Именем Космоса. Часть 2. Глава 25

Глава XXV

– Насколько я знаю, Тома, после своего возвращения из плена вы ещё не разговаривали с сотрудниками СГБ?

– Нет. Я сразу полетела сюда, на Аниоту...

Тома и Чиль разговаривали в большой каюте, которую уместнее было бы назвать кают-компанией. Сюда выходили три двери: две из кают и одна из отсека управления. Вдоль круглых стен, словно внутри полушария, стояли удобные не то скамейки, не то диваны и столики между ними; выпуклый потолок был прозрачным, и, подняв голову, можно было видеть Космос.

– Тома, я понимаю, что это очень болезненные воспоминания, но всё-таки попробуйте рассказать обо всём, что происходило с момента нападения пиратов на «Равэрь».

Тома опустила взгляд.

– Я попробую, иркмаан Чиль, – прошептала она.

– Лучше просто Чиль, Тома, раз уж я с вашего позволения называю вас по-домашнему.

– Я привыкла, меня все так называют, а вы... вы намного старше и вы... эсгебешник.

– Лаурк, вы хотели сказать? – улыбнулся Чиль. – Нам с вами надо поговорить, Тома, и доверять друг другу.

– Я вам доверяю.

Лаурк действительно вызывал у Томы глубокое уважение и доверие – своим ненавязчивым обращением, спокойным, вдумчивым взглядом, интонациями. Он встретил её, немного нервничавшую, очень доброжелательно, с лёгким оттенком официальности представил своей матери, внешность которой поразила Тому. Очень густые по земным понятиям, собранные в длинный хвост волосы были тёмными и блестящими, взгляд больших коричневых, почти чёрных глаз нетороплив и ясен, красноватый оттенок кожи, сильнее выраженный, чем у землян-европейцев, не портил внешность, а придавал ей гармоничность. Это была очень красивая женщина, с достоинством в движениях и умудрённостью во взгляде.

Они обменялись несколькими словами приветствия, затем Чиль на космолингве попросил мать взять на себя управление, пока они с Томой будут разговаривать.

Тома рассказывала – так подробно, как могла вспомнить. Чиль слушал внимательно, задавал вопросы. Он делал упор не на сами события, а на то, как восприняла и пережила их девушка, тем более что немного о произошедшем на лайнере он уже знал. От лайнера Тома перешла к тому, как её прятали на пиратском корабле и потом, после бесконечного ожидания, вывели с этого корабля на унылой серо-буроватой планете, как вели её через скалы и лес и, казалось, конца не будет этому пути, как заперли в доме.

Её голос стал дрожать, Чиль принёс ей прохладный напиток, немного регулирующий эмоциональное состояние. Держа чашку в ладонях, девушка стала рассказывать, как она не решилась напиться воды из-под крана и как горько потом об этом пожалела.

– Я смогла бы тогда продержаться до прихода главаря!

– Мы всегда знаем, как правильно надо было поступить, когда события уже случились, Тома. Трудность в том, что заглянуть в будущее и посмотреть, что там, мы не можем. Похитившие вас пираты говорили с вами, пытались заставить отключить поле?

Тома стала рассказывать дальше. В горле вставал комок, и говорить было трудно. Но Чиль, осторожно задавая вопросы, не дал ей пропустить самое тяжёлое: если не сейчас, то позднее она тем более никому не расскажет об этом, и страшные события будут давить в её душе, корёжа характер и отнимая здоровье. И Чиль исподволь старался помочь ей взглянуть на те события с другой точки зрения, навести на мысль, что главное – это дух, который становится в испытаниях чище и твёрже. Он видел, что она откликается и готова прийти к такому заключению, но ей требуется для этого время.

– В общем-то, они меня только измучили – в последний миг пришёл главарь со своим... помощником. С Майраном. Странно, пираты... главарь, а называл его по имени. Вполне нормальное земное имя – Майран.

– Расскажите об их приходе, Тома.

Получалось интересно. На глазах своих людей главарь, как ему и положено, держался жёстко. «Разберись», сказанное им Майрану о Томе, звучало как «пойди и убей». Майран действительно успел узнать этого человека, научился понимать его. Как сумел ты, Майран, рассмотреть эту закрытую душу?..

В результате разговора с Томой выяснялось то же, что и раньше: девушка вернулась с Терции напуганная, но как таковая невредимая. Главарь сам отпустил её и расправился со своими людьми, нарушившими запрет. Так было с пленницей Аеной Грустновой, так было со многими другими...

Тома рассказывала, как Майран вёл её через лес, прятал от пиратов, как отдал скафандр и уговорил ввести нормализатор.

– Вы считаете, Чиль, я не должна была так доверять ему, да?

– Не я, а вы были в той ситуации, Тома. Вы видели этого человека. Вы решали, в силу тех обстоятельств, своей интуиции, можно ему доверять или нет.

