Новая эра. часть 31

НОВАЯ ЭРА.


Новости о предстоящих выборах из всех уголков страны
обещают победу партии Независимость. Народ
принял заверения Харви Трумана в том, что он не будет мириться с
насилием со стороны радикальных элементов, будь то народ или
плутократы. Его заметные действия в Уилкс-Барре являются неопровержимым
доказательством его искренности, а также демонстрируют, что массы не
желают возвращаться к призыву к силе, чтобы восстановить свои
права.
Считается, что если человек, которого публика приветствует как избавителя, может быть избран, все бедствия трастов и монополий можно будет
урегулировать полюбовно.

Настроение в пользу Партии независимости стало настолько сильным,
что за несколько дней до выборов большие парады рабочих в
главных городах праздновали грядущую победу народа.

Тем не менее, субсидируемая пресса занимает вызывающую позицию и мрачно
предсказывает, что анархия восторжествует после объявления о выборах кандидатов
от Партии независимости.

Это дурное предчувствие практически не влияет на умы серьезных
работников; они готовы доверять свои интересы мужчинам, которые доказали, что
они честные борцы за право, вместо того, чтобы терпеть рабство,
наложенное магнатами.

Трумен с момента его женитьбы большую часть времени проводил в
Уилкс-Барре. Он решает, что ему лучше проводить последние
дни кампании из дома.

Устроив поместье Гормана Парди и
передав рабочим шахты, печи и буровые установки, принадлежавшие покойному
Угольному Королю, Харви и его жена переезжают жить на удобную виллу в
пригород.

Своей добровольной сдачей 160 000 000 долларов,
накопленных преступной деятельностью Гормана Парди, Этель становится кумиром
народа не только Уилкс-Барре, но и всей страны. Она
убедительно доказывает искренность своего обещания, данного на могиле
отца. Этот акт альтруизма во многом предотвращает любую реакцию
неспокойные стихии крупных городов.

Перспектива восстановления коммунальных услуг путем покупки и
создания государственных ведомств для контроля над ними в
интересах народа в целом стала яркой на великолепном
примере, который подали города Пенсильвании.

Харви Труман назначает лидеров профсоюзов менеджерами
рудников и буровых работ. Под его руководством прибыль предприятия
пропорционально распределяется между всеми жителями города, в
котором расположены предприятия; те, кто работает, получают в качестве заработной платы
половину чистой выручки от продажи своей продукции.
Оставшиеся пятьдесят процентов, превращается в государственную казну.

Если бы миллионы состояния Парди были распределены среди людей из
расчета на душу населения, каждый мужчина и женщина в Уилкс-Барре могли бы стать
богатыми независимо друг от друга. Но это приведет к поражению целей, которых
хотят достичь Этель и Харви. Они хотят, чтобы каждый гражданин процветал благодаря
его или ее личным усилиям. Поэтому, когда каждый в
Уилкс-Барре собирается работать в прибыльной торговле или занятии,
остаток состояния, около 125 миллионов долларов, используется для создания
аналогичной системы сотрудничества в соседних горнодобывающих районах.

В течение тридцати дней, прошедших между актами уничтожения и
выборами, двести пятьдесят тысяч горняков и других боевиков
в Пенсильвании получают прибыль от выплаты
миллионов Парди . Эта армия преуспевающих людей уверяет государство в том, что оно пойдет
к независимым. Выборы штата Кистоун,
несомненно, решат выборы.

В качестве наглядного урока, который говорит более красноречиво, чем слова, Харви
принимает предложение, которое сестра Марта сделала в начале
кампании и которое не было использовано из-за нехватки средств.

Получены биографические фотографии счастливых и довольных шахтеров в Пенсильвании в
рамках кооперативной системы, показывающие их на работе и в своих приличных
домах, в окружении своих семей, сытых и одетых.
в множествах многообразий. Чтобы контрастировать с этим, есть фотографии, сделанные с
реальных сцен в других частях страны, на которых запряжены
волы женщины, запряженные в плуг; женщины за работой на обувных фабриках, табачных
фабриках, потогонных фабриках. Получены фотографии детей, работающих на
ткацких станках на хлопчатобумажных и ковровых фабриках, для
сравнения с теми, на которых дети выставлены на своих местах в
школьной комнате и на лужайках городских парков.

