого делать,
даже врубил, как подумалось Дмитрию, добавочные огни.
   -- Бывают же такие лохи, -- недовольно проворчал Иван и, сбросив
газ до минимума, стал осторожно прижиматься к обочине.

   -- Хулиганит? -- участливо осведомилась бабушка и,
не дождавшись ответа, прибавила:
   -- Щас перестанет...
   В ту же секунду встречная машина словно растворилась в темноте -- ее свет исчез напрочь. Когда же Дмитрий поравнялся с большегрузом, оказалось, что тот и вовсе стоит на обочине без движения.
   -- Немного постоит, отдохнет и дальше тронется, -- уверенно произнесла его пассажирка.
   Дмитрий был настолько ошарашен случившимся, что даже опасливо отодвинулся от бабули, насколько это было возможно.
   Сколько времени они ехали молча,  Дмитрий не помнил. Встрепенулся лишь после того, как увидел впереди огни какого - то села.
   -- Не понял. Откуда здесь деревне взяться, если мы еще до
своротка, где тебе, бабушка, выходить, не доехали? ..
   -- Что ты, милок, да мы его минуточек с десяток, как проскочили.
А это моя Моисеевка...
   -- Как Моисеевка? Почему? -- как заводной, повторял Дмитрий,
продолжая машинально крутить баранку.

   -- Вишь, какой ты у нас молодец, -- будто не слыша
собеседника, ворковала бабуся, -- обещался подвезти и слово сдержал. Мне вон к тому дому надо...
   До Дмитрия, наконец, дошло, что это действительно Моисеевка, отстоявшая совершенно в противоположной стороне от его родного села. Он остановил машину, и пассажирка, открыв дверцу, протянула ему деньги:
   -- На - кось, возьми. За труды.
   -- Вы, бабушка, не того? Не колдунья? -- решился спросить напоследок Дмитрий.

   -- Почти угадал. Ведьма я. А сюда по делу приехала. Одной
молодухе помочь, присуху ей сделать. Ну да ладно,
прощевай. Привет жене, деткам да племяшам. И доброго пути...

   И странная бабуся пропала в темноте, за уже вихрившейся занимавшейся метелью.

   Иван развернулся и медленно тронулся в обратном направлении.

   "Этого не может быть, -- твердил он мысленно и тут же сам себе
возражал: -- но ведь было же, было!"

               
                ПОЛТЕРГЕЙСТ
 
  На одной из автостоянок, которых сейчас много вдоль оживившихся трасс, оказался невольным свидетелем беседы отдыхающих водителей-дальнобойщиков.
   -- Я когда за баранку сел, ты еще под стол пешком ходил, -- говорил пожилой шофер молодому пареньку лет двадцати, -- а потому многого не видел и не знаешь.
   -- Ну и что? Все равно не верю, -- возражал тот, -- чудес на свете не бывает.
   -- А кто тебе про чудеса толкует? Не чудеса это вовсе, а какая-то необъяснимая аномалия.
   -- Полтергейст, что ли? – усмехнувшись, уточнил молодой.
   -- Возможно. На Н-ской федеральной трассе находится населенный пункт под названием Знаменка. Слышал о таком?
   -- Hу.
   -- Так вот, на подъездах к селу этому постоянно народ бьется.
   -- Ну и что? Внимательнее надо быть, по сторонам не пялиться, за ворот не закладывать.
   -- Кто тебе сказал, что они пялились или под газом были? Ребята все опытные, серьезные. И трезвые как ангелы. На чистом, открытом месте расшибались, среди белого дня нередко. На вполне исправных, как после подтверждала экспертиза, автомобилях. Заколдованное место какое-то...
   -- У меня родители в деревне живут, -- вступил в разговор третий, мужчина средних лет, -- я к ним в гости езжу почти каждую неделю. И тоже странность происходит: как из города выскочу на трассу, в одном и том же месте баранку в руках бить начинает. Колонка трясется, будто с рулевым управлением нелады. Останавливаюсь, проверяю -- везде полный ажур. Обратно возвращаюсь – ничего не происходит. А как туда, картина всякий раз повторяется. И на одном участке. Дорога отличная, асфальт ровный, как стекло. Вот тебе и пожалуйста...
   -- Не убеждает, -- опять возражает паренек.
   -- Убеждает, не убеждает... Много ты понимаешь, -- грубовато оборвал его молчавший доселе четвертый собеседник лет сорока с небольшим. -- Со мной однажды почище история приключилась.
   Дело прошлое, поэтому вам, так и быть, расскажу. Заболел я серьезно. Как бы это объяснить подоходчивей... Ну, в общем, проблемы с женой у меня появились. Что-то будто щелкнуло в организме и все... Пью в меру, сами знаете. Курить давно бросил. Вроде хочу, а не могу: провожусь с супругой на постели до рассвета, а толку никакого. Переживал жутко. Половина моя с месяц потерпела, потом к докторам потащила. К одному, другому. Анализы, осмотры, рецепты... Стал лечиться. Время идет, ничего не помогает.
   -- А сейчас как? -- ехидно осведомился парень.
   -- Не гони коней, дальше слушай, -- одернули его собеседники, -- продолжай, Степаныч.
   -- В один из дней отправился в очередной рейс. Отъехал от города километров десять, сижу себе спокойно, баранку кручу, посвистываю. Внезапно чувствую, внизу у меня изменения происходят. Остановился даже, чтоб удостовериться. Проверил -- точно. Ну, думаю, лекарства действовать начинают. Тронулся дальше и с километр таким макаром ехал.
   -- Рулить не мешало? -- опять ввернул молодой.
   -- Не мешало. Наоборот, подъем чувствовал. Прилив сил, можно сказать. Загрузился, обратно возвращаюсь, и на том самом месте все повторяется. Я тогда внимание на это не обратил, домой спешил очень. Забегаю в квартиру и к жене, благо дети на улице бегали.
   "Выздоровел я, Татьяна, -- кричу ей, -- не веришь, давай прямо сейчас и попробуем".
   -- И что? -- напряглись собеседники.
   -- Ничего. Прокол, как и прежде. И тут я смекнул. От отчаяния, наверное. Что, если Таню с собой забрать и на ту самую дорогу махнуть? Рассказал ей все, как было. Она, правда, посмеялась немного, у виска пальцем покрутила, но согласилась. Домчались до места и, как только березку одну миновали, я ее почему-то еще в первый раз заприметил, у меня снова началось...
   -- Ну, а дальше? -- нетерпеливо осведомился парень.
   -- Что дальше? Нетрудно догадаться. Кустарник кругом, трава высокая. Короче, получилось у нас все в лучшем виде. Домой возвратились довольные, счастливые. Порешили меж собой на следующий день снова до той березки сгонять.