– Он не сделал мне ничего плохого. И разговаривал очень мягко и терпеливо. Он не обманул меня. Разве что обещал подзарядить батареи на скафандре... ну так я сама не дала – побоялась выключить поле...

– Выходит, что вы доверились своей интуиции и поступили правильно. Тем негодяям, которые вас похитили, вам и в голову не пришло поверить.

– Так вы не осуждаете меня? – удивилась Тома.

– Конечно, нет. Как можно осуждать человека за принятие им решений? Тем более, если они не несут вреда кому-то другому. Это развитие.

– Я предпочла бы развиваться в других условиях... – пробормотала Тома. Она стала рассказывать, как Майран привёл её на корабль, предоставил связь с «Равэрем», заставил зайти в душ и как она нашла там нож, который он не стал отбирать. Как она задремала потом и проснулась, услышав, что пришёл главарь.

– Вы не помните, Тома, о чём они говорили?

– Главарь спросил, где я... Потом сказал, что пора идти на переговоры. Майран ответил, что сначала надо отпустить меня домой. Главарь сказал, что некогда. И потом... главарь вошёл ко мне в каюту. Остановился и сказал, что оружие нужно применять против врага.

– А вы, Тома?

– Не помню... Кажется, сказала, что можно против себя. Главарь предложил Майрану усыпить меня или запереть. Майран возразил что-то. Тогда главарь сказал, что полетит на переговоры один, а Майран пусть остаётся. Майран спросил: я увезу её? А главарь сказал, что хочет поступить со мной как-то по-другому, – Тома поёжилась и опустила взгляд. – И Майран, громко так, сказал: Капитан, не пугайте девчонку! Главарь не рассердился. Он ответил: я уже сказал, что дам ей корабль, пусть улетает. Он правда говорил... А ещё они говорили про... лекарство какое-то, не помню. Майран спросил: вы его уничтожили? Он боялся, что Капитан, главарь, уже его применил. Главарь сказал: уничтожь. Кто-то из них выстрелил и запахло очень резко – они сожгли его, я думаю. Потом главарь сказал: ладно, разбирайся с «ика», и ушёл.

– С «ика»? – насторожился Чиль.

– С информокартой – он так сказал.

– А что это за информокарта, вы не знаете?

– Не знаю, я не видела. Только Майран спросил ещё Капитана: вы уверены, что за ней нет охоты? Где вы её храните? А главарь сказал, что взял её из тайника вместе с лекарством. Я у вас сейчас вместо разведчицы, да? – улыбнулась Тома. – Вам это нужно – то, что я там слышала?

– Очень нужно, – задумчиво сказал Чиль. Он был искренен. О том, на каком уровне общались Майран и Капитан, информации у Чиля не было. То, что говорил Майран об этом, не давало необходимой картины. То же, что касалось информокарты, было вообще неоценимо. Может быть, Майран не просто узнал об информокарте с документацией комплекса, а всё-таки заполучил её в руки? И если юнседовцы тоже знают о ней, то не с ней ли связана гибель Майрана?

Когда Тома закончила рассказ, Чиль задал ей несколько уточняющих вопросов и положил на столик скайд.

– Попробуйте опознать кого-нибудь из этих людей, Тома. Возможно, вы видели их на ограблении или в группировке.

Тома взяла в руки скайд и стала медленно просматривать снимки.

– Это Капитан! – сказала она. – А это Майран – тот самый, о котором я вам говорила... Этого пирата не знаю как зовут, но на ограблении я его видела – он стоял в проходе между кресел в верхнем салоне... Вот этот тоже был на ограблении. Его имя – Бен. Они когда вошли в главный люк, Капитан назвал его по имени и сказал: пассажиров не трогать, ничего не брать. Это ему, как я поняла, главарь отдал потом на расправу тех, которые меня... Мама с папой, наверное, с ума сошли, пока я там была...

Семью Томы предупредили, что работа по её освобождению ведётся, как только было получено сообщение о ней от Майрана.

Чиль вглядывался в лицо девушки и думал, что если бы не Капитан, она не попала бы к пиратам, не натерпелась ужасов. Он привёл пиратов на «Равэрь», он отвечал за то, что там происходило – но перед кем? Перед людьми, пережившими это ограбление, перед Андреем Лисарком, которого, к слову, мог убить, но не убил. А главное, может быть, всё-таки перед собой? Есть в его душе такая мера ответственности?

И, объединяя всё, что узнал за последнее время об этом человеке, Чиль приходил к странному выводу, что есть.

– Тома, а тот нож, о котором вы говорили, он где сейчас?

– На «Грозе».

– Вы позволили бы мне его забрать? Едва ли вы хотите сохранить его в качестве сувенира?

– Мне ничего не нужно, что с этим связано! Идёмте.

