Бытописатель родной земли

Совсем недавно, осенью этого года, я с большим удовольствием познакомился с подаренной мне новой книгой «Дознанием установлено…» , пре-красно изданной в издательстве «Аквариус» и написанной известным туль-ским писателем Геннадием Николаевичем Маркиным. Автор — прозаик, член Тульского отделения Союза писателей России, автор трех книг: «В напрасных поисках истины» (2010 г.), «Случайный попутчик» (2011 г.) и «Письмо с уведомлением» (2012 г), лауреат всероссийской литературной премии «Левша» им. Н. С. Лескова , заместитель главного редактора, зав. отделом прозы всероссийского ордена Г. Р. Державина литературно-художественного и публицистического журнала «Приокские зори» .  Книга включает в себя двадцать четыре рассказа. Геннадий Маркин уже несколько лет занимается исследованием быта и труда жителей бывшего Крапивенского уезда, проживавших более ста лет тому назад, по архивным материалам волостных и уездного судов и описывает это в своих рассказах. Автор — зрелый человек, и всю его творческую деятельность предваряет упорный поисковый труд, венчающийся интересными находками, что, кроме исторических фактов, а об этом говорят обильно представленные отрывки из полицейских и судебных документов, включают в себя и душевные качества героев, которые писатель умеет видеть за строчками сухих протоколов и которые делают эти архивные материалы жизнеописаниями человеческих судеб. А это и отличает художника слова от ученого-архивиста.

«... Главное свойство памяти — все, как бы давно ни происходило, вос-принимается как происходящее  в эту минуту» . Поэтому рассказы Г. Маркина из его новой книги — это текущая через наше настоящее река воспоминаний, связывающих времена и активно влияющих на сознание и души современных ему людей.

Книга «Дознанием установлено...» о полицейском уряднике  Николае Ивановиче Сидорове. И хотя не все рассказы напрямую говорят о нем, но они воссоздают среду, в которой он жил и работал.

Произведения Геннадия Николаевича безусловно продолжают  традиции русского критического реализма . Они по-мудрому просты и мастерски написаны. Ведь «Простота есть ближайшая родственница ума и дарований» .

Это житейские истории, с живыми, убедительными образами героев, наполненны переживаниями и впечатлениями самого Г. Маркина, личными наблюдениями и раздумьями, интересом к судьбе своих героев. Создается впечатление, что автор сам был участником описываемых событий, насколько хорошо переданы особенности тех прошлых времен. И только как бы из нежелания предстать перед читателем человеком из XIX века, он включает в повествование отрывки судебных протоколов тех лет.
Поэтому книга Генна-дия Николаевича относится к литературе высокого мастерства.
Читатель может задаться вопросом — почему писатель повествует о Крапивенском уезде ? Да потому что он патриот и любит свою малую родину, что и является основой истинного патриотизма. Следует сказать, что родился Геннадий Маркин в г. Щекино Тульской области, на месте которого ранее была деревня Новая Колпна, а железнодорожная станция Щекино, ранее называлась Ясенки, и обе они входили в состав тогдашнего Крапивенского уезда. Вот почему можно со всей определенностью сказать, что он является бытописателем своей родной земли.

Сейчас все СМИ — только возьми в руки газету или включи телевизор — с избытком наполнены негативными новостями о нашей жизни. И совре-менная литература, к сожалению, это, за очень редкими исключениями, по большей части «детективное, «дамско-романное», порнографическое и поли-тическое чтиво. Мало кто из пишущих задумывается, что дела человеческие предопределяются состоянием их душ. Об этом или не помнится, или целе-направленно оставляется без внимания, сбрасывается со счетов. А именно состояние души — духовная крепость или духовная немощь — и есть причи-на всех жизненных следствий. И единственное правильное средство  преодо-ления такой немощи — это ясное и доброе сознание, простота жизни, любовь, доброта и сострадание, или иначе умное сердце,— все, что нам так не достает в жизни.
 
Вот и Геннадий Маркин пишет о Н. И. Сидорове, главном герое своей книги: «И, самое главное, я понял, что он был человеком добрым, не злым. Это подтверждается тем, что он, несмотря на распоряжение Крапивенского полицейского управления, не стал пресекать общение Гусева со Львом Тол-стым. Наверное, он был разным. По отношению к пострадавшим — добрым, а по отношению к нарушителям — строгим.
Наверное, таким и должен быть настоящий полицейский» . Читатель может поинтересоваться — откуда, мол, Г. Маркин знает такие подробности, какие ни в одном архиве не найдешь? Все становится понятным, когда мы узнаем, что он много общался с внучкой полицейского урядника Сидорова, Ниной Васильевной, которая поведала ему множество житейских историй о Сидоровых, все, что связано с ними и, прежде всего, о работе Николая Ивановича.