Пышность Плутократов и обездоленность масс
отражены в этих поразительных контрастах.

С этими ужасными доказательствами независимые проводят свой крестовый поход в
каждый город. На главных площадях города
выставлены фотографии биографий. Ночь за ночью толпы собираются,
чтобы посмотреть наглядную историю Плутократического национального процветания.
То, чего не могут сделать аргументы, чтобы отучить людей от партийных
предрассудков, совершает крестовый поход в картинках.

Один из побочных эффектов разыгрываемой великой драмы - это
настроение, которое развивается в Комитете Сорока. Мемориальные общества
в штатах, откуда родом несколько членов комитета, созданы, чтобы
достойно похоронить мучеников, как их сейчас называют сорок.
Таким образом, тридцать девять мучеников почитаются публичным погребением.

Единственный пропавший член комитета - Уильям Невинс. Его предполагают
похоронить в разрушенном туннеле под Ла-Маншем.
Восстановить ущерб от взрыва невозможно ;
Водолазы-подводники предпринимают тщетные попытки определить точное место, в котором был прорыв
туннеля. Воздействие воды полностью уничтожило
брешь. Так что для публики эта водянистая могила должна оставаться местом упокоения
гения, задумавшего план восстановления прав
человека.

Все подробности комитета выясняются из документов,
найденных на теле Хендрика Стала, секретаря комитета. Тот
факт, что Невинс был единственным ответственным за план уничтожения и
То, что Трумэн абсолютно ничего не знал об этом, неопровержимо
установлено.

Это убирает последний аргумент Плутократов, которые стремятся связать
Trueman с актом Proscription.

А Невинс? Что с ним?

Он не сдержал своего обещания перед комитетом, умирая вместе с
назначенным ему нарушителем. Его обещание Богу следовать за
комитетом на следующий день после искупления не было выполнено.

На рассвете четырнадцатого октября Невинс
зачитал новости о восстании жителей Уилкс-Барре и о роли Трумана и Этель
из телеграммы в Кале.

В его сердце зародился страх, что план избрания Трумэна
может потерпеть неудачу. Он отложил конец своей жизни и поспешил в Нью-Йорк. По
прибытии он поселился в номере высокого отеля в Бауэри. С
этой сторожевой башни он смотрел на политическое поле. «Я верну свой
залог завтра», - говорил он себе каждый день.

Ночь застала бы его в нерешительности не из-за страха смерти, а из-за
страха, что может произойти какое-нибудь неожиданное событие, которое помешает
людям провести выборы мирным использованием
бюллетеней.

В полете перед выборами Невинс спешит в Чикаго.
Он незаметно смешивается с толпой у Главного управления Независимости. "Какие новости
из Калифорнии?" - спрашивает он у одного из комитета по прессе. Эта
считается ключевым государством. По крайней мере, так утверждают
Плутократы.

«Есть признаки того, что государство пойдет против нас».

"А почему так?"

«Потому что мы не смогли послать туда ораторов, а
Плутократы разбили поезд, в котором ехали фотографии биографий.
Вы знаете, что прессы на склоне, за редким исключением, принадлежат
магнатам и скрывают все новости, которые было бы для
них вредно . Они исказили действия Комитета Сорока. В
Калифорнии огромные массы людей смотрят на Независимых как на
партию анархистов ».

«Трумен может быть избран без Калифорнии, не так ли?»

«Избранный! Да ведь он будет нести сорок штатов».

"Вы действительно в это верите?" - серьезно спрашивает Невинс.

«Я бы поставил на это свою жизнь», - есть мгновенный ответ.

Невинс спешит из штаба и идет в свою комнату. Он пишет
письмо Труману, в котором выражает надежду, что интересы
людей когда-либо останутся движущим принципом Трумана. С абсолютной
достоверностью он рассказывает о борьбе, которую он претерпел с того дня, как послал
Голдинга на смерть, и о причине того, что он откладывает конец своей
жизни.