Через отсек управления они прошли на «Грозу». Тома взяла с пульта нож, подала его Чилю.

Нож был незнакомый. Мало ли откуда попадает к пирату оружие?

– Накорд зарегистрировал непринятые... – испуганно прошептала Тома. – Это пираты меня искали?

– Просмотрите регистрации. Или, давайте, я это сделаю.

– Нет, – смутилась Тома. – Я сама. Я не знаю, отчего так боюсь этого накорда.

Она подсела к пульту.

– Незнакомые позывные...

Чиль посмотрел на табло:

– Они же земные, Тома. Может быть, это ваши родные пытались связаться с вами?

– Я вчера с ними разговаривала, и позывные были другими... хоть и похожими.

– Это позывные Центра Связи космодрома. Они немного варьируются, чтобы, если понадобится, можно было определить, с которого накорда предоставлялась связь.

– Так это с нашего космодрома меня искали? Я скоро сама буду на Земле, иркмаан Чиль, правда?

Чиль внимательно посмотрел в лицо девушки.

– Вы не хотите с кем-то разговаривать?

– Да! – едва не вскрикнула она. – С Володей!

Она закрыла лицо руками. Чиль сел в кресло рядом с ней.

– Кто он, ваш Володя, Тома?

– Володя Клён, эсгебешник. Он тойерист.

Чиль взглянул на Тому, удивляясь.

– А раньше, Тома, вы не знаете, он не служил в Тивере?

– Да, служил, – Тома обернулась к Чилю.

– Я немного знаю вашего Володю Клёна, Тома.

– Откуда?

– Мы встречались по службе. И то, что я могу о нём сказать...

– Он самый лучший! – крикнула Тома, перебив Чиля, и прикрыла губы ладонями. – Извините...

– Я рад, что он встретил девушку, которая так считает.

– Но это правда.

– Это человек очень высоких моральных качеств, Тома. Он рассказывал вам о себе?

– Да. А вы откуда про него знаете? Он говорил, что никому не рассказывал.

– Ситуация, в которой мы познакомились, была... сложной. Если хотите, спросите у него самого об этом, Тома.

Тома закрыла лицо руками, покачала головой. От стыда у неё пылали щёки.

– После того, что досталось ему на долю, вы, единственный человек, которого он любит, Тома, которому он сумел довериться – вы не верите ему?

– Не казните меня, Чиль. Мне очень больно.

– Томочка, это вы сейчас жестоко себя казните. Я уже говорил вам, что любое решение человека – это его духовное развитие, и оно не подлежит осуждению. Вы устали, Тома. Самое лучшее сейчас – дать себе передышку.

– Да, я думала об этом. Только сначала... Я хочу встретиться с Андреем Лисарком – нашим командиром.

– Я тоже хочу с ним встретиться, Тома.

– А вы не знаете, он где сейчас?

– Полагаю, на службе.


По приземлении Чиль помог Томе сдать КЭРРу «Грозу». Теперь Тома могла точно назвать имя её владельца. В ЦС космодрома им сказали, что Тому давно уже ждут двое молодых людей.

– Двое? – отчего-то испугалась Тома. – Кто они?

– В форме СГБ, тойеристы.

Тома беспомощно оглянулась на Чиля.

– Где они сейчас? – спросил Чиль.

– В зале ожидания космопорта. Взяли со всего ЦС слово, что мы сообщим им, когда Тамара вернётся.

– Не надо сообщать, – быстро сказала Тома.

– Мы сами их найдём, спасибо, иркмаан, – добавил Чиль.

Когда они шли из помещений служб космодрома на пассажирскую часть, Тома спросила, нервно глядя на свои руки:

– Чиль! Неужели мне необходимо увидеться с Володей? Именно сейчас?

– Я не вправе настаивать, Тома. Но он ждёт вас, беспокоится. Представьте себе его страх за вас, когда он узнал о нападении на «Равэрь» и о том, что вы в плену. И сейчас, вернувшись, вы молча пройдёте мимо?

Тома вздохнула и попыталась собраться с силами для предстоящей встречи.


Володя ждал её. Едва прилетев с Тэадом на Землю, он связался с родителями Томы, и те сказали, что она сейчас у подруги, но они разговаривали с дочерью и надеются на её скорое возвращение. Нервничая, поглядывая на часы, Володя и Тэад провели в здании космопорта ночь и большую часть дня. Тэад не звал Володю домой, понимал, что заставить его сейчас уйти отсюда нельзя даже под дулом паллера.

Они сидели в просторном зале ожидания у окна, выходящего на казавшееся бесконечным посадочное поле. Было хорошо за полдень, и у них оставалось всего несколько часов увольнительной. В карманах уже лежали регистрационные билеты на обратный рейс до Когги.

