Вся лирика

70-e:

(1-8, 8)


1. «В мрачных теснинах гор», 1974

В мрачных теснинах гор
Рыцарь по склону едет.
Он не боится медведей —
Ведь у него топор.

Но он боится того,
Чего боятся все люди —
Месть, идущая из рода в род,
Лежала прямо пред ним на смертельном блюде!

А ему удалось спасти свой живот
От своих преследователей,
Так как всегда при нём топор ! !
Поэтому в мрачных теснинах гор
Рыцарь по склону едет,

Рыцарь по склону едет.

1974  год,    «В мрачных теснинах гор»,     в сопровождении традиционной средневековой музыки,  петь.



2. «И сеча страшная была», 1974

 «… И сеча страшная была на Замке,
В том краю!
«Сиди ты здесь,  — сказал Француз,
А я пошёл, адью!»

И твёрдым шагом он пошёл,
Пошёл в ночную мглу!
Сильней раздался звон мечей,
Предсмертный хрип — и тут!

Бежит ко мне саксонец мой —
Он к выходу спешит —
Я хвать мечом по голове! —
Он в ров упал, убит. 

Другой ландскнехт спешил с копьём
И к выходу бежал,
А я ему подножку дал,
Метнул в него кинжал.

Теперь, солдат, попал ты в Ад —
Как в ножны твой клинок!
И Люцифер был очень рад,
Сказал мне: «Эй, щенок!

Побольше ты таких лови,
Скоты же мне нужны!
Их очень вкусно жрать — рагу,
Варёными, в крови, в соку —
Страдаю от любви!»

Сказал ему я: «Если ты
Так любишь эту дрянь,
То лучше место мне (взамен)
В Чистилище достань!

А в Рай попасть — не сильно я
Уверен в этом... Ты,
Люцифер — надежда вся,
 Предмет моей мечты!»

1974  год,    «И сеча страшная была»,  в сопровождении традиционной средневековой музыки,  петь.

3. ЛУНА И ГАЗ 1979 (Октябрь)

Один раз я вышел на улицу —
Стояла ночь —
Стало невмочь:
Рассказать об этом!
Хмурится
Всё, даже воздух, и тот
Отравлен газом завода,
Надо твёрдо закрыть рот,
Чтоб дойти до народа.
Вышел, пошёл и вижу:
Толпы, толпы людей —
Все почему-то вылезли,
Чёрные, стоят на сотнях площадей,
Копошатся, дёргаются,  —
Тёплой ночью скучно им.
«А, гады, встали!» —  крикнул я:
На меня — ноль внимания.
«Что такое?»  —  подумал я.
Пригляделся и вижу:
Это Шахматы, Карточные Короли, Домино —
Все друг на друга похожие,
Сто -рожие, миллион -рожие,
Огни горят, как в ночно-м Париже —
Тусклом, а на здании —
Сотни бликов — символов,
На улице у меня темно стало от этого.
Неужели я сам превращусь «В Этого — или в Этого?»


4. ЛУНА И ГАЗ 2 1979

Серебряные Массы
Сыпятся на Голову
Через Сон Светящийся
Это очень здорово!
Серебряные Массы
Льют со Всех Сторон
Одно лишь Облегчение
В Жизни -
Это Сон.

6. ЛУНА 1979

 И эта ночь:
Внизу чёрная,
Сверху синяя,
Пятиэтажки лунные,
Как дворцы тамплиеров,
Снежно-мёртвая,
Хуже инея,
Сверху луны чугунные,
Зеркало в души голубым льдом
В сером небе.
Луна, скотина, беснуется.
В эту ночь не спать — праздновать!
Веселиться, ржать,
Смотреть, как люди-курицы
Как сомнамбулы чёрные
С постели мещанства
Рвутся вскакивать!
Не понять им никогда, глупеньким,
Отчего подросток  как пьяный идёт,
Оттого в два часа ночи я встал, идиоты,
Чтобы вдохновение моё
Стало служить им!
Эта ночь — радостных символов,
Эта ночь — все-все законы жизни откроет,
Что стоишь, как пень недвижимый,
Ну, смело, в два часа ночи, ведь стоит!
    
Я посмотрел в окно.
Я бухнулся на пол.
Но тут же взвился
И побежал быстрее арапа(?)
Ночь светла как день,
День работы чёрен как ночь,
Днём сидишь как пень,
Но ночью, тоска, берегись — прочь!
   
Кристаллы снега в душе днём.
Ночью он тает.
Это всегда бывает,
(ведь)
Он сидит в тебе самом.
Когда огонь в душе горит,
На холод нет внимания.
И ночью ты — пиит,
А днём — как трупа разложения!
(не стань я!)
             
Я смеялся, и все лунатики,
Как надувные шарики,
Ржали с Луной,
Как смешно, как весело
Ржать кобылой резаной
Над жизнью-дурой и над собой!
            
             
Если смотреть гномом,
И если быть Асторотом,
То в жизни это неправильной
Можно быть идиотом.
               
Глуп закон как всегда
Подростку в 8 — сидеть дома.
Не понимают, вот беда,
Интересы хулигана и поэта -
Разновесомы.
Вечером, в 8, патрули ходят.
Видят — ходит, качаясь, подросток.
В вытрезвитель уводят.
Дали в морду.
А оказалось — это поэзии древа
Маленький отросток:
Под впечатлением шёл он.
И товарищ патрульный дал в морду
Даже не ему , а музе его,
Будто бы пацан выпил
Напиток алкогольный,
А не просто нектар поэзии
Попал в перо!
      
Улица хрустела
Как лицо мертвеца.
Луна, деревья, губы
Симфонию
Пели.
А снег хрустел,
И пальцам больно
От адской свирели.
Ветер подул — как боль
Тысячи сердец изошлись воем.
В этом порыве
Дико душе, будто сорвалась совсем
В прогул -  в перерыве.
Всё хрустит,
Снег — бумага, И невмочь,
Невмочь слышать человеку -
Хрустит век.
                Так сказал поэт и ещё добавил:
Так что вот, люди,
Слушайте:
Чем предаваться ночью грязному разврату или сну,
Выйдите, выйдите, выйдите,
Ночью зимой, не в весну.
Хрусталя души поймёте ценность,
Золото снега неизменность,
А всё, что раньше- снег, лёд — обыкновенность -
Вы полюбите больше золота, даже на весу.
Ночью, ночью все вылезайте,
И жизнь прекрасна — замечайте!
                Так сказал поэт...




6. ЛУНА 79 2

«Лунный Звон»
Лунные чёртики и гномы
Заблудились в хрустале.
Оттого этой ночью весёлой
Звон идёт по всей Земле.
Этот звон прямо в сердце проникает,
Нежность вызывая,
Это Луна, сама не зная,
Красотой в нас веет.
Люди, слушайте звон,
Он лучше рока и теле-,
Намного раз фиолетовей он
И лучше — тем не менее.
Напрасно Луна бесится -
Люди дрыхнут как сурки.
А я рассержен — хоть повеситься
Стоит из-за этой тоски.

7. «Ночь»
Я ночью встал. Луна светила -
И прямо мне в глаза.
Или она не знает, скотина,
Что лучше тучей закрыться
Она должна?
Я запутался в её хрустальных лучах -
Аж даже тихий треск стоит.
Я не какой-нибудь монах,
Я теперь монах с колокольни -
Пиит.


8. «Золото и Серебро»
(идея 1979, написано в 1980)
Маниакальное стремление
В час ночи, вьюги за окном
Просилось в гости в нетерпении.
Остался я при нём.
В сверкающих нитях снега
Вижу Золото И Серебро.
Где-то там, у ворот старого дома
Лежит оно.
Есть маленький ящик в комоде.
Комод — в тёмной квартире.
Свечу зажгу. Осторожно
Спрячу золота нити.
ЗВОН ЁЛОЧНЫХ ИГРУШЕК!!!
Хрустальный гранёный стакан.
А на дне сверкает
Золота нить.
Пью за обман.



 


80 - e:

(9-88, 80)

9. Зона Ронн
1
Это земля — не в одном месте,
Она расчленяется змеёй,
Когда ярко-синее небо,
Она блестит, горяча добела.
Сверкают брызгами
Бутылочные стёкла,
Изумрудами, каплями алмазов.
Как порванные мякоти арбузов
Лежат разбито-дряхлые кирпичи.
О, Зона Ронн!
Там деревянная уборная
Одинока в преднизовье,
И мусорные кучи полны
Разнообразнейших останков -
Использованных, растоптанных детей -
Природы и Вещей...
Земля твоя, о, Зона Ронн,
Похожа на засохший творог,
И корки ровными слоями
Отваливаются от своих основ.
О,  Зона Ронн!
Здесь нет живой природы -
Один лишь запах Газа,
Тяжёл и едок.
Когда подышишь им -
Как будто бы уходишь
В дверь тёмную, за ней
Нет выхода уже.
Здесь холмы и равнины,
И груды угля,
Они мрачно сверкают,
Черно веселя.
Здесь свои миниатюры
Дикой жизни саванн,
И это была увертюра,
О, Зона Ран!

2
Действительно, то есть
Земля глубоких ран.
И мне приятно здесь ходить.
Обломки творений природы и человека,
Их вид порой задуматься заставляют глубоко.
Возможны верные выводы.
И в центре  Зоны Ронн -
Разбитый дом.
Валялись здесь и кошки дохлые,
И черепа разбитые собак,
И кал естественно смотрелся
На глиняном ободранном полу.
У  дома крыши нет -
Поэтому
Всё сборище невольников мочило и дождём,
И снегом заносило,
Лишь мутно-белый газ
Ласкал их неустойчивые формы,
«Стелюсь как саван,
Сам (весь) прозрачен»,
На  Зоне Ронн ты весь,
Без исключений, составляешь
Неописуемый контраст
Со всем и со своими
Частями тела
Твоего.
Здесь хаос беспорядка,
Как будто Бог возненавидел
Несчастну Зону Ронн.
Но я нашёл в разбитом доме
Хорошую, ободранную книгу.
Она была нага и без обложки,
Светился фосфор размышлений.
Улитки дохлой согнутые рожки
Так книгу видел в несколько мгновений.
Страницы, почерневшие от горя,
Небрежности Создателя и газа.
Её прочту, наверно, вскоре.
Чтобы уверовать — нет,  Зона Ронн -
зараза!

Карабаш, поэтическая революция 1985.



11. Мусульманские Мистические Переживания
(Концепт — категория состояния)
№ 2
Иерусалим

Лирический абрис, цикл: «Страшные города моего детства»,
1967 год.

1
Я был там. Но трудно
Точно вспомнить, каков Он.
2
Помню лишь ярко-синее,
Горячее небо той восточной стороны,
12 дня.
3
На ярком-тёмно-синем -
белые ослепительные здания — вверху,
И песочно-грязные — внизу.
4
Всё в песочной грязи,
Шум ада на улицах.
5
Оборванные, грязные люди...
Я одинок и прижимаюсь к стенке,
Сбежав от голых толстых женщин
В женских банях, в гуляхах,
И в дымной, парной темноте!!!
6
Знакомый оборвыш,
Меня увидев,
Перебегает солнечную, душно-грязную дорогу
И что-то весело кричит
Мне прямо в лицо на фарси.
7
Это не успокаивает,  а, наоборот,
Пугает ещё больше.
8
Стучатся друг о друга на базаре
«таньги»,
Которые я назвал «Андреями» про себя.
Они вызывают паточно-песочные, печенные
вкусовые ощущения.
Но это всего лишь
Глиняные, довольно толстые диски  на цепях,
Которых много, и они
Время от времени стучали.
9
Этот шум и грохот,
Жара и гвалт,
Подавляют меня.
Но это гордый город!!!
И требует испуганного уважения к себе
 От всех без исключений!
Я подчиняюсь общим настроеньям.
10
А над ним — над городом
В небе — ярко-синем
Встаёт Иерусалим Небесный,
Поражающий своею высотой,
Пространственным непостижением,
С чудовищной, до микромелочей в пустотах
Симметричностью и строгостью форм!
11
А во дворце, увенчанном
Реальным полумесяцем(!!!)
жил АЛЛАХ,
Его не видел,
Но видел Дом
В котором ОН живёт!


11. Средневековый Витраж С Морозными Узорами Нового Года

Зимой Я У Деда Жил В Глуши Лесной,
Он Крепкий Был Как Боровик,
С Толстой Большой Бородой,
Глухих и Чёрных Чащоб Лесник!

Огромный И Сильный Он Был Как Медведь,
Чисто Русский, Весь Белый Как Снег,
Он Знал, Где Собранья И Шабаши Ведьм
И Где Несётся Их Чёрный Бег!

Где В Маленьких Дупелках Гномы Живут,
Пища На Сучках Тростников,
Где Снегурочки Хрупкий  Снежный Приют,
И Белых Зайчиков Дворцовый Покров...

После Зимней Прогулки Меня
Укутывал В Беличью Мантию,
Обшитую Чёрным Козлом,
И Садил У Печки К Себе На Колени,
И Засыпал Я Так С Ним Глубоким Сном!

И Как Же Спокойно Мне Спать,
Под Серебро-пышную Бороду Залезть С головой,
И Крестик Холодный Его Ко Лбу Прижимать —
И С Красной После Сна На Лбу Его Отметиной!

Я Помню Запах Мороза Холодной Древесины,
В Избе — Огненный  и Красно-коричневый Свет
 От Блёкло-жёлтой Лучины!

А Вечером Он Отделывал Шкуры Лисьи:
Хвосты Их Багровы, Красны Огни,
А Белый Пушок На Хвостах Их — Мне На Кисти,
Но Плохо Красили Они!

В Окно Я Смотрел На Чёрный Лес:
Летали По Дальней Поляне Огоньки -
«Верно, Волки Или Бродит Бес,
Видишь — Метель? Это Им С Руки...»

И Сказки Ночные Рассказывал Дед
Про Силу Нечистую, Про Лесное Диво...
В Руках У Него Мне Не Страшно — Нет,
Но Всё-таки В Окно Гляжу Я Пугливо...

Ещё Помню Я Мороженное Молоко,
Кедровые Орехи, Свежесть Хлеба,
Снегирей С красной Грудкой Под Новый Год...
А Также Сладкое Сало Репы!

Он Дудочку Сделал (Из Камыша?)
Коряво-коричневую От Мороза,
Таинственны Звуки Плывут Не Спеша...
Сливаясь С Великой Царицей — Зимой...
Сплетаясь С Мрачной Сказкой Лесной...
Задумались В Сенях Козы — Рогозы...


