Поездка в Иркутск

                В поезде

       Вечером 30 августа 2019 года я, моя мама и племянница Ариша сели в поезд №70 «Москва-Чита» на станции Новосибирск-Главный и отправились в далекий город Иркутск. У нас были боковые места: два нижних, соседних, и одно верхнее. Я и мама спали на нижних полках, Ариша — на верхней над мамой.
       Вообще-то мама давно просила меня взять ее с собой в командировку в Москву или съездить с ней в отпуске в какой-нибудь российский город. Все как-то не получалось. И однажды мне в голову пришла мысль, что наилучшим вариантом был бы Иркутск. Он расположен на достаточном расстоянии от Новосибирска, что хорошо в плане новизны, и в то же время ехать до него на поезде относительно недолго: порядка 30 часов. Кроме того, рядом с ним находится Байкал, на котором стремятся побывать многие люди, причем не только наши, но и иностранцы. (Однажды к нам на работу приезжал сотрудник из Болгарии, который отработав положенный месяц по контракту, специально сгонял на Байкал, несмотря на то, что была зима.)
       Захватить же с собой Аришу нам с мамой предложил ее отец, мой старший брат Андрей. У ней чего-то там не срослось с детским лагерем, и она болталась без дела в самый разгар летних каникул.
       В нашем вагоне ехало человек до десяти немцев, двое французов и две итальянки. Я сначала думал, что они едут все вместе, но оказалось, что врозь. То есть немцы отдельной группой, французы отдельной, и итальянки. Причем все они ехали на Байкал. Странно, конечно, что они выбрали плацкартный вагон, а не купейный. Видимо, хотели прочувствовать все «прелести» путешествия в вагонах этого типа; познать, так сказать, российский колорит. Но его до конца познать им все-таки не удалось, так как в вагоне были кондиционер и биотуалет, что несколько скрашивало суровую действительность и напоминало, что за окном уже 21-й век.
       Итальянки ехали в последнем купе на верхних полках. Они были похожи друг на друга, как сестры. Обе поджарые и, судя по всему, заядлые туристы. На вид лет 25-30. Несмотря на спортивную внешность, обе много и мрачно курили на каждой станции. Один раз я пошел смотреть расписание. Они стояли напротив двери проводника возле титана, разговаривая о чем-то своем итальянском и потягивая чаек. Я стал изучать расписание, и вдруг одна из них ткнула пальцем в название какой-то станции и стала что-то быстро и громко говорить на итальянском. Видимо, она думала, что я должен знать итальянский. Я маленько опешил, но потом понял, что она хочет показать мне ближайшую станцию, на которой можно выйти погулять и покурить. Я решил блеснуть знанием, вернее пониманием итальянского (все-таки жил две недели под Миланом):
       - Италиан? - спрашиваю. - Итали?
       - Си, - отвечает одна.
       - And you? - спрашивает другая.
       - Russian, - отвечаю и смеюсь.
       Они тоже смеются. Вот так и пообщались.
       Группа немцев состояла из молодых парней и девушек. Вели они себя довольно культурно. Интересна была их особенность чистки зубов. Они их чистили на сухую, без пасты, стоя прямо возле своих мест. Наверное, брезговали идти в туалет, или привычка у них такая — непонятно.
       Возле мамы с Аришей ехали французы. Очень приветливые парень и девушка. Я сначала подумал, что они тоже немцы; по крайней мере, не французы, потому что, когда они говорили на своем, то не особо грассировали, совсем не так, как во французских фильмах или песнях.
       Я решил воспользоваться шансом пообщаться с иностранцами и потренировать свой английский. Подсев к ним, я спросил, откуда они. Они ответили, что из Франции, едут на Байкал, были в Москве проездом один день. Я рассказал в свою очередь про наш пункт назначения, и сообщил, что мы сами из Новосибирска. Они, конечно, заинтересовались, какая у нас погода. Я говорю, что зимой до -40 С доходит. «И как, спрашивают, до работы добираетесь?» Я говорю: «На машине». Они в шоке: «У вас в такой мороз машины заводятся?» Я отвечаю: «Да, только прогревать приходится периодически». Они рассказали, что когда у них в Париже выпадает снег, то это катастрофа для автомобильного движения. Тут я прямо почувствовал гордость за свою страну.
       Потом мне захотелось еще удивить их фактами из российской истории. Рассказал, что в Иркутске есть дом-музей декабристов, и объяснил с горем пополам, кто такие декабристы. Для пущей страсти поведал о том, как осужденных гнали по этапу пешком в кандалах от Петербурга до самого Иркутска.
