Умопомрачение. Гл. 12 Мифический собственник

   Оставшись один, Шацкий по обыкновению в задумчивости ходил по кабинету, пытаясь упорядочить бегущие мысли. Ему явно не хватало собеседника для обсуждения сложных вопросов. Он открыл дверь в приемную и попросил секретаря пригласить к нему Абеле.
  Встретил ее словами: — Чем больше вникаю в суть жалоб граждан, тем больше сомневаюсь в целесообразности приватизации квартир в многоквартирном доме, — он замолчал и некоторое время смотрел на Эрику Карловну, которая, не зная причины вызова к начальнику, не была готова к дискуссии. Не дождавшись ответа, Валерий Дмитриевич продолжил говорить сам. — Судите сами. Что получили люди от приватизации?- Метраж, ограниченный коробкой стен, условно именуемый квартирой. Реальная недвижимость — ограждающие конструкции, стены и инженерное оборудование — остались за государством.
  Чем же управляют люди, так называемые новые собственники метража, при таком разделении дома? — Меняют, делят и продают метры. Суетятся!
 - Это называется рынок, — рассмеялась Эрика Карловна, постепенно начиная вникать в ход мысли шефа.
 — Зайдем с другой стороны. Что такое метры? -Это условная единица измерения. Формально — физика. - С условными ценами, которые прыгают в зависимости от желаний группы лиц. Следовательно, люди управляют искусственным фетишем из области физики! - Экономическим ресурсом они не управляют.
   Шеф пытался настроить мышление Абеле на свою волну. — Это очевидно. Реальная экономика в другом. Это работа людей с материальными средствами — с жилыми объектами, конструкциями, инженерным оборудованием, их ремонтом. С конкретной ценой строительных материалов, которая хоть и меняется, но ориентирована на объективные затраты...
 
    Некоторое время он молчал, обдумывая следующую мысль. А затем продолжил:
 — И это не все. На содержание этих объектов с людей берут деньги. Таким образом, людям достался условный предмет собственности — метраж с неопределенной ценой, позволяющей манипулировать их кошельком кому угодно, вплоть до мошенников, и сколь угодно долго в зависимости от обстоятельств. Что вы думаете по этому поводу?
 — Из того, что вы сказали, вытекает: результатом приватизации стал «бумажный собственник», владеющий мифической недвижимостью. Реальная недвижимость осталось за государством.
 — Вот!- И я о том же. Для управления ею создали коммерческий «институт» управляющих компаний, являющихся аффилированными структурами власти. Управляют они не лучшим образом, чем когда-то это делали эксплуатационные конторы — ЖЭК, если не сказать — хуже. Но зато теперь в их руках находятся рычаги для извлечения экономических выгод. Вы мне можете сказать, чем управляющие компании отличаются от ЖЭКов, где был один управдом и бухгалтер?
 — О! Это знают все. Названием, превосходящей численностью персонала и умением выжимать с жильцов деньги.
 — Во-от! И я о том же. А можете сказать, что изменилось в управлении домом?
 — И это не является секретом. Управление недвижимостью стало дороже. Раньше содержание, эксплуатацию и ремонт жилищного фонда полностью финансировало государство. Сейчас бюджет города финансирует капитальные ремонтно-строительные работы с общей недвижимостью социального назначения, за исключением, с недавних пор, текущего капитального ремонта. Кроме того, собирают с жильцов средства за содержание долей общего имущества. Разница заключается только в том, что если раньше каждый дом имел свою смету и при заявлении от жильцов ее использовали для поправки «здоровья дома», то теперь деньги идут в аффилированные структуры через посредников, а уж как они ими распорядятся, одному богу известно, — ответила Эрика Карловна.