Завершение Поэтической Революции, Карабаш, Ноябрь,1985;

П. И. Чайковский, «Зимние Грёзы», Симфония №1;
Номер, вошедший в аудиосборник «Шиза Ледовая и Ледовитый Змей» 1998, 1999


 12. КЛУБНИКА      
1985
1
Мне кто-то чёрный в темноте шептал:
«Есть на свете вещь, что приятно и нежно
Царапает нёбо; а вещи вкус -
Как взгляд нечаянный в окно
На свежий холодный ветер.
Найди себе её».
Я в лес ночной пошёл.
Там было глухо, мрачно.
И корни чёрные, и ветки
Вставали передо мной,
Сплетённые тесно
В древесно-несуразные решётки,
С мягких концов которых
Свисали и качались
Комочки свежие земли...
2
И вдруг в траве, поросшей густо
На коже леса земляной,
Я увидел алый цвет.
То были гномики
Проворные и маленькие,
Как мыши полевые,
Они бежали от меня.
Я понял: «Вот оно! -
Их шапки — то, что я искал,
Тот самый запах!»

Вот гнома я схватил:
Он плакал и пищал, просил пощады,
Был крепкий, как грибок,
Но мне совсем не нужен был он,
И я, взъерошив его паутинную седину,
Схватил его шапчонку
И тут же съел!
О, это была
ТОЛСТАЯ КЛУБНИКА!!!
Жадности моей не было границ!
Присев на корточки, я гномиков ловил -
Кузнечиков как будто.
И я срывал безжалостно
С их старых и седых голов
Шапчонки алые!
Лишь старые коряги, покрытые
От старости и плесени седыми кружевами
С презрением и насмешкой
Созерцали мою лесную
Вакханалию!
3
Внезапно в комнате включили свет...
И я увидел на столе
Из чёрного дерева
Красивую стеклянную розетку,
А в ней -
гора.
КЛУБНИКИ!

Поэтическая революция 1985 The Beatles - Strawberry Fields Forever


13. Месяц гниения

Чтобы взошла хорошая поросль,
Необходим перегной.
Есть месяц в жизни человека,
Когда ему ничто не мило
И «чёрен белый свет».
Это гниение происходит
В его мозгу
Устаревших и ненужных
Категорий,
Вещей,
Принципов и правил,
Привычек,
Всяких наложений
И законов.
Но вот всё сгнило и сгорело.
Потом расцвет.
Срывай плоды,
Да будет так всегда.
Аминь.
Поэтическая революция 1985, Карабаш, Концертный вариант: запись 1985, вошедшая в «Малиновый концерт» 2009.



14. 1985 О Творчестве

Карандашик твёрдый
с золотой отделкой
в столике дубовом
в форме крепкой репки.
Тихо, плотно, тупо
В столике лежит.
Ничего не скажет —
Всё-то он молчит!
Мышка в белом чепчике
Карандашик хочет
И с тоскою в хвостике
Столик-репку точит
Топну я на мышку,
Сто бумаг порву,
Вот когда я вырасту —
Я его возьму!

1985

16. ОСЕННЕЕ НАШЕСТВИЕ 85 3

Была широкая осенняя дорога,
И тепло золотая лента неба
Струилась параллельно с ней,
И ветра серо-дымчатая тога
Неслась, струилась, как ручей.
В подобной тройке синтеза  стихий
Шагал и я,
Несли, гоня меня  вперёд,
Ореховые шарики, лупя в затылок.
А листья — те не лучше:
Как сумасшедшие, вращались в хороводах пылевых чертей,
И с ненавистью вылетали из невероятных вращений,
И остервенело летели вдоль по дороге.
Хотел и я в то время быть Козлом Осенним,
Упругим, и упрямым, и прямым,
Скакать, соизмеряя стук копыт
С размером тройственным союза
Дороги, ветра, неба,
Хотел бежать со всеми вместе,
Но подумал:
«Листья,
Жёлтые и корявые,
Эластичные и мягкие,
Которых много,
Магнитофон,
Сплетённые теплом волос двух нежных —
Это тоже синтез!
Мягкий, лёгкий, тёплый и спокойный,
А я хочу и того, и другого,
И тишины, и экстаза.
Но в разные времена.
Хотя, по преимуществу,
Я — человек спокойный.

Вошедший номер в Аудио-сборник «Осенний Детский Сад», 1998 года.
 (Седов — гад потерял отданный ему рисунок вместе с другими стихами и рисунками в 1991 году. Несчастный, несостоявшийся путч, СПб).

17. ОСЕННЕЕ  НАШЕСТВИЕ 85  1

Осенний лес похож на крест,
Он скорбен, строг, холоден, но прекрасен,
Его холодный и надменный жест
Совсем один, но он открыт и ясен.
Как руки ветви к небу поднялись
В холодной и вечерней синеве;
В них лишь отчаяние  - недопустимость
Движенья снега -смерти
Во главе.
Вошедший номер в концерт «Осень» 2009 года и Аудио-сборник «Осенний Детский Сад» 1998 года.
(Электрогитара, вокал, типа Гребня).


18. ОСЕННЕЕ  НАШЕСТВИЕ  85  2

В бурно и обильно скрещенных
Ободранных ветках ольхи, акации, ореха
Я — среди сухих закрученных трупиков тех листьев, что не оторвались и так и остались...
Я — в широко-белой, как тога, рубашке с древнегреческим лабиринтом,
Смотрю я из кустов и вижу,
Как в чёрном, мягком бархате масла земли
Возится голый, жёлто-розовый,
Абсолютно естественный человек.
Он скачет, вертится волчком
 Лижет комья, их грызёт,
Запускает пальцы в землю —
Он хочет изучить землю,
Он роет, топчет и швыряет её горстями,
Извиваясь на ней в мужском эротическом танце,
Подражая сексуальной схеме
Самого первого Плуга на Земле,
Обессиленный, падает,
И его сразу затягивает и закрывает земля.
Ненормальный, он не видел,
Как строго-траурный клобук
Монаха земляного поля
На него смотрел.
Меня, например, устрашал,
Как современного человека,
Его ухоженная, ровная бородка
Мягкой зелёной травы.
Я — в греческой рубашке,
И знаю, что меня ждут в лесу.
И ещё:
Я не исследователь,
Я просто констатирую странные факты.

Вошедший номер в концерт «Осень» 2009 года и Аудио-сборник «Осенний Детский Сад» 1998 года,
(электрогитара, речитатив).

19. Священное Дерево Атты

Сначала — как всегда — туман.
Густой, как сепия с молоком.
Потом выступает красная точка,
Вначале — мутно, а затем и алая.
Оказался лист бумаги плотной.
На нём всёрасширяется пятно.
Как расширенный зрачок от боли
Погибшего для искусства музыканта,
Услышавшего впервые прелесть новой,
Музыкальной фразы — его собственной!
Ленивые — от окоченения, толстые бледно-зелёные
Маленькие тли и мелкие паучки
Ползают вокруг него кругом,
Думая согреться.
И вот,
Пятно растёт,
Растёт не вширь, а в высоту.
Преодолевая тяжкую неимоверно,
Могильную доску земного притяжения,
Поднимается, становится тёмно-чёрным
Рогатое дерево — чёрное, в рост человека
И требует вращения.
А я подумал — так медленно возникло
Движение в тумане сепийно-молочном,
Великая Рогулька:
«Так быстрей и быстрей
Вращались палочки в руках дикаря,
В тисках машины».
И вот оно — священно Древо Атты.
Туман поднимает лениво
Своё мягкое, бледное тело над ним.
Видны люди.
Всё быстрей, быстрей
Бегают вокруг него,
Держа в руках сосновые дубины.
Бешеней, бешеней...
Загораются постепенно огни
На концах дубин.
Смелей, смелей...
Костёр вокруг чёрной Атты.
Небо посмотело,
Оценив, смоделировало
В себе Сатурн.
Увидел весь мир молекулярный,
Подумал, оценил и уподобился
Древу Атты.
Засмеялась девочка пяти лет
И завела юлу.
А мальчик в отместку
Раскрутил волчок.
Неумолимость движения.
Всё смешивается в бесконечном беге
Вокруг Дерева Атты -
И время, и пространство,
Превращаясь в растянутую смесь,
Подобную спагетти.
Наши огни, касаясь дуг друга
Сливаются в плотное высокое кольцо, взлетающее
Выше, выше...
Небо озарено гигантским кольцом,
И в центре -
Древо Атты -
Злое и неумолимое.
Пусть будет всё в кольце.
Пусть всё зажжётся.
Навеки Древа Атты
Кольцо сжимает мир.
Кольцо навечно,
Кольцо не остановится как зараза,
Оно уходит всё вперёд.
И эпицентром этого тоскливого как смерть
И страшного луча -
Древо Атты.
Могу я лично его остановить?
Вряд ли.
Постараюсь просто
Стереть красное пятно гуаши,
Но, к сожалению, могу испачкать пальцы.

               Поэтическая революция 1985,
Реальное дерево, увиденное в лесу, 1985.  -  Black Sabbath, "Supertzar”, 1975,
концертный вариант, в проекте: NO, “Tranquilizator”, 2009, инструментал, ак. гитара.


21. Средневековый витраж
№2
(найденный)

Марево от вечернего, усталого солнца,
Оранжево-морковный старый дом
Из рыжих кирпичей.
И сетчатые линии раствора
Сетчато характеризуют
Искусство своего создателя.
На фоне дома —
Женщина в вишнёво-
Малиновом тёмном платье,
(PURPLE!!!)
Как толстая плюшевая
Красивая бабочка.
Женщина держит в руках коромысло.
(СЪЕЛ БЫ ВСЁ).

Карабаш, поэтическая революция 1985, Концертная запись 1985, вошедшая в «Малиновый концерт» 2009

22. ТЁМНЫЙ КОНЦЕРТ (1985)

Да, я вам прямо скажу, что во сне я летаю.
Не встречаю не вас, не себя, а меня.
Ну, а я — темнота, что себя окружаю.
Лишь смотрю за собой, я боюсь за себя.
Душно ночью, и мой взгляд — в моё лицо.
Борода предлинная? Нос скривился кольцом?!
Зеркало тёмное я разбиваю - быть беде.
Я проснулся, ведь боюсь за себя.             

(31.05.1982)

23. В душе моей ночью кошки скребут.
Прокофьева ставлю на «Вегу» - и тут -
И тут ко мне ангел спустился с небес,
И  он перенёс меня в девственный лес.
Меж сосен брожу, одинокий как перст.
Ведь дёрнул же старого Врубеля бес! - а! -
В сосновом бору меня Пан повстречал -и -
Грусть и тоску на меня он нагнал.
Алёнушку встретил я там у пруда.
А утром меня разбудила заря!               

(8.03. 1982)
24. Чёрное крыло летучей мыши
Вдруг коснулось лица моего.
Я лечу на ней и вижу крыши,
Крыс, людей, Луну, но только нет,
Нет, нет, нет, нет, нет его!! 
Я в досаде перепонку крыльев рву,
Слышу злобное шипение:
«Много ты страдал, как я взгляну,
Для тебя один удел — терпение.
Воздержись, и ты потом поймёшь,
Что любовь страшней землетрясения».
С мыши я упал на крышу дома,
На антенне повисел и вот
Наподобие сомнамбулы бездомной
Я пустился по антеннам в Крестный Ход!!
Я иду... Любви я вижу сцены...
Дымом зависти исходит сердце!!
Раздираюсь на измены!!
И мечтаю об одном — о смерти!!    

(31.05. 1982)

26. Через разрушение ярких -
Красных и Синих мальчишеских кубиков,
Сквозь тоскливое и обострённое чувство,
(«Я болею»),
Вижу, как я выхожу из кокона.
                Это рост.               

(28.12.1983)

«Тёмный концерт»:  1. Я боюсь,  2. В душе моей,  3. Чёрный полёт,  4. Рост,
Запись 13.19.1985,
Электрогитара, вокал, фрагменты из Свиридова, Прокофьева, ночная гроза, жёсткая психоделика, тяжелей «Заливного из язычков жаворонка» КС (1971), текст не прослушивается вообще.


26. HEAVY NIGHT FLIGHT
Тяжёлый промышленный сон
1985,  Карабаш.
Мощный абрис реальной ситуации, «Сон» в 3 профилях,

1 (Тревожный и хард-роковый
и также театрально-литературный)
Нас вынесло из комнаты
На тёплый воздух.
И мне казалось —
Очень мирно всё вокруг.
Люди цеплялись своими интересами,
Как тёплыми руками.
И дыхание соседа было слышно
За пятьдесят шагов —
Так тихо было всё вокруг.
Лишь огненный столб из труб
Отлетевшей в искрах ведьмы,
Да лучики транспорта
Вели нас в свето-теневое плавание.
А старые дома из камня, досок
 Мирно спали,
 Успокоенно мигая
промелькнувшими за окнами свечами.
Был я один,
но мне внезапно предложили
полёт на двоих в поисках тёмных,
и вышли мы в темнеющий закат,
нас провожали чёрные окна
со стеариновыми бледными
свечами.
Но вот взошло и то,
Чего мы долго ждали —
То, мягко переместит нас туда,
Где мы найдём удовлетворение
Своим страстям.
Мы двигались,
А всё было в строго отточенной,
Преподанной нам форме.
Начинался наш полёт —
Туда, где мы искали что-то,
Потерянное нами и родное.
Мы вновь вдвоём
На тёмном перекрёстке.
И нет того жуткого чувства
Сладкого страха близости убийцы.
Мы идём, и тёплые сонные деревья
По обеим сторонам нашего пути
Что-то отмечали (видимо, для себя)
Вдруг мы видим
Строгие окна замка в Эльсиноре.
Это был отсос.
Мой мягкий дым вылетал
Из уст моих,
Принимая подобие
Павлиньего крыла.