Когда письмо закончено, Невинс читает его с явным удовлетворением.

«Теперь я пойду в комитет», - таково его решение.

На столе лежит пистолет. Он поднимает оружие.
нерешительность в его манерах. Смерть была вопросом, о котором он
размышлял в течение нескольких месяцев, и это не пугает его.

«Если я согрешил против Тебя, О, Боже,» он бормочет, «смерть была бы слишком
мягким наказанием для меня. Я заслуживал бы извечно проклят, чтобы
жить на этой земле и несут денонсацию моих ближними.

» Мои смерть, как и те члены комитета, которые уже выполнили свое
обещание, не самоубийство, а часть неизбежной цены свободы »

. Пистолет подносится к его виску. Затем его мелькает мысль.
« Твоя смерть наступит как смерть. накануне выборов. Это может быть
средством победить Независимых ».

Эта мысль заставляет его опустить пистолет.

«Завтра», - бормочет он.

На рассвете Невинс находится в штабе и остается рядом с главным
оператором, с нетерпением ожидая каждой детали выборов.

"Какой прогноз погоды?" - спрашивает он.

«В целом ясно; небольшие местные дожди на побережье Тихого океана».

«Меня очень интересуют результаты выборов», -
признался Невинс оператору, чтобы объяснить свое присутствие в штаб-квартире. «Я
приехал из Сан-Франциско, чтобы поздравить Трумена с
избранием».

«Боюсь, вы будете разочарованы. Мистер Труман находится в своем доме в
Уилкс-Барре».

"Что ж, я телеграфирую ему свои поздравления. Я хочу быть первым
человек в Соединенных Штатах, чтобы отправить ему авторитетное сообщение, подтверждающее
его избрание. Если вы можете договориться, чтобы я первым узнал новости, когда они
поступят, и отправлю мое сообщение, я буду рад заплатить вам за
услугу ».

« У меня есть телеграмма, по которой он будет отправлять новости », - оператор - заявляет он,
похлопывая передатчик по столу перед собой. «Как вы называете честную
плату за сообщение?»

«Двадцать пять долларов».

«Я отправлю ваше сообщение».

Невинс дает требуемую сумму и садится за локоть человека, который
должен сообщить Труману весть о победе.

В Уилкс-Барре день наступил благоприятно.
первым исполнить свой долг гражданина. После голосования он возвращается в свой
дом.

Вместе с женой он читает депеши, которые приходят по
частному телеграфу из штаб-квартиры.

«Сегодня я более счастлива, чем когда-либо была в своей жизни», - говорит
ему Этель . «И я знаю, что вы будете избраны».

"Я надеюсь, что ваши слова сбудутся. Но независимо от того, являюсь ли я президентом или нет, моя
кампания не была напрасной. Я получила самую прекрасную невесту в
мире, и мы с ней делаем настоящее благо, имея состояние, которое могло бы
стать огромным. проклятие ".

«Теперь я могу понять слова, которые являются загадкой для стольких
богатых:« Блаженнее давать, чем получать », - говорит Этель.
кладет руку на плечо мужа. «Теперь я могу оценить
эмоции, которые побудили вас отдать чек на тысячу долларов
вдове шахтера». Сидя вместе в течение долгого дня, они обсуждают,
что они будут делать для улучшения положения людей, нет никаких
положений о погашении антивыборных обещаний, данных управляющим
трастом; Никаких разговоров о награждении приспешников высокими должностями.

К пяти часам вечера сообщения начинают оглашать прогноз в
крайних восточных штатах.

«Род-Айленд набрал наибольшее количество голосов в своей истории. Партия
независимости требует от штата пятнадцать тысяч голосов ». Харви читает
это с недоверчивой улыбкой.

«Мы вряд ли сможем унести Род-Айленд», - откровенно заявляет он.

«Только вчера вы сказали мне, что Фолл-Ривер сходит с ума по
фотографиям из биографий», - протестует Этель.

