Космос как есть. К Дню Космонавтики

Всё вертится.
Вертится Луна вокруг Земли.
Вертится Земля – вокруг Солнца.
Вертится Солнце – вокруг центра галактики.
Галактика - вокруг других галактик.
Вертятся кольца вокруг Сатурна, Фобос и Деймос вокруг Марса, пояс астероидов пляшет вокруг «зоны жизни»…

Вертится МКС на орбите.
Вертятся электроны вокруг ядер атомов.
Разгоняются – по кругу – частицы в ускорителях частиц.
Отклоняются к правому берегу реки под воздействием силы вращения.
Носится по кругам кровообращения кровь в нашем теле.

Даже в аду, если верить Данте, все существует по круговому принципу.
Закручиваются тропинки в загадочные лабиринты на Соловецких островах.
Причудливыми завитками взвихряются ангельские локоны и водяные струи на рисунках Леонардо Да Винчи.

Шарикоподшипники, валы и шестеренки, паровозные колеса, лопасти винтов, и даже наши головы – все кружится, вертится и крутится.
И вечно-вечно-вечно – в нашей памяти и в Космосе – будет совершать свои витки на земной орбите Юрий Алексеевич Гагарин.
А мы будем его слышать и ждать его возвращения.

КОСМОС ПОВСЮДУ.
Мы понимали, что и в подметки не годимся – в смысле храбрости – Лайке, Белке и Стрелке.
Но каждый при этом лелеял тайную надежду все-таки стать, когда вырастем, космонавтом. И не понимал совершенно искренне, как можно не мечтать о полете на Марс, на Луну, а то и вовсе в Дальнее Внеземелье…

Народ курил сигареты и папиросы вполне космические – «Лайка», «Космос», «Союз»-«Аполлон».
Обсуждал проекты лунных и марсианских поселений.
Смотрел в кинотеатрах и по телевизору «Укрощение огня», «Москва-Кассиопея», «Солярис», «Лунную радугу», «Чужие» и «Вспомнить всё». Потом ходил на «День независимости», «Бездну», новые серии «Звездных войн» И «Армагеддон». Качал из интернета сериал «Визитеры» и «Падающие небеса», а самыми захватывающими из всех «Секретных материалов» считались, конечно же, серии про пришельцев.

Когда стали то и дело поговаривать о бессмысленности и беспощадности «космической гонки», космос – всё равно! – оставался темой, к которой возвращались от безысходности. Возвращаются. Будут возвращаться.

Потому что понятно любому – идеалисту и материалисту, правоверному атеисту и православному, человеку науки и прихожанину церкви, что космос – в любом его проявлении – это цель ВЫСШАЯ. В смысле прямом и переносном. То, на что смотрят снизу вверх, к чему тянутся, о чем мечтают. До чего надо дорасти, подготовиться так, как мало кому из людей удается, стать лучшим (или лучшей) из лучших.

Ведь только выйдя в космос и увидев Землю СВЕРХУ, человечество поняло, насколько она хрупка, удивительна и нереально прекрасна.
И – замкнута. Сама на себе. А мы все – на ней. И в ней.
И желая вырваться, подняться над ней – мы стремимся именно туда – в космос.

Космос был с нами всегда. Во все времена.
Путешествовали в космосе ветхозаветные Енох и Иезекииль.
Далекие, множественные, обитаемые миры не давали покоя Джордано Бруно и Николаю Копернику.

Небесная механика ломала судьбу Гипатии и Галилея, приносила славу Ломоносову и Ньютону…

Космос, космос, космос, - как эпидемия, как одержимость, как наваждение.
В царской России, едва сводя концы с концами, скромный учитель из Калуги писал о космических обитателях и грезил о Небе и о Земле, а геофизик с мировым именем увязывал земные катаклизмы со вспышками на Солнце.

Летали в первые советские годы на Марс – делать революцию! – такие реальные солдат Гусев и инженер Лось, а нечеловеческий голос Имы Сумак заменял космические звуки неизобретенного еще синтезатора в экранизации «Аэлиты».

В продуваемой насквозь астраханской степи Сергей Павлович Королев приспосабливал фашистские «ФАУ» к нуждам советского послевоенного - еще пока несуществующего, но уже ясно чаемого – «космопрома»…

Мы все еще смотрим в ночное небо, машинально разбирая среди светлой россыпи знакомые созвездия.
Гадаем на падающих звездах.
В августе выслеживаем по ночам метеоритные дожди.
Сетуем на то, что не проходили в школе астрономию.
Кое-как ориентируемся по Полярной Звезде.
Выискиваем Человека на Луне.
Поедаем шоколадки «Милки Вэй» и жуем жвачку «Орбит».

И иногда, ощущая жуть и головокружение, представляем себе, что космос бесконечен.
А мы на своей Земле сидим так далеко от центра нашей Галактики, на таком ее отшибе, на таком краю, что с него виден ее ослепительный, густонаселенный, сияющий миллионами звезд центр.
Который кажется нам отсюда самым настоящим Млечным Путем.