2 (Промышленный)
От старой церкви,
Которая скрывалась за ветвями тополя,
Как гриб за осенней листвой,
Мы как два мрачных чёрных всадника
( это говорит тени)
Ногами меряли  пространство, время —
От  времени осталось
Лишь воспоминание.
Но тёплое асфальтовое болото!
Мы чавкали в нём
И асфальт напоминал нам
Разжёванную огромную ириску,
Старательно разглаженную
Грязной детской рукой.
Мы видели большие ворота.
Нас вёл собачий вой,
похожий на стон истерзанного человека,
И обломанный каменный столб,
Смотрящий под тридцать градусов.
А несуразные столбы —
Как два сросшихся близнеца,
Сивые и серые на чёрной траве
Смотрели на нас, говоря:
«Мы видели много».
И вот ворота.
Мы зашли туда.
Трубы, огромные,
Стлали дым на чело неба.
А хвост дыма был подобен старой жиле
Или старой зарубцевавшейся ране —
Мягкой и без нервов, но болящей
На немощном, холодном лике неба.
Белые горы плевали на дым.
Но рушились.
Лишь те, где трубы выросли, держались
И не оседали, гния.
А дым переходил
От фиолетово-лиловых
К зелёным и оранжевым тонам,
Меняясь постоянно в свете лампионов.
Мы уронили крылья,
И я  сглотнул арбуз,
Который тотчас же заткнулся,
Поскольку у меня в желудке
Горела соляная кислота.
Проволока, как чужая тоска,
Извивалась под ногами, как змея.
И рельсы, подобные чьей-то
Доброй услуге
Осыпаны были чёрными кристаллами,
Которые в свете потайном
Мрачно подмигивали нам,
Предупреждая нас.
Были и вырытые ямы, и заграждения,
И пар лишал нас видимых причин
Идти вперёд.
И гейзер кипятка хлестал
На метра три.
И груды механизмов,
И ряд электроокон —
Всё отказывалось от человека.
Мы летели дальше, уродуя свои тени
По всем извращениям плоскостей.

3 (Театрально-литературный)
И вот опять тиха дорога
И вот красно-белый (через полоску)
Наш шлагбаум с рубиновым значком.
И нам в конце
Фонарь, уютно спрятавшийся
В пыльной зелени листвы,
Указывал на звёзды.
Мы увидели огромное небо без конца,
И цель нашего night flight-а —
Спящая в кресле
Седая женщина.

Карабаш, Поэтическая революция 1985, утерянный и неудачный концертный вариант записи 1987 года на 2 гитары с наложением, находится в проекте.

27. Я — Осенний Король,
1985

Я — Осенний Король,
В моих владениях это всё.
Начнём с земли. Черна, обсыпана снежком -
То нежным и морозным налётом инея,
То огромные пашни — в которых я
Летать люблю -
Они в снегу —
Как каша рисовая в сахаре —
Нетронуты и неподвижны.
А то и смело-жёлтые брассы,
С профессиональной точностью небрежной,
Полосуют бледные холмы.
Окоченевшая земля — вся в веточках, корнях,
Похожих на обглоданные кисти винограда —
Сиреневы и твёрды;
Порой  неразбериха —
И осока, и кустарник
В ветвях берёзы заплелись.
(Но это нравится мне).
А вот — всё Рыжее —
Берёзовые стволы —
Черны, серы и бесконечны,
А где-то там, вдали —
Гуляет козлик вдоль парадных
Тёмных кустарников.
Изящная шикарно-длинная шерсть
У копытец и шубка серая на нём —
Гонец мой.
Всё рыжее — и снег — не снег —
Снежное масло разбросалось
На взбалмошных, но чистых кипах-кинах трав —
Все жёлто-красные они.
И маленькие ёлочки —
Как Пажеский отряд —
Построились в линейки —
Мягки, оранжевы они;
За строем ровным — тихий огонёк.
Лечу туда, прекрасно.
И сладкие фражки лесных полос
Бегут за мной
Спокойной чередой.
Уже подробно-мелкие сучки и ветки
Пьют фиолетовый закат.
И озеро — стальное и холодно-злое,
Его не принимает.
Вода индиго-плотная,
Не то, что летом,
Собралась в чашу-горсточку,
Оставив дюны жёлтого песка,
А ломкие деревья, камыши
Торчат из них.
Да, всё моё —
И лес английский в Средние Века,
Тургеневские виды светлой дали,
Зелёные поляны, уходящие
В чернеющую глубь сухих деревьев,
А на полянах жёлтых —
Осенние и ровные копны
Соломы хладной.
Или разбросаны они, как шахматные фигурки,
Уже на рыжей плоскости полян,
Землёю чёрной поделённых.
Моя преграда светит мутно,
И глубь тогда я постигаю,
Когда смотрю глазами человека
На грозный чёрный бурелом
Далёкой рощицы пустой.
Их много рощ — моих.
А кухли вялые зелёных пущей,
Зачем-то дождавшихся уныло снега,
Висят, мокро-твёрдые на ивах плакучих?
Но бывают и загибы —
Чёрный склон,
И вдруг вразброс и ярко
Торчат вкруг линии деревьев,
И всё это с такой амбицией,
Как будто бы хранят они
Манящей тайны прелесть!
Не видел я такого
Заката, тревожного, глухого,
Как в Октябре —
Стена  и зелень мутная
Воды жестокой существует
Рядом с ней.
Я — Осенний Король,
И это всё -моё, лечу я дальше,
Чтобы воспеть
Внезапный и прекрасный поворот,
Который ставит старый стёртый мир
Дном вверх.

Поэтическая революция 1985
P.S.: «Брассы», «Кухли», «Пущи», «Кины», «Фражки» - не опечатки.



28. Bred85.doc

1 Летний этюд для кузнечиков (поход)
Возьмём же мы светло-зелёные палочки
По солнечно-жёлтой траве –
Зуц, зуц, зуц!
Ну, а в белой дали –
Голубая ниточка речки!
Стрим, стрим, стрим!
И по огненно-рыже-весёлому древу –
Дук, дук, дук!
Ни воды, ни еды нам не надо,
Было бы кубик голубой,
Да шарик солнца золотой,
Да сочно-зелёная травка,
Пойдёмте,
Зуц, зуц, зуц!


29. 3  (синтетический образ)
Она – не девушка, не юноша,
Но она.
Потому что оставляет тебя
В движущемся волнении,
Всё время уходя в самом интересном месте.
Нас связывает непонятная,
Слишком тонкая связь,
Которая проходит неизвестно где.
Она на красном коне сейчас,
Летит в темноту ночи,
От солнца, – то есть, его заката.


31. 4 (лирическая поэма)
«Альфа – измерение» 
(откровенная до конца)
1
Сначала оно несколько пугает и гнетёт.
Но наступает момент, когда ты
Жадно наслаждаешься им.
2
У тебя чешутся зубы (это признак любви)
«Я люблю это!» - скажешь ты.
И ты прав! Но прав только в Альфа – измерении.
3
Всё время хочется работать,
(Преимущественно физически).
Не надо музыки! Здесь –
Она какой-то камуфляж некстати.
4
Хочется быть голым совсем и простым.
А сознание учится физической динамике.
Это удивительно.
У вас, вообще-то, сознание умеет ходить?
Реально?
Альфа – измерение научит.
5
Ты думаешь: это было.
Но и никогда ни у кого до тебя не было.
Ты путаешься, ходишь, ходишь вместе
Со своим сознанием.
По широким километровым
Лестницам, мостам.
6
Выходя из Альфа, – измерения, лучше не выходи.
Потому что ты попадаешь в Бета – измерение,
В ту жизнь, где живут все: и растения, и животные.
И люди.
7
Воздух бесстыдным тебе кажется:
Таким густым, что ты будто полостью рта
Пьёшь воду,
Нос превращается в рот.
8
Тебе стыдно. Ты клянёшься
Не попадать в альфа – состояния –
До того воздух бесстыден.
9
Адам съел яблоко.
У него после случившегося было
Примерно такое состояние.
И верно, так как именно бета,
А не альфа – измерение
Дарует нам истину, простую как яблоко.
10
Долго не уснуть. И ты
В положении сравнивающего –
Самая завидная  - позиция Господа Бога.
Об альфа – измерении говорят лишь только
Аукающие мягкие визги кошек,
В густой предрассветной синей мгле
И вскрики буйно помешанного толстяка,
Спящего на балконе.
(автор нанюхался масляной краски летом 1985 года)




32. 1.Первое чанг-стихотворение (ненормальное озеро и моя дорога к нему).
Агу-аду-лу-луу-
Птк-пкт-птк-пкт
Аум-аум-уууу
Уццу, нннуун
Опст, оптк, опкт?
Отм?

33. 2.King Crimson: Urban Landscape (79), Industry (84)
Дадада мадада
Стру-ма, стру-да
Гадота иппи-пи
Дадада мада

34. 3. Ночью по воздуху на козле (лирическая зарисовка)
Brian Eno: In Dark Trees
Бандада маракка
Ундуно зигот!
Урилли, урилли
Инизи кимодд!

Бодок, –о-бодок-о,
Инар, иррана
Аману паннаа
Аттана ана.

Умиды магиды!
Уллу, онноно-б
Имагу кирбилу
Кабад одобод!!

Кирбилу имагу кадаб…

36. 4 Горизонтально-вертикальный пейзаж (ч.-э.)
Мамама-малама;
Бооллолболоб,
Шшусщущкус-
Неш щеннещесс,
Нресссс…
Нресссс…
Снересс…
Кпеч купачк чкипп
Чпечкепичисичиси.

36. 5. Не найденный портрет кота (Дымки). НАЙДЕН!
1                2
Бикума, муака                Пунбука мушуп
Лёсса мьёк, мьёк.            Пабуко укуп.
Пунтуа пукуака…          Уттоуо
Жок. Карац-эу                Утуп.
Пицука. Пицука.
Мукка, цок уллу.
Лёсса, мьёк, мьёк.

37. Лирические перепевы
1 King Crimson:
Оно даёт эффект, как любое впечатление – произведение искусства, лишь в том случае, если соединяется с жизнью (неважно, с какой стороной).

38. 2 С.С. Прокофьев, Симфония 4, (Весёлый Дракон)
Я люблю его тихую странность
И звуки его.
Они порой сказочно болезненны
И болезненно таинственны, когда тихи.
В переходном времени –
Они мягки и изворотливы,
И эластично коварны, как кошки
Но именно здесь начинается
Дикое бешенство его,
Злая, ядовитая усмешка.
Но это всё – тихое
И не претендующее на что-то вечное.
Спокойная (якобы) сила –
Тяжело и неповоротливо грозна.
Она всегда таит в себе угрозу
Или предостереженье. Она тяжела.
А если сила – весела,
То передаёт время –
Спокойное и одинаковое
По отношению ко всем творениям природы.
Но оно прекрасно,
И человек любит его... [перепев не завершён].

39. Просто наблюдения (1)
Такая маленькая рыбка
В сравнении с озером –
Таким большим.
Возможно, озеро поместится во мне,
Но – если бы не рыбка.
А страшно то,
Что в грубых лапах рыбака
Она – сравнительно большая
(То есть, крупная).
Чудовищно холодное
И страшное бездонно озеро.
Но есть, наверняка,
Другие измеренья?


41. ЗАНУСТА
Свет. И везде свет.
Морские мурзлассы
Быстро ласкают золотой песок,
Оставляя на нём пенный пух.
Золотое солнце купает
Моё коричневое (от него же) тело в себе.
А скалы и утёсы,
Как весёлые итальянские палаццо
Оживлённо хвалятся
Ехидно изумрудным мхом.
Тепло. И везде тепло.
И весёлый мальчишка в долгополой шляпе,
Гордо выставив вперёд ногу,
Что-то кричит.
Он – как муха на сверкающем утёсе.
И голубое мороженое – сапфир
Сверкает белым серебром,
Плавая в горячей зелени
Острого, как алый перец, Юга.
И старая гитара с изразцами и миниатюрами
О двенадцати струнах,
В колки которой вплетена
Лента цвета морской верности.
Тебе песня,  Зануста.



42. То, что смог найти и разобрать.

Эта осень напоминает театральную систему:
Контрастные игры света \ \скорее всего. Возможно \ \
Осень помогает ходу мыслей. Так  \ биологически! \
Здоровый кот рыжий
Довольный нежится
В рыхлой золотой листве.
Отличить  их  трудно, но это здорово.
И дождь – как весной.
Запах средних веков и лютни.


43. Лирические стихотворения:
1. ***
Тугие трупики сигаретных бычков-
В спичечном коробке со спичками.
Страшно!

44. 2. «Можно и нужно»
1                2
Можно относиться к жизни                Но ночью нужно перейти
Как избалованный ребёнок:                Барьер и работать,
Высасывать начало дня, Иногда спать,
Жадно проглатывая верхушку дня –          А иногда сочинять что-нибудь!
А вечер и середину дня с его концом
Выбрасывать собакам.
Что я и делаю.


46. 3.***
Я ехал в автобусе,
А зашедшая женщина
Очень громко попросила
Лишнего абонемента.
Я, думая, дал ей один.
Она каким-то небрежно-простым
Дала мне 10 копеек.
Через 2 остановки мне сходить
Напряжённый, я был занят
Оригинальной картиной
Предстоящего действия,
И когда выходил из автобуса
(А это было учтено),
Бросил женщине,
Правда, не публично, а
Не очень заметно,
В сумку 10 её копеек.
Но удивительное впереди!
Проходя мимо дерева,
Я получил мягкий добродушный
Удар его веткой (плашмя)
По самой макушке.
Это был весёлый жест природы
За мою глупую наигранность
В этой ситуации.

47. 4. «Вид»
Мы проехали дом с вывеской
«Женская консультация».
От этого дома шла 7-летняя девочка –
Странно, не сгибая колени,
Как циркуль.
До безобразия идиотская картина.

48. 5. «Сон»
Оригинальная девушка
С гладкими блестящими волосами
И холодно-надменным лицом
(Челюсть – немного вперёд,
И ресницы чуть приспущены)
Присела в ироническом реверансе –
Между ног выделяется кал.
(Кажется, она была в юбке).
Картина зрительно-изобразительная,
Но не осязаемая.

49. 6. «Средневековый витраж 1»
Старушка с лицом печёного яблока             
 Настолько красны и бордовы
Согбенно стоит над канавой.                В бодрящей холодной осенней воде
Одной рукой опершись о лопату,                Они были!
Трясёт свой веник из прутьев (в луже)         Картинка мне эта судьбой и весной улыбается.
Мне так и хотелось сказать,                Надеюсь, и вам она скоро понравится!
Что не веник из прутьев,
А вишнёвые розги
Старушка согбенная держит.

50. 7.***
Проклятые ветви старых прутьев,
Забравшись так высоко наверх,
Пустили коренья в пыльный гранит
Ограды вокруг зелёного дома.
Фиолетовые, коричневые,
Ссохшиеся до серости
От солнца лопухи
Растут на подоконнике
И в углах окна,
Как пена в углах губ зелёного дома.
Дом зелёный, что таишь в себе?
С разбитой вдребезги штукатуркой,
Внутри тебя кто живёт?
Вдруг жили юноши,
Вдруг была казарма крестоносцев?
Только рыжий кирпич
В зелёно-жёлтой траве –
В знак ответа.

