Сын Екатерины

Страшные сны стали сниться великому князю Павлу Петровичу. Он с ужасом просыпался всякий раз, когда снова видел похороны и ту небольшую комнату в Александр - Невской лавре, обитую черным, красный бархатный гроб на постаменте, и в нем человека похожего на отца, но с темным лицом и шрамом на шее. Между ним и матерью встала стеной окровавленная тень убитого в Ропше его отца - Петра III.

Екатерина, получив полную свободу в воспитании сына, стремилась пригласить лучшие умы Европы для его образования, но, прочитав её манифест, где смерть Петра III приписывалась геморроидальному припадку, Аламбер и Дидро отказались от этой миссии, сказав, что и они подвержены такой же болезни.

Павлу еще не исполнилось и десять лет, когда он стал проявлять зловещие и опасные для Екатерины суждения.  Как - то  он  спросил у своего наставника Порошина: «Почему умертвили его отца, а мать возвели на принадлежащий ему по праву трон? Когда я вырасту, то сумею потребовать обо всем этом отчет».

Ребенок слишком часто позволял себе подобные высказывания, и Порошин, чтобы отвлечь наследника от тяжелых воспоминаний, старался увлечь его романтическую и мечтательную натуру рассказами о приключениях, путешествиях и рыцарях. Как - то, слушая рассказы Порошина о рыцарских крестовых походах, Павел Петрович заинтересовался  мальтийскими  рыцарями.

«Не только мечом, но и крестом, утверждалась вера христианская» - рассказывал Порошин - «Так было в Иерусалиме, где торговавшие там европейские купцы с разрешения халифа построили госпиталь для больных и раненых паломников, а в 1048  году они основали монастырь в честь святого Иоанна Крестителя. Обитателей монастыря стали называть иоаннитами, они брали на попечение бедных и больных, приходивших издалека в Иерусалим на поклонение гробу Господню.

Когда на обетованной земле происходили войны христиан с врагами Креста, монахи – иоанниты тоже брались за оружие. Рыцарский орден стал приобретать громкую известность, и число рыцарей с каждым годом все увеличивалось. Во время первого  крестового похода в 1099 году, иоанниты, во время штурма Иерусалима,  ударили в тыл защитникам и открыли ворота рыцарям крестоносцам.

С тех пор повелось у мусульман называть православных христиан «неверными». В 1113 году орден святого Иоанна Иерусалимского принял устав и получил благословение папы.
- «А почему же орден Иоанна Иерусалимского называется Мальтийским?- спрашивал Павел.
- «В 1187 году Иерусалим был завоеван египетским султаном, и орден сначала перебрался в Сирию, потом на Кипр, в 1309 году рыцари - иоанниты захватили остров Родос, но в 1522 году были вытеснены турками.

Несколько лет рыцари скитались по Италии, пока в 1530 году не получили от короля Карла V  остров Мальту, с обязанностью сдерживать турок от нападений на юг Европы. Этот остров рыцари превратили  в непреступную крепость и сами стали грозными мореходами.

Турки несколько раз пытались взять остров и сбросить рыцарей в море, но они успешно отражали все их атаки. Особенно прославились рыцари, когда под руководством великого магистра Ла Валетты они отразили 300 тысячную армию турок. С тех пор столица ордена называется Ла Валетта, а рыцарский орден назван Мальтийским.

Члены ордена дают обет послушания, безбрачия и нищеты. Верховный представитель ордена носит звание гроссмейстера, или великого магистра, он торжественно избирается на всю жизнь из самых знатных и доблестных рыцарей. Девиз ордена: «Не нам, не нам, а имени твоему да будет хвала». Мальтийские рыцари должны исполнять  семь рыцарских добродетелей: уметь ездить верхом, отлично фехтовать, владеть копьём, плавать, охотиться, играть в шашки, сочинять стихи в честь дамы сердца.

