Фуфлофильм - дуос

                Паре одинаковых детей Ермолая Пионтковского : Бабченке и Несмияну
     Отсохший Прилепин и присохший инженер - что может быть лучше ? Истинно, истинно глаголю я вам не о налетающей на ось Токио - Берлин планиде, а о важном, что позволит после революции видоизменить михалковский герб, прилепляя по методам твиттеровских криэйторов две физиономии с орлиными клювами, смотрящими в разные строны, ибо ( шикарное словечко ! ) как один дрочит на славное прошлое поганого геноцидом собственного народа Совка, так и второй псом пожирает блевоту высранных истин о фальшивой демократии, лживых правах человека, короче, всей той пропагандонской х...не, что втюхивается заокеанскими и европейскими пиратами около пятиста лет, суть же в одном : после Октябрьского переворота буржуазные делавары развитых стран стали тупо гуще и пуще делиться, откидывая кусочек пожирнее, лохи же и есть лохи, Шендерович, вон, триста лет долдонит жидовинским тенорком цитаты из Чаадаева, а я, забив хер на саму Витухновскую ( она хоть красивая, в отличие от пары гадов ), возлагаю отныне и навсегда лошадиный болт в рыла и на бошки вышеупомянутых мудаков, настоятельно рекомендуя им не читать непредназаначающихся для дураков сказочек, так как мои истории противопоказаны идиотам с какой - то там политицкой позицией.
     - В левой руке  " Сникерс " ? - внадрыв нервам кричал на Пленуме Ильич, сжимая в точку серенькую кепчонку, комкая древесину трибуны цепкими пальцами удмурта из рода Бланк Арон Семеныча, а также озирая вприщур шатающихся, белея, соратников. - В правой руке  " Марс " ?! Так какого х...я ?
     Вопросив, вождь рухнул лицом вниз, сокрушая оркестровую яму с притаившимся там дивизионом латышских стрелков. Его скоро подняли, отпоили морковным чаем и положили во гроб, потому шел по стране новый довлатовский юбилеем год и был это никакой не Ленин, а обычный Сухоруков из неплохого кино.
     На этом с кинами, не устающие жевать жевки олигофренических младенцев, у меня с вами, граждане, завершено. И, вообще, как бы сказать - то, я, конечно, дурак, раз просто знаю о вашем существовании, но поскольку я также знаю о Познере, то идиот я в кубе сотой степени по восходящей, потому - то и объявляю законченность во всем с дурнями - активистами, в замерзлой и недоразвитой стране примеряющих на себя разнообразные личины псевдополитицких устремлений. Меняю картиночного Маркса из крайней  " Седьмой " на вымышленность персонажей и - плагиат, конечно. Из Ивлукича.
                Абзац в квакерских штанах
                Ад Ивлукич
                Подарок для замечательной Алины Витухновской
     Живопырка растопырилась, фуфлогонисто пузырясь и сотрясаясь грандиозной поллюцией, смешав воедино утопшую армию генерала Самсонова, печально- блестящие сапоги Мартина Бормана и изысканную подачу Бориса Беккера, рыжего, как многие немцы, с ху...м егозливым, в каптерках и на раскладушках ныряющим в изумленно приоткрытые рты русских потаскух, звезд с резиновыми губами, затаскавшими по судам раздолбая Мела Гибсона, искавшего любовь, но нашедшего лишь бл...дь и кучу недоразумений на свою австралийскую жопу. Я увивался поблизости, скромным занудливым голосом цитируя великих поэтов древности : " Зеленец бабу катает, баба ноги задирает, бабе жарко, бабе парко, бабе хочется еще". Это стихотворение рассказывал под ветвями черешни Григорий Мелехов в фуражке и сапогах, а маленький Сережа Бондарчук, разинув рот и выпучив маленькие глазенки, суетливо прыгающие под стеклышками пенснэ, в ужасе и тревоге размышлял, не пришла ли пора окончательно стать Михалковым, раз и навсегда. Он не успел ничего решить, так как Аксинья стала Анисьей, и все пути к перемене участи, воспетые Достоевским, уткнулись в логический тупик, забитый до отказа, там играл на флуераше Лобачевский, пил баварское пиво Лобановский, расчесывал поповским гребешком бороду Белковский, ворочался в кошмарном сне русского интеллигента Павловский, ну а рядом, по периметру юнговского подсознания опасно ходили Троцкий, Троицкий и Градский, ходили и дрочили, козлы. Я встал нехотя и высокомерно, увидев малолетнего Витушишникова, ласкающего взором восковую персону мадам Гершензон, в шинели, кепке и маломерных ботиночках Сереженьки Шаргунова, юного корнета и драгуна из гусарского конвоя Кремлевского полка имени Дзержинского, притараненную ранеными бойцами подмосковного ополчения из взятого штурмом музея Тюссо, на долгом пути утерявшую лишь только голову, но ярлычок этикетки в ультраправом ботинке не давал впасть страждущим в объяснимое заблуждение, он явно и недвусмысленно указывал : " Се есть мадам Гершензон".  Густой скрип со стороны Туруханска сурухановской диафрагмой сотряс неизбывный нарастающий героизм поколений, вынуждая оглянуться, окидывая затуманенным взором этапы большого пути : эвон - гайка с сорванной резьбой, коробочки " Гербалайфа", смятые алчными руками торопливых выгодоприобретателей, остов, поставленный супротив и напротив, что пугало своей непонятностью, тело комиссара, разомкнутое на части фельдшером Лосьманом, отважным проходчиком и трубокатом, бросившим вызов разлапистым и упорным, наваленным на валы, намотанным на турбины, закатанным в вату, закутанным по закуткам и закоулкам в овчинные тулупы младшего комсостава. Я один нашел выход из безвыходной ситуации, гениальным броском мысли повелев метнуть мадам Гершензон в сторону ставшего натужным скрипа, и выкрик " Хох!" поведал об успехе мероприятия, и Анисья распласталась покорно в стоге сена Аксиньей, и Шаргунов смешался с Прилепиным, а рядом - люди, кони смешались в кучу, все смешались и соединились в небывалом воодушевляющем симбиозе маразматического идиотизма, даже казахский Пошкин не утерпел и бросился в пляс и перепляс, плюясь и завывая, как койот в калмыцкой холодной степи, где бродит, не зная покоя, Кирсан Илюмжинов с крупнокалиберным дутаром наперевес. Все стихло, успокоилось и замерло здесь до рассвета, гармонь одинокая встретила свой нареченный баян, аккордеон накинул на плечо Тальков, тщательно завитая в букли Зиночка Гиппиус конопатила паклей аквариум с гуппи, Оська Мандельштам пропился насквозь и яростно опохмелялся у четы Хлебниковых, Велемира и Марины, а сын их Федька Сологубович Бондарчук наконец-то стал Михалковым, таким образом замкнув круг, сузив пределы и раздвинув границы.