     — Вот! У граждан возникли новые затраты, а в управлении жилым фондом появились ненужные развороты с деньгами. Бюджет дело тонкое. Средства из него можно передать дому единым траншем, а можно размазать по пути или переправить в тридесятое царство. Сейчас передать средства на содержание дома в управляющие компании без потерь нельзя. Много посредников. До дома может ничего не дойти. Исчезают даже те деньги, которые государство берет на содержание и ремонт общего имущества дома с жильцов. Все устроено таким образом, чтобы от управления домом появились дополнительные нетрудовые выгоды, — потирая виски, сокрушенно вздохнул генерал. А после небольшой паузы поинтересовался: — Какие наработки по жалобам граждан есть у вашей команды?
 — Много чего есть. Промежуточные результаты по рассмотрению жалоб и заявлений граждан не позволяют назвать управление этой отрасли правовым и эффективным. Более, чем хотелось бы, имеем мрачные выводы и по работе коллег из прокуратуры, обязанных пресекать нарушения должностных лиц в ЖКХ, но молчаливо взирающих на их проделки. И если верить фактам — неправомерно уклоняющихся от надзора в пользу нарушителей.
 — Прошу с доказательствами.
 — Извольте, — сказала Эрика Карловна. — Материалы, которые поступили с приема граждан после их тщательной проработки, дали нам неоспоримые доказательства силы административного ресурса над законом. Например, федеральный закон переходного периода, связанный с проведением капитального ремонта жилищного фонда, положен чиновниками под сукно. Чиновники поставили приватизацию впереди ремонта. В интересах развития рынка недвижимости сняли надзор специального органа за состоянием городской недвижимости в составе многоквартирного фонда. Правила содержания дома и отношения между реальным его собственником и новым собственником приватизированных метров не довели до ума. Оставленные без контроля со стороны прокуратуры за проведением ремонта после приватизации квартир, муниципальные чиновники начали активный процесс отчуждения скрытых частей многоквартирного дома.

 — Отчуждение общих долей недвижимости — недопустимо. Это, что у телеги снять колеса. Такие «вещи» обязаны быть под контролем органов власти, — вставил Шацкий.
 — Так-то оно так. Но только, когда власть сама себя контролирует, это не приводит к порядку. Масла в огонь подлили собственники приватизированных квартир. Жить в неряшливых условиях люди не хотят и активно ремонтируют свои квартиры самостоятельно. Правил ремонта не знают. Неосознанно вредят дому. Разрушают внутреннюю, имеющуюся в каждой квартире, общую долю инфраструктуры зданий!
 — Получается, что своевременно — до приватизации — не выполненный ремонт городской недвижимости, переходящей к гражданам вместе с метрами в общее пользование, обернулся для города ростом новых объемов капитальных работ, а вместе с ними и ростом бытовой коррупции, — закончил мысль своего заместителя Шацкий.
 — Именно так. Развитию негативной ситуации есть еще одно объяснение — это выведение МВК из состава Департамента городского хозяйства. Передача этого органа в управы фактически свела на нет мониторинг состояния жилищного фонда. Большая часть поврежденных капитальных частей дома в долевом их выражении в приватизированных квартирах остается неучтенной. Самовольный ремонт квартир, время и скрытый бизнес чиновников работают на разрушение жилищного фонда. Ежегодный выборочный — по обстоятельствам — текущий капитальный ремонт сошел на нет. Выделяемые для этих целей, средства утекают...
 
    — Вот! — энергично отреагировал генерал. — И я о том же. Организационные проблемы приватизации, как большая гора, навалились и сдавили легкие ЖКХ. Плоды разрушительных работ в виде заявлений и жалоб граждан неприкаянными «гуляют» по инстанциям, поскольку рассматривать их некому. Думаю, в этом и есть и организационный пробел.
 — Безусловно. И самая непродуманная реформа, на мой взгляд, заключается в передаче рычагов управления многоквартирными домами в ведение ТСЖ, — согласилась Эрика Карловна. — Если помните, сначала федеральная недвижимость была передана в управление городу, где в составе правительства была создана Межведомственная комиссия, выполняющая функцию специального ведомственного суда в сфере ЖКХ. Затем город передал многоквартирный фонд в ведение районных управ, а те — в коммерческое управление аффилированных структур без права отчуждения общих имущественных долей. Вместе с этой акцией город удалил из центра МВК, заменив ее на «Уполномоченный орган».
 — Ух! Название-то какое, — съязвил генерал. — И указывает на неопределенность его функции.
 — Но, что не оставляет сомнений, — дополнила характеристику нового органа Эрика Карловна, — так это разрыв наработанных годами связей в управлении текущим ремонтом в доме. И уход от ответственности со стороны органов надзора за его проведением, который, в свою очередь, предопределил отжим у части граждан благоустроенного жилья и разрушение многоквартирного дома изнутри по причине отчуждения общих имущественных долей, не подлежащих приватизации. А поскольку специальный суд «почил в бозе», гражданам за защитой жилищных прав было предложено обращаться в районные суды.
 
