Как случилось, так случилось, и никто не виноват

        В первый раз в советское время юбилей Александра Сергеевича был торжественно и с большим размахом отмечен в 1949 году. Этому придавалось большое политическое значение. В Москве заседала большая конференция на эту тему, и проходили выступления многочисленных артистов. Приехало много зарубежных гостей. Песни на русском языке исполнял Поль Робсон. Были выпущены красивые марки с купонами и издана толстенная книга на отличной бумаге  множеством тонких страниц и цветных иллюстраций. Я был тогда несмышлёнышем, поэтому письменные материалы попались мне на глаза, гораздо позднее, когда я стал постарше, и уже готовился к предстоящей школьной жизни. Мамина подруга Васса Федоровна Анпилогова часто приходила в гости, доставала заветную книгу и читала мне, малышу, сказки и стихи, не забывая показывать красивейшие иллюстрации. Так что на Александре Сергеевиче я, можно сказать, был воспитан с детских лет и Людмилу спасал бы с не меньшей отвагой, чем  Руслан.  Далее была школа, не помню, какой класс, скорее всего  шестой, а, может, седьмой, программа, заучивание стихов, разбор некоторых произведений, в которых под руководством классной надо было искать смысл, который автор, может, и не  вкладывал. Заодно давали кое-какие сведения о поэте с максимально благоприятной по отношению к нему стороны и с крайне негативной оценкой властей и дворянского сословия с другой. В таком духе и предлагалось писать сочинения, что мы успешно и проделывали. А.С.Пушкина было жалко до слез. Все мечтали задним числом попасть в те времена, сказать участникам тогдашних событий понятные нам, детям, такие простые истины, повлиять, спасти великого поэта. Всё упирались в невозможность путешествия во времени. Отведенные на Пушкина часы, в конце концов, прошли, и последовал быстрый и безвозвратный переход к другим темам и литераторам. 
        Пушкин оставался фоном культурной жизни в Советском Союзе и в последующие годы. Но вытесняли другие темы и обстоятельства. К конце 60-х начале 70-х мне уже было лет 20 и в то время книгособирательство расцвело бурным цветом. Густо пошли печататься собрания сочинений наших и зарубежных классиков, среди них, конечно, вышли десятитомник поэта и кое-какая литература, к нему относящаяся. Во времена моей молодости свирепствовала цензура и многие темы, идущие вразрез идеологии, были запрещены. Тема Пушкина, жившего в первой половине 19 века, была вполне безопасной, и  о ней можно было писать и говорить сколько угодно. Точнее, почти, что угодно. Царя и приближенных можно было только осуждать, равно как и Дантеса с Геккерном. Поэтому тогда умножились ряды пушкиноведов, которые с жадностью бросались на любую находку в наших и зарубежных архивах, чердаках и чуланах, относящихся к деятельности великого соотечественника. Я бы сказал, что тема тогда увлекла многих людей из числа хорошо образованных. Пересказывать прочитанные о поэте сюжеты считалось хорошим тоном и показателем эрудиции. С книгами тогда был большой дефицит. На прилавках книги о Пушкине  не задерживались. Некоторые можно было купить только на черном рынке, и цены зашкаливали.
          Прошло какое–то время, и круг интересов изменился в соответствии в крутыми переменами, которые происходили со страной. Тема Пушкина, оставаясь интересной, стала всё же второстепенной и лишенной идеологической нагрузки. Заодно, прочтение самых разных источников несколько изменило картину, которая рисовалась вначале по поводу событий 20-х – 30-х годов позапрошлого века. Царь Николай 1 перестал казаться таким уж жутким чудовищем, каким его разрисовали в мои детские годы. Да и Александр Христофорович Бенкендорф тоже не особенно выходил за рамки, которые были поставлены ему как защитнику формы правления,  и не особенно зловредничал.  Так как А.С. в силу своего происхождения принадлежал к высшему кругу, а выходить из него он не собирался, ему, в силу этого своего положения, и надо было жить по правилам этого круга. Человек – существо общественное. От этого никуда не деться. Его закидоны и явное фрондерство наказывались, но не очень строго.  Конечно, многое прощалось из-за потрясающего таланта, который уже тогда был оценён, хотя, быть может, не полностью. С удивлением узнал, что В.А.Жуковский и П.А.Вяземский считали себя поэтами равными, а, то, и повыше Александра Сергеевича. Это, конечно, не так, но к царю, они были поближе. 