       После знакомства с историей стали беседовать про искусство России и Франции. Я сказал, что французские фильмы были очень популярны в Советском Союзе, а также такие актеры, как Жерар Депардье, Ален Делон, Пьер Ришар, Луи де Фюнес, Жан Маре. Кроме того, французские певцы, например, Джо Дассен. Они попросили назвать самых лучших певцов в России. Я назвал Цоя, Магомаева, Хиля и Кристалинскую. Спросил, видели ли они на Арбате стену Цоя. Они ответили, что вроде как припоминают. Я рассказал, что это самый известный в России рок-музыкант, трагически ушедший около 30 лет назад, но до сих пор не утративший своей популярности. Потом пытался объяснить, что Магомаев, Хиль и Кристалинская исполняли песни в эстрадном жанре. Но слово «эстрада» они почему-то не знали. Я сказал, что это ближе всего к шансону. Они долго не могли понять слово «шансон». Потом оказалось, что по-французски это слово произносится, как «шонсон». И произносится, естественно, в нос.
       Потом перешли на писателей. Я сказал, что у меня любимый французский писатель Виктор Гюго, и что в России также очень популярен Жюль Верн (только потом я вспомнил, что забыл сказать про Александра Дюма). Я попросил их сказать, кого они знают из русских писателей. И тут вышел прямо анекдот. Они назвали, конечно, Толстого, потом ученого и анархиста Кропоткина (я с удивлением заметил, что француз читает в дороге книгу Кропоткина. Оказывается, как я позже узнал, Кропоткин был не только анархистом, но и географом, и француз читал одну из его книг про Байкальский край), потом паренек сказал: «Карл... Карл...», припоминая фамилию и к моему ужасу произнес с радостным видом: «Маркс!» В общем, как говорится, занавес, финита ля комедия или как у них там по-французски.
       Я в буквальном смысле схватился за голову, но потом, маленько успокоившись, открыл парижанам глаза на национальную принадлежность создателя «Капитала». То, что француз причислил Карла Маркса к русским, объясняется, видимо, тем, что идеи коммунизма сперва воплотились именно в России, и, следовательно, по его мнению в ней же они и зародились.
       Кроме общения с иностранцами мне удалось в поезде немного поработать над культурным уровнем Аришы, дав ей возможность в неформальной обстановке познакомиться с хорошей литературой. Я взял с собой томик эмигрантских произведений Куприна. Прочитав рассказ «Песик — Черный носик», я сидел, смотрел в окно и переваривал прочитанное. Тут Ариша с верхней полки увидела название рассказа и стала хихикать, что, мол, я, такой взрослый дядя, читаю какие-то детские произведения. Я предложил ей прочитать этот рассказ. Она взяла книгу и стала читать. Потом спрашиваю: «Ну, как?» «So-so, - отвечает. Мол, ничего особенного. «Ну-ну, - думаю, - то-то ты так углубилась в чтение».


                Первый день в Иркутске

       В четверг 1 августа в шесть часов утра по местному времени мы прибыли в Иркутск. Дождавшись открытия касс, мы с мамой пошли покупать билеты на Кругобайкальскую железную дорогу (КБЖД). Как я и предполагал, на вокзале была отдельная касса для продажи туров на КБЖД.
       Кассир, молодая вежливая девушка, подробно нам все объяснила и ответила на наши вопросы. Билет мы купили на субботу на укороченный тур. Места взяли со стороны Байкала с доплатой. Отдельно заплатили за обед в поезде. Все это стоило 3300 рублей с носа плюс 550 рублей за еду.
       Далее предстояло решить вопрос с гостиницей. Заезд в ней был с 14:00. На часах же было только 9 утра, и нужно было понять, можно ли заселиться в номер раньше 14:00. Мама, назначенная всеобщим голосованием пресс-секретарем, позвонила в гостиницу, поговорила с хозяйкой и выяснила, что приехать можно хоть сейчас, сев на трамвай №1, который ехал прямо от вокзала  до гостиницы. Столь удобное обстоятельство оказалось приятной неожиданностью, поскольку мы уже были готовы вызывать такси.
       В общем, мы сели на трамвай и минут за 10-15 доехали до гостиницы. Там нас встретила радушная хозяйка, которая тут же нас заселила и даже не взяла денег за ранний заезд.
       Номер с тремя отдельными кроватями оказался просторным и уютным. Из мебели еще были стол, кресло и несколько стульев, а из бытовой техники чайник, холодильник, телевизор и даже кондиционер. Хорошо отделанный санузел с туалетом и душевой кабиной тоже приятно удивил. По просьбе мамы хозяйка принесла гладильную доску с утюгом. Рядом с нашим номером находилась прачечная комната, в которой стояли стиральные машины, и хозяйка сказала, что можно ими пользоваться, что мы потом и делали.
       В общем с гостиницей повезло. Единственное, что омрачало, так это то, что прямо под ее окнами пролегали трамвайные пути. Трамваи ходили с пяти утра, приводя в дрожь наше здание и нарушая утренний сон. Но ничего идеального нет.
       Называлась гостиница «Гостевой дом на Преображенской», улица Тимирязева, 15. Номер нам обошелся в 10500 рублей за три дня.