Они почти не разговаривали: перетирать случившееся у Володи не было желания, и делиться с ним восторгами по вернувшейся вдруг «Грозе» Тэад считал невозможным. Но иногда между ними завязывались короткие диалоги.

– Неужели она не прилетит, и я так её и не увижу!

– Как всё-таки ей удалось вырваться?

– Не знаю.

Но Тэад чувствовал, что это неправда. Точнее, не совсем правда. Кое-что Володя, кажется, знал, но говорить об этом не хотел. Тэад догадывался о причинах, он помнил о каком-то человеке, благодаря которому Володя сам вернулся с Терции.

– Твои выходные пропали из-за меня впустую, – сказал Володя. – Может быть, ты сходишь в Центр Связи и попробуешь хоть поговорить с Аифаш?

Тэад поморщился и покачал головой.

– Теперь уже надо лететь и говорить глаза в глаза. Хватит с меня эфира, когда разговор можно прервать в любую минуту.

– И когда полетишь?

– Вот в следующие выходные и полечу.

– Когда они теперь будут! И «Грозу» надо будет лететь забирать.

– Попрошу Ноэра Ниана, чтобы прислали её к нам на базу. И потом, я надеюсь, что успею её забрать ещё сегодня.

Володя коротко улыбнулся в ответ и вдруг приподнялся в кресле и встал.

– Тома? С лаурком?.. Иркмаан Чиль?

Тэад тоже увидел их, входивших через дальнюю дверь в зал ожидания.

– Ну, иди, – сказал он Володе. – Я тут тебя подожду. И не забудь, что у нас билеты.

Уже не услышав Тэада, Володя быстро пошёл навстречу Томе и Чилю.

– Идите, Тома, – сказал девушке Чиль, останавливаясь. – Доверяйте себе и ему.

Тома нервно кивнула и прошла ещё немного вперёд. Господи, каким же встревоженным и радостным был Володя! Зачем они её не убили – она навсегда осталась бы для него любимой!

«Это эгоизм», – поняла она краем сознания, и от такого открытия на душе стало ещё хуже.

 – Тома! – сказал Володя взволнованно. Он бережно взял её за плечи, заставив вздрогнуть.

Она закрыла глаза и попыталась отвернуться. Она не понимала, как может он к ней прикасаться после этих мерзавцев. Он увидел её побледневшее лицо и две слезы, скатившиеся по щекам, и стремление защитить её от всего, что ей пришлось вытерпеть, толкнуло его на слова, с которыми, возможно, не следовало сейчас торопиться:

– Тома! Выходи за меня замуж!

У неё сбилось дыхание. Она посмотрела на него с испугом, медленно покачала головой:

– Нет, Володя.

– Тома, я люблю тебя – будь со мной.

– Сейчас – нет! Если ты захочешь, то потом скажи мне это ещё раз – когда-нибудь. А сейчас я не могу.

Она оглянулась на Чиля.

– Прости меня, Володя, но я... Мне надо увидеть Андрея Лисарка.

– Я провожу тебя.

– Нет, пожалуйста. Прилетай потом... если захочешь.

 «Если захочешь». Те самые слова, что услышал от Аифаш Тэад.

...Володя шёл, не понимая, куда и зачем он идёт. Они искалечили её – и она не приняла его участия. Осталась одна.

Ему вслед долгим понимающим взглядом смотрел Чиль.

Увидев, как быстро окончился разговор, Тэад бросился через зал за другом, но замер в дверях – Володе заступила дорогу лаурка:

– Володя, простите меня, – сказала она на космолингве.

Володя поднял невидящий взгляд:

– Здравствуйте, иркмаан.

Тэад никогда не слышал у Володи такого мёртвого голоса.

– Мне не хотелось бы навязываться, Володя, но всё-таки позвольте сказать вам несколько слов.

– Здесь, иркмаан?

– Да.

– Я слушаю вас.

– Моё имя Нали'э Чиль.

– Чиль?

– Намэль Чиль – мой сын. Он по службе встретился с Томой по пути на Землю. Тома ничего не рассказывала мне, поэтому я не могу говорить о том, что она рассказала моему сыну как сотруднику СГБ. Но у нас, лаурков, тонкий слух. Вы согласились бы принять от меня совет, Володя?

– К... конечно.

– Не торопите Тому. Она действительно любит вас, поверьте мне как лаурке. Но ей надо самой во всём разобраться.

– В чём?

– В своей душе – а это самое трудное. Наберитесь терпения – она сама сделает к вам первый шаг.

– Но я хочу ей помочь – как она будет сейчас одна?

– Вы помогаете. Вы искренне её любите, и на энергетическом уровне она постоянно чувствует это – и это главное, что ей сейчас нужно.

– Так вы говорите, она сама...

– Да, Володя. Доверьтесь ей и ждите.

