Ганс на парткоме

           Курсант Володя Панин по прозвищу Ганс намылился вступить в ряды нашей родной коммунистической партии. Гансом мы этого придурка прозвали за какую – то неуловимую схожесть его облика с харей типичного бойца вермахта. Эти образы белобрысых немецких солдат с закатанными рукавами и шмайсерами в руках крепко легли в подсознание с самого детства, из старых советских фильмов… Да к тому же страдал уральский парень Вова смешными дефектами речи. Слово «слон», например, он произносил как «свон», а «коридор» – «колидор». Как нерусь какая - то, короче говоря. Вот мы и поддразнивали его: «Ганс – свон колидорный».

          Членство в партии не возбранялось никому, даже таким отъявленным мудозвонам, как Вова. Зато открывало в рядах Советской Армии куда как более широкие карьерные возможности разным проходимцам . Да и не армией единой предполагал жить этот прохвост. Дослужиться бы, мечталось ему, хотя бы  до майора, быстро заработать пенсию, а там ползти по номенклатурной лестнице потихоньку вперёд и вверх. Вот тут партбилет очень пригодился бы. Так чего и не попробовать ? Одним словом, Ганс решил попытать счастья. 

           Через сито ротной партийной организации Вова проскользнул вполне благополучно. Хоть числился троечником и с послужным списком по воинской дисциплине на грани разгильдяйства. Но зато был лучшим в батальоне на стометровой спринтерской дистанции. Корочки кандидата в мастера спорта по лёгкой атлетике имел. Золото, а не боец, добытчик кубков с медалями. Спортивное подвижничество у нас в училище очень ценилось.

          После «первички» в роте для обретения заветного партбилета требовалось просочиться через партком батальона. Далее курс лежал в направлении партийной комиссии училища.

          На беду Ганса меня к тому времени избрали заместителем секретаря парткома.  Поскольку сам секретарь постоянно обретался где - то в Высшей партшколе, да на разных важных совещаниях, то шеф передоверил мне вести многие заседания. Нудная текучка партийной работы отсрочки не терпела.

          Был бы Ганс более сообразительным, дальновидным, умел считать расклады хотя бы на один ход вперёд, то никогда не сотворил той глупости за неделю до заседания парткома. Он, жульман, тем днём в наряд по роте заступал, дневальным. У меня принимал эту суточную «должность». Знал ведь, что заседание скоро случится, а вот по шкодливости своей врождённой не удержался. Начал с ходу тренировать меня на ровном месте:

          - Стёпа, чего за хрень ? Почему ты очки в туалете с хлоркой не отпидарасил ? В умывальнике вон тоже грязно. Зеркала мутные какие – то.
          - Ганс, мозги ты мне не выкручивай ! Давай принимай наряд, спать хочу !
          - Не, Стёпа, так дело не пойдёт, так дело не пойдёт, - Ганс с глумливой улыбкой употребил одну из любимых фраз нашего ротного.
          - Чего у придурка фашиста куда не пойдёт ? Может, послать тебя подальше с ускорением ?
          - Нет, товарищ курсант, давайте займитесь своим прямым армейским делом – устранением недостатков. Новому дежурному по роте я доложу.
          - Ну ладно, зачтётся это тебе, «свон колидорный».
          - Давай, пошурши немного с тряпкой, шланг. Чтобы служба мёдом не казалась, - снова усмехнулся слегка задетый Ганс. Хоть и привык он к своему прозвищу, но всё же немного обижался. При том понимал я, что супостат куражится по причине игривого настроения и нашего с ним вечного какого – то соперничества, которое ещё на первом курсе сложилось.

         Вышло так, что один раз во время построения этот жук стал лезть мне под кожу с глупыми, пошлыми шутками. Разозлил, воспламенил всё изнутри до белого каления. Не выдержал я тогда, влепил ему хороший хук слева прямо в глаз.

           Дело было в строю, падающего Ганса подхватили руки товарищей и не дали рухнуть наземь. Плац училищный услышал обо мне много чего интересного, хотя и малолитературного. Воющий Ганс, удерживаемый руками друзей, громко высказал все свои мысли…

         С тех пор мы с ним вроде бы как конкурировали, но сохраняли внешние приличия. Вот наконец Гансу представился новый шанс привести меня к «нормальному бою». Так ему думалось…

          Ладно, не впервой, земля круглая, карта игрокам валит по - разному. Сегодня повезло Гансу. Так что волей – неволей облил я раствором хлорки все очки в туалете, потёр щёткой, ополоснул. Отдраил в умывальнике раковины с мыльным раствором, ещё раз прошёл тряпкой по зеркалам. Довольный Ганс наблюдал мои старания и даже подбадривал:

         - Стёпыч, ты лучше три, не филонь. Чтобы как у мартовского кота яйца всё сверкало !

        Какой недалёкий он всё – таки, эта вражеская харя. Неужели забыл про свой партийный вопрос ? Неделя всего до заседания парткома оставалась. Ему же там пропуск к карьерным высотам будет выписываться…

        На идеологический правёж Ганс прибыл одетым с иголочки, по всем канонам армейской моды. В сверкающих глаженых сапогах. До сияния начищенная бляха ремня искрила от солнечного света из окна.

        В кабинете партийного органа собрались сплошь серьёзные люди - активисты, некоторые офицеры батальона и я во главе заседания. Моё руководство парткомом в этот день сильно смутило Ганса. Не ожидал этот мудила такого подвоха со стороны судьбы.

