Биоробот

Мои подружки, Ира и Фрида, рано овдовев, увлеклись какими-то потусторонними «науками», стали посещать лекции некоего Монашенса, называвшего себя «инопланетянином». В их лексике появились новые слова с таинственным  значением, они проводили какие-то опыты с биополем человека – одним словом, заполнили брешь в своей жизни.
Однажды, поддавшись уговорам, я пошла с ними на лекцию этого самого Монашенса. Обычный, земной мужчина, небольшого роста – в толпе не обратила бы внимания. Говорил он какие-то уму непостижимые вещи, но слушать  интересно – ведь нас всегда влечёт неведомое. Потом приступили к опытам. Зал кинотеатра был полон – все дружно повторяли манипуляции «инопланетянина» и ощущали что-то между пустыми ладонями, находили на голой сцене предметы из «параллельного мира». Я напрягала всё своё внимание, силясь понять то, что говорил лектор, но ни понять, ни ощутить ничего не могла.
- Давай после лекции подойдём к нему, - сказала Ира, - наверное, на тебе «запрет», пусть он его снимет.
Я честно призналась Монашенсу, что ничего не смогла понять в его лекции, на что он, едва взглянув на меня, сказал обыденным тоном:
- Это неудивительно, ведь вы же – биоробот.
- Кто… я?! – у меня глаза «вышли из орбит».
- Биоробот, - спокойно повторил он. Когда-то вы умерли, а Высшие Силы спасли Вас. Ваше физическое тело не было  нарушено. Они ввели определенную программу – Вы функционируете, но всё, что выходит за рамки этой программы,  вам непонятно, недоступно.
От изумления я не находила слов.
- Но позвольте… я  всегда была живой!
- Вы умерли в восемнадцать с половиной лет. Вспомните: поезд…
Тут его кто-то позвал, а мы с Иркой стояли, огорошенные. По дороге домой я выговаривала ей:
- Да он просто авантюрист! Что он такое говорит! Программа в моей голове… биоробот… бред какой-то!
- А ты все-таки постарайся вспомнить, случалось ли с тобой что-нибудь неординарное в этом возрасте, - убеждала меня подруга.

Дома я решила вычислить, на какое время падает указанный возраст. Итак, восемнадцать исполнилось в апреле, значит, восемнадцать с половиной лет мне было в октябре. В это время я училась на первом курсе в пединституте. Что же случилось со мной в октябре месяце тридцать лет назад?…
 Было! Страшное, незабываемое, заставившее  смириться с мыслью о смерти. Когда же это было? Ну, да!  Шестого ноября! Я ехала в поезде домой на праздники…

Память вернула меня к давним событиям…
Я училась в Армавире – это в двух часах езды поездом от Белореченска -  городка, где находился мой дом. Жила в общежитии. То, что дом близко, облегчало наше голодное существование: в любой выходной можно было съездить за продуктами. Само собой, на праздники мы тоже уезжали – скучали по родителям.
Накануне ноябрьских праздников мы получили стипендию (двадцать один рубль!) и я, оставив деньги на билет, впервые в жизни купила себе нарядные туфли: чёрные, замшевые, а мысочки и каблучки на «шпильке» - лаковые. Никогда  у меня не было таких красивых туфель! Я представляла, как буду щеголять в них на танцах… 
Сбежав с последней лекции, поспешила на вокзал. До прибытия поезда оставалось немного времени, а у кассы, как назло, толпилась очередь. Заказала билет, полезла в карман лёгкой курточки за деньгами – кошелька нет! Заглянула в пакет, где лежала коробка с новыми туфлями -   нет! Я точно знаю: он был в кармане! Значит, вытащили.