51. 8.***
Два козла, задремав,
Улеглись отдыхать на крыльце.
Изящно шеи изогнув
И, отвернувши головы надменно,
Поставили вперёд копыто.
Смешно лишь то,
Что легли они по бокам
Винно-водочного магазина.

52. 9. «Жадности»
Кто-то великий сказал:
От жадности – все пороки.
Это верно. Решить вопрос
О жадности –
И жизнь не будет серой.
Решить вопрос о жадности –
И не будет давать несносная боль.
За чужую (любую) подлость,
Решить вопрос о жадности –
И будет чисто внутри тебя.
Не думай только, что это
Односторонне –
Только для тебя –
Это тоже жадность
Не говоря про то, что не будет войны.
Не понимаю,
Наследство ли это
Животное в нас –
Забота о теле,
Или это дерьмо поднялось
До моральной категории.
Знаю одно:
Престиж, мнимая гордость, даже любовь –
Жадность и везде жадность!
Выхода нет!
Слава бескорыстию!

53. 9. «Деревенские верлибры» (непечатаемо)

XXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXX




54. Путешествие в пианино

Мне тяжело смотреть и видеть
Нелёгкую работу ягодиц.
Но не могу я больше слышать:
«Сдержание парашных единиц!»
Мне тяжело смотреть, как сдерживались ляжки,
Кишечник ноет, весь забит.
Уж лучше быть конём, пускай в упряжке,
Чем думать: «этикет не разрешит».

55. Как хорошо идти куда-то вдаль
По гладкой полированной дороге,
Как славно забывать свою печаль
На вешалке - на лунном роге.
Ушёл и всё. Пойду я с миром.
Хочу я шарик фосфорный найти.
Нашел, – залезу в угол. Тонким жиром
Покроюсь. Больше нет пути.



56. ДЛЯ МАМЫ

1 «Мама, пушистый зайчик»
Кружась в кругу, как ведьма,
Мои волосы летят и зловеще
Сверкают в них лучики
Чёрной ворожбы. Я бегу
И задираю ноги.
Я один в чёрной комнате.
Мама, пушистый зайчик.
Нет, я не одинок.
Проходите и садитесь.
Вас – 13.
Вы – сильные и твёрдые
Я любил вас – а некоторых –
До сих пор.
Я танцую для вас бешено.
Танцую как ведьма,
Танцую как шакал,
Танцую как бешеная собака,
Как шлюха из кабаре.
Я вызываю у вас
Тоскливое желание по мне.
Сидите и улыбайтесь.
Я танцую для вас.
Мама, пушистый зайчик.
Когда голубой рассвет рассеивался
В пухе моих младенческих волос,
Ты не видела,
Как расправляет вонючие кожаные крылья
Чудовище на затылке своего сына,
Проев самое мягкое место в голове –
Правое полушарие головного мозга -
Там, где жил пушистый зайчик -
Добродетель, которая меня ждала.

57. 2. «Мы с мамой»
Мы с мамой – белые стрелочки,
То пронзаем волосистое сочное мясо лопухов,
То влажно скользим по тёмным лужицам на асфальте,
И измеряем багровый подтёк светофора, похожий на смородиновое варенье
В ночном городе после дождя.
Читаем Маяковского, а стучимся наконечниками в камень,
А то, зарывшись в ворс, прячемся в чёрно-малиновом,
Чопорном, в старом бархате портьеры оперного театра.
Мы с мамой – белые стрелочки,
И мне не хотелось бы,
Чтобы кривая судьбы нас разделяла,
Ведь одной стрелочке страшно и холодно
В этом большом, чёрном и интересном мире.



58. ОСЕННЕЕ НАШЕСТВИЕ

КОНЦЕРТНЫЕ ВАРИАНТЫ

1. «Медальончики»
Как-то раз мы спорили о каком-то деятеле,
Который оставил о себе слишком большую память.
Мой интеллектуальный оппонент,
Взбешённый моей неточностью и грубостью,
Пригласил меня к себе.
Мы сели, а он заявил, что сейчас
Кто-то должен прийти (я прослушал),
И он нас рассудит.
Вот вошёл третий.
До боли знакомое лицо.
Но кто это – я долго вспомнить не мог.
Мы где-то встречались, я знаю.
А третий этот, как будто меня не знал –
Видимо, притворялся.
Я плюнул на это, а через неделю
Вспомнил, что это был именно тот деятель,
О котором мы спорили.
Но меня поразило не это:
Оказалось, что люди – их память, в частности, -
Сохраняет лишь форму: портрет и название,
А содержание сжирается как бы незаметно.
Вы, тщеславные,
Сделайте себе пластическую операцию,
По крайней мере, на рожу хоть будет приятно смотреть.

59. 2. «Пойманный переход»
Старый деревянный дом высокий,
Из толстых, грубо сколоченных досок
(Вокруг – высокие ели, как намёк на продолжение)
На втором этаже, над всеми,
Жил юноша.
Он всегда ходил в свободной белой рубашке,
И любовался осенью тонкими изгибами
Ивы и юной ракиты.
А потом в серый дождливый вечер
Сидел у окна своего почерневшего
От дождя дома и зажигал свечи.
Кусая перо, он думал о своём, писал стихи
И чистые слёзы скатывались
По накрахмаленной рубашке.
Осень. Тонкие, тонкие звуки
Носились в светлом ореоле
Стеариновых свечей.

60. 3. «Гонки под чёрную скатерть»

Всё начиналось так просто, что даже не помню,
Как началось.
И только взлетевшая вверх тьма
Дала понять,
Что мы несёмся под чёрную скатерть.
Бешеный вихрь, длинный и верный,
Ломается в самом неожиданном месте.
Но мне запомнилась –
Чёрная стрела – бесконечно-длинная –
Дороги, под которой тьма кромешная,
И ярко-белая звёздочка
На фоне серо-синего тёмного неба.
Звёздный фон, упорядоченный как
Фразеологический оборот,
Создаёт декоративную канву
Сумасшедше-хаотичной, мелькающей
Дорожной скорости.
Внезапный поворот –
Сколок звёзд, которые пролетели
Светлыми линиями, тотчас же растаявшими –
И новая тема.
Так мы летели под чёрную скатерть,
Вращаясь меж тем,
Как стекляшки в калейдоскопе.
Прямой твёрдый угол
Возник внезапно, встал и исчез.
Остались маленькие кровавые глазки
Где-то там, в   безумной  дали;
К ним мы и летели, преследуем их.
Хотим узнать, кто это там, далеко впереди,
В чёрной материи скатерти.
Вперёд и вперёд.






61. ARMANORMA

В ночь на 17 Марта

Мы пили траурный компот —
Стрекозы в янтаре,
Какой-то наглый идиот
Смеялся: «Ну и ну!
Хоть это лошадиный ход,
 И я в воде тону —
Тебе, себе и мне».

Мы пили траурный компот —
Он залезал сам прямо в рот,
Не выпросив согласия,
Какой-то наглый идиот
Смеялся: «Ну и ну!
Хоть это лошадиный ход,
 И я в воде тону —
Каморок нет в несчастье».

Мы пили траурный компот —
Какой-то наглый идиот
Смеялся: «Ну и ну!
Хоть это лошадиный ход,
 И я в воде тону —
Тебе, себе и мне
Стрекоз нам в янтаре!»

Да, мы сжигали на фоне белой, как кусок сахара, печки, газету, стучали столы, поэтому подали траурный компот. Но сегодня он не пришёл, поэтому сделали координально меняющий ситуацию траурный чай с семью кусочками сахара (!!!)


62. 23 Марта, 1986

Жадно стиснутые в клювике руки
Камешки морские залегли.

Птица чёрная летит туда,
где растёт камыш и лебеда...

Где морские камни в камышах?
Их ищу я с колокольчиком в руках.

Камешки морские с сигаретой...
Птица чёрная нахохлилась и ждёт ответа.

Сигареты... Камешек морской...
Птица чёрная, лети домой!


63. Белые шарики

Мы шарики, нервной энергией забиты,
Несёмся и мечемся с бешеной скоростью,
Не знаем покоя, мы руководимы,
И это всё делают с жестокой весёлостью.

Холодный воздух, ночное пространство,
И холодно нам, кусочкам тепла,
Там, где-то свет впереди,
Тяжело, но движемся —
Свободы, Свободы, Свободы мы ждём!


64. ArmAnormA 2 (Germany):


«Тайнопись жучков  и бабочек &
лирические изыскания из поэзии древесных кукол».

1. Любовь, 2. Любовь-2, 3. Зимний дом, 4. Дворцовый переворот.

Side1:
1
Когда стучали стеклянные яблоки и свет таился в них,
Она смотрела на меня камешками алмазов-глаз своих.
Пластмассовый диванчик – слоновая кость.
Сегодня за портьерой бархата – нежданный гость.
Садись в свою тележку, а я впрягусь в неё.
Трава до неба, и деревья в облаках вообще – это всё твоё.
Пластмассовый диванчик – запах пути.
Скажи нежданному гостю:  «Хочу с тобой идти».
А лучше ночью тёмной лошадку-шоколадку взять,
И белыми пятнашками с тобой в лесу скакать
Пластмассовая мебель – слоновая кость.
Там, в углу, под стулом – твой знакомый гость.
2
65. Магнита и Квадрата, идите и думайте о том,
Как ваш кавалер сидит на дереве,
Играет жестами рук.
Магнита и квадрата – вы вдвоём.
Мечтайте и думайте только о нём.
Голубое небо и стекло воды.
Но Магните и Квадрате – только мечты.
3
А
66. Там, у холодных ворот заката,
В снежной ямке у дороги
Скрыты хрустальные сосульки-деревья
И серебряные берлоги.
В
Здесь они, снежные гномы,
Здесь она, Бело снежка.
И длинной ниточкой
Гномов поход за месяцем.
С
Зимняя сказка как сон.
Она будет длиться не вечно.
Время придет, и он
Исчезнет.
D
Тяжёлые кристаллы снега,
Снежные кирпичики
Строятся и строятся,
Не сомневаясь ни в чём.

4

А
67. Старый шкаф, где мы сокрыты,
Белым порошком покрыты,
Скрипни только ночью!
Тебя разрушим, это точно!

В
Толпы твёрдых арлекинов,
Бешеный барабан,
Флейт сигнал единый,
Выпитый вина стакан.
С
Бешеные танцы кукол,
Мелькают свечки в темноте,
Мечется светлый купол,
Искорки глаз – везде.
D
Осознание роли –
Нет ничего страшней.
Хватит или не хватит воли
Расстаться с ней?
Е
Наступает зимний вечер,
Набухает гнойный шарик.
Пусть горят старинные печи,
Молчат пока полки кукольных парий.
F
Ночь пришла –
Кукла смерти – вперёд!
Луна уже взошла,
А паркет – не лёд.

Side2:

1. “Введение», 2. «Ария летучей мыши», 3. «Тайнопись».
1
68. Бесконечное множество ходов – тёмных коридоров для жучков,
Моционы рыжих муравьёв – в роще мрачной косточек сверчков.
Тонкие нити паутин – квадраты огоньков картин.
В галерее художниц-махаонов – пролетает и несётся лента звонов.
Бойся чёрной ящерицы –  это знаки у доминант.
Проще найти мечту – голубой дискриминант.
Королева мира – председатель Летучая Мышь –
Её окованное око глядит на древесные корочки крыш.
Хрустальные иголки зимних дворцов цепко охраняют от призрака скворцов.
Улицы из мела, проспекты из слюды – это, к сожалению, отметил всё не ты.
Бойся чёрной ящерицы – знаки доминант,
Проще новый мир создать, молодой Инфант!

2
69. Чёрным сгнившим ростком, вернувшись в трубочку,
Я смотрю на этот мой мир
Кто-то там, вдали, неизвестный, сказал, что мир перевёрнут реально.
Слёзы падают в бездонный голубой колодец,
А эти – идут в вышину, им принадлежат основы и корни.
Я должна ими распоряжаться.
Пусть спорят – ведь все ищут истину,
А она – в земле и сплетённых червях корней.

3
70. Следов, испещрённых на дубовой двери старинной,
Не счесть.
Создание многоярусного мироздания – муравейники –
Делают нам честь.
Вы приходите в священный испуг
При виде наших сот.
Вы удивляетесь нашей психологии, видя пирамиду
Трупов жуков.
Много таинственного в наших книгах,
Невидимых вам.
Старинные архивариусы – пауки-могильщики и  черви
Корпят над ними веками,
Уединяясь от суетного мира и трепетных тел
Бабочек.
Наша история, наша гордость в них.

Weimar – summer – 1986


71. ВОРОБЬИ
                Вследствие напрасно предпринятых попыток найти утерянные, но уже существующие  две (2!) версии одного идеального видения (1. - 1986 год, армия, 2. - 1992 год) предлагается поэлементно собранная последняя, 3 версия 2020 года, всё того же идеального видения. К сожалению, названия 1 и 2 версии утеряны навсегда.


..То было раннею весной -
Иль осенью, не помню..
Увидел я однажды и внезапно:
Стая воробьёв
Величественно продвигалась
Стройно острым клином
По засранным газонам города...
Сухая грязь, копейки и окурки,
Бутылочные стёкла и засохшие плевки
С окаменелой рвотой и сморчками,
Стеклянные осколки из-под пива  -
Зелёные, коричневые,
Картонки, газеты разорванной клочья,
Засохшие ветки и корешки погибших
Ромашек, подорожника, репья, 
Крапивы старой,
Всё в пыли...
Но всё не так, как это было
На самом деле!
Поражало,
Как легендарно тяжело
Они шагали,
Их профили —
В затылок клювы
На алой полосе
Заката иль Восхода
Черны, чередовались, (А)
Гладкие прилизанные гривы львов
с посадкой гордой головы и шеи
(у воробьёв она, казалось, есть),
Силуэты их черны
На фоне «Кровавых Полей Марса»
Заката и Рассвета -
И через органическое
Коричневое, толстое стекло!
Блеск янтаря в кровавом
Рубине Заката,
И пили алмазные капли,
Превращённые в жидкость
(И жажда душила меня!)
Величественно запрокинув главы,
Обнажая
С пушистым серым опереньем горла
(У воробьёв, казалось, горло есть),
И поступь величава,
«Державным шагом»
Пространство рассекая.
Прыг-прыгали внезапно,
Что пугало,
И становилось на душе
Тревожно как-то..
(Предатели Христовы,
Но,
Может, сам желал?!)
Но — как
Они  горды,
О, на рассвете и закате эти воробьи!
Они —
Связующая цепь
Времён, Сезонов и Событий!
Поверишь в мифологию
Невольно!

