Первые карты. Спасение

   Хасавако, что в переводе с ненецкого означает «мужчинка», находился в том возрасте, когда человек уже твердо стоит на ногах. Его племенем и народом еще управлял отец. Он выбирал маршруты кочевий, определял, где стойбищам разместиться. И являлся полноправным хозяином. Хасавако был единственным сыном в семье и потому полностью рассчитывал со смертью родителя занять место старейшины племени. Многие вопросы уже решал самостоятельно и решения его носили мудрый характер. Да и как иначе, ведь даже название народа – ненцы, ненэй  ненэч  - буквально «настоящий человек». Он им и становился, взрослея год от года.

   Осенью взял первую жену Сясико – или «Мудрая, как старушка». И действительно,  мудрая оказалась девушка, к ее советам прислушивались вполне зрелые женщины. В стойбище то и дело слышен ее голос, звенит как ручей в летней тундре. Взял  ее из племен, что проживают южнее. И женщина никогда не была на краю земли. Просила показать ей этот самый край, где севернее уж нет ни травы, ни деревьев, звери не водятся. Ближе к весне перекочевали в долину, которая имела свой климат, отличный от природы окружающей местности. Здесь было значительно теплее в зимние месяцы,   лучше сохранялся корм для оленей. Три дня они размещались на стойбище и,  наконец, все хозяйственные неотложные вопросы решены. Появилось свободное время,  подумав,  он сказал своей Сясико:

- Готовься, завтра край земли поедем смотреть. Сутки ехать будем,  однако, пищу возьми с собой.

   А сам занялся приготовлением ружей и упряжью для оленей. Утром жена радостно сообщила, что появился на свет первый олененок в этом году. Олень  чувствует мороз и иные трудности, потому матка может приостановить развитие плода и даже перенести срок рождения молодняка. Значит, удачно перекочевали и скоро придет тепло. Но не новость о появившемся олененке порадовала мужчину. Те слова, что жена добавила после этой новости, несоизмеримо радостнее заставили распахнуться сердце.

- Ребеночек у нас будет. Мальчик. Наследник, верь,  я чувствую…

   Олени ходко бежали по морозу, звенел наст под ногами. Хасавако затянул песню о прекрасной девушке, что живет на далеком севере. Все дальше оставалось сзади стойбище и вскоре скрылось за небольшим увалом. Дальше попадались камни. Все труднее оленям выбирать путь. В одном месте думалось Хасавако повернуть по правую руку, но олени повернули налево и оленевод не стал им мешать. Да и поздно, камень поднялся высоко. Не проехать на нартах. Берег реки то приближался, то снежная равнина русла удалялась и сверкала тысячами солнечных бликов, отражая весеннее солнце. Начинался подъем  и в лицо потянуло холодом, словно полог в чум открыли. Ветерок играл с поземкой среди торосов  у прибрежной линии. Менял резко направление и кружил завитушками снег, словно шкурка молодого олененка.

- Здесь край земли, Сясико. В эти края никто из наших не ходит. Дальше ледяная пустыня.

   Но жена смотрела в сторону, глаза ее округлялись. Как никто не ходит? А это что?

- Только человек мог оставить такой след, Хасавако. Посмотреть надо, вдруг помощь нужна.

   Из-под снега в небольшом углублении среди камней вертикально вверх поднималась жердь. Леса рядом нет, а жердь явно обработана руками и принесена сюда.  Сквозь снег пробивалась струйка теплого воздуха. Остановили оленей, те радовались временной передышке и стояли «хоркали», выбрасывая в воздух из ноздрей пар. Мужчина и женщина, не сговариваясь, принялись руками разгребать снег, откинули в сторону шкуры,  увидели человека. Обликом похожего на русских людей редко заходящих в эти места. Так они себя называли. Он был без сознания и что-то шептал в бреду.

   Когда попытались вытащить его из укрытия, сопротивлялся и руками подтягивал к себе кожаный мешок. Так дорог он ему. Без сознания, а из рук не выпускал. Что же за ценности он прятал. Его тащили прямо по снегу, уж очень большой оказался, как два ненца. Только очень худой, кожа да кости и борода. Затем они собрали имущество, которого,  впрочем,   оказалось немного. И отправились в обратный путь. Необходимо спешить, так как очень слаб и плох, казался найденный мужчина…