«Считается, что голосование в сельской местности в Мэне привело к тому, что штат перешел к
независимым», - следующее сообщение, которое заставляет Харви усомниться в своих
чувствах.

«Нью-Джерси умывает руки трастов. Труман несет на себе Ньюарк, Трентон
и Джерси-Сити подавляющим большинством».

Таким образом, история государства за государством связана с Уилкс-Барре.

«Пенсильвания, Нью-Йорк, Огайо, как утверждается, проголосовали за народного
кандидата. Плутократы высмеивают это утверждение, но пока не могут назвать цифры
».

В девять часов
начинают поступать отчеты по избирательным округам в густонаселенных городах.

«В 1238 округах Большого Нью-Йорка Труман лидирует с явным большинством
в 75 000 человек». Харви читает без комментариев.

Десять минут спустя получено следующее сообщение: «Всего 2200 избирательных
округов, Большой Нью-Йорк, большинство Трумэна - 180
000. Это делает штат Независимым с безопасной разницей в 100 000».

Харви Труман впервые с момента своего назначения чувствует, что он
будет избран. На его лице написана радость.

«Пенсильвания голосует за Trueman и сотрудничество».

Сейчас одиннадцать тридцать.
Произошел пресловутый «обвал» политики .
вилла, приветствуя своего чемпиона.

Десяток раз Харви подходит к окну, чтобы поклониться ему.

Этель возбуждена, почти в истерике. С быстротой восприятия женщина
понимает, что ее муж победил.

Они снова стоят у локтя телеграфиста, принимающего
сообщения.

«Чикаго ...» - потом был перерыв.

«Трумен, пусть Трумэн подошел к инструменту. Ответь. Трумэн у
тебя под локоть?» Это сообщение отправляется оператором в штаб-квартире. Он
указал, что это личное сообщение и
написано только слово Чикаго .

"Что случилось?" - спрашивает Труман, заметивший паузу.

«Все в порядке, сэр; оператор хочет»
Немедленно ". Еще одна пауза.

  ЧИКАГО, ИЛЛИНОАС,
  ШТАБ-КВАРТИРА ПАРТИИ НЕЗАВИСИМОСТИ.

  Приветствие Харви Трюману:

  " Вы избраны президентом Соединенных Штатов путем
  всеобщего одобрения сорока штатов. Я поздравляю вас. Сохраняйте свою
  веру с людьми; размещайте их всегда выше доллара;
  помните, что ваш офис куплен кровью патриотов,
  как и основателей республики; что вы обязаны
  защищать их права перед большинством. Я иду, чтобы сообщить
  Комитету Сорока, что Революция Разума победила.

                УИЛЬЯМ НЕВИНС ".

Пока Труман читает эти слова и понимает их значение, Невинс на
другом конце провода, в далеком Чикаго, выполняет свое обещание и падает
замертво.

Занавес падает на Трагедию Жизни. Борьба за простое
существование, которая удерживает человечество от творения, подошла к концу. Человек
вступает во владение данным Богом наследством, равными
возможностями с отважным лидером, и самой прекрасной землей в мире,
чтобы начать строительство Республики, которая гарантирует всем людям
жизнь, свободу и стремление к счастью. .
CHAPTER XXXI.

THE NEW ERA.


From every section of the country the news of the pending election gives
promise of a victory for the Independence party. The people have
accepted the assurances of Harvey Trueman that he will not countenance
violence on the part of the radical element of either the people or the
Plutocrats. His conspicuous action at Wilkes-Barre is an incontestible
proof of his sincerity, and also demonstrates that the masses are not
desirous of reverting to an appeal to force in order to regain their
rights. If the man whom the public hails as a deliverer can be elected,
all the evils of the Trusts and monopolies, it is believed, can be
settled amicably.

So strong has the sentiment in favor of the Independence party become,
that for days before the election great parades of the workingmen in the
principal cities celebrate the coming victory of the people.

Yet the subsidized press maintains a defiant position, and gloomily
predicts that anarchy will prevail upon the announcement of the election
of the Independence party's candidates.

