Письма из Америки. Золото

   Бенджамина арестовали в обеденный перерыв прямо на паркинге компании. Он мирно жевал  сэндвич с ветчиной, сидя в своём «Шеви Малибу», когда пара автомобилей службы безопасности блокировала его с двух сторон. Я как раз возвращался после ланча на работу и даже удивиться не успел, как Бена вытянули наружу, надели наручники, а из салона «Шевроле» стали споро добывать не особо спрятанные, все с ценниками, золотые ожерелья и броши. Их красиво раскладывали на белом капоте вокруг надкусанного сэндвича. Солнце радостно сверкало в острых гранях, но Бен с каменных выражением чёрного лица смотрел куда-то поверх голов, поверх деревьев и крыш, в дальнее блёклое небо, где не было ни этих оживлённых «безопасников», ни проклятого золота

   А раньше он всегда улыбался. Он улыбался даже затылком, на котором жирок чуть повыше шеи складывался в добрую усмешку. Улыбался и, оказвается, воровал.

   В то время я трудился в штаб-квартире огромной компании, раскинувшей тысячи ювелирных магазинов на двух континентах.  Вместительный подвал под офисным зданием служил центральным складом, и его охраняли не хуже денежного хранилища Форт Нокс. Войти в него можно было только в одежде без малейших признаков металла, предварительно миновав рамку металлоискателя и сунув обувь в аэропортовский сканер. Личные вещи тоже не дозволялись, их оставляли в специальных шкафчиках за пределами охранямой зоны — в раздевалке.
 
   Неметаллическую одежонку каждый работник добывал как мог. Начальники отдавали свои костюмы и платья в ателье, где крючки менялись на пуговицы, а обычные молнии — на пластиковые. Народ попроще платить за подобную придурь не желал и щеголял в цветастых спортивных и пижамных штанах и весёлых маечках. Посторонних посетителей, вроде важных персон на экскурсии по пещере Алладина, с непривычки брала оторопь при виде наших вольных цыганистых нарядов. Гости пугались и прижимались к стенкам. Гостей-то пускали внутрь без всяких переодеваний, правда под усиленным конвоем вооружённых охранников. - я так понимаю, чтоб важные персоны чего не спёрли.

   Чёрный Бенджамин вместе с белым Кайлом обслуживали складскую железную дорогу. Ну, конечно, не совсем настоящую. По направляющим рельсикам бегали ящики размером с небольшой чемодан. В чемодан вкладывали золотишко или бриллианты с документами, запирали, набирали на пульте станции номер нужного отдела. Робот-посланец по крутой траектории взбирался к дыре в потолке и там исчезал, чтобы спуститься с небес уже в другом помещении. Крайне удобно, и, главное, людям ничего носить туда-сюда не надо.

   И вот эти вагончики время от времени застревали непонятно где, блокируя всю систему доставки. Тогда вызывали чёрно-белую пару специалистов, занятых обычно погрузкой-разгрузкой всего на свете. Два гуся хватали стремянку и принимались бродить из отдела в отдел в поисках затора. Кайл держал стремянку, а Бен забирался ввысь и, поочерёдно приподнимая потолочные панели, светил в загадочную тьму фонариком. Обнаружив пропажу, Бен издавал вопль «Бинго!», хватал протянутую Кайлом длинную отвёртку и целиком забирался во внеземное  пространство. Оттуда долго слышались кряхтение и глухие проклятия. Затем из дыры показывались зелёные Бенджаминовы штаны в красный горошек, и вагончики снова начинали деловито бегать по рельсам.

   Были мы с Беном не то чтобы друзьями, скорее приятелями. Он притаскивал мне в клюве разные необычные истории из жизни чернокожих американцев. Например, его невеста Марта однажды проснулась от шума среди ночи, спустилась на первый этаж своего маленького дома и обнаружила незнакомого окровавленного негра, сидящего за кухонным столом. Негр вежливо извинился за вторжение. За ним гналась не то банда, не то полиция — это не вполне прояснилось из разговора. Ну и подстрелили его немножко. А замок на входной двери для него не проблема. Марта хладнокровно перевязала ему руку, и до утра, пока страшный взломщик не ушёл, они мирно пили чай с "куками". "Куки" — это печенюшки.
 
   Бен чрезвычайно гордился смелостью Марты. Он даже пригласил меня на свою свадьбу, чтоб я лично убедился, какая Марта необыкновенная девушка. Это что ж теперь получается, я со свадьбой пролетаю? Жаль. На свадьбы белых я насмотрелся, всё по шаблону: платья, букеты, лимузин, пастор, выпивка, фейерверк. У чёрных, честно говоря, абсолютно то же  самое. Но танцуют лучше.
 
   Почти одновременно с Беном повязали и Кайла. Когда я вошёл в раздевалку, то его как раз выводили в наручниках. Глаза Кайла были как у испуганного бегемота. Детали же всего происшествия по первости были окутаны мраком. Случившийся в той же  раздевалке знакомый менеджер ювелирной мастерской мрак быстренько развеял.
 