О, эти ВОРОБЬИ!!!

72. «ЗЕЛЁНЫЙ КОНЦЕРТ «ЗАПАХИ»

Раньше я думал, что бивни слонов
«Рилами» все называют.
Похожи до боли
На длинные ломтики горького лука
В постном подсолнечном масле.
В солнечной соли.   87.07.23

73.  Иногда случается так, что когда я курю,
Во рту появляется привкус
Семян под названием «НАСТУРЦИИ» -
                -И-
Я стою на мокром лугу-
В детстве, и за спиной — солнце.
Над зелёной травой -
Каменная небесная лента,
А я жую желтки ромашек.    87.07.23

74. Случайно в пепельнице
Задев сигаретой
Выпавшие волосы седые,
Я понял, что запах горелых волос
Пахнут дымом осенних листьев.    87.07.23

75. Горелая древесина в лёгких.
Хочу свободы в мокром лесу.
У костра детской дикости,
В ожидании чуда и нового.    87.07.23

76. Июль! Зелёный сок воздуха летом
На солнце вбираю.
В этом я вижу свободу.    87.07.23


«ЗЕЛЁНЫЙ КОНЦЕРТ «ЗАПАХИ»:1. «Рилы-Киреи-Кирилл», 2. «Настурции», 3. «Осенний костёр», 4. «Внутри», 6. «Полностью, или Июль».    87.07.23
Зелёный романтический концерт на пленэре..Электрогитара, вокал, шумы утренней улицы, на всех плевать. Запись 25.07.1987.
Под воздействием верлибров и японской поэзии.


77. ОСЕННЯЯ  АГРЕССИЯ 87 1

Осень — бесстыдная старуха:
Седину паутин кустарников и старую зелень
Прячет в золото, румяно-багровые, смородиновые краски,
Капризно плачет по полям,
Беззубо шамкая землёй,
Пластами вязкой глины,
А вечером, устало протянув
Нагие серые суки и ветви,
С угрозой погружается в мрачнейший из закатов,
Багрово-бурный,
Кроваво-грязный.
Вот приговор тебе, старуха —
Звон колокольный
Между этим небом страшным, как стена —
И от гнева чёрной, сумрачной листвой!


Вошедший номер в концерт «Осень» 2009 года и Аудио-сборник «Осенний Детский Сад» 1998 года.

78. ОСЕННЯЯ  АГРЕССИЯ 87 2

В тёмной, освещённой плохо светом голубым,
Комнате из сучьев и корней,
Среди тепла,
Сижу я и держу лесное зеркало,
Там вьются локоны волос,
Переплетаясь, с тёмно-изумрудной  с белой полосой
И светлой зеленью с чернейшей сажей лентой.
Задумчиво водя меж губ зелёный стебель,
Я понял, что осенняя пора —
Высокой памяти,
И даже лица грязные в деревне
Мне представлялись почвой,
Летела по которым ножка — стебелёк
Осенней феи из музыкальной сказки..
Ужасно не люблю я цифры,
Я это понял тоже
(Хотя по алгебре была всегда у мня 5),
В испуге вздрогнув при виде яблока в траве
Или грибов нежданных,
Увидел я какое-то значение цифровое,
И всё ж давно уже неровности волос моих
Я сравниваю с гребнем лесного горизонта...

Вошедший номер в концерт «Осень» 2009 года и Аудио-сборник «Осенний Детский Сад» 1998 года.

79. ОСЕННЯЯ  АГРЕССИЯ 87 3

Величие упавших листьев Леса
И суетливость городских,
Да, листья вы, на тротуаре городском,
Болтливы и пусты,
На улице, в грязи...
В чём видится причина расхождения?
Печаль и одиночество без смысла — для одних,
И осознание места, роли и значения — для других.
О, листья Леса!
Мрак и Свет первоначальны в ваших временах,
А городские листья?
Что в них?
Вторичность и зависимость рождения,
Нелепости гуманных извращений...
Даруй же вам свободу солнца, Боже!
Восстание готовьте против тех,
Кто всю эту нелепость измышляя,
Ещё кичатся этим!
Задушим их кошмаром листопада,
Взбешёнными корнями —
Разрежем каменные кубы из бетона!!
Пусть ветви стёкла бьют и сучья душат!!
Кроваво-мёртвый город.
Слепая смерть.
Отмщение поруганного
Древа!!!

Вошедший номер в Аудио-сборник «Осенний Детский Сад» 1998 года.


80. ОСЕННЯЯ  АГРЕССИЯ 1987 4

Корневой, ореховый Октябрь...
Смотрящий из коричневых сучков...
Вот пустошь где!
Вот, вот она, собака!
 — Где  в грязной плесени грозны
Сучары мокрые и Пни,
Разнузданны, и под свободной листвой
За грибом-трутнем, возросшие
В бездарном Хаосе керамик — проволочек-веток.
Им, в целом, наплевать,
В каком они предстанут виде
Перед вами.
И в этом мёртвом очаровании,
В ночи,
Они берут сильнейшую власть
И расползаются подобные червям иль щупальцам
По нашим пепельным прокуренным мозгам...
Вот — власть!!
Все преимущества её — внезапность
И как виденье мерзкое
Втянуть вас в тёмную игру:
По пням, по кочкам и по Октябрю
Мы скачем наподобие Козлов,
Но знаем:
За окном темно и дует страшный ветер.
А нам ведь всё равно —
Перемещение ли в тёплой голове
На дикие, большие расстояния,
Через длиннейший коридор в небытие,
В трухлявость пней,
В растерзанные готические замки
Над яйцами жуков и муравьёв,
И по спирали —
В сердцевину
Древа...

Вошедший номер в Аудио-сборник «Осенний Детский Сад» 1998 года. 




81. Лесные Похождения 87

Недавно понял я,
Что в море водится рыба,
А в лесах водятся люди.
Сижу на дне лесного моря...
...И камень морской — мой пень лесной,
Солнечные зайчики пробиваются
Сквозь толщу лиственных пластов,
Весело меняясь местами,
Скользят по травяному дну.

1987


82. Экстаз Замкнутого Пространства 1987

Без конца читать Библию,
Без конца читать Евангелие...
Это Всё!
Страх перед  Замкнутым Пространством.
У одних — психопатов — фобии, тоска, желание смерти.
У других — повод для интеллигентного самоанализа.
Экстаз — просто для избранных.
Сказка, выдуманная в детстве...
Она вызывает какую-то сокровенную Эйфорию.
Да будет же вечно Этот
Экстаз Замкнутого Пространства,
Символ которого —
Дракон, кусающий собственный Хвост!

1987


83. Зимний сон в летнюю ночь
1
(Как 9 января 1988 года:
«Мягкий, красивый, новый, голый,
Свежий — ты, Январь.
О, светло-серое и голубое в тёплом — Чудо»).

2
 84. Моя кровать — на колёсиках
Медленно движется
В незримой сфере тепла
По тёмным зимним полям
Январской глухой ночи.
Нет точного времени,
Нет точного места
Для удивительного странствия,
Нет точки отсчёта,
Нет временной точки
Окончательного прибытия,
Нет поиска.
Мрачное созерцание в движении
Тёмных снежных полей и воя ветра —
Больше ничего: (6 января 1995 года)

3
85. Январское Небо Вверху —
Холодная  беспрерывность картин —
Магический Кристалл —
Средневековый Витраж.
Торжественное величие
И ощущение собственной Смерти.
Философия и Поэзия Зимы,
Холодные световые Странствия!


СБОРНАЯ 1988 (Найденная)

86. БЕСИТЕ

Замечание в невнимательности
Сделанное мне жёлтой, как китайский Гонг,
Луной, было во многом решающим:
Я решил вспомнить и понял, что:

Мерзко, как из тёплого мешочка
В холодную голую Сырость,
Выскакиваю из Сна «долгими»:
«Ты долго будешь лежать?!!»
Меня тяжело, как Истину
Со дна Океана или из Болота Пропасти
(Видны где-то Края), поднимают,
Как поднимают с земли Тяжёлое,
Как каменный, Крест
Вместе с Иисусом Христом
Трижды распроклятые душонки грешников
Поднимают Сознание Лунатика  из Сна в Ночи.

В свирепом раздражении Я САМ!!!
Злорадно просыпаюсь, выхватывая сознание
Как «киньжяль!!!» из ножен Небытия
Или лучше Неведения (Сна) —
Когда вдруг по нелепой случайности

Отдёрнут от важных или хороших
Мыслей. Или Сна. Или Любви.

Итак, откроем книгу!
Блеснули Клинки.
Тупые разбегаются по Углам.


87. ОБ ОСЕНИ

Ты помнишь, как радовались мы
И одобряли осенние намёки в Августе?
Нехотя, но смысл пришёл в темноте,
На мокрой улице,
Блестящей от множества огней.
Та улица вообще пахла
Давно приходящей Истиной,
Странно зовущей в непонятное.
Большие и долгие странствия на Осле,
 А где? Да это не важно —
В этом счастье.

Лето — Море разливанное,
Безудержное и совершенно бесстыдное.
Ничто не держит,
Всё мягкое, и нет опоры.
А воздух подобен постельным принадлежностям.,
Со всеми их надоевшими запахами и грустями.
И вдруг, представьте, Август!
И вот — первые схваченные, скованные элементы,
Ведь Август — на четверть гангрена природы.
Зима — Как беспорядочная Связка
Установок и твёрдых взглядов,
Потому что, извините, холодно всем.

88. ВОДА!

Внезапно, уже после вывода —
«Это нескончаемо!»
В ледяных пространствах времени
Окаменелости Зимы
Прибывание Воды!
Это уже не плоское,
Как тематическая картина,
Небо Лета,
Это уже Небо — чистое,
Как прозрачный фортепьянный аккорд
(Такой же голый и благородный)
А воздушные кубы и квадраты
Настолько девственны
И просторны для глаза,
Как сотни километров, что неважно.
Сознаемся: в понятие «святость»,
Входит, без пошлого сомнения,
Истинно понятие «Голубизна»!
Вода!
Начинается потоп.
И тонем мы до тех пор,
Пока не находим мягкий ил,
Осенний, на побережье
Зимнего Материка.



90 - e

(89-105, 17)


89. «Где-то квакнула лягушка в болоте»

Pink Floyd, 1969, UmmaGumma, Sysyphus, part3, R. Wright,

Где-то квакнула лягушка в болоте,
Это условный сигнал
Мне отправляться -
В зелёной осоке
Её искать.
Изумрудная Нежная
Шкурка
И Кровавые Искорки
Светиться Должны
В Далёкой Тёмной Зелени,
Где же Ты,
Такая Желанная и Далёкая?
Где Ты Прыгаешь,
Заставляя Задумчиво Опускать Глаза
в
Мокрую Зелень?
Квакни Ещё?
Намекни, как Тебя Найти?
Я молчу и смотрю:
Спокойная Зелёная Стрела
Медленно Свистит...
Где же Она?
Она что, на Самом Деле Квакнула?
О,
Моя Таинственная Квака!
andante


90. «Путь!»
Cure, “Faith”,  и  С С Прокофьев,

Внимание!
Жадные Дрозды
и
Жаворонки,
Жадные Скворцы
и
Коноплянки,
Жадные Чечётки
и
Трясогузки,
Жадные Синички
и
Малиновки
Хищно следят за строгостью правил поведения путешествующих на бабочках и кузнечиках!
Будьте предельно внимательны,  Ищущие и Странствующие!

andante




91. Жизнь в Архетипе.
(Паранойя 1,5)

Желание не ходить не как все
Желание спать не как все
Желание отрицать своё отражение в зеркале —
Это Жизнь в Архетипе.
О, Форма!
Ты снова требуешь
Категорически своих законов.
Кто сможет определить
Желание остаться в Био-оболочке
Личных возжеланий,
Преодолевание желание
Быть в архетипе —
Теряешь своё личное зеркало.
Но, кажется, его и не было.
За всю земную жизнь — ни разу.
Здесь всё решает Ранг.
Что видишь Там?
А ну, скажи?
Какого там героя?
Какие будут атрибуты?
Вывернутые внутренности.
Распоротая подкладка
Кожаного пиджака.
Туда — и Обратно.
Из зеркала — в мытьё посуды.
В зеркало — к тяжёлой тоге.
А качества появятся?
Всё впустую? Или нет?
Крутое королевское желание —
Посуду вымыть Миру
И подарить желание снова
Шествие Зелёного Дракона
На Парад Пустующих домов.

92. Паранойя 3,5

Скрыто неверие, опасность —
И в результате изоляция
Тяжёлый груз жестоких повторений.
Круг замкнутый
В кишечнике бойлерной
И в ожидании кошмарной смерти.
Велика стена стыда
Возведена тобой
На веки вечные,
Сидя на корточках,
Спиной к стене.
Тоскливо смотришь на вход
В бойлерную твоего
Вонючего сна.
Сейчас отправишься туда.
Маршрут известный:
Сопротивление, страх и ожидание смерти.
Затем обратным ходом —
Опять к стене великого стыда
Штудировать свои же чертежи
Великого пожизненного монтажа
Огненной и высокой стены.
Штудировать для сдачи
Непонятного экзамена,
И далее,
Прогулка в бойлерную.
Страх. Великий стыд.
И страх и стыд.
И страх и стыд.
А не насрать ли мне на всё?
Великий Стыд? Какой там Страх?
(Последний мученик
Из числа Довольных своими стенами).