Сейчас суровый быт монахов - рыцарей изменился, на головах, вместо стальных шлемов, они носят красивые береты и изящные треуголки. Тяжелые доспехи им заменили модные французские кафтаны из бархата и шелка. А свой рыцарский наряд красные супервесты и черные мантии с белыми нашитыми крестами они надевают только в торжественных случаях».

- А были ли в России мальтийские рыцари?  Спросил Павел.
- «Еще в 1698 году Петр Великий посылал на Мальту князя Бориса Шереметьева для заключения союза с мальтийскими рыцарями против турок.  Вернулся князь Шереметьев в Россию первым русским кавалером Мальтийского ордена святого Иоанна Иерусалимского».

 После рассказов Порошина, о подвигах и приключениях мальтийских рыцарей, Павел с увлечением  играл в мальтийских рыцарей со своим другом князем Куракиным… Григорий Орлов после переворота стал вести себя как неофициальный император, называл императрицу на ты, обнимал и целовал её при посторонних. Екатерина не могла остановить фаворита, ведь она дала слово после смерти Петра III выйти замуж за Орлова.

Екатерина любила его и боялась, но выходить замуж за него никогда серьезного намерения не имела. А когда Григорий пригрозил Екатерине, что он с братьями если захочет, то так же легко свергнет ее с престола, как возвел, она поняла, как ей опасен этот самонадеянный человек. Она объяснила Орлову, что не сможет выйти за него, без согласия  сената.

Когда на заседании сената Екатерина заявила, что желает обвенчаться с Григорием Орловым, все сенаторы молчали и, только воспитатель царевича Панин Никита Иванович, встал и твердо заявил: «Императрица может делать все, что ей угодно. Но госпожа Орлова никогда не будет нашей императрицей». Услыхав эти слова, Григорий Орлов побледнел, а Екатерина была довольна.
- «Друг мой, я люблю тебя, но если обвенчаюсь с тобой, то нам грозит участь Петра III», заявила она Григорию Орлову.

Тем временем образование великого князя под надзором Панина шло успешно. Павел обучался верховой езде, фехтованию, танцам, в его кабинете как у Петра Великого был даже токарный станок. Екатерина купила ему прекрасную библиотеку, она присутствовала на его экзаменах и радовалась его успехам. Павел сопровождал Екатерина на больших и малых приемах, на маневрах и на охоте. Когда Павлу исполнилось 14 лет, ему стали преподавать государственные науки, но эти занятия не были успешными, великий князь к ним испытывал отвращение.

И все же  заботы Екатерины не прошли бесследно для Павла, он превосходно говорил по французски, хорошо знал немецкий и латинский языки. С раннего детства Павел был  впечатлительным и вспыльчивым ребенком. Трагические испытания, в детстве выпавшие на его долю сделали его нервозным. Он не мог ночью уснуть, если днем испытал какое либо волнение. По характеру Павел был крайне нетерпелив, торопился скорее встать, быстрее лечь спать, скорее есть обедать и скорее встать из-за стола.

Будучи ребенком, он выходил из себя, если задерживались к вечернему приему императрицы, но как только его приводили, он тут же требовал, чтобы его увели   и от нетерпения даже топал ногами. Воспитание не только не подавило особенностей его характера, но еще больше развило в мальчике воображение, мечтательное самолюбие и подозрительность по отношению к окружающим.

Павел рано стал ходить в театр, и в 12 лет уже научился разбирать достоинства известных балерин, стал заглядываться на красивых фрейлин. Екатерина была не против его ухаживаний даже за самыми распущенными из своих фрейлин. Но и такое влияние двора, в детские и юношеские годы, мало отразилось на Павле и это больше происходило от отвращения ко всему, что исходило от его матери.

Главная ошибка воспитателей Павла была в том, что та умственная и нравственная пища, которую ему предлагали, была для него слишком тяжела и обильна. Уже ребенком он был полон идей и честолюбивых мечтаний, которые его мозг не мог переработать. На него уже в детстве смотрели, как на взрослого, и он никогда не забывал, что по своему рождению и призванию он единственный в своем роде - он будущий царь.