КОСМОС ВОКРУГ.

Те, кому повезло пожить в Советском Союзе, еще помнят гигантскую неподъемную книгу «Утро космической эры», которую берегли, как домашнюю реликвию, пуще глаза, разрешая выносить наружу только по случаю какого-нибудь особенного урока в школе на День Космонавтики.

Совсем уж редкие счастливцы держали в руках глянцевый фотоальбом «Первые фотографии лунной поверхности» и раздувались от гордости за державу, которая послала «Луноход», эти фотографии добывший.

И глумилась надо мной моя бабушка, предлагая принести мне как-нибудь попробовать в качестве деликатеса «кусочек жареной Луны». Тогда я недопонимала, что это шутка, и всерьез ждала в каждый бабушкин приход этого космического же лакомства.

Мы читали хором на уроках стишок «Летит моя ракета, летит быстрее света, а в ней сидит Гагарин, - простой советский парень». И соревновались – командно))) – в скоростном написании как можно большего количества «космических» терминов.
Ржали над анекдотом «Мир» тесен! – сказал космонавт Георгий Гречко, выбрасывая космонавта Мусу Манарова в иллюминатор космической станции».

Собирали марки, значки и календарики «с космосом».
В детском саду на участке забирались внутрь деревянной ракеты с одним прорезным иллюминатором, высовывали в него башку и чувствовали себя героями дня.
Уважали Гагарина и Титова.

В жуткой детской зубной поликлинике на улице Калинина смотрели на цветную фотографию Валентины Терешковой в парадной форме с целым «иконостасом» наград, словно ожидая поддержки перед предстоящими пытками.
Пели про Землю в иллюминаторе и пыльные тропинки далеких планет, на которых останутся наши следы.

Прекрасно знали, что такое стыковка, композитные материалы, космический челнок, полет «Мрии» с «Бураном», анамезон, «Парус», Туманность Андромеды, перегрузки, невесомость, первая ступень, вторая ступень, Тюратам, Звёздный городок, «Союз»-«Аполлон», ЦУП и Плесецк…

С ужасом и радостью таращились в ночное небо, по которому расплывалось гигантское идеально круглое зелено-белое пятно, посередине которого уходила ввысь светящаяся точка – очередная ракета, запущенная с космодрома в Кап-Яре.

Страшно гордились, что именно у нас в городе работает совершенно секретный завод «Прогресс», на котором выпускают «схемы для космических ракет», а не менее секретное и затерянное в глухих переулках НИИТИВУ эти самые схемы разрабатывает. И, находя в мусорниках на его заднем дворе гору отработанных перфокарт, жадно тащили их домой – как мааааленький кусочек космоса.

По четыре раза ходили в летний кинотеатр «Космос» на «Новую надежду».
Злорадно потирали руки, вспоминая, что мы – ПЕРВЫЕ! – вышли таки в космос.
И никто ни разу не задался вопросом, нужно ли это было, стоило ли оно того.
Наверное, если поискать, то каждая вторая простая советская семья, самая обычная, ничем не выдающаяся, окажется так или иначе связана с космосом. Хоть как-то.

Мой родной дядька, Владимир Васильевич Тарков, скромный строитель, член компартии, - один из тех молодых полных энтузиазма советских людей, которые строили космодром Байконур - с самого начала, с тех пор, когда была на его месте еще голая бескрайняя степь. Тот, кто присутствовал при запусках ракет, видел там Королева и Гагарина – не на картинке, а в реальности, и даже говорил с ними.

Отец мой, Анатолий Васильевич Тарков, от космоса по роду деятельности совершенно далекий, - нет-нет – да и нарисует картину-другую с Землей, звездами, пришельцами и космическими кораблями. И жалеет, что не сохранил подаренный ему братом «кусочек ракеты», взорвавшейся на Байконуре – кусочек невероятно прочного и легкого сплава, который не брал никакой напильник.

И хранится в домашней библиотеке «Утро космической эры», доставаемое с полки по большим праздникам.
И трепетно, как царь Кощей злато, перебираю я свои марки и календарики «с космосом».
И захватывает дух от перечитанной незнамо в какой раз «Туманности Андромеды», и снова тянется рука к «Внукам Марса», «Стране багровых туч» или «Звезде КЭЦ».
И ничто не заставит нас выключить идущую по телеку «Тайну Третьей планеты»
И по-прежнему лежат у всех нас на полочке в ванной лезвия «Спутник».

По-прежнему всей страной мы с сочувствием слушаем мы о том, сколько суток пробудет на МКС ее очередной экипаж.
Не забываем о том, что «мы – дети галактики, но самое главное, мы – дети твои, моя дорогая Земля».
И злорадно ухмыляемся, вспоминая, что мы – в космосе – навсегда - ПЕРВЫЕ.