Физрук

Наконец-то свершилось! Три дня отпуска в горах, на лыжной турбазе, Юля мечтала о них еще с конца лета. Узкая тропинка между сугробами вела их с Олегом к небольшому коттеджу, который станет им пристанищем на эти дни. Дверь отворилась с легким скрипом, и они зашли в комфортабельное жилище. Модный минимализм порадовал, вот только запах чем-то встревожил Юлю. Нет, пахло вполне приятно, деревом и еще чем-то смолистым, что пыталось вызвать воспоминания, но сейчас Юле было не до них. Ей хотелось скорее оказаться на снежной вершине и испытать ни с чем несравнимое ощущение молниеносного спуска, когда лыжи становятся как будто частью твоего организма и послушно скользят, вздыбливая фонтаны снега, в лицо бьет ветер, а все твое существо наполняется восторгом. «О, кто-то мази забыл!» - сказал Олег из кухни. «Вот чем это пахнет», - поняла Юля. Она уже была готова и торопила мужа, который, как всегда тщательно, собирал снаряжение и более чем тщательно одевался сам. Наконец, они вышли к подъемнику. Погода была самая горнолыжная, они накатались вдоволь, потом попарились в бане, вкусно поужинали и легли спать.      
Среди ночи Юля проснулась, все тело ломило, так бывало всегда после физических нагрузок, все-таки она никогда не занималась спортом всерьез. Особенно в детстве ее нельзя было назвать спортивным ребенком, хотя она была подвижной, лихо лазила с мальчишками по крышам и заборам, но положенных нормативов выполнить никогда не могла. В школе на это смотрели сквозь пальцы, у их преподавательницы физкультуры была позиция, «если ученик пришел на урок, то уже заслужил четверку». Но после восьмого класса девочка поступила в технический колледж, а тамошний физрук был просто зверь, об этом знал весь город.
На первом же занятии Алексей Сергеевич изложил свои принципы. Отстукивая ритм баскетбольным мячом, и глядя на вновь прибывших учеников стальными глазами, он говорил тихим, но от этого очень доходчивым голосом: «Во-первых, спортом вы будете у меня заниматься все, хотите вы этого или нет. Во-вторых, пятерку у меня получает тот, кто сдает нормы ГТО на золотой значок. Те, кто сподобится  вытянуть серебряный, соответственно, получит четверку. Тройку поставлю, если будут бронзовые показатели. Ну, а остальные – бараны. Стипендия выдается только отличникам и хорошистам, так что делайте выводы». А потом началось самое страшное, мяч с грохотом падал под ноги кому-нибудь из строя, и физрук так же тихо и спокойно объяснял всем присутствующим как несовершенно тело жертвы. У этого пузо, как у беременной, у того руки, как вермишель. В группе было тридцать мальчиков и две девочки, Юлька и Марина стояли в самом конце шеренги и тряслись как овечьи хвосты. Но физрук только посмотрел на них слегка презрительным взглядом, круто развернулся на пятках, зашвырнул мяч в корзину и отпустил всех переодеваться.
 С этого дня Юля жила в постоянном страхе. Если физкультура должна была быть в среду, в понедельник у нее уже портилось настроение. Чего только не выделывал на своих занятиях Алексей Сергеевич. В бассейне отгонял длинным шестом от бортиков не умеющих плавать, выводил всех босиком на снег, правда и сам  стоял с ними в двадцатиградусный мороз в шортах и майке, заставлял бежать стометровку на коньках, притом не вдаваясь в подробности, что ботинки всем были не по размеру. По нынешним вегетарианским временам его бы засудили, но тогда о  неокрепшей юношеской психике никто не заботился. Только их добрейшая классная, Ольга Семеновна, в конце семестра ходила уговаривать физрука сменить гнев на милость, поэтому почти у всех в журнале стояли оценки примерно в такой последовательности: «два», «два», «три», «два», «четыре» и вожделенная «четверка» за полугодие. «Ну вот, не такой уж он и злой, - говорила учительница, - просто ему много чего пережить довелось». Позже, они узнали, что у физрука парализован сын, из-за того, что ему прострелили позвоночник на уроке военной подготовки. Однако парень выжил, закончил колледж, потом институт и сейчас даже работал в каком-то конструкторском бюро. Юлька часто думала, почему она должна расплачиваться за то, что с незнакомым ей человеком судьба обошлась так сурово.
Однажды сдавая зачет по лыжам, она умудрилась налететь на какой-то пенек, лыжа, конечно, сломалась, и девчонка тащилась по лесу, глотая слезы обиды и страха. Лыжи-то были казенные. Сейчас Кондрат (так они за глаза называли физрука) изощриться в своем презрении и остроумии, еще кличку какую-нибудь прилепит. Вскоре из-за поворота показался и он сам. Оказалось, что все уже пробежали, и отправились в колледж, а он, как ответственный учитель пошел искать «заблудшую овцу». «Начинается!» - подумала Юлька. Но Алексей Сергеевич больше ничего не сказал, забрал у нее сломанный инвентарь, и они двинулись к лыжной базе. Девчонке было тяжело молчать, она попыталась рассказать, что упала случайно и извиниться за порчу имущества, но физрук коротко сказал: «Ерунда! Не переживай!». Это было до такой степени необычно, что весь обратный путь Юля, молча, пыталась осмыслить столь странное поведение учителя. Но дальше события развивались уж совсем невероятно. В тренерской, куда они зашли, чтобы оставить лыжи, Алексей Сергеевич снял с себя пушистый  свитер и напялил его на Юлю, поверх ее спортивного костюма. Потом сам расшнуровал жесткие лыжные ботинки, достал из шкафа шерстяные носки и натянул их ей на ноги.  Проделав все эти манипуляции, он подошел сзади и начал массировать ей шею. Девочка так растерялась, что смотрела на него как кролик на удава. Минут через пять она собралась с силами и сказала: «У нас сейчас математика начнется. Я пойду?». «Иди», - ответил физрук. Юлька быстро скинула с себя его вещи, не забыв отметить, что пахнут они хорошим одеколоном и какой-то особой чистотой, следящего за собой человека. В дверях она чуть задержалась и выдавила из себя:«Спасибо»,- хоть вовсе не была уверена, что ей есть за что благодарить. Своим еще не разбуженным женским чутьем она понимала, что произошло что-то не совсем правильное. С другой стороны, почему бы учителю физкультуры было не принять меры, чтобы не допустить заболевания бестолковой студентки? Но всю дорогу до колледжа перед Юлькиными глазами почему-то стояла картина «Не равный брак» из учебника литературы, и ей было как-то не по себе.
