Пробуждение. Сказание об Иле

Пробуждение

Поток видений исчез, и Роха ненадолго остался наедине с собой. Посланник понял, что глаза его пока закрыты, а сам он лежит на спине. Наконец он приоткрыл веки, и первое, что увидел через сумрачную поволоку, это очертания женщины, сидящей подле него.

«Она», — узнал посланник ту, что приволокла его сюда. Женщина была занята делом, и рука ее то поднималась вверх, то опускалась вниз.
«Шьет», — подумал Роха, и был прав, женщина действительно шила. Воспитанник мастерового приподнялся, стараясь получше ее рассмотреть. Усилия его оказались тщетны, он видел только темный женский силуэт. А вот ее рука... плавные движения вверх и вниз... теперь к ней всецело приковано внимание Рохи. Женщина держала иглу, тонкую и длинную, и виртуозно ей владела. Верно, из кости выточена была игла. В другой руке её было что-то, что требовало ремонта. Иглу втыкая, штопала она. Вместо нити продет в ушко иглы тонкий волос.

Роха наморщился, не в силах рассмотреть предмет починки. Пелена в глазах ему мешала.
— Что зашиваешь ты? — задал он женщине вопрос.
— Сердце, — услышал в ответ. Женщина улыбнулась, заметив его удивленный взгляд: — Твое!
 Посланник поглядел на пульсирующий комок в женской ладони, затем на свою грудь, в ней зияла черная дыра, края которой светились.
— Это смола с древа, в котором Гнездо. Закрайников помнишь?
 «Закрайников» — это последнее, что успел услышать Роха. Он словно провалился в яму и увидел себя на том самом месте, где козлоголовое чудище насадило его на рога.
Теперь Роха лежал на белом тонком покрывале из искрящегося, чистого снега. Тихо.
Роха окидывал взглядом себя и все вокруг, вплоть до болот . Тишь. Откуда-то появились люди. Те, что обошли со всех сторон то место, где сейчас лежал Роха. Некоторые приехали верхом на рыжих козлах, а некоторые ; на маленьких лошадках. Достигнув цели, один из приехавших наклонился над лежащим телом. Роха узнал его — это Ямых. Правитель Закрая внимательно осмотрел лежащего человека. Заглянул в лицо, прищурился, замер, встал и удалился. Отойдя в сторону, ногой отогнал прочь двухголового козла, затем едва не попал под ответный удар; к нему сбежались остальные. Вот сообща они прогнали двухголового, и тот направился в сторону болот. Ямых что-то сказал своим спутникам. Посланник разобрал только то, что речь шла о собаках.
Роха как будто  сорвался откуда-то сверху и упал на белое, холодное покрывало. «У-у-ух!..»

Посланник снова очнулся. Он все помнил, как вроде видел наяву. И первым делом посмотрел себе на грудь. На ней прилепленный к ране  пучок травы. Приложив руку к ребрам, Роха услышал ровный стук. Все хорошо, сердце на месте. Теперь можно расслабиться и подумать о чем-нибудь еще.
Он был один, долго лежал не шевелясь и рассуждал. Раздумья затянулись, и на смену тревоге пришел покой. Но вот смирение ушло.
— Что дальше? — крикнул Роха, нарушив царящее вокруг безмолвие. — Мать моя погибла?— требовал он ответа в надежде, что его слышали. — Тот мальчик — это я? Мастеровой рассказывал, что нашел меня он в камне. Все сходится теперь! — продолжал кричать посланник. — Что стало с тем, кто был отцом моим по крови? Скажи хоть что-нибудь! Где ты? Ведь была ты рядом. Чего же молчишь и прячешься? Ответь! С тобою говорю я, Посланник Иля!
На этих словах Роха вспомнил вдруг о миссии своей. О, как он мог забыть о том, зачем бежал из Закрая? Ему же надобно дойти до Иля, предупредить всех о беде, что грозит его землям. Истемники, быть может, уже идут с войной?
Что разлегся он? Надо немедленно отправиться домой, любой ценой найти дорогу в Иль.

Поднявшись на корточки, Роха, как и в первый раз, стал руками шарить, обследуя все вокруг. Затем пополз, ища то крохотное отверстие в полотне, через которое он немногим ранее видел снег.
«Оно ведь где-то тут…» — твердил себе под нос посланник. Так стер до дыр колени он, болели ноги, локти ныли, но все осталось скрыто для него, и только камни холод свой ему бесстрастно отдавали. Он все искал, искал и ползал. Но толку не было. Со всех сторон его лишь окружали стены.  Устал и, облокотившись спиной на стену, изнеможенный, сдался.
— Спи! — ухнули стены.
Уже знакомый, женский голос указывал Рохе, что ему делать нужно.