   То, что чёрно-белое братство воровало, удивляло не особенно. Пытались воровать со склада и раньше. Одна девица навострилась выноносить бриллианты. Прятала в лифчике — металлоискатель на камушки не звенит. Подвела её фантастическая беспечность. Во-первых, она разок случайно выронила заветный пакетик, проходя через пост охраны. Пакетик нашли, проверили видеозапись. А во-вторых, она всю семью подключила к «бизнесу»: маманька сдавала украденное в местные ломбарды, а сёстрички — в соседнем городке, и все под настоящими именами. Хозяева ломбардов, натурально, по негласному договору сообщали в службу безопасеости компании о поступлении левых бриллиантов. Так что со дня на день её бы всё равно свинтили.

  Самое примечательное, что когда полиция её увозила, девица произнесла фразу, вошедшую, можно сказать, в анналы нашего подвала: «Я слишком хорошенькая, чтобы сидеть в тюрьме!». Выражение это всем очень понравилось. Престарелые матроны из отдела контроля качества ворчали, что они слишеом хорошенькие, чтобы работать сверхурочно в воскресенье. А кривой на один глаз водопроводчик Патерсон заявил, что он слишком хорошенький, чтобы менять ржавую трубу в женском сортире.

   Удивляла разве что некая изощрённость преступления. На самом деле, Бенджамин, оставшись наедине с застрявшим чемоданчиком, аккуратно его вскрывал и вытягивал оттуда понравившиеся цацки. Затем он целеустремлённо полз по надпотолочому пространству, героически преодолевая паутину и железные поперечины, и невидимо выползал за границы охранаемой зоны — в раздевалку. Точнее, над раздевалкой. Там он чуть приподнимал потолочную панель, убеждался  в отсутвствии свидетелей
 и тихо скидывал ворованное на верх высоких шкафчиков, куда никто и не заглядывал. А Кайл в перерыв прятал добычу уже в свой личный шкафчик и позже спокойно выносил из здания. Разумеется, пропажи обнаруживались, но аналитики службы безопасности долго не могли локализвать утечку: пропажи-то числились в разных отделах.

   Простота и элегантность схемы вызывала если и не уважение, то по крайней мере почтительное молчание. Менеджер мастерской, правда, громко возмущался тем, что если бы его полировщики проявляли хоть каплю подобного хитроумия в своей работе, мастерская бы легко удвоила производительность труда.
 
   — Подходит ко мне Роджер, — размахивал он руками, — и просит выходной день. И будет он его отрабатывать — полчаса в среду, два — на следующей неделе, а потом с утра по двадцать три минуты каждую вторую пятницу. Это же высшая математика! А спросишь его, почему норму не выполняет — гукает как грудное дитятко!

   Воровать, известное дело, нельзя. Нехорошо это. С одной стороны. Но с другой — соблазн-то какой! Кругом же золота горы, а золото манит, и бесы нашёптывают стыдные мысли. И как не переполниться завистью к будущей неведомой покупательнице ослепительного кольца с бриллинтом в пять каратов? И какие сложные чувства обуревают вашу душу, когда вы примериваете на руке часы «Картье» стоимостью больше вашего дома?
   Только один способ и есть — впасть в гордыню бедности. И тогда немедленно всё золото мира становится просто глупыми побрякушками, холодными и бессмысленными. В конце концов, мы все живём лучше некуда. Если, конечно, сравнивать с теми, кто живёт ещё хуже.
 
   Однажды я тоже захотел украсть. На паркинге компании утром я в спешке забыл закрыть окно моего  автомобиля, и дождь чуток намочил водительское сиденье. И в ланч я решил украсть мусорный пластиковый мешок, чтобы подстелить под задницу. Однако мешок мне украсть не позволил охранник на посту. Он, сурово брови сдвинув, мешок отобрал, чем сберёг мою честь, и за что я ему до сих пор вельми благодарен.

   После того как побулькивавший возмущением ювелирный менеджер удалился, я окинул взглядом безлюдное место преступления: простые деревянные скамьи, вешалки вдоль стен, злополучные металлические шкафчики. На всякий случай провёл ладонью по пыльному верху ближайшего, и внезапно к моим ногам с тихим звоном скользнула золотая цепочка. Машинально поднял и тупо уставился на ценник, прицепленный к застёжке. У меня в руке лежала моя месячная зарплата.
 
   И что теперь прикажете делать? Отнести охранникам? Они же из меня душу допросами вытрясут и подозрениями замучают. Сунуть в карман? А совесть? Совесть, между прочим, это внутреннее движение к истине. И в какую сторону движение, скажите на милость, тогда получится?
   Я аккуратно положил горку золота на шкафчик и, выходя из раздевалки, столкнулся с водопроводчиком Патерсоном. Вечером цепочки на прежнем месте уже не было.
   Интересно знать, а вы бы что сделали?