Несмотря на природную любезность, он был крайне надменным и не терпел, когда ему перечили. Когда камердинер не решался на него надеть старый камзол, который Павел раньше приказал выбросить, он пришел в ярость:
- «Делай, что приказывают!»
Десятилетним мальчиком он высказывал обо всем свое решительное мнение, в нем уже тогда проявлялся тон азиатского деспота, когда, не задумываясь, он раздавал направо и налево похвалы, порицания и презрение.

Грезя наяву, он в своих мечтах царствовал, распределял должности, жаловал чины, командовал армиями, давал сражения. В Павле смешались две противоположности: то он мечтает о самодержавной власти, и она впоследствии вскружила ему голову, как только он ее достиг, то он увлекается историей мальтийских рыцарей, и впоследствии связал с ними свою судьбу и судьбу родины.

То он обращался с камергерами как с рабами, то устраивал с ними рыцарские турниры, одевая камергеров в латы времен крестовых походов. Большое влияние на Павла оказывали разговоры, что екатерининское правление это затянувшийся переворот 28 июня 1762 года. Действительно зрелище было странное: внук Петра I свергнут с престола и убит, правнук царя Иоанна III увядает в оковах, а немецкая принцесса владеет их наследственной короной и свое царствование начала цареубийством. 

Екатерина до переворота 1762 года выступала от имени сына, претендуя только на регентскую роль до совершеннолетия великого князя, а в конце 1762 года даже подписала манифест об ограничении самодержавия, но после этого «надорвала» этот документ. Все было забыто, укрепившись на престоле, царица гасила любой намек на временность своей власти и воцарение Павла. Но судьба наследника и  конституционные планы Панина соединились воедино надолго.

Павел для своего воспитателя Никиты Ивановича Панина был не просто орудием интриги и карьеры: Панин мечтал с помощью ученика усовершенствовать российскую политическую систему, чтобы ограничить временщиков и фаворитов, сделавших из государства «гнездо для своих прихотей».  Екатерина II  , конечно знала о том, что Павла воспитывают в оппозиционном духе, и что Панин и выбранные им учителя постепенно укрепляют в Павле сознание собственных прав на престол и интерес к судьбе отца – Петра III . 

Но, боясь нарушить сложившееся равновесие дворцовых политических сил, Екатерина не решилась отнять Павла у Панина, а только плотнее окружила сына своими наблюдателями.  В течение нескольких десятилетий Павел Петрович был надеждой панинской партии: кроме Никиты Панина с наследником сближается его брат генерал Петр Панин и его секретарь писатель Денис Иванович Фонвизин.

Павел активно обсуждает со своими учителями крамольные сюжеты, в том числе и о незаконности престолонаследия по женской линии. Каждый день Павел слышал, как одни из вельмож восхваляли гений Петра Великого вылепившего свой народ на свой образец, а другие превозносили Фридриха II , который выдрессировал свой народ, словно полк солдат.

Быть одновременно и Фридрихом и Петром и этим затмить Екатерину - стало заветной мечтой Павла, но непомерная работа его фантазии была не соизмерима с возможностями ее выполнения, он же считал власть волшебным жезлом, который ему достаточно взять в руки, чтобы переделать до самого основания страну, в которой будет царствовать.

Павел был порождением двойной драмы: семейной трагедии его родителей и вихря возвышенных идей и  революционных страстей, потрясших тогда Европу. Они навсегда наложили отпечаток на задумчивое и беспокойное лицо этого «очаровательного государя и отвратительного тирана», как его назвал Суворов тридцать лет спустя.

