Сережкины злоключения или день неудач

Неотъемлемым элементом любой зимней физподготовки в школе были соревнования. Проходили они, как и все зимние уроки по физкультуре, в парке. Одно из таких соревнований я не забуду никогда.
Январь 1993 года выдался невероятно снежным и холодным. Лишь к концу января стрелка термометра упала примерно до минус 10 градусов. В один из таких дней на уроке физкультуры наша преподавательница по физкультуре, Лариса Степановна, сообщили, что на следующей неделе состоятся районные соревнования по лыжным гонкам среди учащихся старших классов и что от каждого класса нужны двое или трое ребят, которые «способны достойно выступить на соревнованиях и не замарать честь школы». И так уж получилось, что одним из «добровольно-принудительно назначенных» школьников оказался я, да еще несколько ребят – Илюшка Селезнев, мой одноклассник, и еще паренек из соседнего класса, Сережка Морозов.
Соревнования проходили в один из будних дней, и не в Измайловском парке, а в Терлецком, что довольно-таки далеко от нас. Поэтому, чтобы не опоздать к старту, нас отпустили пораньше с уроков. И, даже несмотря на это послабление, у нас было всего около сорока минут, чтобы добежать до дома, переодеться, взять лыжи и вернуться к школе, где мы должны были сесть на автобус и добраться до места старта. Единственное, о чем нужно было позаботиться – это о лыжах, их нужно было заранее подготовить и смазать, что я и сделал еще с вечера.
И вот, за час с небольшим до старта, я, заранее экипированный, в спортивном костюме и лыжных ботинках, с лыжами в руках, вместе с остальными ребятами стоял возле школы и ждал Ларису Степановну. Раздевалок в месте проведения соревнований не было, так что пришлось экипироваться заранее. И в этом-то крылась главная беда. Нет, холод был вполне терпим, но… Сначала мы ждали автобуса, которого, как назло, не было около получаса. Задубели мы основательно, и бог бы с ним, все равно согреемся на бегу, но вот ноги в легких лыжным ботинках задубели основательно, да так, что к тому моменту, когда мы прибыли на место проведения соревнований, ног мы уже почти не чувствовали. Волновался я только об одном – как я с такими ногами смогу бежать на лыжах?
Народу на соревнованиях было… Ухх… Казалось, что для участия в соревнованиях собрались ребята со всей Москвы. Здесь на старте я встретил нескольких ребят, с которыми мы вместе занимались в лыжной секции. Стою и думаю – эх, как бы не потеряться в толпе.
Кому-то, надо сказать, повезло побольше, чем нам – кого-то привезли на специальных автобусах… А вот нам… Ладно, думаю, добежим. Ведь главное – не победа, а участие.
Наконец, объявили на старт. Выстрел из стартового пистолета, и я в общей ватаге из нескольких десятков человек, рванул с места. Хотя «рванул» — это мягко сказано. Бегу, работаю палками – а ног не чувствую. Наверное, подобное чувство испытал в свое время наш прославленный летчик Алексей Маресьев, который, в войну потеряв обе ноги, смог найти силы вернуться в авиацию и летал на протезах, совершив при этом немало героических подвигов. Но то – протезы, а у меня то свои… Обидно было, до слез буквально. Ведь при другом раскладе я легко мог развить скорость в два раза выше, чем сейчас. К счастью, даже на таких «деревянных» ногах я каким-то образом сумел обогнать многих и добежать до финиша. Хотя бежал я буквально на автоматизме. И все-таки добежал…
Ребят я ждать не стал – признаться, я серьезно замерз и поспешил домой. Не заболеть бы… К счастью, автобуса ждать долго не пришлось. Через полчаса я сидел дома и парил ноги в горячей воде с горчицей под аккомпанемент охов и ахов бабушки и мамы.
Мое спокойствие было нарушено телефонным звонком.
- Алеша, тебя к телефону, - позвала мама.
Я подошел и взял трубку.
- Да, алло, - отозвался.
- Леша, - в трубке зазвучал встревоженный голос Ларисы Степановны, - Сережа Морозов с тобой уехал?
- Нет, - удивился я, - я с ним после соревнований не виделся.
- В этом-то и дело, - ответила Лариса Степановна, - я его на финише не встретила. Может, разминулись…
Утром, в школе, перед начало второго урока, ко мне подошел Илюшка Селезнев:
- Слышал новость, - таинственным голосом начал он, - Серега Морозов не пришел в школу.
Меня как обухом по голове ударили.
- Мне вчера Лариса Степановна звонила, - ответил я, - что Сережка до финиша не добежал. Может, случилось чего?
- У Ларисы Степановны спросить нужно, - ответил он.
На следующей переменке я спустился в спортзал и нашел Ларису Степановну.
- Лариса Степановна, - начал я, волнуясь - я Морозов Сережка… Ну, с ним все в порядке?
Она только рукой махнула.
- Ох, и горе мне с этим Морозовым, - вырвалось у нее.