   -- И долго вы так гоняли?
   -- Долго. Месяца два, до самых холодов. Татьяна моя аж расцвела вся.
А ко мне мущинская сила возвращаться постепенно начала. Мог уже не
только там, но и как полагается, в супружеской спальне. Лекарства пить бросил. В общем, поправился вчистую.
   -- Вот это настоящий полтергейст, -- рассмеялись мужики, а парень спросил:
   -- Ты это место хорошо запомнил?
   -- Намертво. А тебе зачем?
   -- Так просто, ради любопытства...
   -- У нашего молодого, оказывается, тоже проблемы, -- загоготали мужики, -- говорили тебе, не части с девчонками, допрыгаешься…
  -- Да бросьте, я не о том! Так, на всякий случай уточнить хотел. Разное в жизни бывает. Место покажешь?
   -- Не могу. Сам же сказал: мало ли что случиться может. Еще сглазите, и этот полтергейст действовать перестанет. Если кому по-настоящему приспичит, тогда, может быть, покажу. И потом, вдруг он лишь на одного меня положительно действует? Так что не надейтесь, ребята, на мистику, а сами здоровье свое берегите...

 
                СЕЛЬСКИЕ ДЕРБИ
   
   Известное изречение: какой русский не любит быстрой езды - в аккурат про нашу деревню. Обожают у нас с ветерком промчаться по улицам -  хотя их всего-то две.

   А чего ж не ездить: госинспекторов в нашей глухомани сроду не видывали, участковый из соседнего села, правда, наезжает, но редко -  больше порыбачить норовит, чем за порядком присмотреть. Потому свобода полная: хочешь -  катайся, не хочешь -  саночки вози.
   У нас, конечно, не Москва или Питер. Да что там столицы - за сто верст вокруг ни одного даже небольшого городка. А потому "мерседесов" народ не держит, ни к чему они в тайге. Ездят больше на мотоциклах, они более всего к нашим условиям приспособлены. Сызмальства начинают и, можно сказать, до седых волос наяривают. О правилах дорожного движения если имеют представление, то весьма смутное.

   Однако ничего, перемещаются. Не скажу, что вовсе без правил. Например, курицу задавить - грех, на свинью наехать - тоже, а скотину покрупнее травмируешь, могут и бока намять, да еще словесно уму-разуму поучить: не способен, мол, на технике кататься -- кобылу в телегу запрягай или пешком наяривай.
   А так, чтобы серьезное дорожно-транспортное происшествие случилось, да еще, не дай бог, с людьми -  этого нет. Хотя бывают мелкие инциденты, чего скрывать. Вот недавно соседская девчонка, Клавка, приличную дистанцию за околицей пропахала по бездорожью мордашкой своей смазливой.
   А дело так было: кликнул ее известный наш ухажер Васька по ягоду на мотоцикле сгонять. Хотя ему эта ягода, как собаке пятая нога, ему Клавка приглянулась.

   С другой стороны, холостых парней на деревне по пальцам пересчитать. А Клавка, можно сказать, девица в поре, семнадцатый год минул. Ну, и согласилась, дура, на свою голову. На заднем сиденьи пристроилась, кавалера за талию обняла, к его широкой спине прижалась, глазищами счастливыми по сторонам круглит.
   А Васька и рад стараться. Как рванул за околицу -  пыль столбом. То - ли выпивши был, то ли страсть глаза застила - только у поскотины в поворот не вписался и в пенек на полной скорости угодил. Пень этот с незапамятных времен там стоял, все знали о нем, даже старые слепые мерины его стороной обходили, не запинались. А Васька поймал. Клавка через его голову метров пять ласточкой летела, затем еще три двигалась, но уже в тесном контакте с дерном и все бочком норовила.

   Теперь ходит по деревне, одну сторону лица картонкой из-под обувной коробки прикрывает, в которой дырку для глаза проделала. Полкрасы девка лишилась в одночасье и не скоро
ее восстановит, бедняжка.
   А вот еще случай, но больше смешной, чем грустный. Как-то вечером три бабульки - подружки у забора на лавке сидели. Знамо, старым делать-то нечего: направо вдоль улицы поглядят, налево.
И судачат о том, что видят, косточки землякам перемывают.

   В это самое время егерь наш, Генка, сестренку свою, лет двенадцати, Надюху, на мотоцикле обучал ездить. Науку преподавал без напряга, больше советом да крепким словцом. Уселся пьяный в коляску, Надежду за руль и знай себе, командует: на ту педаль нажать, на эту. А про тормоз девахе, видимо, объяснить забыл. Метелят, значит, они по дороге, видят: впереди яма. Свиньи чьи-то постарались, глубокую вырыли, для проезда почти невозможную.
   -  Отворачивай! -  орет Генка. Переживает за себя, черт скаженный.
   -  Куды? -  вопрошает растерявшаяся сестрица.
   -  Вправо, коза бестолковая.
   Надюха в сторону вильнула, яму-то объехала, а руль спрямить не может. "Урал" -  машина тяжеленная, девчоночьим силенкам неподвластная. Короче, Надюха прямиком на лавку со старухами поперла. Сама только взвизгнуть и успела. Шум, треск...
   Сбежавшиеся на суету и гам односельчане такой картинкой любовались: мотоцикл передним колесом в скамейке застрял, но бабулек там
уже не оказалось. Они, все трое, верхом на заборе сидели. Рядком. А забор высоченный, под два метра, не меньше. Каким фертом старушки на
него заскочить умудрились -  уму непостижимо.
   Толпу вокруг от смеха ломает, Генка затылок чешет и с недоверием наверх поглядывает, Надюха коленку зашибленную потирает и тоже улыбается сквозь слезы.

   -  Чего зенки вытаращили, сымайте нас, лешаки окаянные. Тоже, нашли цирк, -  увещевают бабки народ чуть ли не в один голос.

   - А вы попробуйте так же, как влезли, обратным макаром сигануть, - съехидничал кто-то, - здесь невысоко, а весу-то в вас -  кот наплакал. Не травмируетесь, поди.

   -  Нишкни, сопляк! -  ощерилась одна из старушек, - дай только внизу оказаться, я тебе задам. Снимай, грю, быстро!

   Кое-как хором стащили бабок с забора. Те Генку обступили и давай костерить во все корки. Судом стращали, прокурором, милицией, чуть до министра обороны в горячке не добрались. Немного успокоились лишь после того, как Генка, вспомнив о том, что он как-никак егерь, посулил им дров березовых на зиму подвезти,
осенью по ведру клюквы презентовать да рыбкой свеженькой побаловать.

   После того случая бабки реже на посиделки собираются.
А коль соберутся -  так осторожничают. Едва завидят
пыльную хмарь на улице, враз умолкнут, напрягутся, со скамейки
привстанут и ждут: пока того, кто едет, мимо не пронесет.
Яму, свиньями вырытую, самолично закопали и разровняли, словно дорогу шоссейную.
   А так ничего серьезного у нас не происходит. Гоняет себе по деревне народ, проветривается. Ну, может, кто куренка зазевавшегося задавит, возьмет грех на душу. Или хряка, расшеперившегося на пути, боднет ненароком.
Но это уже мелочи.
               