— Спать? Я не хочу!
— Спи!
— Нет! Идти мне надо. Выпусти! В Иле ждут!
— Так ночь сейчас, — твердил свое все тот же неприятный голос.
— У тебя здесь всегда ночь! Как глаза открою, всегда темно. Не целую ли вечность длится твоя ночь? Может, ты и есть ночь? — устало усмехнулся он.
— Может...
— Тогда пусти меня! Не желаю торчать я в этом склепе.
— Это не склеп...
— Холодный и затхлостью пропахший насквозь! — возразил обессилевший Роха.
— Неправда, — не соглашался голос. — Здесь лишь запах прошлогодней травы, а затхлость источаешь ты, тело твое, раны…
— Отпусти.
— Хм… как странно... Вначале требовал ты от меня ответов, теперь же просишь отпустить... Ты не здоров, посланник Иля. И знаешь ; почему? Ты  не можешь выхода найти, а между тем он пред тобою.
— Я — посланник, и в Иле ждут меня! Неужели тебе не ясен смысл данных слов? А-а-а… — Догадка промелькнула в его голове. — Я твой пленник? — И Роха махнул рукой, как бы сделал это пьяный человек.
В следующий момент в лицо ему повеяло морозной свежестью, и Роха увидел, как в нескольких шагах перед ним раскрылись каменные створки. Его глазам предстал укрытый первым снегом ночной пейзаж. Роха приподнялся и, шатаясь, побрел навстречу заснеженному лесу. Не сделав и трех шагов, остановился, увидев перед собой косматую женщину.
— Роха, Роха... А ведь я вернула тебе жизнь. Залечила раны ; те, что на ребрах твоих. А ты бежишь, неблагодарный.
Роха отпрянул назад, пропустив женщину внутрь. Затем попятился спиною к выходу, но уперся в стену. Створки-двери незаметно закрылись.
— А сколько времени ты здесь, как думаешь? — спросила косматая.
Теперь темнота, прежде имевшая полную власть, чуть-чуть отступила.
Роха вновь сделал попытку рассмотреть женщину, она же ускользнула от прямого взгляда. Волосы, густые и нечесаные, закрывавшие все ее тело от головы до пят, умело скрывали ее.
— Лун три. Или две... быть может... — наконец ответил Роха.
— Нет, бывший посланник Иля, ты здесь давно, уж миновала не одна зима. И тебе некуда торопиться.
Слова ее «бывший посланник» прозвучали как-то певуче и красиво даже, поэтому вначале весь смысл сказанного Роха не уловил, но потом...
— Врешь!
— О, Роха, верь мне. Прежнего давно уж нет. И мир тот, что окружал тебя, исчез. Ты опоздал. Так ты пойдешь или пока побудешь здесь?
— Что с Илем?
— Дом твой изменился.
— Сколько же зим прошло, пока я был вот здесь?
— Я не считала. Мне все равно. И кто сказал тебе, что был ты здесь?
Так ты идешь? Но только знай! К хищникам ты приглашен на пир. И в этот раз спасать тебя не стану. Так идешь?!
— Я пока побуду. Теперь точно не смогу я спать. Кто знает, сколько длятся твои сны?!
— Хорошо, — послышался спокойный женский голос прямо у его уха.
— Иль устоял?
— Сам всё увидишь...
Роха перевел дух:
— Что стало с матерью моей? Отцом по крови? И для чего все это было? Что стало с теми, кто был с Илеей? И где теперь младенец звездный? Где Каула, дед мой, и его кораблик? Верни видения мне!
— Достаточно увидел ты, а для другого времени уж нет. Ты догадался, верно, время тебе тут не союзник. Над всем что видел ты, не властна я, показать большего тебе я не могу — годы, знаешь ли, здесь текут как река с горы. Но расскажу тебе еще немного.
Не все возможно показать, так слушай!
— Зачем же сразу не продолжила рассказ, тянула? — не мог понять Роха.
— Не перебивай, а прежде еще одно. Волосы мои ты расчеши.
— Ну же... говори, я волосы твои расчешу, вот только где взять гребень?
— А ты руками, на что же пальцы у тебя? — И, повернувшись спиною, женщина замерла в ожидании. — Забыла я прикосновения рук мужских к себе, к волосам своим, теперь уж потерявшим блеск. А прежде каждый из братии вашей желал дотронуться до них. Наглецы...
— А! — Роха отдернул руку от волос и прижал к себе.
— Это, верно, пятилистник жалит, будь осторожным, Роха. Цветок один мне верен до сих пор остался. Не знаю, сколько уж времени живет он в локонах моих и охраняет, а может, и ревнует. Надо же один все-таки остался...
— Дай же гребень мне.