В 1772 году Павлу исполнилось восемнадцать лет, из рук воспитателей вышел не глупый и не развращенный человек, всех кто был с ним знаком, он поражал обширностью своих знаний и очаровывал своим умом. Партия Панина надеялась, что наступил момент, когда Екатерина передаст наследнику престол, но их надежды не сбылись. Екатерина задумалась о женитьбе Павла уже тогда, когда ему еще не исполнилось и пятнадцати лет.

Четыре года спустя она подобрала ему, по ее мнению, самую выгодную партию. По приглашению Екатерины в июне 1773 года в Петербург прибыла великая ландграфиня Гессен -Дармштадтская с тремя дочерьми. Павел, словно Парис, выбирал одну из трех принцесс, привезенных на смотрины. Он остановил свой выбор на принцессе Вильгельмине, которая понравилась ему больше всех.

Вильгельмина была особой воспитанной и незаурядной, ее дядя, князь Вальдек, узнав об ее отъезде в Россию, сказал  «если она не сделает революции в России, то никто ее не сделает». Екатерина, получив сведения о будущей невестке, призналась: «Я уверена, что эта самая честолюбивая из всех сестер»,  однако, не колеблясь, согласилась с выбором сына.

Но у принцессы Вильгельмине в основном все честолюбие сводилось к желанию развлекаться по-царски. Она встретила на борту корабля, привезшего ее в Россию, героя своего романа красавца Андрея Разумовского и влюбилась в него, а Павел волнуется, ожидая прибытия  невесты, в его сердце радость и беспокойство, неловкость и грусть. Он весь в мыслях о Вильгельмине, которая будет ему подругой на всю жизнь, источником блаженства в настоящем и будущем.

В сентябре 1773 года состоялась свадьба великого князя Павла и принцессы Вильгельмины, превратившейся в России в великую княгиню Наталию Алексеевну. Павел в начале был сильно увлечен своей молодой женой, но затем как-то быстро охладел и даже стал спокойно предоставлять молодой жене долгие свидания с Разумовским, профессиональным пожирателем женских сердец, который для Павла был самым дорогим другом.

Екатерина, склонная судить о других женщинах по собственной мерке, не ошиблась на этот счет, это была самая невыгодная для нее партия. Екатерина, не щадя Павла, не раз предупреждала его об измене жены, она была готова на все, чтобы разорвать связь, запятнавшую честь ее сына. Кроме того, молодая великая княгиня сразу включилась в деятельное участие в партии Панина, враждебной Екатерине. Сама Екатерина сдержала слово посвятить Павла в дела управления.

Письмом, составленным в самых нежных выражениях, после вступлении его в брак, она приглашала Павла приходить к ней раз в неделю, чтобы слушать чтение докладов министров. Решив не допускать фактического участия цесаревича в ведении дел, Екатерина смотрела на это как на добавочные уроки, к тем, что Павлу давали учителя. Но вместо того, чтобы учиться, Павел захотел учить сам.

Он представил Екатерине «Рассуждение», в котором обвинил мать в плохом управлении. Павел выступал против ее принципов и приемов, он критиковал внутреннюю и внешнюю политику императрицы. Статс-секретарь Екатерины, Безбородко, пришел к выводу, что участие Павла в трудах ее величества не приносит хороших плодов: Павел ничего не понимает в делах, а каждый доклад дает ему лишь повод для критики.

После того как Екатерина перестала приглашать сына на доклады, Павел жаловался, что его превратили в «призрак» и поставили в постыдное положение, хотя он сам был в этом виноват и сам играл роль грозного призрака по отношению Екатерине, критикуя, он поднимал вокруг себя нежелательный для нее шум. Павел во всеуслышание заявлял, что в России все идет скверно, и этим создал себе круг лиц, готовых ловить его слова и агитировать в его пользу.

Не только у простого народа, но и у высшего сословия бытовало мнение, что Петр III  жив и находится в заключении. Даже сам великий князь Павел Петрович верил и желал верить этому. С юного возраста его интересовала судьба отца, а его учитель Порошин только развивал его интерес к судьбе отца – Петра III.


Продолжение следует.