Через всю книгу, через все рассказы автора, через все эпизоды его по-вествования серебряной нитью проходит мысль о преемственности работы полиции (милиции, затем снова полиции), независимо от политического устройства страны. В процессе деятельности органов правопорядка затраги-ваются интересы граждан разных социальных положений, разных организаций и учреждений. «... Не все было образцово и безукоризненно в деятельности ... полиции. Были и огрехи. ... Профессионализм и дисциплина одних, не-способность и разгильдяйство других. Все это имело место ... и все это назы-вается одним словом — жизнь»,— пишет Геннадий Николаевич . «Мы жи-вем среди страстей, среди искушений, искушаемся, разжигаем и искушаем других» . Однако строю души, миросозерцанию русского человека соответ-ствуют представления о справедливости, правде и совести. И отражение этого мы постоянно находим в рассказах Г. Маркина.

Характерен текст клятвенного обещания, которое давали участники су-дебного процесса в годы работы Н. И. Сидорова: «Азъ нижеименованный обещаю и клянусь Всемогущим Богом в том, что я в деле сем, по которому призван свидетельствовать, объявлю сущую правду и ничего не утаю и не прибавлю. Ни для других, или склонности, ни для подарков или дачь, какие ниже. Страха ради и ничем зависти и недружной и что мне знать, что мне от-вечать на страшном суде Христове. Поэтому правдивы все мои слова и крест Спасителя моего. Аминь» . О многом это говорит, не так ли? О духовности правовой системы тех лет говорит и Указ Ее Императорского Величества Самодержицы Всероссийской Екатерины II, написанный в Тульской палате уголовного суда, «что лучше десять виновных освободить, нежели один не-винный к смерти будет приговорен...» .

В книге мы находим много рассказов о ежедневной трудоемкой, а на первый взгляд незначительной, но столь нужной людям работе урядника Си-дорова Н. И., о его помощи людям, как то: возвращение украденных дров в сельскую школу («Рождественский подарок»), защита женщины, избиваемой и угнетаемой в семье («Жалоба крестьянки»), возвращение похищенных у крестьянина подарков («Плис для Глафиры») .

Оперативно-розыскная работа урядника Н. И. Сидорова мастерски опи-сана Геннадием Маркиным в рассказе «Кража», которая (кража) есть не что иное, как тайное хищение .  В рассказе  ... автор в полной мере раскрыл сыскной талант и героизм Н. И. Сидорова в поиске и поимке тульского раз-бойника Пашки-неуловимого. Также следует отдать должное описанию опе-ративного таланта станового полицейского пристава Александра Дмитриевича Разумовского и смелость полицейского урядника, коллеги Сидорова. Ха-рактерен отрывок, завершающий рассказ, хорошо показывающий практически бескорыстную службу полицейских чинов того времени: «Спустя неделю за умелые и мужественные действия по розыску и задержанию опасного пре-ступника Павла Федоровича Иванова становой полицейский пристав Алек-сандр Дмитриевич Разумовский был награжден деньгами в сумме пять руб-лей. Полицейские урядники Зубарев и Клюев были награждены двумя руб-лями, а Николаю Ивановичу Сидорову в Туле, в губернаторском доме, туль-ский полицмейстер лично в торжественной обстановке объявил «Спаси-бо»...» . Следует сказать по ценам того времени «один фунт (примерно 454 г — прим. автора) муки пшеничной стоил 1 рубль 80 копеек, крупы гречневой стоил 8 рублей 50 копеек ... один фунт говядины стоил 3 рубля 60 копеек, а баранины 2 рубля 80 копеек...» . Однако такая по размеру благодарность не была обидна отличившимся полицейским, так как, как известно, настоящему русскому человеку не свойственно потребительство, жажда наживы и рос-кошь, а душа и дух для него главнее материи и денег.
 