                АВТОМОБИЛЬНЫЙ ПЕС
   

       Маленькая лохматая собачонка, с виду не то терьер, не то болонка, а точнее сказать, обыкновенная дворняжка, выскочила из кабины большегруза и весело затрусила
к придорожным кустам. За ней неторопливо выбрался крупный седой мужчина. По-хозяйски осмотрев автомобиль, степенно направился к стоящей неподалеку группке таких же, как он, водителей.
   -- Здорово, Иваныч, -- уважительно поприветствовали его коллеги, --
как рейс прошел, все нормально?
   -- Слава Богу. Только шибздик мой прихворнул немного. Нос сухой, стул жидкий. Наелся, поди, чего-нибудь, я недоглядел.
   -- Мы тебя, Иваныч, давно спросить хотим: ты чего эту псину с
собой возишь? Не хлопотно? Порода у нее какая-то невразумительная, и кличку псу дал несуразную - Стартер. Нет, чтобы Бобиком или Трезором каким-нибудь назвать.

   -- Не в происхождении дело и не в кличке. Стартер у
меня умник. Вроде талисмана живого. Не мешает, а наоборот, помогает.
   -- Интересно, чем же?
   -- Да чем придется. Дома в рейс собираюсь, а внучек мой, Сенька, возле крутится. Не углядишь, как чего-нибудь стянет. Однажды ключи зажигания заныкал так, что всей семьей искали, найти не могли. Я Стартеру скомандовал: "Ключи. Ищи. Понял?" Он хвостом вильнул и через минуту в зубах принес.

   Обычно чувствует, что пора на работу, у дверей лежит, хвостом метет -- меня поджидает. Если опаздываю -- поскуливать тихонько начинает, будильник и только.

   -- Ну, это не подвиг...
   -- Вы дальше послушайте. Как-то подъехал к кафе придорожному,
перекусить надумал. Стартера в кабине оставил -- собак бродячих кругом полно, еще обидят ненароком.
   Сижу, значит, кушаю Вдруг слышу -- гудок. Вроде мой автомобиль сигналит. Я ноги в руки -- и к машине. Гляжу -- от нее врассыпную шантрапа какая-то, хулиганье. Сами знаете, как это бывает у нашего брата. Открываю дверь, заглядываю в кабину, Стартер мой передними лапами на клаксон давит. Смотрел, видимо, как я это делаю, и запомнил.

   А однажды в рейс очередной готовился, уже выходить собрался из квартиры -- Стартер в штанину брючную зубами вцепился и не отпускает.
Уперся лапами задними в коврик, скулит жалобно. Я его под мышку -- и на работу. И в тот раз в аварию на трассе попал. Это когда один чайник в меня сдуру въехал, помните? Хорошо, что без травм обошлось и вина кругом была того раздолбая.
   -- Надо же, собака о ДТП предупреждает. Мистика какая-то.
Волшебная у тебя псина, Иваныч! У меня к тебе предложение, -- обратился к водителю один из собеседников, -- не продашь ли мне Стартера? Сам говорил, что скоро на пенсию уйдешь. За ценой не постою, заплачу, сколько скажешь.

   -- Ни за какие деньги, парень, я Стартера не уступлю. До самой его смерти холить, кормить-поить буду. Он мне жизнь спас однажды...

   -- Как так?
   -- А вот так, натурально. С полгода назад ехал по гравийке. Ночь была уже, но дорога приличная, полотно ровное, укатанное. Я под сотню на спидометре держу. Стартер на сиденье рядом дремлет. Вдруг встрепенулся, стал тревожно по сторонам озираться и завыл этак протяжно, пронзительно.И все на одной ноте, аж по нервам режет. Я прикрикнул на него, затем рукой шлепнул -- не умолкает. Думаю, может плохо собаке стало.

   Только скорость километров до двадцати сбросил -- остановиться решил, -- впереди огромную промоину увидел, в аккурат за взгорком крутым. После замерил специально: метров пять шириной и глубиной до полутора. Незадолго до рейса моего в этих местах ливень мощный прошел, вот и размыло. Представляете, если б я на полной скорости в эту траншею ухнул? Дорога не просохла еще, гравий мелкий, затормозить вряд ли успел бы...
   Пока Иваныч рассказывал, Стартер, сделав свои собачьи дела, подбежал к водителям. Все разом обернулись и принялись рассматривать кобелька, будто впервые видели.

Пес, почувствовав всеобщее внимание, смущенно покрутил лохматой мордой, зачем-то звонко тявкнул и засеменил к машине хозяина.

-- Скромный он, стесняется, -- любовно промолвил Иваныч тоже направился к автомобилю, бросив через плечо товарищам:
-- Бывайте здоровы, ребята.
-- Бывай и ты, -- послышалось в ответ, --
и собачонке своей это самое пожелание передай. Она заслуживает...

               
                ЛЕШИЙ ЛОГ

-- Отец, как отсюда до Евсеевки доехать?

Старик лет семидесяти отвечать на вопрос не спешил, долго заинтересованно разглядывал их автомобиль.

-- Хороша машина, ничего не скажешь, -- вымолвил он наконец.

-- Ты что, папаша, прежде никогда такой не видал?

-- Откуда, сынок? В нашей глухомани такую заморскую технику не часто увидишь. Этот вездеход, наверное, сто очков вперед нашему УАЗу даст.

-- И даже больше. Так как насчет Евсеевки?

--Повернешь налево и прямо по шоссейке. От нашего села километров сорок будет.

-- Ты что - то путаешь, батя. Нам в Еловке сказали, что отсюда до Евсеевки прямая дорога есть. Километров шесть или семь. Через
какой-то там лог.

-- Леший? -- старик оглянулся кругом и коротко перекрестился.

-- Я вам, ребята, той дорожкой ехать не советую. Место гиблое...

-- Брось, отец. Ты лучше скажи: по той дороге наш конь проскочит?

-- Проскочить - то проскочит, но я же говорю: наши деревенские давно по ней не ездят и не ходят. Опасаются.

-- Чего?

-- Не чего, а кого...

-- Лешего, что ли? --
усмехнулся парень и повернулся к своему попутчику:

-- Ты слышал, Витек, здесь даже лешие водятся.
Вот где прикол. Может, поедем, посмотрим?

Парень, которого назвали Витьком, жизнерадостно гоготнул и крикнул старику:

-- Кончай, отец, грузить. Давай показывай дорогу, а то спешим...

Джип, подняв облако пыли, лихо рванул с места, а старик еще долго стоял и глядел ему вслед...

...До нужной развилки добрались скоро. Повернули в сторону, как указал дедок, и покатили по заросшему высокой густой травой проселку.