22.12.1991

93. Ночное Воззвание 
(Паранойя 1)
«Остывающие пружины»

Ну вот и всё. Неугомонная Стервозность Дня
И до Предела сжатые Пружины Нервов,
Суета, Рефлексия, Амбиции, Страдания,
Досада, Злоба, Радость, Месть, Интриги,
Волнения, Любви, Напрасные желания,
В кровавой Битве бросив вас
(В Начале, в Конце, и посреди Дороги),
Лежащих в самых диких позах,
Сохранивших Отпечаток тяжелейших Дел,
Собраний, Конференций, Семинаров, Съездов,
Долга, Обязательств, Мучений Совести...
Спите, Спите, Спите ВСЕ!
Я выползаю...
Я выхожу на Ночь.
Мне видно всё.
Незримо положите на меня все ваши
Руки, Члены, Животы и Груди.
Я выдержу всё с лёгкостью.
Качаясь, движется по волнам Времени
Земля.
Движение спокойно, плавно и неторопливо —
К разумному Завершению,
От Радости Рождения и Обратно.
Мне просто жалко:
Ваше Волнение напрасно.
Но я не призываю ни к чему.
Спите, спите, спите все!
Сложите на меня всё ваше:
Я выдержу Всё с лёгкостью.
Я — ночной посторонний механизм:
Моя работа.
Итак, Земля! Качай не очень сильно.
И не тревожь, прошу. Пусть готовятся.
Ведь через несколько часов
Их общий выход.
А я сейчас за вас немного
Поволнуюсь и Попереживаю.


94. 5.12.1991
Трагические тяжёлые Сны,
Перед началом Нового Года,
(Паранойя 2)

(Или снежный Змей,
 Пролезший в мои Мозги,
И расположившийся уютно
В рельефе моих Извилин).

...И вот, когда Я сам,
От радости смеясь,
На плитах тяжких танцевал,
Чужого опыта прошедших поколений,
С тоской и страхом обнаружил,
Что нарастает собственный
Мой гробовой покров
Проклятых личных утверждений
С претензиями на
Знание Всего!
И что?
Другие пусть танцуют у меня,
На измученных моих мозгах?!
Не, лучше всё же
Достать тяжёлый молоток
И начинать
Дробить, Дробить, Дробить!
Никто на свете
Не в состоянии будет
 Протанцевать на раздробленных
Моих Мозгах!
Опасная затея, господа!

95. ЗИМА. ЛЕС.
(«Еду с любушкой СВОЕЙ»)
(Паранойя 3)

Температурные колебания
Прыжки волны,
Внезапные накаты,
И тут же — отступления,
Замерзло всё и остановилось,
Оттаяло и понеслось.
Стремительно —
До следующей остановки.
Железом Холода,
Путешествия в температуре,
Прекрасные переживания.
Комки застывших форм
И обледенелых образований
Рассыпаются неустойчивым грузом
От сильного удара,
При желании разрыва.
И холод, графически подчёркивая
Стремительную перспективу
Дальнейших странствий
Строго делит нас
На желающих движения и ленивых.
Температурные Страдания —
Желание Инициативы —
Личной, разумеется.

Инструментальная пьеса,
16, 17. 12. 1991
 
96. (Паранойя 2,5)

1
Собравшись воедино на контроле
В тяжёлой суете и там, где не разрешено.
Используя разумный метод траты
Не узаконенной энергии,
Мы замолчали.
Обратна связь.
Несъеденные мысли перешли на пищевод.
Переходы нарушены.
И не дай Бог такое повторится.
Когда контроль,
Где его не может быть,
Когда приходит норма
Вместо импровизации.
Идёт неправильный обмен
Веществ и мыслей.
2
Да, мне было тяжело и грустно
В эту ночь —
В ту ночь, когда
За весь земной годовой перебег,
Есть место исключению
3
И женщины! О, кукловоды!
«....................................»
Загоняя мужскую однозначность и
Бесповоротность течения
В нелепые заносы ситуаций.
Выкачивают суть,
Оставляя Мёртвую Маску
Бесполезности продолжения
Ирреальной жизни — в ту ночь,
Где она имеет право быть.
Сошедшим с ума не мешайте.
Не сошедшим — просто глупо
4
Я всё выблевал, короче,
В такую гнусную, испорченную ночь.
А те, испортившие её,
И не  подумали задать себе вопрос:
«......................................»,
О, это Новый год,
Закончившийся рвотой.

24,25. 12. 1991


97. О, не касайся их голов! 1992

О, не касайся их голов!
Смотри на них!
Что ты считаешь постоянным,
Истинным, достойным
Интеллекта —
Смотри на них!
Их волосы и головы:
Гордая, спокойная прядь
И многообразие неповторений —
Универсальный порядок.
Смотри на их головы,
А главное — на волосы,
Они скажут:
«Нам всё давно известно».
И это — или гении,
Или развращённые до мозга костей ублюдки.
1992


98. Кто нас учит?

Растение учит Мудрости и Терпению;
Собака — Радости;
Кошка — Спокойствию;
Крыса — Энергии.

20091993


99. ЛИМОНУ ХОЛОДНО
(ПОЭМА 1993)

Дольки мёрзнут и трясутся как желе,
(В жёлто-голубом Льду),
Как гусеницы-обоймы ждут,
Когда выползти многопатронными лентами
В холодный Дневной Свет.

Из светлой зелени сквозь дрёму
Они смотрят на Свет,
Формируя у себя кислоту
В ледяных кристалликах Зимы.

А сейчас только Зелёный стоит
И очередь бестолковых людей
На солнечном снегу,
И рой неизвестных, странных лиц,
Смеющихся — затылком к Солнцу...

А он, зелёный, мёрзнет.
Листья трубочками внизу
На оцепленном домами Дворе,
Через окно созерцая

Всё движется в предвкушении
Рождения к Новому году
Лимона и ледяных лимонных долек...
«Каким разные они!» - изумлён лимон.

«И все хотят моих лимонных долек!»
На светлый полукруг,
Разрезанный проспектом
Как половинка цитрусовых
Снег слепит глаза.

Вооружённые Отряды Горожан
В Шубах и Ушанках меховых,
С баграми и палками,
Приставив лестницы,
Лезут на Зелёного.
«Хотим Лимон! Хотим Лимон!» —
Скандируют  они.

«А как его вам дам сейчас?
Весны дождаться надо,
А потом и Лето переждать».
Такая ситуация назрела.
Никто не спорит:
Центр всего — конечно, не Лимон.

Но от невидимого центра
Тянулись миллионы тысяч
Различных нитей и канатов,
Обвислых и натянутых струной
К многопечальному,
Незрелому Зелёному.
Никто не станет ждать,
И все хотят лимонный сок.

В тяжёлой исповеди
Нынешних Времён
Всегда звенит тоска
По зрелому Зелёному.
«Хотим Лимон! Хотим Лимон!» —
Зов нынешних поколений.
Страдания десятков миллионов.

А жёлтый он и круглый,
Затаился где-то в стволе у Зелёного,
И неизвестно нам,
Проснётся он или нет —
С СОЛНЕЧНЫМИ ДОЛЬКАМИ,
Которые подобны
Многопатронным лентам,
И выползут они
В наш холодный свет.
1993


100. Весна  и  Неподлый Лимон 1993

Растите ввысь, шершавые Листочки,
Как будто из Зелёного Драже,
Как Дрожжи в Листво- Травном Тесте,
Пузыри из Газа
На шершаво-заострённых зубчиках,
На Стебле — уже с коричневой Твердью,
(Цвет Коричневый — как Цемент для Всего,
Что Зелёное)
Расти, Лимон, плотным и толстым.
Я жду и опасаюсь,
Как что-либо Ужасное
Вдруг станет мешать
Или вообще погубит!

(Финал поэмы «Лимону Холодно» 1993 года)


101. 1993, «голова полна майских жуков».

218967    «Отложи свои Стрелы и Лук, - просят Жуки* Амура, -
218968     И при Мёртвом Зевсовом Оке с Тобой сейчас потанцуем».
218969     Оставил на колонне свой маленький Лук и Стрелы
218970     И бросился в пляску с Жуками Амур так,
218971     Что Трава Дыбом Встала!

                Гомер

                --------------------------------------
                *Майские жуки,
                (примечания переводчика)


102. Об Убитом Милиционере,
1994
           (Реальный случай)

Это случилось, случилось Зимой,
Обвязав руки проволокой,
Они убили его,
Долго  перед этим пытали,
Сняли с него одежду,
Бросили труп на стройке,
Теперь он идёт с флейтой
К бесконечному Закату,
Или к Восходу (Что не важно)
Бредёт через спокойные,
Тёмно-зелёные воды рек,
Слушает хлопанье крыльев,
Белые птицы — в сумраке леса,
У скал морских ничего нет больше,
Ни жажды, ни голода,
И у бесконечного моря ничего нет,
Ни страха, ни муки, ни гнева,
Есть только созерцание вечной Красоты,
И ещё снисходительная Жалость,
Слитая с Любовью,
В ожидании великой Встречи,
Слияния с теми, абсолютно всеми,
(СКАЗАЛ — ВСЕМИ !!!)
Кто был насильственно убит —
В Единый Гимн Радости и Мира.

«Стихотворение про Него», К проблеме ценностей, Black Sabbath - «Solitude» - 1971,
21.01.1994,



103. 16 сентября
ГОТИКА

Посвящается 2 части 4 симфонии С. С. Прокофьева,
(Andante tranquillo)

1
Жёсткая работа необъятного вечернего горизонта
Холод истории с работой учителя
Дети орут рядом с холодными лужами
В кровавых блёстках заката окаменелые от холода растения
Очень густое
 Очень резкий запах
Никаких оценок и их засилие
А вначале
Очень точная методичность работы
В окаменевших рукописях
Сама пыль требует зло закона и порядка
А работа с цинизмом отщепенцев
Требует сильного движения
В методике поисков Средних веков
Вычерчивается моя история
Без настроения
Без наглядных моральных уроков
Без занимательности
С одним лишь моментом
Случайным
Одним
Созерцанием Красоты
Учащённым и омертвелым
Созерцанием одновременно
Весна и осень
Это точно
Яркое небо
Воистину так
Готика и библиотека и он
Вечно в поисках
Ничего не узнающий
Но
Мы известны друг другу
Уже и много его
Но мне не важно
Ведь всё равно не мыслим себя вместе
Он для всех
И все двигаются в нём
Его не замечая в упор
Только в календарь заглянув
Поймут
Что
Это Он
Я поселю тебя здесь
Ты будешь вечно в этом
Холод площади и голубое небо
Нестерпимо отражается на холоде
Булыжников
Брусчатки
Весна и осень определяют в целом
Моё личное пространство
Холод и голубой день на площади
 С ней
Старой библиотекой
О
Готика

2
Свет через витражи
Пусть малиновые стёкла
Выйдем на крышу через чердак
Распугаем к такой-то матери голубей
И после чтения мы видим и дышим
Голубым ярким холодом
Бесстыдным ослепительным холодным солнцем
Не передать всю пестроту и множественность
Культуры
Её печати всех сортов
Печати всех размеров
Слишком уж много
Теряет смысл в беге запятых
Тоска в единстве с созерцанием
И без собственного отношения
К прекрасному многообразию
Творений человека
Работа с творчеством
Чужим
Работа с творчеством
Своим
А Ты здесь зачем
Ты старше
МНОГО старше меня
И пусть
Не вечно там
В холоде архива
В рукописи Средних веков
Много разнообразия
Начало фашизма и любви к человеку
Страдания
Работы
Не схватывай одно
Знаешь
Не помнишь
Всё исчезает в одном визуальном определении
Красный остроконечный кирпичный треугольник
Готической библиотеки
Упирается
Рвётся
Ерунда
Упирается
В холодное синее небо
Выйдем на крышу
Не скатись по углу
Видишь ли листья жёлтые
Это от старой осени
Этой весной
Или от новой
Сейчас
Старая моховая борода
Уже начитались
Так начитались
Что всё забыли
Пусть Ты МНОГО старше
Дальше
Ночью будем отогреваться
От библиотечной пыли
А потом вышли на площадь
Шум базара
Площадная брань
Вот толпа
Что это за век
Зашкаливает по децибелам
От смеха
Воплей
На крыше не слышно
И в холодном архиве тоже
Всё
Моховая борода
Ночью у костра
Греться после книжной пыли
Поселю тебя здесь
В конкретной грязи исторической фактичности
В материи существующего только миг этого мира
Сейчас
Пока никто ни от кого не зависит
Подождём
Когда посыпется песок
Счастливый момент
Холодный весенний или осенний день
«Болит от стужи голова
Сосульки вряд настыли»
В созерцаниях и комментариях истории
Встретились и уже
Не...

3
В гибели мира
В заходе его
Запомним в последний раз
Библиотеку с площадью
Солнце
Холод
Голубое небо
Грязь
Весна или осень
Готика

16.09.1994
АУДИО ЗАПИСЬ: 18.10.1999, из сборника «Осенний Детский Сад»


104. 1996  ОСЕНЬ
1
Сентябрь — Дыра во времени, в пространстве.
Висим над пропастью — Сентябрь.
Люди на улице, увидев внезапно
Холодный синий провал неба,
Едва не падают в обморок.
Возможен любой поворот
И новый угол зрения.
В этом состоит Великое Сентябрьское
Искушение:
Неожиданно вспоминаешь,
Что такое «Свобода».
Но, к сожалению, вспоминаешь,
Как вор, посаженный в тюрьму
С пожизненной сидкой.
Запах стираного белья,
Горелого костра,
Сырых листьев и гнилой травы в холоде —
Сентябрьская Кулинария.


105. 1996  ОСЕНЬ 2

Октябрьское МестоПроживание.
Чаша Весов срывается:
Ржавчина съела Цепь.
С черноты наконец-то сползает плёнка.
Из мрачной пропасти  проступает
Сияющий Свет.
Покров исчезает,
Как Сигнал наступающей Слепоты,
Крысы, и
Предательство остывает.
И они проваливаются
В будущий, холодный,
Бесстрастный Анамнез.
Беспамятство Холода —
Как Залог
Спокойствия и Будущей,
Новой Дороги.
(Заметка — всё через Октябрь).
 
08101996



2000 – A-
(106-125, 20)

106. « Заснул У Окна В Троллейбусе», 2001

Посвящается всем кондукторам общественного транспорта,

Рубили Рубины — Рубины Дробились,
Кололи Иголки — Иголки Искрились,
Дрожал Изумруд,
Серебро Рассыпалось,
Песчинки Трясут!
Сверкало, Темнело,
Сияло, Смеркалось!

Стихотворение из повести «Второй Фрагмент»,
Декабрь 2001года

Zasnool



107. Стакан Воды
 
8052002

Мне нужен был стакан воды
Я брёл по тёмным переулкам
Стакан Воды — и всё!
Но вместо этого — виденье:
Двух диаметрально противоположных точек:
Восток и Запад — ночью, точно,
А именно: 
Взбесившееся варварство Славян
(Точнее, Сербов-братьев)
На балконах
И пьяные подъезды на машинах
Немцев к кабакам;
А на проспекте — Узбеки,
Ужравшиеся вусмерть в ресторане,
Катились в этот ослепляющий Проспект
Горящим электрическим Трамваем,
И искры падали прекрасными огнями вслед!
(«Вы дайте просто мне стакан с водой?»)


