Время говорить. Глава 4. Вера вере рознь

               

                Глава 4
                Вера вере рознь


Никитин неожиданно открыл глаза, словно кто-то невидимый толкнул его в бок. В окно спальни лился мягкий свет раннего вечера. Было ощущение абсолютного покоя: никакой физической боли или душевного страдания. Ложился несчастным, а поднялся счастливым человеком. С момента смерти матери не случались с Петром Петровичем такие внутренние изменения.

Он приподнялся и сел на кровати. Посмотрел через большое окно на пёстрый цветник и залюбовался им. Сидел молча, глядя в окно, и улыбался, приветствуя красоту Божьего мира, радуясь новой возможности жить, которую сегодня снова подарил ему Бог. 

Пётр Петрович перевёл ласковый взгляд на стоявший почти под окном письменный стол с полировкой, помутневшей от времени, и заметил тонкую книжку. Ту самую, которую дал ему почитать новый приятель. Учитель взял «Духовные стихотворения» преподобного Варсонофия Оптинского и, пропустив предисловие, открыл первое стихотворение. Начальные строчки поразили Никитина схожестью его личных ощущений с авторскими. И называлось стихотворение для Петра Петровича символично – «На пути».

Мирской ярем нося и скорбный совершая
Средь мрака и стремнин тернистый жизни путь,
Сподобился я видеть отблеск рая.
И много сил в мою истерзанную грудь,
Исполненную мук печали и сомненья,
Вдохнуло то блаженное виденье…

Как ни стремился учитель объяснить с научной точки зрения свои чудные видения о рае во время клинической смерти, как ни старался несколько месяцев подряд гнать от себя воспоминания о рае, они вновь и вновь накрывали его невесомым облаком. И от этого сладостно замирало сердце. Но сейчас из тайников души поднялось что-то особенное, словно сон вызвал к жизни то, что глубоко пряталось, ждало нужного момента. 

Последним стихотворением в книге было напечатано «Возрождение». Оно, по задумке монахинь Шамординского монастыря, видимо, олицетворяло конечный пункт исканий Бога преподобным Варсонофием. Это стихотворение поразило Никитина не меньше первого:

Давно, в дни юности минувшей,
Во мне горел огонь святой.
Тогда души моей покой
Был безмятежен, и живущий
В ней Дух невидимо хранил
Её от злобы и сомненья,
От пустоты, тоски, томленья
И силой чудною живил.
Но жизнью я увлёкся шумной;
Свою невинность, красоту,
И светлый мир, и чистоту
Не мог я сохранить, безумный!
И вихрем страстных увлечений
Охваченный, я погибал…
Но снова к Богу я воззвал
С слезами горьких сожалений,
И Он приник к моим стенаньям,
И мира Ангела послал,
И к жизни чудной вновь призвал,
И исцелил мои страданья.

«Надо основательно с книгой познакомиться», – подумал Никитин, заглянув в начало тоненькой книжки, больше похожей на брошюру.

Учитель положил подушку повыше и снова лёг в постель. Он начал читать книгу с предисловия, небольшой биографии преподобного – своеобразного жития для современного читателя, забывшего о настоящей вере. 

«Преподобный Варсонофий был одним из великих Оптинских старцев. По отзыву преподобного Нектария, „из блестящего военного, в одну ночь, по соизволению Божию, он стал великим старцем”. Отец Варсонофий носил в миру имя Павла, и это чудо, с ним бывшее, напоминает чудесное призвание его небесного покровителя апостола Павла, который волею Божией за ночь превратился из гонителя христиан Савла в апостола Павла», – читал в предисловии Пётр Петрович.

Учитель, даже не будучи по-настоящему верующим, всегда восторгался подвигом апостолов. Нужно было обладать невообразимой духовной мощью, чтобы во времена воинствующего язычества пронести новое вероучение по нескольким странам.

«Не о каждом человеке можно сказать «гигант». Но если Варсонофия после смерти   назвали „гигантом духа”, – думал Никитин, опуская руку с книгой на одеяло, – то он, видимо, на самом деле являлся необыкновенной личностью. Стоит повнимательнее почитать о нём».

Никитин стал неотрывно читать вступление к сборнику стихотворений и узнал, что в миру будущий монах Варсонофий был Павлом Ивановичем Плиханковым. С первых минут жизни судьба устроила ему испытание: не успев родиться, младенец стал сиротой. Павел рос с богобоязненной мачехой и с детства много времени проводил в молитве.