-- Гляди, Серега, здесь и верно давненько никто не ездил. Может, назад вернемся, -- засомневался Виктор.

-- Не нагнетай. Возвращаться и по шоссейке ехать -- час потеряем. А нам засветло в Евсеевке нужно появиться, Колька уже наверняка снасти приготовил, матерится от нетерпения.

Джип тем временем плавно несся по едва заметной колее, постепенно спускавшейся куда - то книзу. А по сторонам все ближе подступала стена густого кустарника вперемешку с высоким ельником.

Внезапно впереди автомобиля одна из елей как - то странно завалилась набок и, прямо на их глазах кренясь все ниже и ниже, с треском рухнула вниз, в аккурат поперек дороги.

Подъехав вплотную к дереву, Сергей затормозил, и товарищи
вышли из машины.

-- Ничего себе, лесинка, -- изумился Виктор, --
обрати внимание, с корнем выдрано.

-- Неси из багажника топор и пилу, надо проезд освободить.

Виктор сходил за инструментом, и парни принялись за работу. Обрубили мешавшие ветви и, с немалым трудом перепилив вершину, оттащили ее в сторону. В образовавшийся просвет уже можно было провести машину, и Сергей с Виктором направились к джипу.

То, что они увидели, повергло обоих в шок: автомобиль не стоял, а как бы лежал на брюхе, погрузившись в почву всеми четырьмя колесами.

-- Ни фига себе, -- воскликнул Виктор, -- земля вроде везде сухая.

-- Сейчас лебедку задействуем, вон к тому дереву подцепимся..

Размотав трос и обвязав его вокруг ближайшей ели, Сергей забрался в кабину. Некоторое время автомобиль, натужно урча, буксовал на месте, потом все же медленно двинулся вперед.

-- Знай наших! -- удовлетворенно выдохнул Сергей. -- Ну что, тронули?

Дорога и дальше продолжала понижаться, становилась все более кочковатой и ухабистой. Как - то незаметно синеющее доселе небо запасмурнело, неизвестно откуда взялась и нависла над лесом низкая иссиня - черная туча. Затем в лобовое стекло дробно ударили крупные дождевые капли, превратившиеся через мгновение в сплошной водяной поток.

-- Будто на автомойку попали, -- процедил Сергей сквозь зубы, -- ни черта не видать.

-- Ни лешего, -- вспомнив старика, пошутил Виктор.

-- Пусть даже так, только нам от этого не легче.

Даже сквозь бешено мотающиеся по стеклу щетки разглядеть что - либо дальше капота было невозможно, и Сергей, опустив боковое стекло, высунулся наружу.
-- Не залить бы движок, -- крикнул он Виктору, и в этот момент мотор заглох.

-- Все, приехали, -- обреченно вымолвил Сергей, поднял стекло и нервно вытер ладонью мокрое лицо, -- как ни крути, а, видимо, прав был старик. Интересно, долго мы здесь торчать будем?

-- А ты у лешего спроси, -- ехидно посоветовал Виктор.

-- Надо будет, спрошу.

-- Ладно, не обижайся…

Ливень закончился так же неожиданно, как начался.

-- Чудеса, да и только, -- буркнул Сергей, -- сейчас попробую завестись.

Двигатель громко чихнул, фыркнул и в конце
концов заурчал. Приятели осторожно тронулись, однако тут
же обнаружили, что дорога исчезла. Совсем.

-- В каком ехать направлении, ума не приложу, -- озадаченно произнес Сергей.

-- Давай попробуем через вон тот каменистый
пригорок. Иного пути, судя по обстановке, нет.

Пригорок, тем не менее, одолеть не удалось.
Колеса машины взрывали слой мелкого щебня, но никак не могли достать до твердого основания. Автомобиль дергался и вилял, не двигаясь с места. Сергей чуть сдал назад, затем резко нажал на газ, попробовав взять препятствие с ходу. Не получилось. Еще одна попытка тоже закончилась ничем. И тут у Сергея сдали нервы. Лихорадочно расчехлив карабин, он выскочил из машины. Прогремел выстрел, другой.

-- Ты где прячешься, урод? -- истерично орал Сергей, -- Выходи, скотина, сюда, покажись и давай побеседуем, мать твою!
-- Прекрати дергаться, -- раздался позади спокойный
голос товарища, -- леших в природе не существует,
это все сказки.

-- В таком случае объясни, что с нами происходит.

-- Сам не пойму. Может, случайное совпадение, неблагоприятное стечение обстоятельств. Хотя что - то не похоже... Давай не будем суетиться, походим вокруг, посмотрим, где еще можно проехать, -- сказал Виктор, отошел на несколько шагов и вдруг воскликнул:

-- Вон же она, дорога, как это мы ее прежде не заметили?

-- Да не было ее там пять минут назад, я сам видел. Глюки какие - то. Давай быстро в машину, пока еще чего - нибудь не произошло.

...До Евсеевки добрались уже в сумерках. Только подъехали к дому Николая, как он сам выбежал навстречу:

-- Где вас носило, мне в голову уже всякие нехорошие мысли полезли. Может, думаю, в аварию попали, или еще чего. А почему такие мокрые и грязные?

--  Да так, -- отмахнулся
Сергей, -- забуксовали, постояли маленько.

-- Где?

-- Да здесь, неподалеку...

-- Не свисти. У нас две недели сушь несусветная, проезд
до села отличный. Темните вы что - то, братцы.

-- Мы, Коль, через Леший лог к тебе ехали, --
признался Виктор.

-- Через что? Ну, вы даете. Как, неужели проскочили?

-- Как видишь.
-- Вы, мужики, в рубашках родились. У нас его гиблым местом называют, заколдованным, туда давно уж никто не суется, все наши его стороной обходят, от покосов отказываются, грибы - ягоды не собирают.

-- В рубашках, скажешь тоже, -- усмехнулся Сергей и снисходительно потрепал Николая по плечу, -- эх вы, темнота деревенская, таежная. Забиваете себе головы всякой ерундой. Лог у них, видите ли, леший. Нормальная дорога, запущенная только. А так ничего страшного, сверхъестественного...

                МЕСТЬ
 
  Бездомная, вечно голодная и очень злая на окружавший ее огромный суматошный мир двуногих существ, называющих себя людьми, она мстила им за свою неприкаянность и ненужность.

   Окрас ее, за исключением еле заметных подпалин на задних лапах, мало чем отличался от могильной темени подвала, где она обитала, а потому пакостить отвергнувшему ее человечеству она могла извечным способом всех черных кошек: перебежать человеку дорогу и тем самым обречь его если не на несчастье, то на мелкую неприятность обязательно.
   Притаившись на обочине малолюдного переулка, коварная бестия терпеливо лежала, подкарауливая очередную жертву. Выскочив перед самым носом ничего не подозревавшего зеваки, она резво трусила на противоположную сторону, лишая того возможности маневра.