Народная мудрость  никогда не перестанет иметь значение, и Г. Маркин не только это хорошо знает, но художественно иллюстрирует: «... Простонал Федор ... и продолжил говорить тихим голосом: — Завещаю вам любить и оберегать друг дружку. Держитесь всегда вместе, никогда не ругайтесь, тогда вам никакой ворог не страшен будет. А коли начнете браниться, то все прахом пойдет, вся жизня как под овраг скатится, и люди над вами потешаться будут. Дом рухнет, если братья друг с дружкой вражду учинят, не допустите этого, завещаю...» . Однако бранились братья, и даже решение поделить доставшееся им по наследству, не изменило их отношение друг к другу, и ссоры продолжались... Как эта мудрость наглядна не только на примере отдельно взятой семьи, но теперь, после развала СССР, и для нашей но-вейшей истории.
 
Много мы читали и слышали о злых мачехах и подпавших под их власть нерадивых отцов. Вот и в рассказе «Посеял Самсон бурю»   говорится о та-ких. Но и в этой, казалось бы, тривиальной истории пытливый ум писателя нашел важный причинный корень случившегося несчастья, послужившего поводом для судебного разбирательства. Корень этот в том, что, как пишет Геннадий Николаевич: «Посеял он (отец — прим. автора статьи) в детской душе сына ветер, а под конец своей жизни получил бурю. Оградил бы он сына в свое время от злобной мачехи, указал бы ей ее место, глядишь, и жизнь его в старости протекла бы по иному жизненному руслу».

Очень важный вывод делает автор, выказывая себя знатоком человече-ской психологии, в рассказе «Неудачливый брадобрей». «К сожалению, наша жизнь не обходится без бытовых ссор. Можно ли их избежать? Мне кажется, что можно.
Главное, чтобы не искать новых и новых причин для таких ссор, не раздражаться на близких людей, и не позволять себе вседозволенности в личном поведении...» . Вся беда в том, что человек позволяет это себе. Ну, а к чему это может привести, видим на каждом шагу и в нашем быту.

Геннадий Маркин уделяет большое внимание защите прав женщин. И описывая эту тему, он мастерски указывает на ошибки критического реализма той поры в лице наших ведущих писателей. В частности он пишет: «Защищала ли царская власть несчастных женщин, поколоченных своими мужьями? Судя по произведениям наших классиков девятнадцатого века, особенно по произведениям Максима Горького, в которых он показывал нищенское существование низшего сословия людей, показывал пьянство мужиков и ти-ранию ими своих жен, показывал жизненное дно, то нет, не защищала. При царе-батюшке несчастных женщин не защищала даже полиция, не говоря уже о каких-то там древних воеводских канцеляриях! Однако – это  не так. Полиция как раз и защищала права женщин. И свидетельство тому я отыскал в протоколах полицейского урядника Николая Ивановича Сидорова...» . Вот и получается, что неверно принято считать, будто только советская власть стала защищать женщин от бытового насилия, а царская власть этим не за-нималась... И рассказ автора «Жалоба крестьянки», посвященный этой теме,  исправляет эту ошибку .

В рассказе «Неблагонадежный»  хорошо показано Маркиным, что даже гуманные решения царского правосудия на примере крестьянина Алексея Лукашина не могли повлиять на мировоззрение его сына Дмитрия. Ибо народный гнев, накопившийся за столетия и выливавшийся в форме револю-ции, подобно тому, как здоровые клетки организма восстали против больных клеток, и организм был введен, таким образом, в кризисное состояние, уже ничем нельзя было остановить.

Психологический портрет урядника Сидорова был бы неполным, если бы автор не показал читателю характер взаимоотношений его и Льва Нико-лаевича Толстого, хорошо видный из отрывка, когда лучше не скажешь: «... Графа он уважал как писателя, как человека, пусть со своим особым взглядом на жизнь, уважал как защитника простого мужика-крестьянина, которого и он, Сидоров, всегда уважал и старался защитить его не только от преступных посягательств, но и от произвола начальников. Толстой знал об этом, а пото-му и к нему тоже имел уважение. По крайней мере, зная нелюбовь графа к полиции, не было случая, чтобы его, урядника Сидорова, граф Лев Толстой где-то, в чем-то унизил или высказался о нем плохо» .

Следует отдать должное Г. Маркину и за обстоятельное описание похо-рон Л. Н. Толстого. Трогает, как крестьяне всех окрестных сел провожали его, не переставая петь «Вечную память», и стояли на коленях у могилы, когда гроб опускали в землю. Все это мы читаем в рассказе «В последний путь» .

