Грани

               
Из России казалось, что пара сотен верст пролетит легко  - лошадьми в упряжке цугом, дорогой, проложенной и утоптанной не за одну сотню лет, ан, нет – даже мужикам и то, видно,  нелегко преодолевать всё это – тряску, дорожные хлопоты, неудобства ночлегов на новом месте. Но надо, значит, надо! Поехали по своей воле, никто не гнал, и матушку уломали отпустить денег на дорогу и пропитание. На покупки выпросим потом у западной жениной родни. Эге - гей! Гони!
 Вот одно имение проехали, вот другое дало приют. Спасибо, родные!  И места пошли уже более суровые, чем наша Ингерманландия около Петербурга  – здесь больше  камня, порой настоящие скалы,  озера блестят сквозь хвойные деревья. Оставляем в стороне прекрасный замок в Выборге и еще один ночлег рядом. И вот мы уже в сказочном лесу с водопадом – в Иматре.
 Моя жёнка из этих краев родом. Это ее батюшка – шведский инженер-строитель у нас в Российской империи нашел работу и свою судьбу – русскую дворяночку, - вопреки воле родни ему пришлось даже перейти из лютеранства в  православие.  Вот мы и поехали сюда принять во владение, соответственно завещанию жёнкиного деда, сей весьма обветшавший приют и    отдать честь и дань памяти жениным  предкам. Отдохнувши и перекусив в старой заброшенной усадьбе нашей шведской родни, помчались верхами  к реке, к водопаду. При виде и шуме речного потока глаза у жены заблестели не хуже водопадных струй, и я разделял ее чувства: такой природной мощной красоты раньше мне не приходилось видеть и ощущать, и я с восторгом  вдыхал  этот наполненный влагой воздух, воззрившись на сияние многочисленных радуг в поднимавшихся к небу бисерных облаках водяной пыли. Опуская взор к бурному потоку, я созерцал в солнечном сверкании многочисленные грани его каменистого дна.
  Мы вернулись в ветхий наш приют, стоящий между  несколькими десятинами  вековых сосен и ручьем, с черничниками и брусничниками между ними, и  стали обсуждать за чашечкой кофе с соседом и дальним родственником, местным жителем, старостой прихода, как нам лучше поступить с владением, далеким от нашего дома в Петербурге. Жена переводила с русского на финский и шведский язык наши заботы, - то ли заплатить соседу за необходимый  уход за имением с перспективой будущих визитов сюда, то ли продать  сию  скромную обитель с  банькой и парой других хозяйственных строений -   с  немедленным  оформлением соответствующих  документов. Любое из этих решений имело для нас несколько граней – привлекательных по многим причинам, в том числе,   красота местности и память о родне, которую мы  когда-нибудь еще   навестили бы,  - и в то же время  сулящих немалые расходы и хлопоты по поддержанию порядка в отсутствии хозяев. Ничего не решив, мы  разошлись на ночь, уповая, на то,  что утро вечера мудренее.
 Рано утром проснувшись, я  успел немного порыбачить  на местной  речке, - вспомнил свои детские забавы в имении родителей под Петербургом.  Улов  был   удачный, с плотвичкой и окуньком. И женушка принесла к завтраку свежих ягод, успев прогуляться рядом в лес – и подсобрать земляники с малиной недалеко от дома, на холмистой солнечной полянке. Под приятным впечатлением от забытых детских  забав, мы  стали за утренним кофе убеждать друг друга  оставить себе  эту северную обитель. Но вот опять пришел наш помощник по имению. Он сначала напомнил нам о прохудившейся крыше дома, о других нуждах сего скромного приюта – починке  печей, полов и… кстати сообщил, что есть покупатель на все это хозяйство, и цену привлекательную назвал. Мы просили его дать нам время на обдумывание и через два часа сообщили о своем согласии на продажу нашего заброшенного райского уголка. Назавтра перед отъездом мы верхами посетили скромную дедову могилу на аскетическом лютеранском кладбище и  опять слетали в чудесную долину Иматры, глядели не нагляделись   на  водопад и уезжали со светлой надеждой когда-нибудь посетить и полюбоваться еще на алмазные грани его порогов.
Лахти. февраль 2021