– Спасибо! – словно приходя в себя от нестерпимой боли, сказал Володя. – Вы действительно вернули мне жизнь.

Лаурка улыбнулась.

– Значит, спасибо вам, Володя. Я рада. Вы с Томой очень гармоничная пара.


Андрей Лисарк находился в отсеке управления один. Больше никого из членов экипажа «Равэря» не было сейчас на борту. Тома рада была этому обстоятельству. Она тихонько остановилась в дверях, глядя на своего командира с глубокой благодарностью судьбе за то, что он остался жив. Почувствовав её взгляд, Андрей Лисарк обернулся.

– Тома! – ахнул он.

– Да, – прошептала Тома. У неё задрожали губы. – Здравствуйте, командир.

Андрей Лисарк стремительно подошёл, взял её за руки, посадил в одно из кресел у пульта, сел в соседнее.

– Нам сообщили, что ты жива и смогла вырваться от них.

– Главарь отпустил меня, – бледнея, прошептала Тома. Ей нестерпимо было, что кто-то подумает, будто она заплатила ему за это.

– Тома, прости меня, – глухо сказал командир.

Она испугалась.

– Вас! Что вы?

– Я должен был открыть им люки сразу. Тогда никто из экипажа бы не пострадал.

– Мне кажется, меня не потому увели, что я из экипажа. И главарь не приказывал меня забрать. Что он хотел от вас, командир?

Андрей Лисарк посмотрел куда-то за аклет. Тома не видела в нём такого раньше – жёсткого взгляда и изгиба губ. Он изменился. Впрочем, он, кажется, думал о Томе так же. Но она-то не проявила героизма...

– Я смогу оставить это в прошлом, Тома. А ты?

– Я пока не знаю, – прошептала она.

– Ты можешь хотя бы в двух словах...

Тома покачала головой. С трудом улыбнулась:

– А вы, командир?

– Не о чем рассказывать.

– Один пират на Терции сказал о вас: наш главарь умеет ценить настоящее мужество.

– Мне о тебе не сказали, Тома. Я узнал, что ты осталась у них, только когда вернулся в цивилизацию.

– Командир!

– Что, Тома?

– Я хочу понять... Объясните мне – откуда люди берут такую силу?

– У каждого своё, мне кажется. У одних это семья, дом; у других гордость и чувство собственного достоинства, незапятнанность характера, которая важнее всего остального. У кого-то – всё это вместе. Откуда черпала силы ты?

– Про Володю думала. Но я не выдержала. Я не смогла.

Андрей Лисарк молчал. Тома подняла испуганный взгляд и с облегчением увидела, что он смотрит ей в лицо по-доброму.

– Сколько времени ты продержалась?

– Около двенадцати часов, пока в пути и пока в комнату привели. И потом ещё тридцать, пока разговаривать со мной не начали... А потом я уже не смотрела... плохо уже соображала – всё путалось.

– А я всего двенадцать, Тома. Разница есть?

– Да! Они истязали вас!

– И тебя. Сволочи...

– Вы всё равно бы не сдались...

– Тома, могу я спросить тебя?

Она отчаянно напряглась, сжалась.

– Да.

– Ты будешь теперь увольняться?

Тома ожидала не этого и удивлённо качнула головой.

– Нет. Я не думала. А разве я... не подхожу больше для этой работы?

– Подходишь. И больше, чем раньше. Мы будем рады, если ты останешься.

– Вы так говорите, за всех...

– Ты наша, Тома. Ты теперь как клинок – меч, который прошёл закалку – чище и твёрже.


Вернувшись домой, Тома буквально взмолилась:

– Папа, мамочка, отпустите меня на Аниоту! Там... так хорошо, и тихо, и никого нет. К тому же Аифаш беременна, а она целыми днями одна, пока Фарите на Тетралле. Случись что – и помощь вызвать некому. Я с ней побуду – неделю, самое большое десять дней. А там их забирать прилетят от Института. Я с ними вернусь, пожалуйста!

– А отпуск?

– Андрей Лисарк сказал, что отпустит меня.

– А сам он?

– Он будет летать.


Мария собиралась на работу. От ночного кошмара осталось ощущение, близкое к жестокой депрессии. Нужно было заставить себя выйти в сад, проделать комплекс упражнений и снова принять душ. Но сил для работы над собой не было. Она изнемогала от ощущения, что с Майраном беда. И вся душевная энергия тратилась ею на молитву: Великий Господи, спаси жизнь моему сыну, я люблю его!

Кажется, она плохо владела собой. Стояла середина июля, занятий со студентами не было, а научная работа, которой ей предстояло посвятить день, не могла сегодня поглотить её. Без конца отвлекаясь от темы, она вставала и принималась ходить по аудитории, где расположилась со своими материалами. Она забыла про обед, а когда к ней заглянули спросить, была ли она в столовой, улыбнувшись, ответила: конечно. А день клонился к вечеру, и впереди была долгая, долгая ночь.