Удар  - ниже пояса. Можно поехать без билета, - с проводником, но ему тоже нужно платить. Я огляделась по сторонам, может, хоть какой-нибудь знакомый обнаружится – денег занять. Никого! Попросить проводника довезти бесплатно? Может, пожалеет  кто… Я выбежала на перрон – мой поезд, постояв положенные ему расписанием две минуты, медленно уходил… Следующий будет только в семь вечера…
Что делать? Возвращаться в общежитие и скучать там одной все праздники? А что буду есть? Я прижала к себе пакет с новыми туфлями. Неужели все-таки возвращаться? Так не хотелось!
Я знала: есть ещё вариант – товарный состав, я пользовалась им два раза. Садишься на откидное сидение в тамбуре и едешь почти без остановки, как на скором поезде  Правда, трясёт, грохочет – жутко, зато быстро и бесплатно! Тут,  главное, чтобы тебя не заметили работники станции, иначе прогонят.
Многие так ездили, не только студенты. Но однажды папа пришёл с работы, встревоженный не на шутку. Наш небольшой городок всколыхнула страшная весть: молодую женщину, ехавшую домой в тамбуре товарного поезда, кто-то изнасиловал и выбросил на ходу, она погибла. Папа хорошо её знал – вместе работали.
- Люба! – просил отец, - умоляю тебя: никогда не садись в товарный поезд! Дай мне слово, что никогда, ни при каких обстоятельствах ты не воспользуешься им.
Я клятвенно  обещала,  так как сама была  очень напугана этим случаем.
И вот теперь я печально бродила по платформе, размышляя, как же мне все-таки быть? На четвёртом  пути грузовой состав готовился к отправлению. Вдруг я вспомнила, как однажды, не имея ни копейки денег, подошла к машинистам товарного состава:
- Дяденьки! Возьмите  меня,  а то страшно в тамбуре!
- Оно и правда, опасно. Да нельзя нам тебя взять: увидит кто – нас уволят.
Я заплакала.
-  Ах, дочка! Что с тобой делать! Ну, полезай, пока никто не видит, а когда будем станции проезжать – пригибайся пониже – не то нам несдобровать.
 
Вспомнив это, я подбежала к электровозу: машинисты сочувствовали мне, но взять к себе в кабину не решились – боялись потерять работу. Видя моё отчаяние, посоветовали:
- А ты садись в тамбур поближе к электровозу, а мы будем поглядывать…
Страшно было, душенька моя чувствовала неладное, но так хотелось домой! Я прошла вдоль длинного состава, нашла тамбур с дверями, внимательно огляделась: вроде, никого. Влезла по ступенькам, ещё раз огляделась – никого. Правда, вагон далеко от электровоза, но выбирать не приходилось.  Была  не была!
 К дверям кто-то предусмотрительно  прикрутил толстые проволоки. Я схватила их и крепко  держала обеими руками. Вцепившись в проволоки, молилась, чтобы поезд скорее отправился и чтобы никто не заметил, что я в него села.
Состав дёрнулся, покатил, стал набирать ход, разогнался – только тогда я отпустила проволочные ручки и села на откидное сидение, выдохнув:
- Слава Богу! Кажется, пронесло!
Только проговорила это, как рывком открылась левая  дверь. На ступенях висел мужчина. Я страшно испугалась. Откуда он взялся?! Значит – следил, притаился где-то, ждал, когда поезд наберёт ход, чтобы я спрыгнуть не могла…. Наверное, это тот самый… маньяк…
 Отскочила на противоположный край тамбура. Мужчина поднялся по ступеням и смотрел на меня, криво улыбаясь. Я тоже в упор рассматривала его: лет за сорок, худой, небритый, мелкие черты лица…
- Что? Испугались? Сидите, сидите! – сказал он доброжелательно.
От него пахнуло перегаром. Он пьян! Это испугало меня ещё  больше.
-Вы что? Боитесь меня? Напрасно. Садитесь, я Вас не обижу.
Он говорил так убедительно!
