Непогода

          
Восточная Сибирь. Иркутская область, п. Витимский




             Проживание в горно таёжной местности, так, или иначе, оказывает воздействие на сознание и характер проживающих там людей. Многие годы я занимался охотой по договорам с государством.  Моменты экстремального характера, связанные с нахождением человека в Тайге, были мне близки и понятны. Что, в своё время, и стало причиной приостановить свою деятельность на этом непростом поприще. Ситуации, связанные с риском для жизни стали частыми и по совету старых охотников я приостановил  промысловую деятельность. Ещё одна из причин  была связана с возможным переездом в Краснодар.  Часть жизни проведенная на Севере на соболином промысле в Тайге, оставила неизгладимый след в моём сознании.
            По  поводу  отъезда был продан «Буран», два ружья и два карабина и капканы. Оставил как память только ружьё ТОЗ-34,одно из лучших образцов тульских оружейников. Продавал с тяжелым сердцем, что само по себе неправильно. Ну и как следствие этого в один из вечеров пришел сосед, тоже охотник, и попросил  меня, как человека с опытом, помочь в тайге вывезти груз с реки Мара. Он уже знал, что откажу по причине отсутствия снегохода и предусмотрительно подогнал ко двору мой же. На время взятый у купившего его у меня мужичка. Делать было нечего, и я согласился. С мыслями о том, что неделя в тайге, в этих благословенных местах  всегда радость для души. Неделя пролетела быстро, погода стояла морозная и всё таёжные дела были завершены. Путь обратно домой лежал через верховья  р.Максимиха, когда стало темнеть. Погода стала резко меняться, потеплело, и пошел снег.
        Через полчаса  пурга затмила путь, спрятав все ориентиры для движения вперёд. Я знал эти места, какое то время интуитивно двигались вперед. На беду отказал один из снегоходов. Это и стало причиной остановки, да и видимости не было никакой. Долго оставаться на таком сильном ветре  было невозможно, нарту задуло за десять минут. Ремонтироваться на такой погоде было тоже невозможно. В километрах трёх от этого места, в чернолесье стояло моё зимовье. Но, при отсутствии видимости, доехать до него на одном снегоходе всем троим по такому снегу, было нельзя.
        Решение было таким, что двое оставались в нарте с неисправным снегоходом накрывшись пологом. А я, знающий эти места, на втором снегоходе двинусь в поисках зимовья и по проторенному снегу притащу нарту с двумя товарищами. Уже в пути, интуитивно двигаясь в снежной пелене, я понял о непростительной ошибке. Мысль о том, как я найду их потом в этом снежном ревущем пространстве резанула мозг. Да и что будет, если я не найду зимовье.Эта мысль тоже давило на психику. Но честно сказать найти что то в Тайге, когда нет никакой видимости вокруг, это  как в сказке, пойти туда, не зная куда.
       Внутренний компас, беспокойство об оставленных товарищах, двигали меня в непроглядной снежной мгле. Не было предела радости, когда снегоход влетел в чернолесье, где ослаб ветер, и можно было различать деревья впереди. Зимовья не было там, где оно должно было быть. Так и челночил я между деревьями по чернолесью. Туда и обратно, теряя надежду, то ли это чернолесье? Пурга тут же заметала след снегохода, и не понять было, где еще надо было искать зимовье.
        Потеряв всякую надежду, я поехал на удачу вдоль чернолесья и только краем глаза заметил дерево с очень ровным стволом. Это была печная труба и благо, что высокая. Зимовье  было вровень со снегом, лишь труба выдала его местонахождение.С радостью повернул назад к товарищам. Радость быстро улетучилась. На открытом месте пурга бушевала  пуще прежнего. Никаких признаков своего следа я уже не видел. Свет фары только на несколько метров пробивал снежную мглу. Куда ехать и где искать товарищей я тоже не знал. Вокруг все гудело и ревело. Ехать без всякой видимости в никуда было опасно тем, что потерявшись уже с товарищами, можно было и не встретиться с ними никогда. Я остановился. В отчаянии вспомнил, как лыжами чувствовал под снегом старую лыжню. Это тогда выручило меня, а может и спасло. По тому же принципу, делая зигзаги, я гусеницами снегохода ловил под снегом свой же след. Чувствовал его по небольшому толчку когда пересекал его, так и ехал стараясь держаться на нём. Терял, опять на ощупь находил. Наконец врезался в снежный бугор, под которым и находились мои товарищи потерявшие всякую надежду на спасение. После моего отъезда у них появились те же самые мысли, что и у меня. Как мы найдём друг друга в это снежной кутерьме? В то, что я найду зимовье они не верили вообще. Быстро прицепив нарту, пока не задуло след, добрались до зимовья. Попасть внутрь его оказалось непросто. Копали долго и результативно.  И вот уже трещат дрова в печи, кипит чай и весёлые лица моих товарищей, как награда за перенесённые переживания, за доверие. Ведь в принципе они доверили мне свои жизни, оставаясь там под снегом. Пурга бушевала двое суток. Рельеф долины изменился под выпавшим снегом. Но это уже было неважно.
      Снегоход нашли с трудом, маленький бугорок на идеально ровной поверхности,  выдавал его.  Поломка была пустячная и рёв двигателей  снегоходов над Тайгой, очередной раз известил миру о победе человеческого духа и плоти над стихией. Но они точно знали о случаях, когда победа была не на стороне человека. Но мне об этом не хотелось думать.  За долгие годы охоты,   в подобных ситуациях я был не раз.  Да и кому то же надо было написать Вам об этом!? Имея на это моральное право, как участник событий.