      Когда что-то попадалось на глаза в виде стихов В.К.Тредиаковкого,  Г.А. Державина, да и самого М.В.Ломоносова, то поражал помпезный, вычурный и корявый стиль изложения.  У Михаила Васильевича есть, конечно, замечательные места, но, в целом, стиль тяжелый. А это непосредственные предшественники Пушкина. Когда читаешь Александра Сергеевича, у него совсем другой язык. Гладкий, плавный, совершенный по стилю. Действительно, создается впечатление, что в законченном и классическом виде русский язык обязан своим происхождением одному человеку. Он научил весь образованный народ  красиво и чисто говорить. Сейчас мы русский язык только портим.
     Для ясности уместно отметить,что девятнадцатый век по стилю жизни кардинально отличался от нашего двадцать первого. Круг образованной публики был по нашим понятиям очень узким. Может быть, пара сотен тысяч на всю обширную многомиллионную страну. Литераторы и их произведения занимали в жизни грамотной публики гораздо большее место, чем сейчас. Писателей и поэтов, которых массово читали, было немного - десятки. Небольшими тиражами издавались считанные литературные альманахи. У нас с вами время совсем другое. Если сейчас поинтересоваться количеством писателей, зарегистрированных на одном только сайте проза точка ру и количеством их произведений, то станет не по себе. А поэтов еще в два раза больше.
        В биографии Пушкина самый важный период - это тридцатые годы.  Это тяжелый период для поэта. Публика пресытилась щедро подаренными ей шедеврами. Удивлять становилось всё труднее и труднее. Стал пробовать себя в иных жанрах. В них он не был на голову быше других писателей. Обстановка в стране была тяжелая. Многие друзья были в ссылке. Просвет в тягостной атмосфере не просматривался. Это явно сказалось на настроении и на самоощущении. Поиски линии поведения бросали от мятежных настроений к апологетике правления. Было сделано множество неудачных поступков, которые в итоге привели к гибели. В моем представлении в печальном результате по большому счету, не виноват никто. И, вот, почему.
         А.С. Пушкин по гороскопу "Близнец". Астрологи могут ошибаться в предсказаниях событий, но в свойствах характерах они не ошибаются. Тысячелетний опыт наблюдений! Почитайте описания "Близнецов" у хороших авторов  и сравните с поведением Пушкина. Очень похоже. Вкратце, поясню. Представители этого знака отличаются многочисленными талантами. Они общительны, отлично чувствуют себя на волне успеха, обожают преклонение, но плохо переносят удары судьбы, говоря современным языком, обломы. Покоритель сердец множества красавиц, вознамерившись к тридцати годам жениться, считал для себя возможным выбрать себе только первую красавицу (это серьезная ошибка Александра Сергеевича). Иметь женой красавицу - значит учитывать, что она нравится не только тебе.
         И такая была найдена. Женщины загадочны, но всё же наличие или отсутствие симпатии угадать можно. Наталья Николаевна до замужества была, по-видимому, к нему вежливо равнодушна. Этого он не почувствовал или не принял во внимание. Он, великий человек, любовник множества женщин, почти не знавший отказа в этой жизни, не представлял, что не сможет вызвать страсти к себе, когда захочет. 
         Его визави Жорж, прибившийся из далекой Франции и нашедший себе покровителя в виде голландского посланника, особыми чертами, кроме внешности и неглубокого характера, не обладал и должен был пробиваться в жизни в надежде на свое обаяние, физические данные и случай. И ему, действительно, часто везло. Помимо приемного отца – Геккерна он приобрел покровительство самого Николая, которому он как-то попался на глаза и просто понравился. Да, так понравился, что тот ввел его в элитный гвардейский полк. Есть такая категория людей, которые всем нравятся. Это тоже природный талант. Им ничего для этого не надо предпринимать. Офицер в кавалергардах, он был по службе посредственный, но не это ценится в мирное время. Высокий, красивый, душа компании, он радовал глаз и притягивал к себе и мужчин и женщин. Напористый, самоуверенный. И другим он быть не мог. Так было ему на роду написано. Такой типаж. И сейчас такие попадаются. А было ему в 1836 году 25 лет. Немного!