       Помывшись и передохнув с дороги, мы отправились гулять по городу и первым делом пошли смотреть 130-й квартал. Это один из старинных районов города с деревянными красивыми домами, в которых сейчас расположены гостиницы, рестораны, магазинчики и т. д. Своего рода иркутский Арбат. Здесь много иностранцев (в основном, китайцев) и приезжих русских. По вечерам очень красиво, все сияет, играют уличные музыканты. Днем сидят художники и рисуют портреты желающих.
       Мама достала смартфон и начала снимать всю эту красоту на видео, попутно комментируя, как крутая блогерша.
       По дороге нам попался целый ряд торговых лавок, и в одной из них бойкий мужичонка продавал советские атрибуты: флажки, значки и др. Кроме того, у него в продаже были очень старые монеты XIX-го и даже XVIII-го веков. Я купил себе монету времен Екатерины II, а мама - монету с вензелем Николая I и Александра II для старшего сына Андрея и зятя Дмитрия. Стоили они рублей триста, что по уверению продавца было очень дешево.
       Погуляв по кварталу, мы зашли в ресторан восточной кухни и поели хинкали. Но соотношение цены и качества нам показалось довольно высоким, поэтому мы решили сюда больше не ходить.
       После обеда мы вернулись в гостиницу, отдохнули и пошли смотреть музеи-усадьбы декабристов Волконского и Трубецкого. Идти было недалеко прямо по улице Тимирязева, где мы жили.
       Вначале мы посетили усадьбу Волконских. Внутри просторного двора, обнесенного забором, стоял большой двухэтажный деревянный дом. Во дворе располагались также одноэтажные постройки: дом для прислуги, конюшня, колясочная и другие.
       Волконские жили здесь после того, как бывшего князя выпустили с каторги в 1837 году. После амнистии в 1856 году они продали дом и уехали в Москву. Потом в доме жили обычные люди, а в 1970 году из него сделали музей.
       Вещей Волконских, как таковых, в нем не было, но были вещи той эпохи, что, в принципе, тоже познавательно. Интересно, что на фотоаппарат снимать было нельзя, а на телефон можно, поэтому снимала все Ариша на свой крутой смартфончик.
Кроме нас по дому еще шлялась группа итальянцев, что собственно лишний раз подтверждает мировую известность Иркутска как культурного и самобытного города России.
       Потом мы направились к усадьбе Трубецких, но уже не стали туда заходить, так как устали и решили, что там должны быть примерно такие же экспонаты, что и в доме Волконских.
       На обратной дороге мы зашли на рынок, находившийся на улице Тимирязева в 10 минутах ходьбы от нашей гостиницы. На рынке в большом павильоне купили колбасу, рядом с павильоном в киоске хлеб и стряпню к чаю, а в ларьке - бутылку разливного кваса с громким названием «Колчаковский». Рядом с павильоном стояли торговые ряды, где продавались фрукты и овощи. Продавцами здесь были в основном сумрачные представители бывших союзных республик. Также попадались и жители Поднебесной. Напротив продуктового базара через дорогу так и вовсе располагался большой вещевой рынок с простым и честным названием «Китайский вещевой рынок».
       Купив еды для вечернего перекуса, мы отправились в гостиницу. Там мы встретили хозяйку и спросили, где можно пообедать, чтобы вкусно, недорого и недалеко. Она посоветовала сходить в столовую «8 минут» на улице Дзержинского, которая идет параллельно улице Тимирязева. Действительно, впоследствии оказалось, что это неплохая столовая, напоминающая нашу «Вилку-Ложку».
       Также мы спросили ее, есть ли в окрестностях какой-нибудь супермаркет. И хозяйка ответила, что есть в 130-м квартале супермаркет под названием «Слата».
       Интересно, что во всем Иркутске не было ни «Лент», ни «Магнитов», ни «Пятерочек», ни других супермаркетов, таких привычных и родных нашему сердцу.
       Так прошел наш первый день в Иркутске.


                День второй

       На следующий день 2 августа в пятницу с утра мы пошли на набережную Ангары. Наш путь вначале лежал по улице Ленина. На ней было много  старинных каменных зданий, стоящих вплотную друг к другу. Ариша взялась снимать всю эту красотищу на видео, сопровождая его комментариями,  как матерая видеоблогерша. При этом она говорила так: «Вот мы видим историческое здание, вот еще историческое, а вот это здание не очень историческое, хи-хи-хи».
       На некоторых домах висели памятные таблички с именами тех, кто здесь жил или работал. Например: «В этом здании 20 сентября 1920 г. на III Иркутской губернской конференции РКП/б/ выступил с речью Д. Сухе-Батор, основатель монгольской народно-революционной партии и народного государства». Или: «В этом доме с марта по ноябрь 1920 года работал в политотделе 5-ой Красной Армии выдающийся писатель-коммунист Ярослав Гашек».