This foreboding has little or no effect on the minds of the earnest
workers; they are ready to trust their interests to men who have proven
themselves honest champions of right, rather than suffer the bondage
imposed by the Magnates.

Trueman, since the hour of his marriage, has spent much of his time in
Wilkes-Barre. He decides that it is better for him to guide the closing
days of the campaign from his home.

After settling the estate of Gorman Purdy, and turning over to the
workingmen the mines, furnaces and breakers that were owned by the late
Coal King, Harvey and his wife go to live in a comfortable villa in the
suburbs.

By her voluntary surrender of the $160,000,000 which the criminal
practices of Gorman Purdy had amassed, Ethel becomes the idol of the
people, not only of Wilkes-Barre, but of the entire country. She gives
substantial proof of the sincerity of her promise made at the grave of
her father. This act of altruism does much to avert any reaction of the
turbulent elements of the large cities.

The prospect of regaining the public utilities by purchase and the
establishment of governmental departments to control them in the
interests of the people as a whole, is made bright by the magnificent
example that is furnished by the towns of Pennsylvania.

Harvey Trueman establishes the leaders of the Unions as the managers of
the mines and breakers. Under his direction the profits of the business
are divided proportionately among all the inhabitants of the town in
which the works are located; those who work receive as their wage
one-half of the net proceeds from the sale of their products. The
remaining fifty per cent, is turned into the public treasury.

Had the millions of the Purdy fortune been distributed to the people by
a per capita allotment, each man and woman of Wilkes-Barre might have
been made independently rich. But this would defeat the ends which Ethel
and Harvey wish to attain. They desire to see every citizen prosper
according to his or her personal effort. So when every one in
Wilkes-Barre is set to work at a profitable trade or occupation, the
residue of the fortune, some $125,000,000, is used to establish a
similar system of co-operation in neighboring mining districts.

In the thirty days that intervenes between the acts of annihilation and
the election, two hundred and fifty thousand miners and other operatives
in Pennsylvania are benefiting by the disbursement of the Purdy
millions. This army of prosperous men makes the state certain of going
to the Independents. The electoral votes of the Keystone state, it is
certain, will decide the election.

As an object lesson which speaks more eloquently than words, Harvey
adopts a suggestion which Sister Martha had made at the opening of the
campaign and which had not been used because of lack of funds.

Biograph pictures of happy and contented miners in Pennsylvania, under
the co-operative system, showing them at their work and at their decent
homes, surrounded by their families, well fed, and clothed, are obtained
in manifold sets. To contrast with these, there are pictures taken from
the actual scenes in other parts of the country, showing women harnessed
to the plow with oxen; women at work in the shoe factories, the tobacco
factories, the sweat-shops. Pictures of the children who operate the
looms in the cotton mills and the carpet factories are obtained to be
contrasted with those which exhibit children at their proper places in
the school room and on the lawns of the city parks.

The pomp of the Plutocrats and the destitution of the masses is
portrayed by these striking contrasts.

With this terrible evidence the Independents carry their crusade into
every city. The principal public squares of the cities are used to
exhibit the biograph pictures. Night after night the crowds congregate
to view the pictorial history of the Plutocratic National Prosperity.
That which arguments cannot do in the way of weaning men from party
prejudice the picture crusade accomplishes.

One of the side lights of the great drama that is being enacted is the
sentiment that develops for the Committee of Forty. Memorial societies
in the states from which the several committeemen hailed, are formed to
give the martyrs, as the forty are now called, a decent burial.
Thirty-nine of the martyrs are thus honored by public interment.

The one missing committeeman is William Nevins. He is supposed to be
buried in the wrecked tunnel under the English channel. It is impossible
to repair the damage done by the explosion; futile efforts are made by
sub-marine divers to locate the exact point at which the break in the
tunnel was made. The action of the water has totally obliterated the
breach. So to the public this watery grave must remain the resting place
of the genius who conceived the plan for the restoration of the rights
of man.