«Не нужно обижать его подозрением. Может, и правда у него нет дурных мыслей. Ещё распсихуется…». Я осторожно присела на краешек маленького овального сидения. Он закрыл дверь тамбура и прикрутил её проволокой к поручню. «Чёртова дура! Что же ты сразу не сообразила сделать то же самое! Идиотка!» – мысленно ругала я себя. Город остался далеко позади, мимо мелькали поля и лесополосы вдоль полотна дороги.
Мужчина стоял, поглядывая на меня. Ехали молча. Я внутренне вся сжалась и, несмотря на то, что нежеланный попутчик вёл себя спокойно, боялась его. Утешалась мыслью, что на первой же остановке – сойду. Неожиданно мужчина привалился ко мне на сидение и попытался обнять (схватить?) за плечи. Я вскочила, как ужаленная, и ринулась к правой двери. Резко открыла и стала на первую ступеньку, крепко держась за поручень.
Он не ожидал от меня такой прыти.
- Ненормальная! Ты же упадешь!
- Если Вы сделаете хоть один шаг, я спущусь ещё ниже.
Я боялась, что он втащит меня назад, в тамбур. Он сделал шаг – я спустилась на вторую ступеньку. Поезд мчался с огромной скоростью, ветер резко бил по лицу, пронизывал насквозь, отдирал руки от поручня.
Кажется, мои худшие опасения оправдываются. Он намеревался затащить меня назад. Надо его опередить!
- Если Вы притронетесь ко мне, я спрыгну!
- Ну, и разобьёшься, дура!
- Лучше разобьюсь.
Чтобы убедить его в серьёзности моих намерений, опустилась на третью, самую нижнюю ступеньку. С неё можно прыгать. А главное – он не сможет теперь меня  втащить без риска для своей жизни. Стоять на нижней ступеньке на такой скорости практически невозможно. Встречный ветер трепал меня, как бельё, было нестерпимо холодно. Я чувствовала, что скоро ладони, вцепившиеся в поручень, разожмутся сами.
Мужик оторопел, увидев меня внизу и, похоже, растерялся. Он явно не ожидал от девчонки таких решительных действий. Сел на откидное сидение и, зло поглядывая на меня, о чём-то думал.
Я тоже размышляла. Странно, не было ни паники, ни слёз. Я оценивала ситуацию как бы со стороны. «Если он проявит активность, буду прыгать, а это - неминуемая смерть. Ну, что ж…Бедная мамочка!… Хорошо бы сразу, чтобы не мучиться». Глянула в тамбур, где покачивался пакет с моими новыми туфлями. «Жаль, не пришлось ни разу надеть…». Посмотрела вниз, на миг представилась жуткая картина… «Нет! Нет! Со мной этого не может быть!» Вдруг вспомнила: «Машинисты! Они должны увидеть меня! Они обещали смотреть! Держись крепче! Прыгать - в крайнем случае! Продержаться нужно до первой станции! Как только поезд замедлит ход – прыгать. А туфли?! Да Бог с ними, не сорваться бы…».
- Ну, ты, ненормальная! Поднимайся! Не трону я тебя. Сказал – не трону!
Ох, как хотелось ему поверить! Руки занемели, тело заледенело на ветру и… так хотелось жить! Я поднялась в тамбур, запахивая полы курточки. Мой мучитель стоял и молча смотрел на меня…
О чём думает? Что – сейчас? Я напряжённо следила за малейшим его движением.. Мужчина отвернулся и спокойно стоял. Молчали. Колеса грохотали, заглушая стук моего сердца. Неожиданно он выбросил вперед обе руки, пытаясь ухватить меня. Я мигом оказалась снаружи, на нижней ступеньке. До сих пор не представляю: почему не сорвалась? Какая сила меня держала?
«Теперь – всё! Будь, что будет! Ну, что же машинисты? Забыли про меня? А, может, подумали, что я не села? Скоро должна быть промежуточная станция – Курганная. Скорее бы!»