   Прохожие реагировали по-разному. Кто-то, чертыхнувшись, спокойно шагал дальше. Иные смачно ругались, однако маршрута не меняли. Бывало, вслед ей летели палки, камни и вообще все, что в таких случаях попадалось под руку. Обратно не повернул никто.
   "Глупые, никчемные людишки,-- размышляла кошка,-- они совершенно не представляют, что ожидает их после нашей встречи".
   В том, что она приносит несчастье, кошка, будучи несчастливой сама, ни минуты не сомневалась. Эта ее уверенность особенно окрепла после одного небольшого происшествия.
   Как-то возле мусорного контейнера кошка, мечтая разжиться съестным, с голодным аппетитом обнюхивала валявшиеся кругом консервные банки. После того как в подвале на нее обрушился кусок бетонной стены, кошка была туга на ухо и поэтому не услышала шаркающих шагов взявшейся откуда-то дородной тетки, больно пнувшей сапогом зазевавшуюся животину.
   -- Пошла отсюда, тварь беспризорная! Шляетесь тут, никакой
пользы от вас -- одни лишаи да блохи. На мыло бы тебя...
   Кошка хорошо запомнила обидчицу и однажды, изловчившись,
черной молнией промелькнула перед ней у торгового киоска. Это было настолько неожиданно и стремительно, что тетка испуганно взвизгнула, села на асфальт, а из ее сумки далеко рассыпались по сторонам всевозможные вещи.

   А после кошка злорадно наблюдала из кустов, как тетка, ругаясь и причитая на всю улицу, рассказывала полицейскому и собравшимся вокруг любопытным, что у нее пять минут назад "какая-то сволочь" вытащила из сумки кошелек с деньгами.
   Она мстила всем. Женщинам и мужчинам. Большим и маленьким. И в тот ненастный день она, по обыкновению, бросилась наперерез какому-то гражданину. Но внезапно остановилась -- так поразил ее вид этого человека. Его лицо, невзрачное и очкастое, выражало одновременно печаль, растерянность, страдание и еще что-то, чего кошка не могла себе объяснить, но это "что-то" пронзительно царапнуло ее маленькое сердце.
   "Свой" -- вдруг осенило кошку, и она решительно рванула назад.
Очкарик же отчего-то забеспокоился, близоруко осмотрелся по сторонам и почему-то засеменил ей навстречу.

   Кошка метнулась в противоположном направлении -- очкарик снова оказался на ее пути.

   "Он что, совсем ничего не видит?" -- успела подумать кошка и в следующую секунду увидела его лицо, искаженное ужасом. Еще через мгновение за спиной бедняги взвизгнули тормоза, послышался глухой удар, и очкарик, беспомощно взмахнув руками, упал на асфальт...
   Как-то сразу возле лежащего без признаков жизни тела столпились люди, подъехала полицейская машина, за ней скорая, и обе они назойливо и неприятно мигали фиолетовым светом.

   Никто не обращал внимания на кошку, а она стояла у ног очкарика и беспрестанно крутила головой, глядя снизу вверх на суетившийся народ.
   "Это я виновата, одна я!" -- говорили, нет, кричали ее круглые глаза. Потом появились носилки, очкарика уложили и понесли к белой машине.
   А кошка, лавируя между ног, тихо пошла следом и незаметно прилегла под колесо нетерпеливо газующего автомобиля скорой...


                ПОСЛЕДНЯЯ РЫБАЛКА
   
  ...На рыбалку Сергей всегда собирался загодя и основательно. За
два-три дня до грядущих выходных готовил снасти, покупал мотыля,
мормыша и червя. Случалось, баночками с наживкой заставлял целую полку холодильника, вызывая праведный гнев супруги:
   -- Опять понатаскал всякой дряни! Здесь же продукты хранятся...
   -- Боишься перепутать? -- отшучивался Сергей.
   -- Не дай господи. Тут же все твои причиндалы в мусоропровод
полетят...
   Частыми звонками Сергей беспокоил друзей:
   -- Алло, Валерка, ты готов? Незабудь: в субботу часа в три утра заеду.

   -- Да помню я, помню! Сам-то насчет отгула договорился?

   -- Еле уломал шефа. Кобенился, не хотел свой новый "уазик" давать, на
котором его вожу. После ничего, разрешил. А ты Петра с Вовчиком предупредил?
   -- Все нормально, они в курсе. Интересовались, сколько "пузырей" брать. Все-таки на два дня едем. И холодно еще...
   -- Алкаши несчастные. Сами смотрите. Мне много нельзя -- за рулем.

   ...Из города выехали позже намеченного, но, полагали, к утренней зорьке сотню километров до водохранилища одолеть успеют. В
просторном салоне разместились вольготно: Сергей за рулем, Валерий
рядом, сзади Петр с Владимиром. Последний сразу стал канючить:
   -- Мужики, давайте остограмимся! Путь неблизкий, потом на свежем воздухе мигом протрезвеем.
   -- Все, началось, -- поморщился Сергей.
   -- А тебе завидно? Ты, чем ворчать, за дорогой лучше смотри.
   Достали из первого подвернувшегося под руку сидора бутылку, стакан. Петр, наливая, обнес по очереди товарищей и выпил сам. Закусили тем, что приготовили в дорог супруги. Через четверть часа достали еще бутылку и вновь опрокинули "по чарке".

   Стало хорошо и весело. Наперебой заговорили, предвкушая забавные перипетии весеннего подледного лова. Вода, мол, поднимается, теплеет, рыбка отходит от зимней летаргии, становится бойкой, активной, на крючок сама лезет. А там, куда они едут, леща -- прорва! За беседой незаметно опустошили третий "пузырь"...

   Когда подъезжали к берегу водоема, в салоне, не считая мерного гула двигателя, царила тишина. Мирно похрапывали позади Петр с Владимиром. Лишь Валерий крутился
на переднем сиденье, беспрестанно протирая глаза - по-видимому,
яростно боролся со сном.
   -- Нет, ты посмотри, -- встрепенулся он и показал рукой вперед, -- опять наше место заняли. Вон там, у косы, две машины.

   -- Вижу. Черт бы их побрал, -- буркнул в ответ Сергей и, резко затормозив, остановился.
   -- Что делать будем?

   -- Я знаю еще одно стоящее местечко, -- Валерий потянулся и широко
зевнул, -- со стороны вон того скалистого выступа. Но к нему по берегу не проедешь, пешком придется топать.
   -- А если по льду проехать?
   -- Ты что, очумел? -- Валерий окончательно проснулся. -- Апрель на исходе, а он по льду...
   -- А ты предлагаешь машину здесь бросить? Новую? Мне шеф голову отвернет, если что с нею случится, за всю жизнь не рассчитаюсь.

   -- Ладно, -- Валерий энергично почесал затылок, -- давай поступим
так: разбудим Петьку с Вовкой и пустим их вперед по льду. И я с ними. А ты за нами на малой скорости.