All of the details of the committee come to light through the papers
found on the body of Hendrick Stahl, secretary of the committee. The
fact that Nevins was alone responsible for the plan of annihilation and
that Trueman knew absolutely nothing of it, is incontestibly
established.

This takes away the last argument of the Plutocrats who seek to connect
Trueman with the act of Proscription.

And Nevins? What of him?

He has not kept his pledge to the committee by dying with the
Transgressor who was assigned to him. His pledge to God, to follow the
committee the day after the atonement, has not been kept.

When October fourteenth dawned, the news of the uprising of the people
of Wilkes-Barre and of the part played by Trueman and Ethel, were read
by Nevins from the cable dispatches at Calais.

A fear arose in his heart that the plan for the election of Trueman
might fail. He delayed ending his life and hastened to New York. Upon
his arrival he went as a lodger to a room in a lofty Bowery hotel. From
this watch-tower he reviewed the political field. "I shall redeem my
pledge to-morrow," he said to himself each day.

The night would find him irresolute, not for his fear of death, but for
the dread that some unexpected occurrence might arise to thwart the
people in their effort to carry the election by the peaceable use of the
ballot.

On the flight before the election Nevins hastens to Chicago. In the
crowd at the Independence Headquarters he mingles unobserved. "What news
have you from California?" he asks of one of the press committee. This
is thought to be the pivotal State. At least this is the claim made by
the Plutocrats.

"The indications are that the State will go against us."

"And why so?"

"Because we have not been able to send speakers there, and the
Plutocrats wrecked the train which was conveying the biograph pictures.
You know the Press of the slope, with but few exceptions, are owned by
the Magnates and suppress every bit of news that would be detrimental to
them. They have distorted the acts of the Committee of Forty. Out in
California the great mass of the people look upon the Independents as a
party of Anarchists."

"Trueman can be elected without California, can he not?"

"Elected! Why, he will carry forty States."

"You really believe it?" asks Nevins, earnestly.

"I would wager my life on it," is the instant reply.

Nevins hurries from the headquarters and goes to his room. He writes a
letter to Trueman, setting forth his hopes that the interests of the
people will ever remain Trueman's actuating principle. With absolute
fidelity he tells of the struggle he has undergone since the day he sent
Golding to his death, and his reason for procrastinating in ending his
life.

When the letter is finished Nevins reads it with evident satisfaction.

"Now I will go to the committee," is his resolve.

A pistol lies on the table. He picks up the weapon. There is no
hesitancy in his manner. Death has been a matter which he has
contemplated for months, and it holds no terror for him.

"If I have sinned against Thee, O, God," he murmurs, "death would be too
mild a punishment for me. I would deserve to be everlastingly damned, to
live on this earth and bear the denunciation of my fellowmen.

"My death, like those of the committee who have already fulfilled their
pledge, is not suicide, but part of the inevitable price of liberty."

The pistol is raised to his temple. Then a thought flashes upon him.
"Your death will come as an ante-climax to the election. It may be the
means of defeating the Independents."

This thought causes him to lower the pistol.

"To-morrow," he mutters.

At daybreak Nevins is at the headquarters and remains near the chief
operator, eager for every detail of the election.

"What is the weather prediction?" he inquires.

"Generally clear; light local rains on Pacific seaboard."

"I am most intensely interested in the result of the election," Nevins
confided to the operator, to explain his presence at headquarters. "I
have come all the way from San Francisco to congratulate Trueman on his
election."

"I'm afraid you'll be disappointed. Mr. Trueman is at his home in
Wilkes-Barre."

"Well, I shall telegraph him my congratulations. I want to be the first
man in the United States to send him an authoritative message confirming
his election. If you can arrange to let me have the news first, when it
comes in, and will send my message, I shall be glad to pay you for the
service."

"I have the wire that will send him the news," the operator states as he
pats a transmitter on the desk before him. "What do you call a fair
payment for the message?"

"Twenty-five dollars."

"I'll send your message."

Nevins gives the required sum, and sits at the elbow of the man who is
to flash the news of victory to Trueman.