Темнело около полуночи, в пятом часу уже начинало светать. Так и не поняв, спала или нет, Мария поднялась на постели. Почему она не съездила вчера на космодром? Надо было связаться с Главным Исследовательским Центром и узнать, есть ли новости от экспедиции. Надо ехать сегодня. Сейчас. Она взглянула на часы: пять утра. Ещё слишком рано. Она опустила голову на подушку. И, кажется, всё-таки задремала.

Она снова видела сына, слышала откуда-то из неизъяснимой дали его голос. Слов она не могла разобрать, но и так понимала, что случилось нечто страшное. И она рвалась к нему сквозь холодное Звёздное Пространство, и понимала, что преодолеть такое расстояние ей не дано. Она проснулась, ощущая своё бессилие и одиночество.

Она собиралась на работу, усталая, погасшая, словно замёрзшая в душе от нестерпимой боли. Но надо было брать себя в руки. Никто не должен знать, что с ней происходит. В Институте и так сочувствуют ей. Хорошо, что бо'льшая часть сотрудников сейчас в отпусках, в Институте пусто и непривычно тихо...

Она продержалась полдня и только тогда, закончив с основной работой, поехала на космодром.

В ЦС ей предоставили связь почти сразу. Но разговор с ГИЦГом не внёс ясности. Связи с экспедицией Майрана последнее время не было – как она и ожидала, в общем-то. Если бы какая-то информация поступала, ей сообщили бы. Даже о самом страшном.

Видимо, она не смогла скрыть своей тревоги – диспетчер, с которым она разговаривала, пообещал в течение часа или полутора установить хотя бы, что с экспедицией не произошло катастрофы.

Мария осталась ждать. Она бесцельно побродила по зданию космопорта, потом села в одно из кресел напротив огромного табло, высвечивающего расписание ближайших рейсов на трёх языках – русском, общеземном и космолингве. Как давно она не была в Космосе! Но Ллэйд рано или поздно вернётся, вернётся Майран – она должна верить в это, чтобы они постоянно чувствовали, как сильно она ждёт их и любит, чтобы знали, что у них есть дом, куда они могут вернуться. И тогда никаким тревогам, а значит, и болезням не останется места в её жизни...

Мария не заметила, в какой момент рядом с ней присела женщина, лаурка. Повернув голову, увидела её, улыбнулась – вспомнила Чиля. Женщина тоже обернулась к ней, мгновение смотрела взглядом Чиля, словно читая о чём-то в её душе, и улыбнулась в ответ:

– Здравствуйте, иркмаан.

Она говорила на космолингве, её голос был грудным и низковатым.

– Здравствуйте, – ответила Мария.

– Я жду своего сына, – сказала лаурка как начавшая разговор. – У него встреча здесь, на космодроме.

– Я тоже жду, – тихо ответила Мария. – Жду новостей о своём сыне.

Взгляд лаурки переменился.

– У вас стряслась беда, иркмаан? – тревожно спросила она.

Мария закрыла глаза. Ей не стало неприятно от вопроса – лаурка проявила неподдельное участие, – но она пыталась справиться со слезами. У неё получилось, она кивнула:

– Да, иркмаан.

– Я могу помочь вам?

– Только если можете пересечь со скоростью мысли несколько галактик, иркмаан.

– К сожалению, нет. Ваш сын так далеко?

– Да.

– Отчего же вам плохо, иркмаан? Если вы ещё только ждёте новостей, то, возможно, они будут хорошими.

– Я надеюсь на это, иркмаан.

Мгновение лаурка смотрела на Марию, потом движением рук и головы поправила волосы за спиной – она размышляла. Мария недаром жила с Майраном, изучавшим обычаи и язык Чиля, кое-что о лаурках она знала.

– Если вы согласитесь, иркмаан, я могу попытаться немного помочь вам. Насколько я понимаю, вам дано чувствовать вашего сына – это восприятие можно усилить. Главное, что мучает вас, это неизвестность.

– Да, вы правы, – взволнованно сказала Мария. – Я не знаю, что с ним, и это самое трудное. Чувствую только, когда ему особенно плохо. Вы можете предложить мне способ усилить интуицию?

– Восприятие, иркмаан, – понимание настоящего, того, что происходит с вашим сыном сейчас.

– Как это можно сделать?

– Вы слышали что-нибудь о Храмовой музыке?

– Только название. Друг моего сына упоминал о ней. Но что это такое, я не знаю.

– Если у вас есть время, я расскажу вам в нескольких словах.

– Расскажите. Только если я не задержу вас.

– Я рада встрече с вами.

– Почему, иркмаан?