       Наш маршрут по улице Ленина проходил мимо Иркутского Областного Художественного Музея. Мы решили посетить его и не пожалели. Музей находился в величественном старинном двухэтажном здании. Основу его составляла галерея русской живописи 18-20 веков. Начало музею положил местный меценат В.П. Сукачев, живший во второй половине 19-го века. Он, получив большое наследство, «спустил» его в том числе и на художественные произведения. Собранная им картинная коллекция была открыта для просмотра всем желающим, а в 1920 году стала государственной. Надо сказать, что у этого иркутского «Третьякова» был довольно хороший вкус. Помимо картин малоизвестных, но хороших авторов, он скупал произведения таких прославленных художников, как Шишкин, Суриков, Васнецов и др. Некоторые картины были черновиками или фрагментами будущих известных картин, выставленных в более крупных музеях, таких как Третьяковская галерея.
       Кроме рисунков там еще были скульптуры. Самая известная — мраморная скульптура Ивана Грозного, сидящего на троне с раскрытой книгой. Ее автором является М. М.  Антокольский. В 1870-х годах он создал несколько повторений этой скульптуры, которые теперь можно увидеть в разных музеях (опять же, например, в Третьяковской галерее). Одна из этих копий умудрилась попасть и в далекий сибирский город.
       В общем, мы с мамой (не знаю насчет Аришы) были приятно удивлены высоким уровнем произведений Иркутского Художественного музея.
Следующим нашим пунктом был музей Валентина Распутина. Он располагался в деревянном домике на улице Свердлова. Мы зашли в небольшой двор. Налево от калитки стоял дом. Направо — павильон, где продавались книги Распутина и сувениры. Узнав у работника музея, что Распутин на самом деле здесь не жил, мы решили не заходить внутрь, так как времени уже особо не было, а сфотографировавшись на фоне домика, пошли дальше.
       Двигаясь по улице Сухе-Батора, мы вышли на главную городскую площадь имени графа Сперанского. Перед площадью находился сквер имени Кирова с большим фонтаном, а вокруг располагались государственные здания: администрация Иркутской области, сталинские здания Госбанка СССР и угольной промышленности («Востсибуголь»), а также гостиница «Ангара», заселенная преимущественно иностранцами и китайцами.
       Отдохнув в сквере на лавочке, мы перекусили в одной из «забегаловок» и направились дальше по запланированному маршруту.
Сразу за администрацией был сквер Вечного Огня, где проходили ремонтные работы. Рядом со сквером высился старинный православный храм («Во Имя Спаса Нерукотворного Образа»), а правее, через дорогу, католический костел, построенный еще в 19-м веке для ссыльных поляков.
       Пройдя сначала сквер, потом по мосту улицу Ленина, мы очутились, наконец, на набережной Ангары. Она называлась Нижняя набережная. С моста открывался потрясающий вид на широкую убегающую вдаль реку, на красивый  православный собор (Богоявления), находящийся справа через дорогу, а на самой набережной напротив собора на огроменный памятник основателю Иркутского острога казаку Якову Похабову.
       На набережной я осуществил заранее придуманное действо спеть с мамой на фоне великой сибирской реки песню Пахмутовой «По Ангаре». Ариша согласилась стать видеооператором, и мы с мамой исполнили первый куплет и припев. Правда, записать по-нормальному удалось только со второго или третьего дубля, и, возможно, исполнение было не совсем на уровне, но мне понравилось.
       Нафотографировавшись на набережной, мы перешли улицу, прошли мимо собора Богоявления, потом католического костела, стоявшего следом,  и направились уже в гостиницу, решив сначала зайти в столовую «8 минут» пообедать.
       К столовой мы шли по другим улицам и не переставали восхищаться красотой каменных строений 19-го века.
       На некоторых небольших улицах нам попадались старые одно- и двухэтажные деревянные дома. У одних были заколочены или закрыты ставнями окна, - видимо, там уже никто не жил; в других, частично отреставрированных, располагались офисы каких-то фирм. Но в некоторых, очень древних, почерневших и покосившихся, еще жили люди. Я с интересом наблюдал, как одна старушка стояла в открытой двери ветхого подъезда и невозмутимо подметала пол.
       Наконец, мы дошли до столовой. Она находилась на втором этаже какого-то торгового комплекса и, как я уже сказал, чем-то напоминала «Вилку-Ложку», но была более уютной и просторной. Еда тоже оказалась хорошей, и мы сытые и довольные, пошли в гостиницу. В номере у меня как обычно был послеобеденный сон, а мама с Аришей, лежа на кроватях, просматривали свежие фотографии и видео на своих смартфонах и отправляли их нашим родственникам через приложение Whatsapp.
       После отдыха я решил сходить в Знаменский монастырь, возле которого стоит памятник Колчаку. Поскольку мама устала, а Арише монастырь с Колчаком были глубоко параллельны, то пошел один. Мама устроила стирку и подготовку к завтрашней поездке на Байкал.
       Погода была отличная, и я бодрым шагом на отдохнувших конечностях отправился в легкое, как мне казалось, путешествие. Чтобы достичь монастыря, мне нужно было дойти до набережной, где мы были утром, а потом пройти вдоль реки пару километров.