In Wilkes-Barre the day has dawned auspiciously. Trueman is among the
first to perform his duty as a citizen. After voting he returns to his
home.

With his wife at his side he reads the dispatches that come in by a
private wire from headquarters.

"I am happier to-day than I ever was in my life before," Ethel tells
him. "And I know that you will be elected."

"I hope your words come true. But whether I am President or not my
campaign has not been in vain. I have won the fairest bride in the
world, and she and I are doing a real good with a fortune that might
have been a curse."

"Now I can understand the words that are a mystery to so many of the
rich: 'It is more blessed to give than to receive,'" Ethel says, as she
places her hand on her husband's shoulder. "Now I can appreciate the
emotion that impelled you to give the one thousand dollar check to the
miner's widow." As they sit together, through the long day, they discuss
what they will do for the improvement of the people, there is no
provision for the repayment of anti-election promises to the managers of
trusts; no talk of rewarding henchmen with high offices.

By five in the afternoon the messages begin to announce the forecast in
the extreme Eastern states.

"Rhode Island has polled the largest vote in its history. The
Independence Party claims the state by fifteen thousand." Harvey reads
this with an incredulous smile.

"We can hardly hope to carry Rhode Island," he declares frankly.

"You told me only yesterday that Fall River is going wild over the
biograph pictures," Ethel protests.

"The rural vote in Maine is believed to have caused the state to go to
the Independents," is the next message that causes Harvey to doubt his
senses.

"New Jersey washes its hands of trusts. Trueman carries Newark, Trenton,
and Jersey City by overwhelming majorities."

Thus the story of state after state is wired to Wilkes-Barre.

"Pennsylvania, New York, Ohio are claimed to have voted for the people's
candidate. The Plutocrats ridicule the assertion, yet have no figures to
quote."

At nine o'clock the returns by election districts in the populous
cities, begin to arrive.

"In 1238 districts, Greater New York, Trueman leads by a clear majority
of 75,000." Harvey reads without comment.

Ten minutes later, this message is received: "Total of 2200 election
districts, Greater New York, Trueman's majority 180,000. This makes the
state Independent by a safe margin of 100,000."

Harvey Trueman feels for the first time since his nomination that he
will be elected. Joy is written on his face.

"Pennsylvania casts its vote for Trueman and co-operation."

It is eleven-thirty. The proverbial "landslide" of politics has
occurred. Already the townspeople of Wilkes-Barre are surging about the
villa, cheering their champion.

A dozen times Harvey goes to the window to bow his acknowledgments.

Ethel is excited, almost hysterical. With a woman's quick perception she
realizes that her husband has triumphed.

Again they stand at the elbow of the telegraph operator who is receiving
the messages.

"Chicago--" then there was a break.

"Trueman, have Trueman come to the instrument. Answer. Is Trueman at
your elbow?" This message is sent by the operator at headquarters. He
has indicated that it is a private message and only the word Chicago is
written.

"What's the matter?" asks Trueman, who has noticed the pause.

"It's all right, sir; the operator want's you to get this message
immediately." There is another pause.

  CHICAGO, ILLINOIS,
  INDEPENDENCE PARTY HEADQUARTERS.

  To HARVEY TRUEMAN, Greeting:

  "You are elected President of the United States by popular
  acclamation of forty States. I congratulate you. Keep your
  faith with the people; place them always above the dollar;
  remember that your office was bought by the blood of patriots,
  as true as the founders of the Republic; that you owe it to the
  majority to keep their rights inviolate. I go to inform the
  Committee of Forty that the Revolution of Reason is victorious.

                WILLIAM NEVINS."

As Trueman reads these words and grasps their meaning, Nevins, at the
other end of the wire, in distant Chicago, redeems his pledge and drops
dead.

The curtain falls on the Tragedy of Life. The struggle for mere
existence that has retarded mankind from creation, is at an end. Man
enters into possession of his God-given inheritance, _equal
opportunity_, with a valiant leader, and the fairest land in the world
in which to begin the building up of a Republic that insures to all men
Life, Liberty, and the Pursuit of Happiness.