Невнешность

Тихая легкая музыка и разговоры людей за столиками уравновешивают друг друга, становятся фоновым шумом кафе. Изредка долетают отдельные слова или фразы и тут же улетают дальше, ничего за собой не оставляя.

Она склонила голову, и из-под ее черной челки с белым локоном на меня смотрит фиалковый глаз. В нем золотом отсвечивает желтая лампа, которая висит где-то над нами.

Она улыбается.

За окном слева от нас вечер, ярко светят россыпи белых и разноцветных ламп, идет снег. Очень романтично. В такую погоду можно выходить и с чувством радости, и с чувством грусти, она тебя безоговорочно примет и поддержит.

Интересно, с каким чувством выходить туда будем мы?

Сегодня важный день. Такой день случался в жизни каждой известной мне пары. Но чужой опыт мало успокаивает. Тем более что не у всех он удачный.
– Ты переживаешь.

Она не спрашивает.
– Нет, я бы назвал это как-то по-другому, только не знаю как.
– Ты переживаешь.
– Да.

Можно ли назвать это лотереей? С тем же смыслом, с каким лотереей можно назвать всю жизнь. Так что – нет.

Мы никогда не знаем всего. Раскрываем и раскрываемся только со временем. Даже такая вещь как анкета для знакомства – вот они все характеристики – в чуть далекой перспективе иллюзия фальстарта.

В нашем случае никаких анкет не было.

И это глупо, зная друг друга пять лет, сейчас переживать и бояться.

Просто это извечный вопрос: какой фактор решающий – тело или душа?

Она все так же смотрит на меня и улыбается. Она думает, мы просто снимаем маски, но у меня в кармане маленькая коробочка.

Черная челка – отголосок того нигилистического образа демонессы в драном темно-бардовом платье, с волнистыми истончающимися к кончикам рогами, с алыми губами, будто кровавыми на фоне белой кожи, в котором она была, когда мы познакомились. Это произошло на набережной, летним вечером я прогуливался и увидел ее у парапета, конечно же, меня привлек этот образ, сам я в то время выглядел как испанский аристократ откуда-нибудь из восемнадцатого века, с пышной шевелюрой – две волны, спадающие на плечи, с плащом за спиной и шпагой на боку. Я подошел и поздоровался, в ответ она посмотрела на меня фиалковыми глазами. И я влюбился.

Во внешность?

Да.

Но с тех пор прошло пять лет.

Следующие маски нам обоим мы выбирали вместе. Она стала милой мультяшной девушкой неопределяемого возраста между двадцатью и тридцатью, я превратился в обветренного матроса с тонкими дредами, затянутыми в узел на макушке. После этих преобразований меньше я ее любить не стал.

И если я никогда не видел ее настоящей внешности, значит, люблю я не внешность.

Люди – и мужчины, и женщины – всегда стремились изменять и подчеркивать себя. Маски в линзах только лишь расширили возможности.

Да, теперь я все понимаю.

Шум кафе и лампы улицы резко перестают существовать, мир замирает – я достаю из кармана коробочку, открываю и кладу на стол перед ней.
– Это кольцо?

Я киваю.
– Почему?

Я молчу.
– Не заставляй меня саму это произносить…
– Ты выйдешь за меня?

Она аккуратно берет коробочку одной рукой и пальцами другой руки вынимает кольцо.
– Я… – разглядывая блестящий камушек, шепотом говорит она, – выйду. Конечно, я выйду…

Почему-то ее голос тихий и неуверенный.
– А как же маски? Мы же хотели снять маски.

Надо всего лишь отключить эффект.
– Надо всего лишь отключить эффект. Что это изменит, если я люблю тебя?
– Ты меня никогда не видел!
– Ладно, я готов.

Она прикрывает рукой глаза, я делаю так же.

Мы выключаем эффект масок. И хоть я уже все понял и решил, волнение изливается во все тело из грудной клетки.
– Я готова.

Я отнимаю руку от лица.

На меня смотрят ярко зеленые глаза.
– Привет, – она улыбается.

Да. Я готов влюбиться в эти глаза.
– Ты выйдешь за меня?

Секунду она молчит, и за эту секунду зеленое пламя разгорается так сильно, что можно обжечься.
– Да, я согласна, я выйду за тебя.