 В наше время, будь на месте Юли какая-нибудь ушлая девица, она бы в один миг квалифицировала его  действия как домогательство и избавила бы колледж от такого неудобного человека, как Кондрат. Вспоминая происшествия далекой юности, Юля думала, что сейчас девушки, имея внешность совсем не располагающую к сексуальным притязаниям, рассказывая, очевидно, о своих фантазиях на всю страну, ломают карьеры и жизни мужчин, которым не повезло встретить их на своем пути. В ее время о таком невозможно было даже подумать, да и не знали они об этом ничего. Может быть, именно это незнание делало их неуязвимыми для всякой грязи. И потом, когда, читая постперестроечную прессу, можно было подумать, что в России нет женщины, не подвергшейся насилию, Юля всегда удивлялась, как можно допустить такое? Беззаветно любя флирт, и прожив довольно бурную молодость, она всегда видела ту черту, за которую нельзя переступать, чтобы потом не было стыдно ни перед собой, ни перед людьми.  Но в шестнадцать лет девушка совсем не думала о возможном развитии ситуации, да она никак и не развивалась. Кондрат все также изощрялся в своем педагогическом безумии, не делая для Юли никаких исключений.
В начале весны у группы должен был пройти зачет по конькам. Юле выдали ботинки размера на три больше. Кое-как обувшись, девчонка вышла на лед и поняла, что не то что бежать, а и стоять - то она на них не может. Но тут подъехали ее приятели, и, подхватив Юльку под руки с двух сторон, лихо сделали с ней круг по стадиону. Раздался свисток, парням пришла очередь, бежать дистанцию, и они оставили ее посреди катка. Не удержав равновесие, Юлька рухнула на колени, ушиблась и не могла подняться. Пытаясь встать, она снова свалилась. Должно быть, со стороны это выглядело забавно. Хулиган и язва, по кличке Пшено, не замедлил отреагировать, заорав на весь стадион: «Мужики, Юлька-то наша – Мересьев!». И тут же хор мальчиков – зайчиков завел: «Мересьев, Мересьев, ему отрежут ноги. Летать, летать, я буду летать!». Юля не смогла сдержать слез от обиды, боли и унижения. К счастью, ее друг и товарищ Женька, наконец сдавший зачет, подъехал и отбуксировал бедолагу в раздевалку. На построении Кондрат объявлял результаты забегов и оценки за урок. Дойдя до Юлиной фамилии, он торжественно провозгласил: «Комарова! Четыре балла. За артистичность!». Все, конечно, заржали. Юля поняла, что ее катание теперь будут вспоминать долго, и разозлилась еще сильнее.
После построения, она подошла к физруку и решительно сказала:
-Алексей Сергеевич! Нам нужно поговорить!
-Ну, говори, раз нужно, -  лениво протянул физрук, заканчивая заполнять журнал.
-Алексей Сергеевич, вы не имеете права работать учителем! – Кондрат посмотрел на нее с интересом.
-Вы оскорбляете и унижаете нас, но от этого мы не станем лучше бегать и прыгать! Как только я получу диплом, я больше никогда, никогда не буду заниматься спортом. И это из-за вас!
Юлька задыхалась от эмоций и чувствовала какой-то гибельный восторг. Слова эти она проговаривала много раз, почти после каждой физры, но она никогда еще не разговаривала так с взрослыми, и ее несло. Кондрат поднялся, посмотрел на нее внимательно, и Юлька впервые увидела, что глаза у него вовсе не серые, а голубые.
-Эх, девчонка! Ты думаешь, я получаю удовольствие от того что вы все меня ненавидите? Нет. Но я - очень маленькое зло в ваших жизнях, дальше вам всем предстоит много чего пережить… и перетерпеть. А я хочу научить вас не бегать и прыгать, а держать удар, - он помолчал.
-У тебя получается,- он потрепал ее по плечу и медленно вышел из тренерской.
Юлька еще долго сидела на гимнастической скамейке, переваривая случившееся. Она очень гордилась собой, но где-то в глубине души, она понимала, что сделала больно человеку, который как выяснилось, хотел им добра, правда, очень своеобразно хотел, и ей было чуть-чуть стыдно. Никому, даже маме, она не рассказала про свой подвиг. До весны уроки физкультуры проходили спокойно, Юля не приписывала это себе. Старшекурсники рассказывали, что подчинив группу своей воле и установив свои порядки, Кондрат «ослабляет вожжи». На следующий год у них был уже другой учитель физкультуры.
Юля поднялась с кровати, подошла к окну, посмотрела на залитый лунным светом лес. На подоконнике стояла забытая кем-то коробка с лыжными мазями. Она открыла одну баночку, понюхала смолистый запах, запах лыжной базы, запах ее первой схватки за свое человеческое достоинство, и улыбнулась. «Что ж , Алексей Сергеевич, да, я умею держать удар. Спасибо, Учитель!».