     — Это не одна проблема, а снежный ком из них, — отреагировал Шацкий. — С административного правонарушения по самовольному ремонту частей дома он покатился в сторону экономического преступления — порчи дома и систем жизнеобеспечения, затрагивая жилищные права третьих лиц! - Самый существенный момент в этом вопросе — отсутствие спора о праве. Причем здесь районный суд?
 — Безусловно, нарушение жилищных прав граждан незаконным переустройством общей недвижимости не есть побуждение идти в суд, куда их выталкивают чиновники, — согласилась с начальником Эрика Карловна. — Моя позиция с подключением районных судов к разрешению коллизий по несанкционированному ремонту и переустройству общей недвижимости в доме вместо направления дел в специальную Межведомственную комиссию и прокуратуру — крайне отрицательна. Это решение противоречит жилищному законодательству, отменяет оперативное обслуживание граждан при перебоях с предоставлением услуг, ставит под угрозу безопасность жизни в доме — незыблемое право собственности — о чем управленцы, безусловно, знают.
   Шацкий подошел к своему креслу, но раздумал садиться и снова стал кружить по кабинету.— Что в этой связи вы можете сказать о наших коллегах из прокуратуры? Об их надзоре за исполнением законов в ЖКХ?
 — Прокуратура инертна к фактам порчи дома. Ее устраивают мутные объяснения жилищной инспекции, отправляющей граждан в суды общей юрисдикции искать защиту нарушенных прав без документов, что я считаю коллективным помутнением сознания, — ответила Абеле. — Судите сами: у гражданина есть документальное подтверждение порчи дома. А это уже факт. Нарушение закона о проведении текущего ремонта городской недвижимости — тоже факт. Изъятие имущественной доли города и присвоение ее частным лицом при содействии должностных лиц — тоже факт. Спора о праве — нет. Налицо — нарушение требований нормативно-правовых актов о жилище.
   
    Уголовная юрисдикция определена процессуальным Кодексом. А реакция прокуратуры — ноль! У граждан нет возможности защитить коммунальную недвижимость дома с непонятным статусом собственности от длинноруких чиновников. Вот, взяли и разрушили ограждающие конструкции в доме. Хапнули большую сумму на их ремонт. Нарушили закон. Ущемили права людей. А наказывать некого! - Правоотношения, говорите? - А кто, как, каким образом и в какие сроки должен обеспечить приведение конструкций и сетей в первоначальное состояние?- Ни в одном рабочем документе по управлению общим имуществом дома этот вопрос пошагово не расписан. Только общие указания. Потерпевшие остаются один на один с наглыми чиновниками, создавшими проблему. Стороны не равны. И уже по одной этой причине направлять граждан в суд неправомерно. Вместе с тем, правовой механизм, регулирующий отношения власти и граждан по жилому помещению, находящемуся внутри капитальных конструкций и коммунальных сетей, есть.
   Валерий Дмитриевич вопросительно поднял брови.
 — Да, есть. Но он рассредоточен по крупицам в административном, гражданском, жилищном, ведомственном и уголовном законодательстве. Граждане, оказавшиеся без поддержки прокуратуры, вынуждены в свою защиту сами собирать правовые основания, как правило, скрываемые чиновниками, ибо их сценарий разрешения вопроса предполагает один способ — исходить из минимума последствий ремонта и объяснений, не адекватных закону. Исходить из реальных причин порчи дома и Правил, регулирующих его содержание, они не будут в силу отсутствия профессионализма, нигилизма к закону и все давящей коррупции.

   — Как же так? Права граждан на благоприятное жилище гарантированы, а обязанности исполнительной власти по реализации этого права в законе не прописаны, — возмутился Шацкий. — Неопределенности и двусмысленности легко обойти.
 — Предлагаю это вопрос обсудить в расширенном составе, — предложила Эрика Карловна.
 — Не возражаю. Но в другой раз. Сейчас времени уже нет. День и час — сообщу.
 
    Продолжение следет.https://e-shirokova.ru/