       На набережной я сфотографировал весьма оригинальный памятник учительнице в окружении маленьких детей-учеников, и так называемые Московские триумфальные ворота. Построены они были в 1813 году в честь десятилетия царствования Александра I. В 1928 году их снесли в виду обветшалости, а в 2011 году восстановили по старым фотографиям.
       Закончив съемку, я бодро зашагал вдоль проспекта по направлению к монастырю. Уже минут через десять я увидел золотые шпили на церковных куполах и принялся искать светофор или пешеходный переход, поскольку монастырь находился по другую сторону дороги. Но не тут-то было. Никаких признаков «зебр» не наблюдалось. Перед монастырем проспект упирался в оживленную трассу, и я решил идти вдоль нее. Минут пятнадцать я упрямо шел вперед, но потом понял, что надежды перебраться на ту сторону нет. Пришлось смириться и возвращаться обратно. В конце концов я с невероятной радостью обнаружил единственный на всю округу надземный переход, который оказывается находился где-то на половине пути от Московских ворот до трассы.
       Вскоре я достиг монастыря. Возле его входа стояла высокая статуя задумчивого Колчака в расстегнутой шинели, смотрящего в сторону Ангары (Колчак был расстрелян в 1920 году. По одной из версий это случилось на берегу Ангары возле Знаменского монастыря). На постаменте был барельеф, который изображал «белого» и «красного» солдатов, направивших друг на друга винтовки со штыками.
Я зашел во двор монастыря. Никого не было. В центре стоял большой храм, а вдоль толстых монастырских стен располагались разные постройки. Также были могилы, в том числе довольно старые и известных людей. Например, жены декабриста С.П. Трубецкого, декабриста В.А. Бечаснова. Из современных захоронений была могила Валентина Распутина.
       Мое внимание привлек небольшой обелиск, окруженный оградкой. На его основании был выбит текст, по которому можно было понять, что здесь похоронен какой-то важный деятель времен Екатерины II.
       Текст был такой:
       «Здесь во ожиданiи пришествiя Христова погребено Тъло по прозванiю Шелихова, по дъянiямъ бесценнаго, по промыслу Гражданина, по замысламъ мужа почтеннаго, разума обширнаго и твердаго, ибо въ царствованiе  ЕКАТЕРИНЫ ВТОРЫЯ, ИМПЕРАТРИЦЫ И САМОДЕРЖИЦЫ ВСЕРОССIЙСКОЙ, ГОСУДАРЫНИ  СЛАВНОЙ И ВЕЛИКОЙ, расширившей свою ИМПЕРИЮ победами врагов ЕЯ на западе и на полудни, онъ отважными своими морскими путешествiями на востокъ нашелъ, покорилъ, и присовокупилъ державе ЕЯ не только острова: Кыктакъ, Афогнакъ и многiя другiя, но и самую матерую землю Амърики простираясь къ северо-востоку; завелъ в нихъ домостроителство, кораблестроенiе и хлебопашество и испрося Архимандрита с братiею и клиросомъ провозгласилъ въ грубомъ народъ, не слыханнымъ нъвежествомъ попранномъ, не въдомое тамъ имя БОЖIЕ и во имя святыя живоначальныя Троицы насадилъ православную христiанскую въру въ лъто 1794. Христе Спасителю! Прiчти его къ лику Благовъстниковъ возжегшихъ на землъ свътъ Твой предъ Человъ[ками]. Гаврила Державинъ».
       На другой стороне был еще один текст:
       «Григорий Иванович Шелиховъ Рыльской имянинной Гражданинъ родился года 1748, вступилъ въ супружество года 1775, началъ Торговлю свою во окраинахъ сибири съ 1775 году. Морскiя путешествiя свершилъ въ 1783, 1784 и 1785 годахъ, скончался 1795 июля 20 дня. \\\ Колумбъ здесь Росскiй погребенъ, преплывъ моря, открылъ страны безвестны. И зря, что все на свете тленъ, направилъ парус своi во Океанъ Небъсный искать сокровищъ горнихъ, неземныхъ Сокровище Благих его ТЫ БОЖЕ душу упокой. Гаврила Державинъ».
       Я прочитал эти два текста вскользь, просто пробежал глазами и на всякий случай сфотографировал, чтобы потом повнимательней рассмотреть. Оказалось, не зря. Этот Шелихов был не просто местным авторитетом, как я подумал сначала, а личностью мирового масштаба. Являясь купцом и промышляя пушниной, он в 1784 году основал первое русское поселение на Аляске на острове Кыктак (Кадьяк). После чего началась русская колонизация Аляски, а впоследствии и ее присоединение к Российской империи. Вдова Шелихова установила ему памятник в 1800 году с эпитафией Гавриила Державина. Кроме того, оказалось, что зятем Шелихова был не кто иной, как граф Николай Петрович Резанов, который унаследовал от тестя большое состояние и место во главе Северо-Восточной компании, а через почти 200 лет был талантливо сыгран актером Караченцовым в одном из московских театров.