У необыкновенных людей с детских лет бывают знаки судьбы, или Божьи предзнаменования. В шестилетнем возрасте с Павлом произошёл случай, который ошеломил взрослых.

Мальчик воспитывался в обеспеченной семье, жил с отцом в богатом доме. Каждый зажиточный семьянин в те времена имел сад, который был гордостью рачительного хозяина. Сад Плиханковых охранялся собаками, и никто не мог проникнуть в него безнаказанно. Тем не менее однажды в сад, где гуляли сын с отцом, пробрался загадочный странник. Он смиренно подошёл к родителю Павла и, показывая рукой на мальчика, произнёс: «Помни, отец, это дитя в своё время будет таскать души из ада!» Ушёл странник так же неожиданно, как и появился. Никто из слуг не смог найти таинственного гостя Плиханковых.
 
Вскоре этот случай забылся, и жизнь пошла своим чередом. Павел окончил гимназию, затем Оренбургское военное училище, штабные офицерские курсы в Петербурге. Молодой человек много читал, прекрасно знал мировую литературу, но при этом никогда не забывал о Боге и молитве. Его сослуживцы вели развратный образ жизни, не понимая отчуждённости офицера Плиханкова от радостей мира и утех. Дисциплинированный, исполнительный, сдержанный, образованный, Павел Иванович был на очень хорошем счету у начальства и быстро сделал военную карьеру, дослужившись до полковника.

Офицеру сорок пять лет, впереди – генеральский чин. И вдруг… отставка. Однополчане и знакомые не поняли его поступка и поспешили объявить сумасшедшим.

Никто не знал, что до этого решения у Павла Ивановича была судьбоносная встреча с праведным отцом Иоанном Кронштадтским в одной из корпусных церквей. Отец Иоанн в алтаре, ничего не говоря, поцеловал руку вошедшего офицера, что означало «станешь священником». После этого и решился успешный военный человек оставить армию и поступить в монастырь. Выбрал Оптину пустынь, прочитав о ней в духовном журнале.

Павел Иванович взял отпуск и поехал к преподобному старцу Амвросию. Старец принял его доброжелательно, оказав особый почёт гостю, но в монастырь не пригласил, видимо, понимая, что состоятельному человеку трудно расстаться с высоким положением в обществе – слишком большой искус. Да и военную карьеру оставить непросто. Но всё же преподобный  подарил надежду: дал послушание на два года. Павел Иванович Плиханков должен был жертвовать на некоторые храмы деньги из своего жалования полковника. Когда же полковник Плиханков явился в Оптину Пустынь, то увидел старца Амвросия в гробу. Он смог лишь попрощаться с духовным отцом.

Став насельником Иоанно-Предтеченского скита, инок Павел одиннадцать лет смиренно нёс послушания, пока не был пострижен в мантию с именем Варсонофия и назначен духовником Шамординской женской пустыни.

Пришлось пережить отцу Варсонофию тяготы Русско-японской войны: исповедь, причащение, соборование раненых и умирающих солдат в лазарете. Он и сам много раз висел на волосок от смерти. Но впоследствии оказалось, что это было не самое страшное время – надвигались ужасные испытания для России: революция 1905 года и Первая мировая война. Народ жил в смятении. Весь мир и Российскую империю захлестнули безумные идеи основательного изменения миропорядка: идеи разрушительного террора и войны. Верующие русские люди не знали, когда придёт конец их скорбям, и потянулись за советом о спасении в Иоанно-Предтеченский скит, к отцу Варсонофию, ставшему к этому времени игуменом.
   
«Во время бесед с духовными детьми, – читал Пётр Петрович, – старец Варсонофий говорил:

- Есть разные пути ко спасению. Одних Господь спасает в монастыре, других – в миру. Везде спастись можно. Только не оставляйте Спасителя. Цепляйтесь за ризу Христову – и Христос не оставит вас. Можно и в монастыре жить по-мирски. Стены и чёрные одежды сами по себе не спасают. Ищущие Христа обретают Его, по неложному евангельскому слову: «Стучите и отверзется вам, ищите и обрящете». Господь любящим и ищущим Его наполняет душу покоем мира и радования. Он всех любит и о всех печётся».
 