   Харитон пришел в сознание, приоткрыл глаза. Не мог понять, где  оказался. Обретенное вновь убежище казалось большим и теплым. Давно он не просыпался при такой температуре. Попытался  пошевелится, но болел правый бок и он вновь чуть не провалился в беспамятство. На нем не было шубы, лежал на каком-то возвышении. Потрогал там, где было больно, бок обвязан тряпкой. Неприятный запах  учуяли ноздри. И тут он услышал голоса людей. Говорили на незнакомом наречии, но агрессии не угадывалось. Дошел! Все в нем торжествовало. И вдруг стало тревожно, пошарил рукой в сторону, насколько хватало сил, и нащупал кожаный мешок. Дернул завязку, просунул в горловину руку. Карта?! На месте. Блаженство разлилось по телу, и ему просто захотелось спать. Чтобы отдохнуть и быть готовым двигаться дальше. Он еще не осознавал, что совершенно слаб телом. Что пролежал несколько дней, чуть не замерз и только чудом выжил. Благодаря тем оленям, что повернули налево.

   Позже  понимал, что его кормили. Мясо свежее и мягкое таяло в деснах. Он не видел, как старуха, которая ухаживала за ним, своим беззубым ртом жевала кусочки до мягкости и потом давала ему. Сам не мог осилить пережевывание мяса. Вечером приходил мужчина ненец, все звали его Хасавако и помогал переворачивать Харитона, чтобы женщины сделали новую повязку. Организм быстро шел на поправку и вскоре первопроходец был на ногах.

   Потянулись перелетные птицы на острова, чтобы высиживать свое потомство. Зазвенели ручьи в тундре, которая, как невеста,  покрылась травой, мхами и цветами. Солнце высоко поднималась над горизонтом. Все вокруг оживало. Приходил в себя и Харитон, рвался уже на юг, туда, где его ждали. Он освоил разговорный язык и на житейском уровне понимал и изъяснялся. Самому удивительно, как скоро ему дались новые слова. Но необходимость закончить дело торопила, звала в путь. Вскоре появилась возможность, родственники Сясико приехали гостить, и он отправился с ними в обратный путь. Еще слабый, но готовый идти дальше.

   Как отблагодарить спасителей? Он готов был отдать им все, но у  него ничего нет. Приметил, что Хасавако присматривался к топору, молоткам и к ружью. И поехал Харитон с секстантом в футляре и с мешком карт. Даже письменные принадлежности оставил, после того, как сделал последние записи о жизни ненцев и зарисовки их быта.

   Два месяца пути, на перекладных оленях и лошадях вез свой труд Харитон туда, где собирались все данные перед отправкой в столицу. Наконец на горизонте показались купола Софийско-Успенского  собора. Новые купола, железом крытые. Далеко отражали свет небес и солнца. Харитон ступил на землю, постоял. Затем в каком-то порыве упал на колени, склонился и поцеловал дорогу. Осенил себя трижды крестом, все продолжая шептать молитву и скупо заплакал. А в голове проносились лентой события его путешествия по берегу северного океана…

   Возвращение

  У Дарьюшки с утра все валилось из рук. За что не возьмется, либо сделает не так, либо уронит. Мать ворчала на нее и грозилась, что вконец разозлится и выдаст ее замуж. Для нее это - больная тема, за год два жениха сватались, девка-то неплохая, да все нос воротит. Вбила себе в голову, что полюбила спасителя от своеволия приказчика. Где его теперь искать ушел и сгинул в северной стороне. Никакого сладу с девицей не стало. Еще когда пироги на шлюп ему носила, толковала – брось, не дури. Как сглазил кто Дарьюшку.

   Наконец,  утренние работы были закончены,  и дочь отпросилась погулять. Отпущенная на свободу и избавленная волей судьбы от ворчания матери, девушка пошла на окраину. Нравилось ей гулять за пределами города. Опаски от лихих людей уж нет, а в городе людно и шумно. Вот и отдыхала среди берез. Сегодня она решилась пройти вдоль Московского тракта. Шла и смотрела, как ласточки низко летают над землей, равнодушно подумалось, что это к дождю. Приметы, приметы. Устала она верить в них. Наверное, человек их сам себе придумывает. Сегодня приснилась ладонь, а в ней букет из белых цветов. Бабушка сразу указала, что это готовит встречу с суженым - лицом к лицу. Да где только ее суженый, все глаза проплакала, а о нем все вестей нет.

   Навстречу ехал конный, что-то ворохнуло ее сердце. Но она вновь успокоила себя. А тот вдруг спрыгнул с коня и пошел навстречу. Девушка прищурилась против солнца, закружилась голова, подогнулись ноги.

- Харитон,- выдохнула Дарья и осела в придорожную пыль…