       Осмотрев двор, я зашел в храм. Там уже мыли полы, видимо, собирались закрываться (был уже седьмой час вечера). Заглянув в пустынный зал, направился к выходу.
       На обратном пути я пошел мимо Иркутского цирка. Здание цирка выглядело довольно неприятно из-за облупленных стен. Зато рядом стояли большие бронзовые скульптуры Леонида Гайдая и Великой Троицы: Вицина, Никулина и Моргунова. Гайдай сидит в режиссерском кресле и держит в руке рупор, а Троица стоит, взявшись за руки - снимается знаменитая сцена из «Кавказской пленницы» (Леонид Гайдай родился на Дальнем Востоке, в Иркутске провел детство и окончил после войны театральную студию при Иркутском драматическом театре).
       Вернулся я в гостиницу абсолютно уставший. Помывшись под душем и маленько перекусив, завалился в кровать — завтра предстояло основное мероприятие нашего путешествия — поездка на Байкал.


                День третий - Байкал

       Приключения начались с самого утра. Наш поезд отходил с главного вокзала в 6:30. Мама с помощью вахтера, горячего кавказского парня,  вызвала заранее такси на 5:30, чтобы точно не опоздать. Мы вышли на улицу в 5:25. Уже было светло, и вот мы стоим возле подъезда гостиницы и ждем машину. А машины все нет. Мама начинает нервничать и бежит к горцу. Тот звонит в таксистскую фирму, и ему говорят, что машина уже едет, и называют марку и номер.
       5:45 — такси нет. А в это время мимо нас один за одним, будто издеваясь, проезжают трамваи. Мама уже сильно нервничает, и тут я ей говорю, что черт с этим такси, давай поедем на трамвае. Мы садимся на первый трамвай и спокойно доезжаем до вокзала за десять минут. В общем, опять вышел анекдот.
       Прибыв на вокзал, мы сразу сели в поезд. Вагон был по типу «электрички» с сидячими креслами, по три с каждой стороны. Ариша заняла место у окна, мама посередине, а я с краю.
       Устроившись, мы вдруг замечаем, что вокруг почти одни китайцы. Они ходят по вагону, суетятся и громко разговаривают. Потом к ним является женщина, их гид и переводчик, и начинает им что-то растолковывать на китайском.
       Перед поездкой проводница раздала всем пассажирам цветные браслетики. Нам достались зеленые. На промежуточных станциях мы должны были собраться возле гида с флажком цвета нашего браслетика.
       Первая наша станция называлась Слюдянка. Она расположена на берегу Байкала, и от нее поезд идет непосредственно по КБЖД до станции Порт-Байкал у левого устья Ангары. Эта дорога (Слюдянка - Порт-Байкал) протяженностью 84 километра была частью Транссибирской магистрали, пока в 1956 году не пустили поезда по новой ветке от Иркутска до Слюдянки, по которой мы собственно и ехали вначале.
       В течение всей поездки по вагонному радио время от времени вещала женщина-гид про достопримечательности, которые нам встретятся, про историю КБЖД и про многое другое.
       До Слюдянки мы ехали больше трех часов. За это время нам принесли неплохой завтрак.
       Ариша, сидя возле окна, нагло спала вместо того, чтобы любоваться заоконными пейзажами. Когда принесли завтрак, она проснулась, поела и снова уселась спать. Видя такой беспредел, я возмутился и затребовал поменяться с ней местами.
       Когда поезд прибыл в Слюдянку, я выпрыгнул из вагона и помчался к вокзалу, чтобы успеть его сфотографировать, пока там никого не было. И, как выяснилось, не зря. Через пять минут набежала толпа китайцев, и снимать стало невозможно. Китайцы, как тараканы, расползались по всей площади станции. Я обогнул здание вокзала, а они уже были там и распространялись все дальше. Кроме того, им нужно было все потрогать. Например, возле входа в здание вокзала висела рында, и каждый уважающий себя китаец должен был в эту рынду ударить и сфотографироваться на ее фоне.
       Кстати говоря, вокзал станции уникален тем, что построен полностью из белого мрамора, так как здесь добывают эту горную породу в большом количестве.
       Еще не доехав до Слюдянки, мы увидели Байкал. Как только вдали блеснула зеркальная гладь, все тут же прильнули к окнам. Только Ариша по-прежнему сладко спала, делая вид, что эта большая лужа ее вовсе не интересует.
       Так-то оно действительно: озеро и озеро. Вода - она и в Африке вода. Так нет же, возникает какой-то священный трепет: вот оно — и самое чистое, и самое глубокое, а главное — наше, ни у кого такого нет, только у нас.
       Покинув Слюдянку, поезд покатил по самому берегу Байкала. Рельсы порой шли так близко над обрывом, что дух захватывало. Погода стояла хорошая,   форточки были открыты, и это давало возможность фотографировать напрямую и дышать свежим байкальским воздухом.