   Сергей согласно кивнул, и они принялись тормошить приятелей. Петр отбивался от них руками и мычал что-то нечленораздельное. Владимир же вообще не реагировал на тычки и лишь сладко причмокивал во сне.
   -- Бесполезно. Легче медведя в тайге разбудить, чем этих... Предлагаю другой вариант, -- Сергей задумчиво посмотрел в окно на вожделенную скалу, -- я спускаюсь на лед и двигаюсь в направлении вон той брошенной рыбацкой стоянки. Здесь, по-моему, еще мелко. Дальше мы вдвоем выходим из машины, осматриваем лед, и я еду дальше. Идет?

   -- Попробуем...
   Осторожно миновав стоянку, Сергей проехал еще метров тридцать. Остановился. Мутно-зеленый лед под колесами звонко потрескивал в утреннем морозном воздухе. Сергей с Валерием выбрались из автомобиля и медленно пошли вперед. Валерий несколько раз
высоко подпрыгивал, что есть силы топая по льду рыбацкими чунями.
   -- Вроде ничего, крепкий. Давай немного еще продвинься, я здесь подожду.

   Сергей проехал чуть дальше Валерия. Заглушил мотор. Вылез из "уази-ка", и они вновь прошли пешком метров пятнадцать. Внезапно снизу протяжно и дробно затрещало.
   -- Слушай, Валерка, тащи-ка сюда бур. Сделаем лунку, измерим толщину льда, и все дела. Чего мы мучаемся?

   Валерий повернулся и направился к машине. Сергей ждал его, любуясь нарождавшимся восходом. Дышалось легко и свободно, лицо ласкал едва заметный свежий ветерок. Вдруг сзади послышался какой-то скрежет, затем шипение и громкое бульканье;

   Сергей резко обернулся и... не увидел автомобиля. На ее месте жутко зияла, дымясь, огромная рваная полынья.
   -- Как же это! -- Сергей рванулся было вперед, но тут же замер на месте -- лед медленно прогибался под его ногами.

   -- Сергей, Сережка, -- донеслось из парящего марева, и он увидел показавшуюся над черной водой белобрысую голову Валерия.

   -- Сейчас я, сейчас... – Сергей бросился плашмя на лед и пополз к
краю полыньи, уже не обращая внимания на трещавшую под ним зыбь.

   -- Валерка, сюда подгребай и давай руку. Ну же! Скорее! Где ты?
   Но полынья уже безмолвствовала, дыша ему в лицо раскаленной морозной влагой...

   Сколько он так пролежал, Сергей не помнил. Не помнил, как отполз назад и, вскочив, бросился к стоящим вдалеке автомобилям.
   -- Люди! -- кричал на бегу, -- помогите!

   Мужики, тут и там сидевшие над лунками, поднялись как по команде, и разом устремились ему навстречу.
   -- Где? -- на ходу бросил самый шустрый из них и, не останавливаясь, пробежал мимо. За ним кинулись остальные, сбрасывая с себя тяжелые полушубки, тулупы, телогрейки...
   Когда Сергей вернулся к месту трагедии, рыбаки стояли на безопасном расстоянии от полыньи и молча глядели на ее дымящуюся пасть..

   -- Сколько их там? -- спросил один из них.

   -- Трое. Вот и порыбачили... – навзрыд выдохнул Сергей, и все посмотрели на него: по широкому лицу огромного,
двухметрового роста мужика беспрестанно текли мутные, как окрестный лед, крупные слезы...

               

                ВЕРНАЯ ПРИМЕТА
 
  Утром у меня зачесалась левая ладонь. "К деньгам", -- сразу подумал я, быстро оделся, обулся и выскочил на улицу. Даже бриться не стал. Иду, гляжу по сторонам, жду. Чего жду? Денег, конечно. Ладошка-то сильно чесалась, аж до зуда. Иду себе, в общем,
напряженный такой, собранный, внимательный -- как борзая на охоте, не скулю только и не лаю.

   А тут, как назло, навстречу приятель мой, Федька. Хороший мужик, не жадный, выпить любит. На халяву. Нет, думаю, сейчас ты мне ни к чему, с тобой делиться надо будет, а рука у меня одного чесалась.

   Круто сворачиваю влево, пока Федя меня не заметил.
То, что он меня увидеть не успел, за это ручаюсь, а только Федор, гад, в мою сторону лыжи навострил.
   Я шагу прибавил, а сам думаю: надо же, за версту бабки чует. Лучше любой собаки. Это опытным путем доказано. Бывало, мужики за углом сбрасываются, а он шасть из своей квартиры и к ним. Хотя его окна совсем на другую сторону выходят.
   "Берите в долю, -- говорит, -- я сотенку от жены заначил".

   Вот я и смекаю: раз
Федька за мной увязался, значит, деньги точно где-то рядом должны быть. Успокоился немного и шагаю себе дальше, весь в ожидании. Гляжу, наперерез Василий тащится. Тоже мой давний собу… приятель, то есть. Я,
естественно, и с ним делиться не желаю, а потому направо поворачиваю. Васька за мной, Федор за ним. Идем по тротуару гуськом метрах в десяти
друг от друга.
 
   Я опять думаю: Василию до Федькиного обоняния далеко,
зато глаз у него соколиный. Бывало, в одном конце сквера, что у нас во
дворе, стакан ко рту поднесешь, с противоположной стороны голос
доносится: "Друг, оставь полглотка!"

   Стало быть, Василию тоже что-то пригрезилось, коль за мной увязался. Я еще больше успокоился и дальше себе шагаю, не оглядываюсь. А сам боковым зрением за мужиками слежу: кто-то из них на денежки непременно вывести должен.

   Чувствую, они меня в клещи берут, с двух сторон обходят.
Врешь, думаю, не возьмешь. Наддал я сильней и на перекрестке в аккурат на красный свет выперся. Думал, успею проскочить. Не успел. 3вездануло меня чем-то в бок. Да так, что чуть глаза из орбит вслед за искрами не высыпались.

   Лежу я, значит, на мостовой, правой ногой шею обнял, левая между лопаток легла. Хорошо так, точно посередке. Молчу героически,
немного постанываю только. Гляжу: передо мной иномарка навороченная
стоит, рядом с ней дамочка. Упакована не хуже своей машины. Стоит надо мной, причитает и руками машет.
   -- Что же вы, -- охает, -- под красный лезете?

   Тем временем приятели мои подоспели. Вначале они от ее вида опешили. Они б еще больше опешили, если б видели то же, что и я. Снизу, сами
понимаете, обзор иной, более пикантный и красочный. Однако вскоре
мужики опомнились и взяли мадам в оборот.
   -- Нарушаете, -- говорят, -- гражданочка.
   Та в ответ:
   -- Не я, а это вот он виноват. И на меня пальчиком изящным указывает.
   -- Не скажите, -- наседают мужики; -- мы следом шли и все отлично видели. К тому же попахивает от вас как - то странно, вроде чем-то на спирту.