Бриллиантом в венце рассказов сборника является рассказ «Конец Паш-ки-неуловимого». Замечательно выписанные образы героев, краткая, но очень выразительная их речь, динамика повествования. И как характерен, в отличие от отношений с Л. Н. Толстым, прием урядника Сидорова вдовой Софьей Андреевной, что объясняет, насколько те были разными людьми. «... И вот теперь, когда графа не стало, его держат в дверях, как какого-то нищего бродягу, подносят на подносе водку, словно к ним пришел не полицейский урядник, а какой-то горький пьяница, чтобы опохмелиться...» .

Автор умело от пейзажа переходит к действию рассказа, делая, таким образом, пейзаж его участником. Этим методом хорошо пользовался Михаил Шолохов: «В романе «Тихий Дон» пейзажные зарисовки приобретают особое идейно-эстетическое значение. Тонко и проникновенно изображает Шолохов родную природу. Все пейзажи в романе соотнесены с человеком, с течением жизни. Своей красотой они оттеняют душевный мир героев, охваченных вы-сокими стремлениями и светлыми чувствами, а также несовершенство чело-веческого бытия и людскую жестокость» . «Снег на полях еще лежал, но под теплым апрельским солнцем слегка подтаял и превратился в серую крупяную массу. Местами уже зачернела заплатами дышащая весенней испариной земля, на которую в поисках прошлогодних зерен слетелись рано прилетевшие из теплых краев крикливые грачи. Вдоль поля, обходя стороной березовую рощу и залитые вешней водой овраги, петляла грязно-снежная дорога ... она разделила деревню Новая Колпна на две половины и, пройдя вдоль крестьян-ских изб и купеческих домов, притулилась однобоко к одноэтажному длин-ному зданию волостного правления, в котором кипела кропотливая чиновни-чья работа...»

В своих рассказах, несмотря на то что это житейские истории о не совсем хороших сторонах нашей жизни, несмотря на то что они изобилуют до-статочно сухими судебными и полицейскими протоколами, Геннадий Нико-лаевич находит место и для  лиричности: «На еще темном утреннем небе, гася яркие огни ночных звезд, красной краской заполыхал утренний рассвет. Пропахшие прогорклыми запахами от дымящихся печных труб тихие крапи-венские улицы еще продолжали оставаться во власти сна, когда их тишину нарушили своими колокольными перезвонами крапивенские церкви, опове-щая жителей о начале заутренней службы» . Или вот: «Ярко, почти по-весеннему, засияло зимнее солнце, освещая веселыми снежными искорками купола троснянского сельского храма в честь Параскевы Пятницы и занесен-ные снегом крыши крестьянских изб. Радуясь наступившей хорошей погоде, люди начали выходить из своих изб и с удовольствием расчищать занесенные снегом свои дворы и деревенские тропинки, по которым бабы с перекинутыми через плечо коромыслами направились к колодцу за водой. Со звонким смехом и визгом понеслась с горки на санках, тарантасах, больших плетеных корзинах, а то и просто сидя на снегу, краснощекая детвора. Почувствовав первые запахи тепла, замычала, заблеяла застоявшаяся в стойлах скотина, заквохтали куры. Проснулось село от долгого зимнего ненастья, ожило, задышало полной грудью солнечным морозным воздухом» . И еще: «Вечерело. Солнце уже успело остыть и усесться на верхушки деревьев сто-явшего за полем леса. Укатанная сотнями повозок крапивенская дорога, пет-ляя между редкими рощицами и полями, то поднималась в гору, а то резко шла вниз к бежавшим под бревенчатые мосты журчащим речушкам. В низи-нах уже улегся вечерний туман, и, когда урядникова лошадка сбегала вниз, от тумана и речной воды начинало потягивать прохладой» . Хорошо, не правда ли?