       Поскольку берега Байкала в этом месте сплошь скалистые, то железнодорожным строителям прошлого столетия приходилось пробивать в скалах многочисленные тоннели. Всего КБЖД насчитывает 39 таких тоннелей.
       На пути у нас было две станции. Первая называлась Киркирей. На ней все туристы высыпали из поезда и собрались возле своих гидов с разноцветными флажками. Рядом со скалы с шумом стекал большой поток воды, который потом по специально сделанному бетонному желобу уходил в Байкал. Этот водопад, оказывается, являлся речкой с таким же точно названием Киркирей.
       Возле станции было два тоннеля: один «новый», действующий, другой «старый», метров 50 в длину, по которому можно было пройти и прикоснуться к его влажным каменным стенам.
       Невозможно целиком представить, сколько тяжелого труда было вложено в создание этих тоннелей. Причем иногда этот труд мог погибнуть за зря. Например, «старый» тоннель, построенный в 1904 г., и в котором произведена стыковка Великого Сибирского пути (так называли Транссибирскую магистраль), как гласит памятная табличка над входом в тоннель, после многочисленных обвалов и мощного землетрясения был признан негодным. В 1911 году рядом был построен «новый» тоннель длиной 636 (!) метров.
       Вторая станция называлась Половинная и находилась возле одноименных поселка и речки, впадающей в Байкал. Через речку были построены два железнодорожных моста: один «старый» железный, с которого убраны рельсы, и по которому можно было пройти; другой действующий, железобетонный, возведенный позже по каким-то соображениям.
       На станции продавали сувениры и еду. Здесь же можно было спуститься к Байкалу и погрузить руки в его воды. Я взял пустую пол-литровую пластиковую бутылку и набрал в нее байкальской воды. Вода была очень чистой и, возможно, что ее можно было пить без вреда для здоровья, но я все-таки не решился.
       На обратном пути возле нашего поезда я нашел купюру в 500 монгольских тугриков. Я подумал, что это огромные деньги и сначала захотел их прикарманить, но потом мне стало жалко потерявшего их монгола, и показал купюру одной сопровождающей нас женщине. Она заулыбалась и сказала, что монголов в поезде нет, и я могу смело оставить тугрики себе. Я обрадовался, но приехав домой, узнал, что 500 монгольских денег это всего лишь 20 российских рублей. Плюнув с досады, я решил все-таки оставить купюру себе на память.
       Следующая станция была Порт-Байкал, конечная. Выйдя из поезда, мы пошли за человеком с зеленым флажком к причалу парома.
       Вскоре прибыли два больших катера-парома. Мы сели на один из них и поплыли в порт Листвянка, который располагался тоже возле устья Ангары только с правой стороны.
       Как я впоследствии узнал, известный драматург Александр Вампилов, который был родом из Иркутской области, погиб именно в этом месте между портом Байкал и Листвянкой. Моторная лодка, на которой плыл Вампилов со своим другом в Листвянку, перевернулась от случайного столкновения с бревном. Друг зацепился за край лодки и стал истошно звать на помощь, а Вампилов молча поплыл к берегу, но уже на выходе из воды у него остановилось сердце.
       На катере я пробрался максимально близко к носу и, смотря на байкальскую даль, вспомнил, что в детстве мечтал стать моряком дальнего плавания.
       К сожалению, водная прогулка быстро закончилось. На берегу все расселись по автобусам до Иркутска, и где-то через час мы уже были в гостинице.
       Вечером я пригласил маму и Аришу на прощальный мини-банкет в один из ресторанов в 130-м квартале. Мне всегда было завидно смотреть на людей, сидящих вечерами за столиками под навесами, неторопливо жующих, пьющих вино и о чем-то разговаривающих. Поскольку обычный режим жесткой экономии был к этому моменту резко ослаблен, то я ощутил, что вполне могу заплатить за троих человек без особого ущерба для себя и завершить таким финальным аккордом наш вояж, оставив о нем самые приятные воспоминания.
       Вечер прошел хорошо. Мы вернулись в гостиницу и стали готовиться к отъезду. Завтра мы должны были покинуть Иркутск.


                День четвертый, последний

       С утра зарядил мелкий дождь. Все три дня до этого стояла сухая погода, и казалось, что именно в этот последний день город взгрустнул, расставаясь с нами.
       Поскольку было воскресенье, мама решила сходить в храм, который стоял возле 130-го квартала. Я тоже пошел с ней. Ариша осталась в номере.
       Пока мама была на службе, я успел сгонять в «Слату». Там прикупил сувениров: кружку с Байкалом и магнитики на холодильник. А возле «Слаты» в лавках купил несколько баночек варенья из кедровых шишек, чтобы распробовать дома с семьей.
       Вернувшись в гостиницу, мы собрали сумки в дорогу и, договорившись с администратором, оставили их в хозяйственной комнате, освободив номер.