— А ты аккуратно, — почти мурлыкала женщина. — А я пока начну рассказ.
Ты видел все, что нужно было видеть. Тебе открылись тайны. Нити прошлого переплетены, спутаны и скрыты, но не разорваны, они крепки, и нет сил, способных их порвать. По нити главной, той, что ведет к тебе и от тебя, я мысленно провела тебя. И сделала я все это нарочно, о себе заботясь, так как с твоей помощью хочу вернуться я в покой.
— О чем ты говоришь?
— Не перебивай, — раздался уставший голос. — Ты сам желал, так слушай же теперь. Я та, что была в начале самом, когда никто не знал больших озер, когда не было ни Иля, ни Закрая, ни Хаагума и рыжая земля Каргун зеленью была покрыта. И жили две сестры в лесу зеленом, звенящем птицами и чистыми ручьями, не зная зла, любовью ко всему там наслаждались. Ты видел этот лес однажды. Его мертвые деревья тебе встречались на дороге. И про сестер ты знаешь тоже.
Так вот, я — Аллая, та из них, что ведьмой стала, а прежде от обиды мир пожгла и сестру сгубила.
С этими словами Аллая повернулась к Рохе, и тот снова увидел серую полуистлевшую повязку на ее глазах.
— Что же напугался ты, посланник Иля? Где же твоя храбрость?— посмеялась над ним Аллая, увидев как тот оцепенел и руки опустил. — Зря что ли силы на тебя я тратила свои? Теперь и ты займись-ка делом. Рук своих не опускай, что делал — делай. ; Встряхнув волосами, продолжила: — Природа за подлость эту наказала и тех, кто помогал мне, и меня. Их прогнала прочь, под землю, в недра, чтобы не видели ни света, ни любви. Меня же лишила глаз, а вместо них печатью лег на меня лик злодейки. Желания во мне оставив, лишила вкуса ко всему. Уже давно не знала я, что значит радость. Как может быть сладко, горько, весело, печально, теперь мне неизвестно. Прикована я к миру, который своими руками для себя и создала. Нет смерти мне. А я ее желаю, зову и жду, и ведь это избавление от всего.
Она ненадолго замолчала.
; Но слушай дальше ты меня. Так прожила я долго, пока те, что были изгнаны под землю, о себе не дали знать. Они уверовали, что грядет их время. На земле и в недрах было обещано им править. Там, в пещерах, нашли узкие лазейки, «темные мотки» ; буквально нити, ведущие к мирам чужим. Те миры извилисты, темны и этим для тех изгнанников желанны. И сущность их в том, что нет запретов там и все там можно. Это они мне зрение вернули, вставив в место глаз в мои глазницы бездну.
Но есть еще совсем другие, те, кто во мраке зажигает свет и сквозь время прокладывает ровные и светлые пути. Однажды их прямые линии пересеклись с «темными мотками», и  перемешалось и спуталось вдруг все. Поднялась тут меж ними буря, и в хаосе пропал ребенок, младенец спящий, тех, кто зажигал свет во мраке. Единственный ребенок, рожденный в тех мирах, любимое дитя, источник света во плоти, маяк и яркий луч, и вот он потерялся. Так говорят, но те лишь, кто не знает сути, а она закрыта многократно клубком из темных пут.
Забрать себе дитя, спрятать, взрастить и воспитать его, да так, чтобы затмил он воспитателей своих. Все было подстроено и расставлено по всем местам. Я та, кто посвящена в коварство изначально и делала не так, как велено, а как сама желала. Не от страха ; его не знала я, ; не от желания власти, а от обиды, той, что, как червь, засела и выела все внутри.
Трем родственным народам, избранными старцами, завещано послание в камне было. О том, что должно так случиться, оно гласило: «Звездою на землю принесен будет младенец спящий, и не буди его». На эти же народы и пал выбор темный ; вымарать предостережения старцев и разжечь сомнений пламя. Из трех народов, живущих на восточных берегах у озера большого, один лишь подходил для этой цели — тоуркуны.