        Сразу же вопросы разные Гансу посыпались по его учёбе и дисциплине, по программе и Уставу партии, по текущей обстановке внутренней и международной. Ганс чего – то мямлил, натужно выдавливал из себя правильные слова. При этом топтался, как боевой конь перед атакой эскадрона. Нервно почёсывался и просто мечтал быстрее завершить это иезуитское действо. Хоть и подмывало меня спросить о своём, но держался до самого конца. Несмотря на то, что сильно чесался имевшийся зуб на Вову зуб. Скорее даже – клык коренной.  Наконец, когда все выговорились, я придал лицу серьёзное выражение и задал  таки свой заранее заготовленный вопрос:

   - Товарищ курсант Панин, вот Вы хотите примкнуть к рядам нашей партии. Это похвально, но одновременно обязывает Вас быть всесторонне подготовленным в идейно – политическом отношении. Что Вы можете сказать про концепцию нового политического мышления, изложенного Генеральным секретарем нашей партии в его недавно вышедшей книге ?
   - Дык, новое мышление, политическое которое, перестройка потому что, ускорение, всё по – новому, - начал блеять Ганс.
   - Курсант Панин, можно уточнить, конкретнее – в чем суть концепции, изложенной в книге товарища Горбачёва ? Вы читали книгу ?
   - Начал читать, - понуро глядя в пол, ответил Ганс.
   - Тогда, я думаю, нам следует отложить вопрос до следующего заседания и дать товарищу Панину время на изучение первоисточников. Странно, что человек пытается вступить в партию, а основную концепцию текущего момента сформулировать не может. Нет возражений ? – спросил я у присутствующих на заседании.

     Возражений у членов парткома не было. Возражения были у Ганса, и он предъявил их мне спустя полчаса уже в расположении роты.

    - Стёпа, ты чего, охренел что ли, чего ты до меня добрался со своим этим новым мЫшлением злоползучим ? Самый умный что ли ?
   - Извини, Ганс, почитай книжку, могу дать, - ответил я с улыбкой.
   - Да не буду я эту хрень читать, ты чего, не мог нормально меня пропустить через ваш долбаный партком ?
    - Ганс, а ты когда на той неделе у меня наряд по роте принимал, чего докопался до умывальника, что там грязные раковины, до туалета ? Поглумился, порадовался, чтобы я еще раз всё отпидарасил ? Ну так и ты теперь книжку почитай, а мы на той неделе ещё раз твой вопрос рассмотрим.
    - Ну и мудак ты, Стёпа. Запомню.
    - Да хоть законспектируй себе для памяти ! Ты, Ганс, лучше книжку читай, по ней вопросы будут, обещаю. Да и вообще пригодится. Книжка та дрянь редкостная, но в ней много отдельных умных слов, тебе уж точно полезно будет. Для пополнения словарного запаса хотя бы.
   - Иди ты… Маршрут указать ? - взъярился Вова…

     Дня три после этого Ганс ходил надутым, как индюк. Воротил свою хитровыделанную рожу. Меня для него просто не существовало. На четвёртый день всё – таки не выдержал, подошёл, изобразил виноватость во взгляде. Понимал, что время поджимает, против него работает. Спросил заискивающе:
       - Стёпа, ну ты того, извини за тот наряд. Шлея какая – то под хвост мне попала. Вот гадом буду, отвечаю.

         Трудно было бедолаге выдавливать из себя нужные слова и сохранять ещё при том  деланное страдание на лице.

       - Ладно, оккупант ползучий, принимается. Дам тебе ту книгу хмыря горбатого, посмотри в ней хотя бы мои подчёркивания, да хоть что – то запомни. Пройдёшь партком, обещаю. Вопросы потом согласуем. Распишем на бумажке - чего я задаю, какой вопрос, чего ты мне мычишь в ответ. Ну и заодно подскажу, чем интересоваться любят прочие товарищи присутствующие. Твоё дело теперь как у попугая – просто слова запомнить и чирикать потом. Самому тебе эту книгу не осилить, не обессудь.
       - Да на какой ляд она нужна мне ? Вот ты где подчеркнул, там вызубрю, доложу на парткоме. Это ты вообще дело придумал, друг мой !
      - Ганс, таких как ты друзей, надо хомутать за хобот и тащить в музей. На вечное хранение. Ещё раз в бутылку где со мной полезешь – не обессудь.
      - Замётано, Стёпа. Ну ты того, опять же извини. Правду говорю – не прав был. Вот чтоб мне упасть и не встать !
      - Ладно, Гансище, иди готовься, бестолочь. Проведу тебя здесь и научу как на парткомиссии быть, о чём и как там трепаться.
      - Вот за это спасибо, Степаша, с меня чипок.
      - Ну, не возражаю. Сходим, твой билет партийный обмоем.

        Вскоре Ганс с грехом пополам прошёл партком и парткомиссию. На заседании парткома до дрожи в голосе волновался и очень путался в показаниях, но с моей помощью как - то выплыл. Получил наконец разгильдяй свой заветный партийный билет.

        К его чести, данное мне слово почти сдержал. Один раз он только сорвался потом, в последнем нашем наряде по столовой. Из – за чего без двух зубов остался. Но это уже совсем другая история...