Малоросские этюды

            Как поссорился Николай Васильевич с Петром Васильевичем.

           Хороший город в Малороссии, тихий такой, старинный и народ там спокойный, можно сказать, задумчивый. Вот присядет, бывало, малоросс, на зелёный бережок, под вербой раскидистой, что у речки Остёр, который несёт свои воды через луга, сёла и городки не великие, но известные на Руси.
И задумается, размечтается. Кому мечтать запретишь. Мысль, она внутри, в голове можно сказать, кто её увидит, или услышит? Никто, кроме хозяина этой самой головы.
           Вот так и великий малоросс, Н.В. Гоголь наверно мечтал, на берегах Остра, когда премудрости  разные усваивал, в гимназии высших наук в Нежине. Гимназии, открытой в память канцлера Российской империи, светлейшего князя А. А. Безбородко. И грызли науки там, отроки и вьюноши достойные с 1820 года. По сей день грызут, девицы и юноши, но достоинств разных.
           Не огурчикам едиными, Нежин известен, но и людьми именитыми. И сколько именитых гимназию окончили, не перечесть. А Н.В. Гоголь увековечен в бюсте в скверике, имени его самого, что на улице носящей его имя.
           Открыт монумент 4 сентября 1881. Этот памятник является первым памятником писателю в тогдашней Российской империи. Автор проекта — уроженец Черниговщины, академик Петербургской Академии Художеств (1869), скульптор П. П. Забила (Забелло, 1830—1917). Все чугунное и бронзовое литье выполнено под его непосредственным руководством в петербургской литейной мастерской Ботта и Шопена.
           И смотрит Н.В. Гоголь, воплощённый в бронзе, сверху вниз, с хитроватой улыбкой, на потомков великих малороссов, а о чём думает, пойди, узнай. Мысль то она в голове рождается, кто её увидит, или услышит, мысль-то?
Мечтать, дело не вредное, но одному мечтать, явно скучное. Вот, бывало, во время не самое весёлое, соберутся малороссы, купно и мечтают о тех днях, когда наступят лучшие времена.
           Так и Николай Васильевич, с Петром Васильевичем собирались, иногда. Прикроют дверцу в гаражике, что во дворе их частных владений стоял, достанут пляшку горилки, сала шмат малый, хлеба ломоть, да цибули зелёной пучок. И хорошо им, за душевной беседой, да за доброй чаркой помечтать, часок скоротать.
           Дружно жили, по-соседски помогали друг другу, чем могли. Даже забора между домами не ставили, зачем забор, что да и от кого отгораживать. И дальше бы так жили, да в гаражик заглядывали, не произойди одно событие, в корне разрушившее идиллию.
           Вздумалось сыну, Николая Васильевича, завести собаку. Ну что, разве плохое дело, собаку во дворе частного дома держать, во время лихое. Ведь держит Пётр Васильевич овчарку в будке на цепи. Овчарка ему досталась при развале страны, возможно как ваучер, он кинологом служил, до развала.
Так нет же, как сказал бы Тарас Бульба: бисовы дети, поперёк батьки идут. Завёл сын Николая Васильевича щенка, бультерьерской породы. Ну что за собака. Тьфу, да и всё. Рыло свинячье, а проку, ни сала, ни подчерёвины, ни ошийка.
           Деньги на ветер, и кормить ещё эту свинорылую собаку, одни убытки.
Но это ещё не всё, что расстроило Николая Васильевича. Расстройство пришло немного погодя. Этот щенок, хай йому грець, оказался злобной внутренней натуры.
           Поскольку во дворах царил мир и добросоедство, куры и гуси Петра Васильевича гуляли сами по себе и на сопредельной территории, соответственно.
А щенок, бисово отродье, тоже гулял у крыльца своего хозяина, сына Николая Васильевича. И надо же, проснулся у свинорыла инстинкт охотничий, вернее не охотничий, а в соответствии с его внутренней, подлой натурой. О чём свинорыл думал, пойди, угадай, мысль то она в голове крутится, и кто эту мысль знает, только тот, в чьей голове мысль та находится.
           Вот и откусил, злочинец, головёнку у одной курицы, принадлежавшей Петру Васильевичу.
           Ясный день, возмутился Пётр Васильевич, немыслимо и до Николая Васильевича подступил.
- Зачем, ваш свинорыл, откусил голову моей курице, что она ему плохого сделала. Курица яйца несла исправно, в убыток меня ввели. Платите мне компенсацию за невинно убиенную курицу.
           На что, немного поразмыслив, Николай Васильевич изрёк:
- Петро, так щенок твоей курице где голову откусил, а? На моём собственном крыльце.
- Ну, так и шо. Плати за курицу.
- Ну. Петро, так это как получается, что твои куры ходят по моему крыльцу, гадят, а я плати. Выходит – тебе мясо, а мне говно? Не буду платить, нечего было курей из загородки выпускать.
- Ах так, тогда, Мыкола, ставь забор, я половину и ты половину забора между нашими дворами.
- А чего я буду ставить половину забора, твоя птица, ты и ставь, у меня нет курей, мне по барабану. А будут твои куры в мой огород ходить, так пусть им щенок хоть всем головы откусит.
          Пётр Васильевич был вынужден отгородиться, сеткой рабицей. Разделились соседи, поругавшись вдрызг. И после того случая здороваться перестали, ни то, чтобы в гаражик заходить, как в старые и тоже не лёгкие времена.
          Тихие, мягкие вечера Малороссии, когда соседи собирались купно и мечтали о днях лучших, или вспоминали о днях хороших, за чаркой доброй горилки. Где вы!?
          И я, как свидетель событий, думаю, куда ушло всё то, что мы ценили и любили. Надолго ли, или навсегда?