       У нас оставалось еще часов пять до поезда, и мы пошли гулять. Конечным пунктом нашего маршрута была еще одна набережная Ангары. Пройдя по улице Ленина, мы свернули на улицу Карла Маркса и дошли до Драматического театра им. Охлопкова, построенного аж в 1851 году. Сейчас он, как и все остальные театры, был закрыт на время летних гастролей. Неподалеку стоял памятник А. Вампилову.
       Следующим культурным учреждением по улице Маркса был областной краеведческий музей. Времени у нас еще было достаточно, и мы решили быстренько прошвырнуться по нему, о чем впоследствии не пожалели. Музей хоть небольшой, но весьма содержательный, с интересными документами и экспонатами, рассказывающий про историю Прибайкальского региона, Иркутска и Иркутской области от первобытных времен до наших дней.
       После музея мы пошли к набережной, на которой стоял памятник Александру III. Прогулявшись и не увидев больше ничего интересного, мы повернули обратно. Мама с Аришей ушли вперед, а я с фотоаппаратом понесся к зданию Иркутского Государственного Университета, которое находилось напротив краеведческого музея. Здание было очень историческим, как сказала бы Ариша. На его фасаде висела памятная табличка «Здесь в 1955-1960 годах учился выдающийся драматург Александр Вампилов».
       Пообедав в столовой «8 минут», мы вернулись в гостиницу, взяли вещи и на трамвае доехали до вокзала. Поскольку наш поезд еще не прибыл, то расположились в зале ожидания.  Мама с Аришей прошвырнулись по вокзалу и купили авторучки с изображением Байкала. Потом они остались сидеть с вещами, а я помчался, чтобы купить воды в дорогу и заодно сделать фотографию здания вокзала, которое было очень красивым и историческим. Но выход на перрон был почему-то закрыт, поэтому получилось снять вокзал только сзади. Уже когда мы сели в поезд и ждали отправления, я успел, перейдя преступно несколько путей, сфотографировать фасад вокзала.
       Поезд тронулся. На улице накрапывал дождь. Иркутск прощался с нами, и мы прощались и Иркутском, надеясь еще когда-нибудь сюда вернуться.
       Но путешествие еще не закончилось. Впереди было еще 20 часов общения, смотрения в окно, воспоминаний об Иркутске и Байкале, чтение книг и думы о будущем. На этот раз у нас были небоковые места: мы с мамой лежали на нижних полках, а Ариша на верхней, над мамой.
       Я почитывал Куприна и опять подсунул племяннице очередной рассказ «Пуделиный язык». На этот раз ей понравилось.
       Ариша всю дорогу не слезала с верхней полки. Спала, слушала музыку, копалась в телефоне и даже ела, беря еду со столика. Оттуда же и играла в карты.
       Мы играли в «дурака». Оставшись несколько раз подряд, мне стало казаться, что Ариша сверху заглядывает мне в карты. Я стал их тщательней закрывать. Но это не особо помогло. Пару раз проиграла мама. Ариша не проиграла ни разу. Она хихикала сверху и просто выбесила меня. Ей почему-то ужасно везло.
       Помню пару лет назад мы с ней ехали из Рубцовска на поезде и решили поиграть в «Морской бой». Что я только ни делал, чтобы выиграть, какие усилия не предпринимал, какие методики не выдумывал — все тщетно. Моя железная логика неизменно разбивалась об ее интуицию.
       До сих пор я так и не в состоянии объяснить это ее чудовищное везение в играх. Естественно, что в итоге я зарекся вообще играть с Аришей. От греха подальше.
       Восстановить душевное равновесие мне помогла природа Красноярского края, которую мы наблюдали за окном, а именно: ровные склоны холмов, покрытые зеленой травой, как ковром. Такой красоты я еще нигде не видел. Изредка на склонах появлялись деревья. И все это тянулось очень долго. В общем, оказалось, что и в Красноярском крае есть, что посмотреть. То есть, как в песне поется: «Значит, нам туда дорога».
        Наш поезд №69 «Чита-Москва» останавливался на разных интересных станциях. Например, на станции «Зима». Как известно, здесь жил в детстве поэт Евтушенко. Было бы естественно ожидать какой-нибудь мемориальной таблички по этому поводу. Выйдя из поезда, мы увидали на здании вокзала не просто табличку, а огромное, на пол-стены, полотно с портретом поэта и надписью: «...станция Зима - здесь моя земля, здесь мои истоки!» В Ачинске же на вокзальной стене висела большая гранитная плита с надписью: «2(15) февраля 1900 г. Владимир Ильич Ленин, возвращаясь из сибирской ссылки, выехал со станции Ачинск в город Уфу».
       6 августа в первом часу ночи мы прибыли на Новосибирский вокзал.
       Так закончилось наше славное путешествие, оставившее много приятных воспоминаний, запечатленных в видео- и фотофайлах, а также в этом скромном повествовании.