А приведенный ниже отрывок считаю образцом высокой прозы, потому даю его полностью: «Николай Иванович уже больше двадцати лет служил в полиции в должности урядника. За эти годы, сталкиваясь ежедневно и еже-часно с людской болью и страданием, с человеческой подлостью, сталкиваясь часто с попранным добром и победившим злом, он не очерствел душой, не сделался жестокосердным или безразличным к чужой беде, не стал бесче-ловечным.. И сейчас, осуждая мысленно Воробьева за несдержанность в ви-нопитии, за безразличное отношение к себе, к соим близким людям, к своему имуществу, он в то же время жалел его. Ему было жалко простого трудолю-бивого крестьянина. Жалко за то, что он по своей крестьянской доброте и наивности доверился нечестному человеку, а тот обчистил его до нитки, от-нял у его детей все гостинцы, которые он им вез, лишив его не только иму-щества, но и надежды. Надежды на людскую честность, доброту и порядоч-ность. «Какой же грязный и подлый этот мир, какая коварная и жестокосерд-ная наша жизнь,— в сердцах произнес он вполголоса. Здесь в тихом неболь-шом лесочке, в окружении первых весенних запахов, в окружении тишины, изредка нарушаемой птичьим щебетом и эхом, отзывающимся откуда-то из глубины леса перестуком дятла, вдалеке от людской суеты, ему было хорошо и спокойно, и совсем не хотелось возвращаться в тот грязный мир. Но где-то там, в том жестоком мире жил обворованный крестьянин-труженик, жили его жена и дети, у которых вор украл даже баранки. Жил и сам вор, который наверняка притаился где-то в своей норе в надежде, что его не найдут, не вы-явят, не разоблачат, в надежде и дальше отсидеться в своей грязной, пахну-щей смрадом, крысиной норе. А потому он, полицейский урядник Сидоров Николай Иванович, должен возвратиться в тот грязный мир и вернуть кре-стьянину Воробьеву веру в справедливость и веру в высшее предназначение человека — служить людям. Он должен найти преступника, чтобы покарать его, и хотя бы на немного очистить мир от грязи и подлости.
Николай Иванович остановился. У дороги, на свежей весенней прота-лине, лежал прелый почерневший от дождей и снега отломившийся от дерева сук. Он подошел к нему и какое-то время смотрел на него. Костлявая коряга контрастом чернела на уже ставшей зеленеть проталине. «Вот так и злоба людская, и подлость, и преступность не дают людям нормально жить, как эта сгнившая палка не дает нормально расти первой весенней травке»,— поду-малось Николаю Ивановичу. И он, подойдя к коряге, пнул ее сапогом, очи-стив таким образом от этой гнили небольшую, покрытую еще каким-то сне-гом, но уже сверкавшую на солнце и напитавшуюся вешними водами, чистую зеленую лужайку. От коряги потянуло прелостью, и Николай Иванович, поморщившись от неприятного запаха, влез в пролетку и подстегнул ло-шадь...»
В рассказах мы читаем обстоятельные, передающие дух времени и осо-бенности местности диалоги, написанные языком той поры... Характерны  употребляемые в народе слова: таперича, опосля, будя, ентот, избодворец, отсель, вчерась, свечерело, евоной... Это говорит о хорошем знании среды, о которой Г. Маркин пишет.

«Всякая благородная личность глубоко сознает свое кровное родство, свои кровные связи с отечеством» . И в заключение хочу привести заверша-ющие книгу слова Геннадия Николаевича Маркина, которые безо всяких комментариев ясно говорят о беззаветной преданности и бескорыстном слу-жении Родине Николая Ивановича Сидорова, что видно, в том числе, из его дальнейшей жизни и смерти, и о честных стражах правопорядка, как царской, так и советской России, служащих народу. А их было немало, чего не скажешь, к сожалению,  о многих современных...

«Не получивший от советской власти ни пенсии, ни пособий, ни званий, Николай Иванович после увольнения жил в доме своего сына ... Жил на со-держание своих детей. Удивительно, но его как представителя старорежимной власти не затронули ни чистки, ни репрессии, ни разгул уголовного элемента, которого после революции хватало с избытком. Дожил Николай Иванович до почтенного возраста, и в 1940 году, в окружении своих родных и при неусыпной заботе о нем тихо отошел в мир иной ...
В своей книге я попытался дать представление о жизни и службе одного из рядовых работников полиции периода дореволюционной России — уряд-ника 6-го участка Крапивенской уездной полиции Николая Ивановича Сидо-рова. Показать, что, несмотря ни на какой политический строй в стране, стражи порядка всегда находились и находятся на передовой борьбы с пре-ступностью, были и остаются верными защитниками интересов народа. Народа, вместе с которым живут и воспитывают будущие поколения, с кото-рым в годы лихолетий вместе вставали и встают на защиту своей страны от супостата. Народа, с которым решают общие государственные дела и кото-рому во имя его спокойствия и безопасности самоотверженно служат» . А иначе и быть не может, ибо, как говорил мыслитель: «Любовь к Отчизне и любовь к людям — это два быстрых потока, которые, сливаясь, образуют мо-гучую реку патриотизма» .

Яков Шафран,
заместитель главного редактора —
ответственный секретарь
редколлегии журнала «Приокские зори»,
г. Тула