– Когда тебе отпущена очень большая жизнь, постепенно начинаешь понимать то, что внушалось с детства: радость бытия ощущаешь тем сильнее, чем больше помогаешь, то есть, вносишь гармонии в мир. Если возникает стойкое понимание, что где-то на время образуется твоё место, то расстояние почти ничего не значит.

– Так вас привело на Землю стремление помочь?

Лаурка чуть улыбнулась:

– Друг вашего сына, о котором вы упомянули, не лаурк?

– Почему вы так подумали?

– Вы имеете опыт общения с лаурками. Вы поняли то, что я не очень чётко сформулировала не на своём языке.

– Так что же это такое – Храмовая музыка?

– Я не буду рассказывать, как выглядят наши Храмы и как создают Циклы его исполнители и Первый, чей примерный замысел осуществляется. Важно другое, что люди приходят в Храм, чтобы восстановить гармонию с собой, или, как в вашем случае, усилить какие-то из своих духовных способностей. Циклы делятся по продолжительности – от нескольких часов до одного периода, но не больше – и по направлениям: семейная гармония, взаимопонимание с ребёнком, восстановление душевного покоя после сильных потрясений... В древности Циклы были неповторимы, теперь делают звуковые записи.

– И мне нужна такая запись?

– Да, иркмаан. Я посоветовала бы вам недельный Цикл.

– Где его взять, иркмаан? – спросила Мария взволнованно.

– У меня с собой информокарта с записями. Среди них есть то, что вам нужно. Я держу их при себе, потому что у меня, как и у вас, иркмаан, сын, и я хочу его чувствовать. Если вы подождёте несколько минут, я перекину запись, наиболее вам подходящую.

– Я буду рада этому, иркмаан. – Мария знала, что не надо говорить лауркам о благодарности, лучшая благодарность для них – это сознание того, что они смогли доставить радость.

Лаурка открыла свою сумочку и вынула две информокарты, нашла нужную запись и перекинула её с одной на другую.

– Возьмите, иркмаан.

Мария взяла.

– Спасибо, – сказала она дрогнувшим голосом.

– Включите информокарту в прибор, который сможете легко носить с собой, желательно с наушником или другим индивидуальным приёмником. И не прерывайте прослушивания в течение недели, пока запись не закончится. Вы можете вести обычный образ жизни, общаться с людьми, заниматься работой и домашними делами, спать – вы быстро привыкнете к музыке, и она не будет отвлекать вас.

– Эта музыка... Цикл, да?

– Да, иркмаан.

– Он несёт эмоциональный настрой?

– Духовный, и очень сильный. По мере прослушивания ваше восприятие близкого человека, о котором вы постоянно думаете, улучшится, станет сильнее и тоньше. – Лаурка улыбнулась. – Словно появится антеннка, настроенная на приём эмоций, переживаемых вашим сыном. Вы сможете достаточно ясно чувствовать его, особенно когда он переживает сильные эмоции.

– Как мне повезло, что я встретила вас!

– В этом проявилась воля Высших Сил, имя которым – Космос.

– Скажите мне, иркмаан... А если есть ещё один близкий человек, к которому я тоже постоянно обращена? Смогу я благодаря Циклу услышать его?

Лаурка посмотрела внимательно, стараясь понять.

– Это мой муж, иркмаан. Он пропал в Космосе несколько лет назад.

На миг в глазах лаурки появилась целая гамма мыслей и чувств, и она сказала:

– Вы сильный человек, иркмаан!

В это время в зал вошёл Чиль, окончивший разговор с Андреем Лисарком и проводивший до флаерной станции Тому. Он увидел мать и Мирии вместе и на миг остановился, поражённый. Как лаурк он знал, что в мире не бывает случайностей.

Обе матери поднялись, увидев его. Он подошёл.

– Чиль, вы? – сказала удивлённая Мария, и мать Чиля перевела взгляд с сына на неё.

– Мирии, откуда вы здесь? – по-русски спросил он. И понял сам. – Вы в ЦС приехали? От Майрана что-нибудь?

Мать уловила хорошо скрытую неискренность в голосе сына и начала понимать, что происходит – и уже произошло благодаря её, совершённому по неведению, поступку.

– От Майрана? – с новым приступом боли в душе сказала Мария. – Ничего.

– Но вам плохо.

– Майрану плохо. Вы словно чувствуете, когда это бывает, Чиль, и оказываетесь рядом. Или вы по делам на Земле?

– Немного по делам, а в основном к вам. Вы уже познакомились с моей матерью, Мирии?

– Вашей матерью? – Мария обернулась к лаурке. – Ваш сын – Чиль? – спросила она на космолингве.

– Да, – ответила Налиэ Чиль. Она не знала русского, но по интонациям почувствовала, о чём был их разговор. – Как получилось – разговаривали и даже не назвали друг другу своих имён.

– Тогда познакомьтесь сейчас, – улыбнулся Чиль. – Мирии, это моя мать, Налиэ Чиль. Мама, это мать моего друга – Мария Идерс.