Внушила я предводителям тоуркунов, что мир несправедлив к ним. Что доля лучшая их рядом, у них под носом, и скрыта от посторонних глаз. Истемники ; потомки изгнанных с земли охотников тому пример. Уже открыты им тайные миры. Теперь и им, тоуркунам, надо лишь постараться, и откроются тайные миры для них. И вот начались там смута, братоубийство и вражда. И верх тоуркуны взяли. Оставалось только ждать. И час настал, но все пошло не так, как задумывалось прежде. Тайно вмешались в дело те, кто нас опередил. Каула, дед твой, и дочь его, Илея, а также те, кто был с ними, встали на пути у «спутанных миров». Что привело их к этой миссии, загадка, но дело обстояло так, что младенец звездный оказался под их присмотром. Тоуркунам же лишь надо было обмануть посланцев Иля. Но не умными оказались правители Тоуркуна. Когда весть о ребенке звездном принесли те двое: мать твоя и тот рыбак, ; то выдали вожди тоуркунов истинные замыслы свои. И здесь уж поправить было ничего нельзя. Когда же появился ты, то приняли тебя за звездного ребенка. Провидение было снова не в пользу тех миров, запутанных и темных, чьей воли я служила. А теперь скажу тебе я больше! — Голос Аллаи прозвучал как гром. — Что стало бы с людьми, если бы родители младенца узнали обо всем?! Что люди обманули и дитя их любимое темным силам отдали? Кто смог бы удержать их ярость? Я жаждала того. — Буквально на мгновение наступила тишина, а потом Аллая продолжила: — Илея... В ней видела сестры своей единственной, Латели, продолжение, похожа на нее она была. И лик ее меня терзал и мучил, напоминая о моём злодействе. Мать твою я сгубила! И я собак, чудовищ тех, по следам ее пустила. Кхарская ведьма ; я!
Его руки выдали себя, вцепившись в ее растрепанные космы мертвой хваткой с яростью потянув их вниз. А дальше, опьяненный праведным гневом, Роха освободил бы одну из рук и зажал ведьме шею, и так свершился бы над нею быстрый суд.
Но вот в чем незадача... Вышло так, что вдруг не две его руки, а сразу дюжину увидел Роха перед собой. И все они его плоть от плоти: запутались, сцепились крепко с волосами; и не было в нем силы, чтобы совладать с двенадцатью руками. От бессильной злобы он зарычал, как зверь, запутался в ее волосах, как в сетях, и стал беспомощен и ничтожен.
— Говорю же, не убить меня ; ни тебе и никому другому! Не тобой проклятие наложено, не тобой и снято будет! — Аллая мотнула головой, ее волосы черной тучей приподнялись вверх и с силой опустились вниз; прогремел грохот, подобный удару кнута.
Роху отшвырнуло в сторону. Он оказался в дальнем углу и сразу посмотрел себе на руки, их снова было две.
— О как хотела бы вернуть я все назад... Сестру понять и отпустить ее... Не плести путы, в которых сама и окажусь. Хотела бы, но не могу. Все уж позади, назад дороги скрыты. Но было Откровение мне ; искра надежды, ; как отмотать клубок назад, распутать и разорвать оковы.
 Я помогу тебе, и мать свою ты обретешь, да и тех прежних, кому ты дорог, и новых, кем будешь дорожить. Ты вернешь младенца. И будет всем награда: я прощение и смерть так заслужу, родители дитя любимое свое получат, ты завершишь то, что начертано тебе и роду твоему.
В спину повеяло холодом, удивленный пророчествами, Роха даже не заметил, как у его лица полетели снежинки.
Аллая развернулась к посланнику:
— Все что надо теперь есть в тебе. А главное, знай! Ты сын Илеи, тебе иди по ее следам. Что ей не удалось, тебе начертано доделать: младенца вернуть родителям его. Озеро большое, синее, туда ты и иди, там найдешь кораблик и младенца.
— Да как же я найду его? И где?
— Там! — Аллая указала на то место на его груди, где отметиной зияла не зажившая рана. — Все там... Иди и делай то, для чего пришел в этот мир. — Ее руки приблизились к лицу Рохи.
— Пойдем же вместе, коль хочешь ты поправить все, — предложил Роха. — Нам двоим сподручней станет искать того младенца. Что я могу один?
— Хитер ты или глуп, коль разумеешь, что все так просто, а может, трусишь ты? Никак нельзя идти нам вместе, и могла бы ; не пошла. Все должно сделаться людьми, а именно тобою. А я ведь ведьма! Не отличаю худо от добра. Но хочу покоя. Смерти! Дай же мне ее, если сможешь! — прорычала Аллая. — Нет? Тогда ступай как хочешь, я помогла тебе, лечила, посвятила в тайны. Чего же ждешь еще? Иди, зло меня охватывает все сильней.
— Как же это?.. — вдруг оробел Роха. — Там зима, а я в тряпье худом, да и рана ноет не зажившая еще. Как идти-то мне? Останусь я... До тепла побуду.
— Зима? В тряпье худом?!— Руки Аллаи снова оказались около лица Рохи, словно волна во время бури, взметнулась ее косматая грива. — Пош-ш-шел в-о-он! — зашипела она, как росомаха, и с силой вытолкнула Роху прочь.
Посланник кубарем вылетел наружу.
А что же было дальше? Дальше наступила тишина, и все встало по местам.
Роха и не заметил, как ночь сменилась днем, а на место зимы заступила весна и снег растаял.