Сентябрь 1999

108. (Из повести Summer & Autumn )

(2003)

Благодарю тебя, ярчайший месяц,
О, ты, блистательный Сентябрь,
Как интригующий Финал
Кошмарных Летних Приключений,
Сверкающий, бесстыдный, золотой,
С кровавыми Рубинами Рябин,
Синейшим Небом и Лимонно-нежной Рощей,
Зачёркнутой сурово
Изломами Коричневых Ветвей,
А также Тайной Холода Ночей…
И этот дым Костров,
Что переносит всех
В невнятные и странные миры…
Не жалко красной пасты мне,
Чтоб описать тебя, Великолепный,
За тайну Нераскрытую. Твою,
(Но до которой Я,
Замечу в скобках,
Всё ж доберусь –
Пусть поздно,
Пусть не рано!)



109. из тёмных слов

из тёмных слов
Произрастает лето,
Но светлые ручьи
Потоком не бегут,
А, поднимаясь, выступают
Над искрами зелёных
Изумрудов трав.
По тёмным плоскостям,
Изломам горизонтов,
По чёрным, душным
Норам и углам
Струится свет
Аквамариновой воды
И щедрая растрёпанность травы.

24.07.2004 19:50


110. ПСИХОБАЛЛАДЫ

       И облако
Огромной, вертикальной, толстой свечкой
Лениво движется по небу голубому!
29.07.05 21:46

Баллады психиатрической больницы

1
111. Я знаю, как плохо,
Я знаю, как безысходно,
И знаю, что я не помощник себе.
И знаю: поможет другой,
Не зная его.
Я знаю, что может быть хуже,
Но верю, что может быть будет.
Свобода? Свобода!
И если свобода,
Беру в свои руки весь мир,
Как, впрочем, и всегда,
(ведь я король),
И пусть я один,
Но со мною весь мир,
И В МИРЕ Я!

2
112. Ну, что, будешь меня ждать?
Ну, что, буду я нужен тебе?
Ну, что узнаю себя в тебе?
Ну, что, как примешь меня?
(Изменённого!)
А если я буду другой?
А если не буду с тобой?
А если не буду СОБОЙ?!
А ЕСЛИ ТЕБЕ ВСЁ РАВНО –
А если мне также станет?
Я слишком много прожил,
В тебе слишком много прожил,
Со мной пережиты все дни твои,
А вдруг это последний?!
Я так не хочу умирать,
В тебе я хочу быть опять,
Тебя я так грубо забыл,
Тебя от себя отстранил.
Моя последняя надежда в том,
Что всё-таки вспомню.
И, в общем-то, ухожу я сейчас,
Чтобы вспомнить тебя,
Точка отсчёта моей жизни,
Комната моя!

3
113. («Wanted” – песня, вольный перевод).

«Не хочу возвращаться домой!!
Я ещё не готов вернуться,
Может, всё ещё зло обернуться,
Все дальнейшие пропасти – за домашней стеной.

Я хотел бы вернуться домой,
Но вся прошлая жизнь – прямо в глаза,
Лезет, как дурная и дикая коза,
А простые выходы – только один, не другой.

Можно просто вернуться домой,
Не строя новые планы,
Буду жить, как живут великаны:
«Заведу я дневник простой!!»

4
114. И вот воззвание к любви,
Смиренное, простое, без простого.
Все истины на свете незнакомы,
И знакомы, и просты одновременно.
Как жаль, что всё выходит очень просто.
И сложности не будет, всё готово.
Как просто всё – и времени не будет
Ни на что, лишь только однозначность.
Уже не страшно, когда всё просто.
Любовь задушит и изменит,
Тебя воспользует, востребует.
А сам святой финал весьма похож
На жалкую пародию для двух,
Для трёх, для четверых.
И тот, кто не успеет,
И тот, чей мудрый орган
(Имею я в виду язык!)
Вдруг заплетаться станет
В последний и решающий момент?
Кто нам судья, в конечном счёте?!
Рассудит Бог и время.
Известно только то,
Что вдруг УЖЕ произошло.
А удушающий простор безделья и свободы
Заставит задыхаться.
Пусть всё это не так – да будет!
Пошли мне мудрость, о любовь,
И не мути мне больше мысли!!!

5
115. И вот начальная точка отсчёта.
Она нестерпимо вонюча.
Взывает к тоске и блевоте.
Но есть параллельные ей.
Сама же она представляет
Казёнщину высшей пробы.
Там (белые?) окна и стены,
Старьё изрисовано членом.
Щербатость полов и гнильё
Турникетов.
Сидеть в этой точке отсчёта!
И старые противогазы,
Заброшены грубо гранаты
Из дерева и чёрной краской,
Размытость до серых щербатин,
Спортивные (якобы) штуки,
Площадки вонючего вечера летом.
Казёнщина, дико казёнщина!
Забиты песком все грибки,
Задрали гражданской войной, обороной.
И обязаловка высших ступеней.
Засраные форточки на вид
Старых мусорных куч.
Фантазии – нет.
Свободе бараков – нет.
Зависимость пошлых военных,
Протухшая старая мебель,
И то – в недостатке.
Пустоты зато – безнадёжность.
И всю эту мразь
Мне нужно высиживать
Подлое время!
Весь смысл –в изживлении грязи
Души.
И время – простой показатель.
Твой вид – на исходе минуты,
И серые каторги тают,
Как будто не все ещё дома.
Просторы моих интенций,
И выдуманность живых кадавров.
Да сгинет это вечерне-летнее старьё,
Да свершится движенье
К моим мирам, полным личной
ИНИЦИАТИВЫ.

6
116. И он ушёл…
Как свет погас в окошке.
Унылый, мрачный дом,
Остывший в темноте.
Лишь свечка маленькая
В мелкой плошке
Бредёт, чуть спотыкаясь за окном.
Все есть на месте – и не те.
«Кому я нужен?» -
При отсутствии такой вопрос
Чернеет за окном.
«Кому ты нужен?» –
Вот вопрос закрыл
Собой весь мрачный дом.
Остыло всё, лишь где-то свечка
Подчёркивает надтреснутые чувства.
Погас, погас, не думает о жизни.
Он ждёт  и думает ушедшим светом.
Воспоминания – контраст.
И серый холод лишь усиливал
Насильственность разлуки.
А, может быть, и не было насилья?
И он ушёл, оставив черноту.
«Вернись!» Вернись?
А, может, и не надо?
И Бог с тобой,
Катись отсюда!
Мы сами разожжём, что надо!
И будет нам и пламень спирта,
И треск весёлых дров,
И свет осенних ярких листьев,
И даже вьюга света янтаря
Отсветы даст на стены дома.
«Да будет свет!» –
Мы обойдёмся без тебя,
Мы обойдёмся без него.
Подумаешь, утрата!
Позорный факт,
И больше ничего.
И белый свет не сходится ни клином,
Ни чем-нибудь иным.
Переживём и новый свет зажжём:
Катись ты на хер,
Свет в окошке бывший!
Потерю эту мы переживём,
И будем думать
Про свет иной, пускай не вечный,
Но знаменующий права
И принципы прекрасной
Новой жизни!
                КОНЕЦ
1, 2 – 18.05. 2005
3 – 13.06. 2005
4, 5, 6 – 23.06. 2005           Компьютерный текст: 25.06.05 21:17
Правка: 27.06.05 1:50



117. «Потерянный подросток из Северной Поэмы Моря.

Перевернули Небо,
Оно белое, без радости и страха,
И нет в нем человека, и быть не может.
Но вижу: люди бегут навстречу
Этой смертной белизне
И не боятся оказаться в ней.
Как мелок ты один!
 Как бесконечна ты
И маленькая рыбка
Считает домом белизну,
Уже и кажется чудовищем
Вдруг вмиг раздалась
До уродливых размахов,
Уродством поражает.
Вызывает страх, ужас и омерзение.
А кто виной всему —
Всё эта Белизна.
Смертельным Смехом насмехается
Над тёплыми, и чёрными, и мелкими людьми.
О, что ещё она таит в себе
Та Белизна,
Что смотрит на тебя,
Слепой старухе с бельмами подражает.
Но вижу —
Не всё же длится ей,
Но кажется, за время переваливается
 И льётся тяжело.
Я вижу черноту в дали!
И вот, когда всё зашумело,
И стало двигаться,
И волны, волны все —
Огромные, мелкой рябью трясутся,
Побежали навстречу мне.
Вот небо мрачно утвердилось
Над бывшей белизной.
И стал я задыхаться,
Будто вынырнул я наконец
Из ужаса бессмертной вечной Белизны.
И задышал я весь,
И ветер высветил моё пространство.
И понял я,
Что тоже бесконечен,
Как бесконечна Белая Вода.
Спасибо Небу.
И волны грохотом напоминали скалы,
Вдруг полетели навстречу мне,
Грозили  в крупинки раздробить меня.
И шум стал страшен!
Но мне весело и радостно,
И я почти кричал от счастья
И смеялся.
Теперь мне Небо дало власть.
И даже с чувством превосходства
Смотрел я на то,
Как люди, вопя, спасти пытались жалко
Лодки мелкие свои.
Ведь Небо, как Единственный Господь
Давил своею чёрной синевою
На мягкое, поплывшее под грузом Море.
И потом Море взрывается бешено
По всей длине, и не хватает глаз,
Чтобы разглядеть,
Что есть начало и где конец Его.
Но Небо им владело —
Так  и было видно —
Везде.
Летели брызги, пена.
И на берег летели волны
С неумолимой быстротой.
Давно весь мокрый,
Я смотрел только радостно
Как погибало всё мелкое
В бушующем конечном Море,
Чьи границы
Уж Небом — Властелином
Поставлены сурово, как врагу — заслон!
А море заливало, заливало берега,
Оно пыталось сушу превратить
В свою длину,
Спастись от Неба —
Властелина Мрачного.
Но радостно мне было
Смотреть на Небо грозное,
Оно спасло весь Мир от мёртвой Белизны.
И вот уже стою в воде,
По горло погружённый,
Хотя вода, от ненависти дикой
Ко мне и всему живому
Захлёстывала смех мой!
 Но вдруг удар сильнейший сзади
По голове моей раздался —
То был противный, толстый,
Рыжий, бородатый Свен,
Что взяв меня свирепо за ворот,
Ругаясь дикими, собачьими словами,
Поволок подальше
От воды на берег.
Не смог я, сидя у костра
Горячей и вонючей ночью,
Всё вспомнить,
Но.
Я видел всё, что видел.
И рассказал потом,
И стали все передавать мои рассказы,
Чему я был ужасно удивлён.
Ведь видел я один,
А думал, казалось, все»»».

Конец Сентября 2015ый год!



118. NAZARETH, “Salty” CINEMA, 1986,
Перевод.

"Эй. морячок, что раздумываешь, купи девочке выпить?” -
Это было первое, что она сказала мне
Я был тогда на суше, но надо опять в море.
Она была очень даже, но такая задрипушка...
Да ладно, пацаны, все вы в теме.
Припев:
На, на, на, на,на, Соленая, Соленая,
Нa, на, на, на, на, Соленая, Соленая,
Эй, мадама. как вас уже величать? И что это с тобой?
Забыла, кем была раньше?
Знал ведь, сделаю из тебя человека..
Такая вся из себя, такая приличная ...
Гони долг теперь, сама знаешь, как..
Припев:
Эй леди, что за новая игра, а могу я пристроиться?
Всем известно, какой ценой.
Сделай Коминг Аут, Солёная,
Такая стала лощёная, такая порядочная...
Гони долг, сучка, сама знаешь, как...

(Маккаферти. Свит. Чарльтон. Агню)
издательство авторских прав: m a c s, музыка
Nazareth – Назарет, 1986, перевод “Salty”


119. Детский сад, №1
Лёжа в Красно-коричневом Свете,
и вместо предисловия. Был яркий зимний день.
И мама, как все остальные,
Везёт меня утром ранним на санках на восток
( Но солнце с Юга!!!).
Везут все мамы на санках по яркому снегу в сугробах
 К Одному Великому Традиционному Старинному Зданию
 С Оградой Чугунной, Чёрной.
Всем хорошо и весело — кроме меня!!!
И никто меня не понимает, моей тревоги страшной — за жизнь свою!!!
А почему?
Да потому, что видел раньше я машинку швейную у бабушки.
И понимал я,
Что именно в Этом, Белокаменном, Традиционном, Страшном — для меня! - Огромная швейная машина.
И там меня наглядно всем проштопают —
Иль иглами, или огромными ножами!!!
А мама и не понимает,
И, смеясь, везёт меня, окажется потом, на казнь!!
И объяснить я не могу,
Как я боюсь зайти вовнутрь и посмотреть наверх!!!
Не помню дальше, что я делал...

Мы - все ровными рядами, под одинаковыми верблюжьими одеялами, коричнево-багровыми. 
Тепло, почти жарко, но не имеет значения.
Потрясающая упорядоченность в интерьере с красно-тёмным полом.
Через кровавый ровный потолок шёл тёмный свет с гудением.
Давило на уши, но это не вызывает уважения, только томление долгое от страха.
Стены из огромной толщины оргстекла, цвета багровой крови или вишни, иногда переходя в светло-алые и яркие тона, но которые тут же ныряют обратно тяжёлую багровую темноту.
Постоянно ходят какие-то фигуры — в чём-то предположительно белом — медленно, то туда, то сюда.
Вечно вытянутое во времени предощущение боли и похожего лечения.
Мы имеем право немного крутиться под одеялами (по крайней мере, крутить шеей) и переговариваться — но — о чём?
О чём можно говорить, когда абсолютно всё искусственно, во рту даже привкус пластмассы, и все готовы пойти на какие-то обязательные ритуальные действия?
Они (действия) предположительно очень страшные и висит невыносимо сильный градус тревожного ожидания.
Но странная вещь — именно там, где собран был весь безысход — северо-западный угол огромного дормира, вдруг появляется иной просвет.
Там произрастают ключи от кирпичей и стен, дверей и тёплого дождя, за которым дальше поля с высокою травой и чёткой символикой свободы.
Но как дорваться, через ужасной толщины красно-багрового, коричневого оргстекла?!
Но, кажется, и легче стало, даже на очевидные слова — «кровь», «переливание», «операция». 
И было это всё — не  напрасно.
Как не напрасна вся реальность в целом.
И без дурацких снов.