   -- Это духи такие, -- возмутилась дамочка, -- муж из Парижу прислал.
Вы таких сроду не знали, алкаши несчастные.
   -- Это мы-то алкаши? Вот мы сейчас полицию покличем, та мигом разберется, чем от вас так вкусно разит: Кристианом
Дюор или Наполеоном. Коньяком, то есть.
-- Ишь, грамотные какие. Да пошли вы, козлы, знаете куда? -- взъярилась мадам, -- ваше счастье, что спешу, а то бы я показала вам кузькину мать за лжесвидетельство.

   Достала из сумочки несколько бледно - зелененьких купюр и бросила в мою сторону:

   -- Возьми, болезный, на поправку здоровья.

   Шасть в машину и укатила.
   Мы все прямо обомлели. На мостовой лежит, наверное, сотня баксов, не меньше. Васька пересчитал -- точно, не меньше и даже
больше. Вот удача-то. Это ж сколько пузырей, то есть, я хотел
сказать, сколько раз в приличной компании посидеть можно?!

   Одна загвоздка: до ближайшего магазина мне никак не
дойти, ни руками, ни ногами шевельнуть не в состоянии. Спасибо
друзьям: вызвали скорую и в больницу меня отправили.

   Месяц там провалялся. Эта богатая мамзель верно все рассчитала: ее долларов в аккурат мне на лекарства хватило. За исключением самой малости, что приятелям перепало за труды и заботу.

   Все ж не зря у меня тогда левая ладонь чесалась. К деньгам это -- примета верная.


                МРАЧНОЕ ПРЕДЧУВСТВИЕ
 
  -- Дай порулить, -- сказала мне жена.
   Она недавно водительское удостоверение заимела.
На каких-то ускоренных курсах. Наверное, левых. Целых две недели училась.

   Я десять лет баранку кручу, два авто сменил и то не все тонкости правил дорожного движения знаю. Тем более, что ПДД ежегодно дополняются и уточняются. А супруге за столь короткой срок все правила в голову умудрились вложить, экзамен принять, права выдать.

   Я, было, возразить хотел: рановато, мол, еще по центру города тебе ездить. После трех уроков вождения по полчаса каждый. Надо безлюдное место или поле какое найти, чтоб на километр во все стороны ни единого препятствия. И там тренироваться, сколько душе угодно.

   Только вы мою Маню не знаете. Не приведи господи, если летом ей зимы захочется. В общем, уступил я супруге место за рулем.

   Она осмотрелась по-хозяйски, прическу с юбкой поправила.
Губы подкраснла, в зеркало заднего вида посмотрелась.
В боковое зачем-то. И уже после всего ключ зажигания повернула.

   Тронулись. Вначале ничего ехали. Медленно, степенно.
До перекрестка первого. Подъезжаем к нему, а слева
наперерез по смежной улице другой автомобиль движется.
   -- Маня, тормози, -- говорю, -- видишь, висит треугольничек белый с красной каемочкой? Это знак специальный,
"Уступи дорогу" называется.
   -- Ты за кого меня принимаешь! -- взвилась Маня. -- Я
тебе редко уступаю, а тут совершенно незнакомый мужик.
И сильнее на газ жмет. Я сразу везде влагу почувствовал, не только под мышками. Сжался весь, глаза зажмурил, жду. Мысли разные нехорошие в голове мелькают. Тщательно ли обмоют, во что оденут покойничков. Ну, нас, то есть. А костюма нового мне купить не успели. Крематорий на ремонт закрыт. Мои свежие рубашки Маня так и не погладила, платье свое новое ни разу не надела.

   Пока думал, Маня с мужиком  разъехаться умудрилась. Дальше следуем. Тихо так, неторопливо, уверенно. Автомобиль виляет немного, но это ничего, пикантно даже. Слышу, сзади сигналит кто-то.
   -- Маня, -- кричу, -- прими вправо!
   -- Это еще зачем?
   -- Ты посередине улицы едешь.
   -- И что? Я и хожу там, где мне удобнее.
   -- Пойми же, наконец, это не тротуар, а дорога. Здесь в одном направлении едут по правой стороне, в противоположном -- по левой.

   -- А если справа грязная лужа, я
что, туфли, то есть, хотела сказать -  колеса, должна себе пачкать?
   В это самое время из-за поворота еще автомобиль показался. Ходко так катит, прямо нам в лоб.

   -- Сворачивай! – ору Мане, а сам понимаю, что зря ору, поздно уже.
   У мужика, который на нас движется, глаза размером с автомобильные фары сделались. Со стороны на себя я посмотреть не мог, но, полагаю, у меня не меньше были.
   Как мужик от нас увильнул, ума не приложу. Маня моя лишь усмехнулась и дальше наяривает. Спокойно так, независимо. Будто гуляет.

   Впереди опять перекресток и снова красный горит. Ну, думаю, тут Маню учить не надо, сама сообразит, что к чему.

   Зря думал. Маня на запрещенный сигнал прет, даже не тормозит.
   -- Куда, говорю, -- летишь?
   -- Что-то он долго горит, а
мы торопимся...
   Не помню, каким образом миновали и этот перекресток, как вдруг с нами какой-то "жигуленок" поравнялся. На пассажирском сиденье мужик, а за рулем женщина. Такой же расклад, как у нас.

   Только об этом подумал, Маня произносит:
   -- Ишь, фифа, вырядилась. Строит из себя, а смотреть не на что.
   И на газ давит. Дамочка, что в "жигуленке", на Маню зыркнула и тоже скорость прибавила. Понеслись они параллельным курсом, а улица, должен заметить, узенькая, две машины с
трудом разминутся.

   Я на мужика в "Жигулях" смотрю -- у
того ежик на голове каплями росы покрылся и блестит, словно елочная игрушка. Вперед поглядел: навстречу ворота какие-то несутся. Они хотя и
распахнуты, однако наши машины в них рядком никак не
проскочут. Разве что боком, как на автородео. Хотел крикнуть:
"Тормози, Манечка, милая", да не успел. Только первое слово из глотки с трудом вытолкнул, характерный звук раздался. С грохотом и скрежетом вперемежку. Я сквозняк по правую сторону ощутил, гляжу: дверцы как не бывало. А еще фары, крыла переднего. И заднего тоже. У «партнеров» наших по ДТП все аналогично, только в зеркальном отображении.

   Выскочили мы на свежий воздух все четверо, встали парами напротив, слова подыскиваем. Соответствующие случаю.

   Я уже воздуха в легкие набрал, но дамочка жигулевская меня опередила:
   -- У вас жакетик ну просто прелесть. Где покупали? -- обратилась она к Мане.