Мужчина словно прочитал мои мысли и громко сказал:
- Курганная – без остановки…
«Откуда он знает? Врёт, наверное, пугает». К моему ужасу, поезд, почти не  сбавляя хода, пролетел мимо станции. Оставалось ещё больше часа пути. Мы ехали дальше: он – в тамбуре на сиденье, я – на нижней ступеньке… «Не выдержу…» В какой-то момент мне стало всё безразлично, пусто как-то, даже легко, словно тяжёлый груз с меня упал.
Откуда-то издалека донёсся голос:
- Хватит! Поднимайся! Да не трону я тебя, будь ты неладна! Не могу. Всё. Всё! Не понимаешь, что ли?

Я мало,  что в этом тогда понимала, но услышала другое: человеческие нотки в его голосе. Поднялась в тамбур, недоверчиво присмотрелась к нему. И вдруг…  поняла, почему он знал, что в Курганной поезд не остановится. Мужчина был одет в форму железнодорожника! Форма была старая, выцветшая… Он работает на железной дороге! Или работал!  Белореченская – большая, узловая станция.  Значит, знает многих, и его знают!
Надо воспользоваться этим, заговорить его, найти общих знакомых. Я окончила   школу, где учились в основном дети железнодорожников. К тому же, по громкой связи постоянно звучали фамилии работников станции. Я решила изменить тактику и заговорила первая примирительным тоном:
- Вы на железной дороге работаете?
- Нетрудно догадаться, - буркнул он.
- А знаете Шишманова?
- Начальника станции? Кто ж его не знает?
- Я с его сыном дружу, с Сашей. Мой дядя тоже работает на железной дороге – машинистом. Вы, случайно, Касаткина Ивана Николаевича не знаете? Это мой дядя.
Я попала в точку. Чем больше называла фамилий, тем больше округлялись его глаза. Он понял, что оказался в неприятной ситуации: если я расскажу о нём кому-то, опишу  внешность, его вычислят. Надо спасать положение! Мужчина стал вдруг… ласковым!
- Садись, детка, не бойся, я тебя не обижу. Я бы, конечно, мог… сама понимаешь – инстинкт… но… ни-ни… Ты же мне дочка по годам. Уйди с ветра, вон дрожишь вся, замёрзла…
Он суетился, а я, на всякий случай, стоя  у открытой двери, презирала его всеми силами души…
На станции Белореченская наш состав приняли на десятый путь. Ныряя под вагоны, выскочила на перрон и оказалась нос к носу… со своим отцом.
- Дочка?! – удивился и образовался он. – Каким ты поездом приехала? Ведь не было ни одного.
- А мы – товарным, - услышала я голос сзади. Оглянулась: тот самый мерзкий тип.
- С Вас причитается за то, что дочку Вашу охранял. Сами знаете, как опасно в товарняках ездить молодым девчонкам.
Я онемела от наглости этого типа, а мой добрейший папа кинулся пожимать ему руку и благодарить самыми тёплыми словами.
- Иди домой, дочка, я догоню тебя, только вот человека угощу.
Мне так хотелось сказать папе правду, но тотчас сообразила: нельзя говорить! Папа его убьёт, разорвет на части, задушит…. И сядет в тюрьму. Я молча повернулась и пошла по перрону.
Дома меня встретила старшая сестра – юмористка: «Барышня! Какой цвет лица! Что за волшебный крем у Вас?»
Я заглянула в зеркало: белая, как полотно. Ответила тихо, чтобы мама не слышала: «Замечательный крем. «Смертный ужас» - называется.

Вот я теперь и думаю: откуда мог знать об этом Монашенс? И не потому ли остаются закрытыми для меня, в общем-то, грамотного человека, некоторые области жизни, что это во мне не запрограммировано? А что за провидец посылает постоянно вещие сны? Мир непрост, совсем не прост, и есть в нём Вселенская Тайна, которая иногда приоткрывается нам, «ленивым и нелюбопытным», побуждая к познаниям наш разум. Когда-нибудь человек постигнет эту Тайну. Дожить бы!