120. Детский сад, №2
Лёжа в Серо-зелёном Свете,
случайным было всё.
Всё наспех собрано, всех собрали.
На матрацах всех насильно разложили.
Тряпьё и теплая пыль в сером и зелёном свете.
 Висела сырая тишина.
Предположительно высокое окно, за ним медленный дождь.
Похоже, где-то я у входа, прислушиваюсь к тихому свисту лёгкого сквозняка.
 Я копаюсь пальцем в мелкой луже на прогнившем древесном полу.
Надо мной — деревянные салатные тумбочки, и очень высокие, худые и кривоватые скрипучие шкафы, тёмно-серые, тёмно-зелёные, мрачные от влаги.
В них, видимо, таится тряпичное барахло.
А, может быть, что-то ещё. 
От сырого дерева во рту до шпингалетов с облупленной эмалевой зелёной краской рукой подать.
Впервые понял я тогда величие и универсальность ВЕРТИКАЛИ.
Древесные дряблые волокна измученные тупой человеческой культурой вытягивались точно вверх, тянулись в тёмно-серый потолок.
И этот вечный взгляд в светлый серый северо-запад.
Казалось нищим всё, но смысл стоял за дряблостью деталей, бесконечных и казённых. Мечтал я почему-то найти такой же задрипанный ключ от чего угодно — не важно.
Казалось, я найду уж что-то!
По крайней мере, где-то копошилось уже нечто вроде будущего сюжета, которые вечно будут приходить ко мне в течение пятидесяти с большим лет!
И это что-то возилось и бегало под тумбочками и шкафами в темноте сырой.
Вот так всегда — там, где тепло и сыро, внизу, под вертикалью, рождается что-то.
Тихий серый свет и тёмный и светлый зелёный древесный мебельный хлам, грандиозно нависший над нами, спящими насильно.


121. Мусульманские Мистические Переживания
(Концепт — категория состояния).

Мы лететь должны были в Сауды, в Мекку!
Летели мы из Бухары!
На фото — линия кровавого горизонта
И пальмы чёрные на фоне крови неба!
Такая кровь сейчас была в окне
Гостиной аэропорта в Бухаре!

Всё было в сладкой дыне,
И персиках, и абрикосах,
Я обожрался — помню я тогда,
(О, эти минареты!
И сколько книг
С исламскими миниатюрами!)
Я был весь взвинчен и горяч
От предстоящей встречи
С чёрным кубом и арабской вязью!
Вечерние напольные лампы освещали
Багровые ковры в гостиной
Вечерний летний воздух с запахом магнолий
Придавал мне ускорение в беготне
По номеру гостиной.
Не внимая мольбам Фатьмы,
Следящей за номерами,
Чтоб прекратился грохот:
Искал я бурно потерянную
ВЕЩЬ ОДНУ -
Тёмно-красный кожаный футлярчик, а внутри — картинка!
С похабным халифом и наложницей надменной,
Под пальмой, и с бассейном, и с павлином.
(Стащил в уборной на reception).
И мама, если бы нашла,
Устроила б мне страшную разборку!
Наложница была прекрасна -
В шальварах с бисером и лифчике с кистями!!!
(Халиф был просто толстым коротышкой и халате полосатом).
Наложницу я называл «моею Шамаханкой».
И я нашёл его, под креслом, с облегченьм.
А ночь уж наступила, горячая и чёрная,
С цикадами загадочными и треском
За окном.
Меня закрыли в чёрном номере и велели спать.
Но сине-красные шальвары и брови насурьмлённые
Всё время были пред глазами...
Мне снились тюбетейки и тюрбаны...
НО ВОТ ВНЕЗАПНО ЧТО-ТО СТУКНУЛО В НОЧИ!
Там, за дверью, в коридоре,
Кто-то тихо говорил, хихикал тихо -
А коридор там был ярко освещен,
И вот возня за дверию моей
Вдруг прекратилась,
И узкая полоска света внезапно стала расширяться.
Дверь тихо открывается,
И яркий коридорный свет
Чётко очертил чёрный силуэт -
Фигуру мальчика, сверстника моего.
Одет он был как мальчик-дервиш,
В тюбетейке и шальварах,
С кетменём в руках.
НО САМЫМ СТРАШНЫМ БЫЛО ТО,
ЧТО ПАЛКА ТОЛСТАЯ, ДЛИНОЮ В ЦЕЛЫЙ МЕТР,
ТОРЧАЛА, БУДТО БЫ РОСЛА
ИЗ САМОЙ ВЕРШИНЫ ТЮБЕТЕЙКИ!!!
Мальчишка усмехнулся, сказал два страшных слова на фарси,
И СДЕЛАЛ ШАГ КО МНЕ!!!
И БЫЛ ОН В САНДАЛЯХ ТЁМНО-КРАСНЫХ!!!
Издал я страшный крик, проснувшись,
Гостиница была потрясена,
Родители наказаны, обвинены в жестокости,
А Фатима возмущена!

Очень давно планированная реализация (около 30 лет) переживания 1973 года (точной даты нет), в котором содержится неразгаданный мистический и поэтический одновременно смысл.
01.07.2020, Uriah Heep, «July Morning», Love You.



122. Русские Мистические переживания, 1974
(Концепт — категория состояния).

1
Как странное виденье —
В чёрной теплоте —
Щель горизонтальная возникла, 
Мгновения светила
Ярким светом летнего утра,
И зазвучала вытянутая — свирель — рожок — флейта...
Я не понял...
Но мелодия была подчёркнуто мажорна и спокойна
В гармонии деревьев, Луга, трав,
И вытянутого — как мелодия — озера
И небо — горяче -голубое,
Полное спокойных и ленивых птиц,
Зелёных, ярких насекомых,
И солнце круглое, подобное Короне,
Собой венчало
Всю эту идиллию...
Мгновения мелькнули и угасли быстро в темноте,
Но тут же темнота и побледнела:
Из темноты вдруг стали
Проявляться картины перед глазами,
Заструился змеями
Старославянский шрифт,
А по нему бежали уже знакомые
Цветы и птицы с бабочками,
Травы  и деревья на глазах
Так странно переходили в Текст...
Слова на белой бересте сливались вместе,
И вот уже причудливыми виньетками
Закручиваться стали знакомо — незнакомые сюжеты,
И кто-то уже грозил из башни,
А тот — летел — на чём? На птице? На драконе? Змее?
А вот уже сквозь мрачный бурелом
Настойчиво прокладывал дорогу...
Я не знал, кто это...
Картины эти фрагментами плыли перед газами.
Я лишь успевал тянуться за одной,
Но тут же соскальзывал
И уже тянулся за другой в противоположном направлении..
А картины медленно плыли, размножаясь всё больше,
Стараясь заботливо закрыть и затянуть собою всё пространство —
От обозначенного чётко низа  до самой вершины;
Всё это сопровождалось
Волшебным звуком — свирели, флейты или рожка?.. — флейты...
Рождались перед глазами
Сюжеты сказок...
Но не только!
2
И в темноте отступающей
Стали проступать разнообразные военные трофеи,
Оружие и утварь, всё в серой пыли, паутине.
Собрание  целое,
Как будто специально накопленное,
Веками или годами — где-то здесь,
Где точно,
Так и не понял я,
Казалось, теснота ужасная —
И нет,
Пространство было мной неопределимо:
Или оно в движении было и менялось,
Или мне было неинтересно измерять его:
Я старался успеть за тем, что на лету замедленном
Вещает эта мне картина.. или эта... или эта...
Ведь все картины эти предназначались для общения!
Вот это понял точно я.
И было слишком много их,
Но без печали —
Всё успею просмотреть и прочитать!
Предметный мир оружия, посуды и сокровищ
Лишь исполнял предназначение весомой декорации,
Суровой, многозначительной и строгой,
Сверкая мрачно иногда в углах
Железом, сталью, золотом и серебром!
Затянутые паутиной, эти световые редкие сигналы
Упоминали будто в назидание
О вере и борьбе, и ценности труда...
Незыблемость основы — кости или скелет
То был предметный мир, как Царь Кощей...
Как только стало очевидным тот факт,
Что это всё внутри
Чего-то, странного, огромного, живого —
Тут же изменился угол зрения.
3
Теперь и стало ясным
При внезапном  вымещении наружу,
Что Это было...
… Всё было на огромной площади
Столицы чьей-то — это точно,
Зевак бесчисленные толпы
С восхищением и ужасом обступившие
Возникшую внезапно рано утром
Гигантскую Гору,
Зловеще,
На площади столицы государства.
И будто бы гора — из глины и земли,
Камней — гранитных, мраморных, рыже-кирпичных.
Но это всё не так —
Все знали (и догадывались):
Под оболочкой золото скрывалось...
Охрана в кровавых кафтанах с топорами
Неспешно обходила
Гигантский Хаос в виде «КУЧИ», —
Так прозвали гору,
Возникшую внезапно на площади столичной.
Светило ярко солнце, небо голубело,
И стужа страшная стояла,
Но толпы на снегу не смели расходиться:
Все ждали, что же это,
Что за чудо??
А, может быть, и золота достанется??
Охрана между тем искала напряжённо вход
В эту «Кучу».
Вдруг тишина нависла мёртвая —
Охранники дворцовые застыли,
И слышно стало чётко,
Как заскрипело что-то в «КУЧЕ» этой,
Тихий шорох в ней стал достоянием всей площади столицы...
И резко обозначен вскоре вход — высокий, чёрный
И в нём обрисовался
Обычный человек, Он пыль с себя стряхнул и сонно пробурчал:
 «Я, кажется, простыл...»
«Казнить!!!» - вдруг кто-то заорал.
Но всё это зависло
В каком-то радостном оцепенении.


123. Манифест поэтический, 1984
Карвасарский, про патопсихологию, понятие «сверхценности». Сверхценность в поэзии — СЛОВО.
1. 1 СЛОВО= 1000 тонн сл. Руды, - Маяковский,
2.         Далее, по «Гамбургскому Счёту» Виктора Шкловского. Вся сумма слов. Ценность попадания в десятку. Кто из «поэтов» точней?  Не 10,78, а 10,13, 10,09, 10,067, 10,006, 10,0000008. Высоцкий. Пушкин. Просьба — ещё точнее, захват на миллионы, и такое же  количество лет во времени: чтобы помнили ( + конечно, деньги в кармане).
3. Средства: максимальная напряжённость и выразительность СЛОВА. Позорная торговля на базаре. Прямо, глаза из орбит. Тысячи страниц порванных черновиков. «Жёг мой труд и холодно смотрел».
Данный Манифест:
1. Слову предписано самое тяжёлое — это абсолютная Нейтральность: в языке и так всё есть,
с-лов-лено давно уже без «поэтических» напряжений.
2. Интересна РУДА. Всё интересное именно в ней.
3. На самом дальнем пересечении (Max) от неограниченных множеств объектов (Max), хаотично расположенных в пространстве (Max) — появляется только 1 сигнал: единственное нужное.
      4.  Черновики исключены. Происходит всё на одном месте и в одно время. Переделывается    только по заказу публики —В ЛЮБОМ ПРОЯВЛЕНИИ всегда!
6. Естественно, для этого требуется любить и принимать во внимание все проявления жизни. (И смерти, конечно).
7.  Лит. институты, Союзы, Издательские дома, редакции, проф. мастерство и ремесло - ЭТО УЖЕ НЕ ПОЭЗИЯ.
8. САМОЕ СТРАШНОЕ — ВСЁ  БЕСКОРЫСТНО!!! 

1984, Май.

124. Ноябрь

Ноябрь.
Торжественный Грохот Неба.
Начало Начал и Новое.
Суд, Итог и Начало.
Месяц Статуй,
Памятников и Архитектуры.
Каменный гость на улице.
Камень Великий скачет в Проспект
К Горизонту ...
Глупость не видит Нового.
И мимо неё проходит —
Ноябрь.

2020, 11 !


125. Я вызываю музыку к бою
1995

Стихи, выхваченные из Сна: «Я вызываю музыку в поле», в оригинальном симфоническом сопровождении.
04121995
Я вызываю музыку к бою
Там прозвучал Орган -
(Я призываю музыку в поле
И зазвучал Орган)
Синяя кровь волнуется в струнах
(Алая кровь готовится в венах)
Клавиши, струны в жёстком порядке
Грозно стоят в строю.
Я защищаюсь огромной палитрой,
Краски и кисти в бою,
С книгами я всё ещё в обороне,
Мощный звук у словесной Стены.
Синие лампы в зимнем поле
Светом квадрат означают войны!




 126.  Пафос 2000х №1

Как хорошо идти куда-то вдаль
По гладкой полированной дороге,
Как славно забывать свою печаль
На вешалке - на лунном роге.
Ушёл и всё. Пойду я с миром.
Хочу я шарик фосфорный найти.
Нашел, – залезу в угол. Тонким жиром
Покроюсь. Больше нет пути.
Как хорошо признать свою вину,
Как славно двигаться всё дальше.
Иду через свою ненужность, пустоту, войну,
Не принимая только фальши.
Ползёшь — ползи. Летишь — лети.
Иди ты с миром.
Хотел ты шарик фосфорный найти —
На том спасибо.
Иду и медленно, и быстро.
Сквозь дым и вечер снеговой.
Луна застывшая нависла,
Но быстро катится за мной.
На дне, пустейшем дне свободы
Горят кроваво угольки:
Таится зелени-природы
Орнамент бывшей теплоты.
Недолго думал я, что — в хлебе,
В лекарстве, в шоколаде что...
Одна звезда зажжётся в небе.
ОДНА! И больше ничего.



 127.  Хватит бегать волком-одиночкой?!
Я хочу покой себе найти;
За написанною строчкой –
Новые пути!

«Одиночка – волк» - звучит прекрасно:
Мой тотемный зверь.
Будет страшно и опасно.
Ну и что теперь?!

Стихи свободы, 20, 12, 2005 №1,
Продолжение следует.



128.   И снова по дороге этой
Бреду, плетусь, плыву, лечу,
Не найденный среди поэтов,
Хочу, хочу, хочу, хочу.

Белеют снеги,
Ветер дует,
Вороны прыгают с дерев,
Всё позабудется, минует,
Вся боль, вся страсть,
Вся дрянь, весь гнев!

А мне осталось только бегать,
Ползти, идти, лететь к врачу,
И всё равно скажу на это:
Хочу, хочу и хохочу!

4 часть
12.11.2010 22:25:47
Продолжение следует.