   Манечка моя аж зарделась от удовольствия:
   -- Вы знаете, подруга в Англию ездила, я ей деньжат подкинула, долго объясняла, что мне подойдет, и она, как ни странно в точку угадала...

   Короче, пошло-поехало. Стоят они, значит, щебечут мило, про инцидент забыли начисто. Подхожу я тогда к мужику жигулевскому, спрашиваю:
   -- Что делать - то будем?
   -- Не знаю, -- пожимает тот плечами и к женщинам обращается:
   -- Сударыни, отвлекитесь на минуточку, у нас, между прочим,
дорожно-транспортное происшествие, разобраться надо бы.
   Его супружница, или кто она там ему, стрельнула в нашу сторону глазками, губки бантиком сделала и недовольно так:

   -- А мы, по-твоему, котик, чем
занимаемся? И вообще не женское дело -- технические
проблемы решать. Пойдемте, Маня, отсюда, мужики здесь сами разберутся, что и как...
   Мы обалдело уставились на них. Случай действительно дурацкий: ДТП в наличии, а виновниц как ветром сдуло, только свидетели остались.
   Короче, не стали мы обострять ситуацию, разъехались мирно и, насколько это было возможно, в разные стороны.
   Я свою тачку на ближайшую станцию техобслуживания угнал и продал там ее оптом. Не торговался, задешево уступил. От греха подальше. Потому как о нас с Маней думал. "Мол, нет машины -- нет проблемы".
   Зря думал. Хотя теперь мы с Маней пешком
ходим, вместе и по отдельности, но, к сожалению, это
временно. Поскольку Маня моя другой автомобиль купить вознамерилась. Деньги копит. Себе во многом отказывает, детям тоже. Мне во всем.

   Спит и видит: посадить меня в новое авто и с ветерком по городу прокатить. У меня от этих ее грез спину холодит, кожу мурашки пощипывают, а душу мрачное предчувствие томит:
не умереть мне, братцы, спокойно и своей
смертью.

                ЛОШАДИНАЯ СИЛА

   Мотор заглох неожиданно. Несколько раз покрутив стартер, Федор бросил это бесполезное, по его мнению, занятие, дабы окончательно не разрядить аккумулятор. Вышел из машины, открыл капот и бессмысленно уставился на двигатель своей иномарки, щедро опутанной всевозможной электроникой.
   -- Все, приехали! – вслух сказал он сам себе с досадой. Дернул же меня черт рвануть в родную деревню напрямки, через поля по зимнику.

   Но в этом тоже был свой резон, и немалый. Ведь если добираться
до отчего дома кружным путем по асфальтированной трассе, пришлось бы километров с полста лишних намотать. С другой стороны, там трасса оживленная, можно проголосовать и кто-нибудь на буксир непременно возьмет и дотянет до ближайшей автомастерской.

   А здесь чего ловить? Зимник он и есть зимник -- ни машин, ни людей. И вечереет уже, морозец сквозь вязаную шапочку чувствительно за уши пощипывает. Градусов тридцать, не меньше.

   Надо же, поехал в гости к родне, называется. Всего каких-то пять верст не дотянул! И сотовой связи здесь, в этой сибирской глухомани, еще не знают.
   В общем, стоит Федор, раздумывает, что дальше
делать. Бросить машину и пешком топать? Пока добредешь до деревни и обратно вернешься с подмогой, не один час пройдет. Машина замерзнет в снегу посреди поля – с места не сдвинешь. Да и спецов в деревне – тех, кто в импортных авто что-либо сечет, вряд ли найдешь.  И стоять здесь долго тоже не резон – сам замерзнешь напрочь.

    И вдруг видит Федор: в стороне, метров за сто от него,
что-то движется в сумерках. Похоже, лошадь с санями, сено везет. Бросается Федор что есть мочи наперерез, прямо по сугробам.

   -- Постойте, -- кричит на бегу, -- погодите! Мне помощь требуется.

   -- Какая помощь, сынок? – натянув вожжи, спрашивает дед, одетый в старый бараний тулуп и удобно расположившийся сверху на копне. Хорошо ему, старому: валенки, шапка самосшитая на собачьем меху.
   -- Понимаешь, батя, тачка заглохла и не заводится ни в какую. Сам-то из деревни?
   -- Само собой.
   -- Карнауховых знаешь?
   -- Само собой. И тебя помню, сопливца хулиганистого, как ты в армию ушел и назад уже не вернулся. Где - то в городе застрял, будто медом для вас там намазано.
   -- Ладно, дедуль, старое вспоминать. Что было, то было, давай ближе к теме. До села доедешь, передай Валентину, это братан мой старший, что я здесь торчу. Пускай свой УАЗик берет, трос и за мной приезжает.
   
   Дед критически оглядывает Федора с головы до ног:
   -- Э-э, милок, пока я туда шастаю, ты совсем окочуришься. Вон курточку какую легкую нацепил, туфельки опять же. Куда так вырядился?
   -- День рождения у невестки...
   -- Понятно, -- дед с минуту молчал. -- Знаешь что? Пособи-ка мне лошадь выпрячь.
   -- Ты чего надумал?
   -- Давай, не разговаривай.
   Вывели они лошадь из оглоблей, и дед бодро направился с ней к автомобилю. Федор поплелся следом.
   
   -- Может, все-таки объяснишь, отец?

   -- Еще не понял? Можно было тебя с собой взять, да машину бросать жалко: шалят нынче волки у нас, не ровен час, огрызут с голодухи твою железную красавицу. Шучу. Коль у родни твоей праздник, чего ее зазря пустяками беспокоить? Вот я заместо саней в твою технику своего конька и впрягу. А за санями назавтра возвернусь, никто их не тронет.
   -- На буксир, значит, возьмешь. А кобыла твоя сдюжит?

   -- Сам ты кобыла. Совсем, видать, город тебя испортил или от холоду ослеп. Мерин это. Гляди, какой справный, сытый. Шестой год пестую. Не переживай, дотянем тебя до места.
   Вместе впрягли они, так сказать, коня в машину и тронулись. Поначалу туго шло -- автомобиль уже замерзнуть успел. После ничего, раскатились.
   Часа через два до братниного дома доплелись. Вся Федорова родня на улицу высыпала, узнав, в чем дело. Принялись наперебой деда благодарить и в гости зазывать.
   -- Нет, ребята, не уговаривайте, я с Рождества не употребляю.
Сердчишко что-то пошаливает последнее время. Да и старуха прознает, зудеть будет, -- отказался хитрый дедок и, обратившись к Федорову брату, добавил:

   -- А пусть-ка за тобой должок останется. Скоро весна, ты механизатор, техникой, когда спрошу, поможешь.

   На том и порешили. Дед отправился восвояси, а в доме
долго еще обсуждали случившееся. Сошлись на том, что машины машинами, а без живой лошадиной силы в деревне и сегодня не обойтись. Пускай всего одна, зато уж точно никогда не подведет.