То, что прочитал Пётр Петрович, снова выбило его из колеи мирских представлений о религии. «Многие люди годами живут в домашних заботах и профессиональных хлопотах, не считая такую жизнь суетой. Почему только отдельные люди кардинально изменяют судьбу? – размышлял городской учитель. – Что толкает их на решительный поступок? Возможно, роковые события, как в моей судьбе. Тогда, выходит, в человеке говорит отчаяние? Нет, с унынием не только духовные подвиги творить нельзя, но и даже жить невозможно. Судя по биографии полковника Плиханкова, у него не было в жизни больших неприятностей и смертельных болезней. Тогда почему он, бросив удачную карьеру, ушёл из мира? Это не сиюминутный каприз богатого человека. Значит, это потребность души. Значит, на самом деле Святой Дух вселился в этого человека и действовал в нём по велению Бога. Поэтому Павел Иванович Плиханков и смог стать „гигантом духа” – преподобным Варсонофием».

Пётр Петрович уже читал о том, что настоящие христиане всегда помнят о смерти, поэтому не позволяют себе тратить земное время впустую. Воцерковленный человек своей жизнью совершает подвиг подготовки к посмертному переходу в Царство Небесное. Он отходит от жизни во грехе: сторонится людей, купающихся в греховных земных наслаждениях, ослеплённых мирскими обычаями, не видящих Божьей духовной красоты вокруг себя. По учению Православной Церкви, воцерковленный человек живёт во Христе, чтобы после смерти Он узнал своего верного. Царство Божие – в душе человека. Что в душе при жизни, то и в посмертии. 

Вспомнились отдельные тютчевские строки, которые часто декламировала мать:

Чему бы жизнь нас ни учила,
Но сердце верит в чудеса:
Есть нескудеющая сила,
Есть и нетленная краса…

И эта вера не обманет
Того, кто ею лишь живёт,
Не всё, что здесь цвело, увянет,
Не всё, что было здесь, пройдёт!..

Никитин не мог больше лежать. Он отбросил в сторону одеяло, встал, надел брюки и подошёл к подоконнику. В задумчивости повернул рычаг вправо и распахнул створку белого пластикового окна.
 
Красно-синие, жёлто-розовые и бело-оранжевые длинные клумбы радовали глаз. Нового человека с одинаковым любопытством разглядывали и нежные флоксы, и благородные цинии, и скромная космея, верные васильки, пылающие сердцем бархатцы,  жизнерадостная календула. Они с тихой радостью приветствовали его кивком распустившихся бутонов. Незамысловатая деревенская красота очаровала учителя. Пётр Петрович пригнулся к подоконнику, положил на него острые локти худых рук, подперев голову мягкими, ухоженными ладонями.

Лёгкий ветерок радостно поздоровался с гостем, нежно обняв его за худые плечи и торчащие, как два крыла, лопатки, целуя его заспанное лицо и высокий лоб. В комнату проник сладковато-терпкий цветочный аромат и подарил новому человеку райское блаженство. Мысли горожанина подобрели, размягчились, словно чёрствый хлеб от тёплого молока. «В счастье человек не понимает Любви Божьей, – потекли мысли сами собой, – как младенец не может понять любви родителей: просто ему хорошо и спокойно. Здесь – земной рай! Бог сделал мне подарок на некоторое время. И зачем деревенский народ стремится в город: из светлого рая – в подземное царство? Какой внутренний позыв заставляет homo sapiens лететь к смерти, как будто мотылька к горящей свече? Неужели грех? А что такое грех: искажённое состояние души или аморальный поступок? А может, это одно и то же?»

И совсем другой смысл открылся учителю в тютчевских стихах, звучавших когда-то дома:

Пошли, Господь, свою отраду
Тому, кто жизненной тропой,
Как бедный нищий – мимо саду –
Бредёт по знойной мостовой.

«А ведь я ещё недавно считал себя готовым вступить на путь веры», – усмехнулся своей прежней самоуверенности городской учитель.

Послышались сначала негромкие голоса в кухне, а затем шарканье ног, движение стульев, скрип то одной, то другой дверцы старого кухонного гарнитура.

Тихо приоткрылась дверь в спальню, и на пороге появился Славик.

- Я думал, ты ещё спишь. Как здоровье? – спросил он, увидев у окна приятеля в хорошем расположении духа.
- Отлично.
- Выглядишь получше. Лицо порозовело.
- Чувствую прилив сил после сна.
- Ну, спал ты долго. Я дважды заходил, чтоб проверить, дышишь ли. Не слышал?
- Нет. Наверно, спал, как младенец.
- Как младенец, это точно, – весело произнёс Славик. – Выходи-ка ужинать с нами. Ждём.

Никитин быстро набросил рубашку, причесался и вышел из спальни.


Светлана Грачёва
Воскресенск
3 августа 2017 года