Чиль обратил внимание на информокарту, которую Мария не успела ещё убрать в свою сумочку. От недоброго предчувствия ему стало нехорошо, и он приложил усилия, чтобы не показать этого. Он взглянул на мать. Та тонко поняла его и не отвела взгляда.

– Мама! – по-лауркски сказал Чиль, стараясь не выдать поднявшихся в нём эмоций интонациями и в одно восклицание вложив всю недопустимость того, что было сделано.

Налиэ Чиль всмотрелась в Марию, в своего сына – и сказала коротко:

– Эа'ро. – Она перевела взгляд на Марию и улыбнулась. – Сын удивился, что я дала вам запись. – Она взглянула на сына, мягко улыбнувшись и ему: – Но я считаю, что права. Хоть вы и не лаурка, но одарены настолько глубоко, что Храмовая музыка действительно поможет вам, а вреда от неё быть не может.

Но Майран погиб! И хоть мать передала Чилю своим восклицанием понимание сделанного ею и уверенность в своей правоте, Чиль содрогнулся в душе при мысли, что должна почувствовать Мирии при попытке энергетически соприкоснуться со своим умершим сыном. Он доверял своей матери – она была старше, опытнее, мудрее. Даже не зная обстоятельств, она на уровне энергий понимала, что правильно, а что нет. И всё-таки Майран был Гепард! Останься он жив, Мирии нельзя было бы знать, кто он.

До тех пор, пока не станет ясно, вернётся Майран к жизни или нет, Чиль не собирался говорить Мирии о том, что случилось. Его целью было поддержать её, постараться вернуть надежду, не дать отчаяться. Если за то время, что Чиль намеревался провести у Мирии, что-то в положении Майрана изменится, Дариий Нэич энергетически даст понять это Чилю. Между ними не было такой договорённости, но Чиль знал, что так будет. И если надежды больше не останется, тогда придётся рассказать Мирии правду о том, что за работа была у Майрана на самом деле.

Чиль снова взглянул на мать. Уловив, что её сын на мгновение ушёл в себя, она говорила что-то Мирии. Та улыбнулась, а в глазах стояла боль – беспрерывная мысль о Майране.

Мария посмотрела на часы.

– Чиль, Налиэ, извините меня, я должна сходить в Центр Связи. Налиэ, позвольте пригласить вас в мой дом. Я буду рада, если вы сможете у меня погостить. А вы, Чиль, вы знаете, что всегда желанный гость, и тем более сегодня.

Налиэ Чиль улыбнулась:

– Мы с удовольствием погостим у вас, – ответила она и за себя, и за своего сына.

– Тогда, может быть, вы подождёте несколько минут, пока я буду в ЦС?

– Конечно, Мария.

Мария ушла. Чиль остался вдвоём со своей матерью. Они встретились взглядами. Читая через взгляд так же хорошо в душе матери, как и она в его, Чиль всё-таки спросил, была ли эта встреча тем, из-за чего мать хотела побывать на Земле.

Мать согласилась и поправила, что у неё состоялось здесь две таких встречи.

Чиль спросил о том, знала ли она, что хочет предложить матери его друга Храмовую музыку? Почувствовала, что эта женщина – та, к кому они летели?

Мать ответила: нет, просто увидела её и поняла, как важно ей знать, что происходит с её сыном.

Одним коротким восклицанием Чиль передал матери свои растерянность и затруднение.

Мать помедлила, размышляя, и со вздохом сказала, что ошибка, допущенная им в данном случае, вызвана тем, что у него нет ещё детей, и он не может понять в полной мере, как важно родителю знать, что переживает его ребёнок.

Чиль возразил, что это верно для лаурков. Для не наделённой такой силой восприятия земной женщины, пусть даже и очень чуткой, этот груз в данном случае слишком тяжёл.

Мать улыбнулась. Мария, – сказала она, – уравновешенная и сильная, она умеет принимать то, что несёт ей жизнь, и, направленная постоянно на своих самых близких людей, остро нуждается в понимании того, что с ними происходит.

Чиль нахмурился, спросил мать о том, советует ли она обо всём рассказать Мирии? Ведь иначе, в сочетании с воздействием Цикла, та получит ещё большую внутреннюю дисгармонию.

Мать снова помедлила и сказала, что понимает свою ответственность за то, что предложила Марии Цикл, но это было правильно. Если Великий Космос дал этому произойти, он сам устроит всё лучшим образом – так было надо. А рассказать ли обо всём Марии, надо решать с учётом мнения и её сына – на момент принятия решения он знал свою мать лучше других.

Чиль ответил: Майран не хотел, чтобы мать знала, где он, считал, что это будет слишком трудно для неё.

Мать ответила: куда уж труднее, чем сейчас...