        Наталья Николаевна, вероятно, собиралась быть хорошей женой. Но она вышла замуж совсем молоденькой. Не думаю, что была потрясена обликом мужа. Все описывают его весьма сдержанно. Маленького роста, суетливый и вертлявый, и к тому же вспыльчивый. Такие, в конце концов, разочаровывают при длительном близком общении. Не была в отличие от других развитых женщин очарована его талантом. Она его стихов и не читала в отличие от других дам, которые переписывали их в свои альбомы. А всё остальное в муже не впечатляло. Со средствами было напряженно. Муж много играл, был в долгах, доходы от имений были небольшие. Все упреки по части её любви к развлечениям и раутам я бы отверг. А, чем тогда было заниматься молодой женщине её круга? Поневоле на раутах и приемах ее взляд останавливался на статном кавалергарде в щегольском мундире. Кто сказал, что женщина не может влюбиться в мундир?  Ешё как может! И тут поделать было ничего нельзя. И сердечко билось и щечки розовели. Н.Н. тоже не виновата. Любовь – это бедствие стихийное. Можно погасить только удалением от объекта. Что многократно и проделывалось. А.С. как человек чувствительный, что-то чувствовал с самого начала и использовал все возможности и все предлоги, чтобы отдалить жену от круга её общения. Дача в Царском селе тому подтверждение. Жена ему родила четверо, кажется, детей. На балы и в свет не ходят во время беременности. Но ничего не помогало. Влюбленность к проклятому кавалергарду не проходила. Вероятно, прямой измены и не было, но такое положение бесило мужа ужасно. Он не владел ситуацией. Гвардия была приписана к столице. Противник никуда не переводился, не убивался на войнах и дуэлях, и был как бы был накрепко привязан к Петербургу. Александру Сергеевичу бумерангом возвращалось то, что он ранее, не задумываясь, творил с другими. Кто знал о чувствах Натальи? Вероятно, Идалия Полетика, её подруга, всё же знала... . А Идалия её мужа не любила. И очень не любила. С некоторых пор и неизвестно за что. По-хорошему Жоржа надо было решительно "отшить", но у Н.Н. это как-то не получилось. Вероятно, характера не хватило. 
         Теперь о Дантесе. Вероятно, был нормальной ориентации, что бы ни говорили, и не упускал возможностей, которые у него возникали. Хотя и седьмая заповедь прямо гласит: "не возжелай жены ближнего своего...", но практически нет среди мужчин такого, который бы когда-нибудь да не возжелал. Трудно осуждать молодого мужчину в 25 лет, тем более, что А.С. сам не только желал и многократно реализовывал свои желания. Француз кое-что делал для примирения. Женитьба на непривлекательной Екатерине, сестре Натальи - это шаг серьёзный.
         Возвращаемся к А.С. . Что с ним? Женщина, вроде как, его, и он может с ней поступать как муж с женой, а с другой стороны не совсем его, так как симпатию к другому не вытравишь. И случилось то, что он запаниковал (это вторая ошибка Александра Сергеевича). Скорее не ошибка а свойство характера. Мы не знаем, что приходило ему на ум. Навряд ли, что хорошее. Шила в мешке не утаишь. Последовал диплом рогоносца, который сорвал его с катушек. Мерзавца не нашли, но это не Геккерн и не Дантес. Отмечу, что по тому, что я узнал, это был не единичный случай. Такие дипломы гуляли в обществе и большинство на них не реагировало. Своеобразный спам, но 19 века. На дуэльный вызов Пушкина Геккерну должен был ответить его приемный сын, Дантес. Большинство считает, что Геккерну ни с какой стороны не было нужды сооружать этот диплом. Условия дуэли, предельно жестокие, были продиктованы Александром Сергеевичем. Это показывает, в каком нервозном,  взвинченном состоянии он находился. А это особенность характера. При другом характере А.С. ни стихов , ни сказок, ни Онегина мы бы не получили. Другого в той ситуации быть не могло. Кстати, секунданты рисковали и службой, и карьерой, и даже жизнью. Законы действовали петровские. Их никто за сто лет не тронул. По закону могли преспокойно повесить и Данзаса, и д'Аршиака за соучастие в государственном преступлении. Другое дело, что закон-законом, а над законами всегда правивший царь, творец любых законов, который сам и определял наказание.
Так что печальный итог – это реализация событий, на которые было трудно повлиять даже царю, если бы он захотел влезть в эти отношения. Таково развитие событий. И никто, особо, не виноват. А сочинения наши школьные – одна макулатура. Они там и оказались.