- С ним… Что-то случилось?
- Да нормально с ним все... Дома он… С горлом слег… Через пару дней поправится.
Сережка появился в школе лишь к концу недели. Весь бледный, видимо, не до конца оправившийся после болезни.
- Ну как ты, живой? – обступили мы его, - куда ты запропастился?
Причина оказалась банальной. На соревнованиях Сережка вырвался вперед и обогнал всех нас. Но на одном из поворотов случайно свернул не туда. Надо заметить, что по всей протяженности лыжной трассы на деревьях красной краской были нанесены специальные метки, чтобы спортсмены не заблудились... Сережку сбили с панталыку метки, нанесенные краской другого цвета, на дереве, росшем на одной из развилок. Не подозревая ни о чем, Сережка свернул на ложный путь. По его словам, он прибавил ходу, стремясь догнать лидера, но увы… Сбыться этому было уже не суждено.
Минут через пятнадцать пути где-то он уже начал беспокоиться. Ни одного из ребят, участников гонки, он так и не догнал. Не мог же он вырваться в первые ряды лидеров… К тому же метки на деревьях встречались все реже и реже… А в конце концов закончились. И нет бы повернуть назад. Но нет. Сережка упорно продолжал ехать вперед, пока не услышал далеко впереди за деревьями шум дороги. Трасса, по которой ехал Сережка, закончилась. Людей вокруг не было. Ни души.
По словам самого Сережки, он совсем не испугался. Факт, что он сбился с пути и свернул не туда, оставался фактом, но… Как-то нужно было добраться до финиша. Конечно, можно было развернуться и поехать в обратную сторону. Но ему просто стало немного стыдно за свою нерасторопность, поэтому он решил, что смысла нет возвращаться к финишу – все равно он прибежит последним. Отцепив лыжи, он вышел на шоссе и медленно побрел в сторону ближайшей остановки.
Район, в котором оказался Сережка, был ему совсем незнаком. К счастью, на табличке автобусной остановки Сережка, к своей радости, обнаружил номер автобуса, который как раз останавливался неподалеку от его дома. И автобуса то ждать долго не пришлось, всего пару минут. Увы. Злой рок уже давно занес свой Дамоклов меч над головой ничего не подозревающего подростка. К сожалению, понимание этой проблемы пришло к Сережке только тогда, когда автобус, утробно урча, проехал под мостом Московской кольцевой автодороги и деловито направился в сторону пригородных микрорайонов. Автобус, в который сел Сережка, ехал в противоположном от Сережкиного дома направлении… И нет, чтобы выйти на ближайшей остановке, перейти на другую сторону шоссе, сесть в нужный ему автобус и благополучно доехать до дома. Но автобус все ехал и ехал, не останавливаясь. А народу в автобусе не было, кроме мирно дремавшего старичка в «хвосте» салона. Сережка вскочил и, испуганно забарабанив кулаками в дверь, закричал:
- Остановите. Остановите, пожалуйста…
Водитель, вероятно подумав, что произошло что-то из ряда вон выходящее, на всякий случай остановился у занесенной снегом обочины и открыл двери. Сережка пулей вылетел из автобуса, теряя на бегу лыжи с палками, и, перебежав на другую сторону шоссе, по такой же занесенной грязным снегом обочине, проваливаясь по щиколотку в снег, побрел в сторону Москвы.
Уже смеркалось, когда Сережка дошел до границ Москвы. Автобусных остановок по пути ему так и не встретилось. Неизвестно, сколько бы продолжалось Сережкино пешее шествие, когда один из проезжающих мимо водителей, заметив понуро бредущего по дороге мальчишку, остановился и предложил помощь. Надо ли говорить, что только благодаря отзывчивости пожилого водителя, который абсолютно безвозмездно решился подвезти уже вконец замерзшего подростка до дома, уже через двадцать минут уставший как собака Сережка стоял перед дверьми своей квартиры. А дома мальчишку уже ждала делегация из участкового, нескольких сердобольных соседок, учительницы Ларисы Степановны и заплаканной Сережкиной мамы, от которой пахло валерьянкой. Мама так рада была видеть сына живым и невредимым, что даже ругать его не стала… Правда, без последствий не обошлось и к ночи у Сережки сильно подскочила температура… Тут уж не до школы.
- Мама на радостях коробку конфет шоколадных достала, чтобы меня порадовать, - говорил Сережка, - ну, а мне еще повезло, что отец в командировку укатил накануне. А то мне бы таких конфет от него досталось, что «мама, не горюй».
Сережкины злоключения очень напомнили мне о моем друге, Лешке Чудине, с которым постоянно случалось что-то подобное и о котором я уже упоминал в своих рассказах «О, спорт, ты... часть 4 или еще раз про лыжи» и «Сто пудов или все обойдется». А может все дело в говорящей Сережкиной фамилии? Ведь не человек красит фамилию, а фамилия че… Или я опять что-то напутал?