Бронепоезд

    Мчится бронепоезд по лесам, по степям. Весело стучат колеса. То бежит он под гору, то пыхтит на подъем. И в летний зной, и в зимнюю стужу, все дальше и дальше, навстречу новым испытаниям. И кто знает, что ждет его впереди, там, в бескрайних степях, далеко-далеко за горизонтом...               
               
    Дворник автобусного вокзала Анатолий, человек чрезвычайно мнительный и ранимый, пребывал в очень плохом настроении. Дворником он был совсем недавно, а до этого много лет работал здесь-же, на автовокзале художником-оформителем, имел заслуги, потом был, как художник "сокращен" и теперь находился в такой должности, что его очень огорчало. Ему казалось, что пассажиры на платформах следят за ним. А мести, по-началу, не получалось. Что еще делать людям, ожидающим автобус? Конечно-же, наблюдать, как работает дворник! Вот и смотрят, как он метет, бедолага. Не нашел себе работу по-лучше, горемычный. И мести-то он не умеет, только пыль поднимает, будто недавно в дворниках.               
               
     И вот, ходит Анатолий вокруг автовокзала, подметает окурки и разный мусор, провожает глазами уходящие в рейс автобусы, слышит гудки стоящих неподалеку поездов и кажется ему, что он куда-то опоздал, потерялся...Ушел его бронепоезд далеко-далеко, в бескрайние степи, а он остался тут один-одинешенек, в кожаной тужурке, фуражке, весь в пулеметных лентах, с винтовкой через плечо. Но и это все он потерял. И винтовку, и патроны. Теперь в руках метла из ивовых прутьев. Его хватились, но ждать было некогда - война есть война! И поехали дальше бойцы-товарищи без своего друга все молодые, веселые, навстречу новой, неизведанной  жизни.               
               
     А компания этих бойцов-художников была очень хорошая. На автовокзале в ту пору работали: три художника, три художницы и еще столяр к ним впридачу, чтобы сколачивать по их чертежам щиты, стенды и все, что они придумают. Как здорово было приходить утром на работу! Зимой, в метель, смеялись друг над другом, потому-что были в снегу. Летом вошедшие изнемогали от жары или были мокры от дождя. Слышалось :"Ну, погода, совсем сдурела!" Раскидывали свои зонты сушиться, так что было не пройти. Но это не стесняло, а наоборот веселило! Потом начиналась работа: плакаты, трафареты...И все это получалось легко, играючи, как-бы, само-собой. А когда подходило время обедать, бывало, садились все вместе за стол. Пекли блины, оладьи на двухкомфорочной электроплитке "Мечта", пили чай из желтого эмалированного чайника. Ну, а если у кого-то был день рождения, отмечать начинали чуть ли не с обеда. Смеялись, пели песни и даже танцевали. Много чего делали веселые художники. А теперь, где они все? Небось, очень далеко уехали, вечно молодые, беззаботные...Пекут картошку в печке-буржуйке. Пьют чай из желтого чайника. Дрова раздобыли на станции: доски из забора сухие, смолистые и даже обломок какой-то вывески. Последние буквы...ктиръ..., видимо, "Трактир". Хорошо ехать за надежной броней, под защитой мощных пушек, пулеметов, слышать стук колес:"Вперед, вперед, вперед". Поют песню "Каховка". Лица у всех задумчивы , отсветы пламени играют на них, а на стенах пляшут причудливые тени.               
               
     Вот о чем думал дворник Анатолий, освобождая очередную урну от мусора. Вспомнилось, как ездил в Сочи. Молодой был. Купил путевку, поехал. Поезд шел через Гурьев, Астрахань. Края жаркие. Верблюды пасутся. Остановились где-то в степи. Их поезд и встречный. Два состава стояли рядом. Люди вышли из вагонов. Дышать было нечем. Солнце садилось огромное. Кругом то-ли степь, то-ли пустыня...Пока доехали до Сочи, измучились. И это в купейных вагонах! Постельные принадлежности, вагон-ресторан...А в бронепоезде что? Где спать, чем питаться? Картошка надоест. Все время в полушубке. Ни помыться, ни зубы почистить. Темнота. Свету белого не видно. Окошек-то нет, одни бойницы. Там поездки не три дня, как в Сочи, а месяцами, да еще война...Представлять, что служба на бронепоезде опасно, можно и погибнуть, и броня не спасет, не хотелось. Однако, кое-какие мысли были! А, если окажутся разобранными  рельсы, а если что случится с паровозом? Да,               
 взять ту-же печку-буржуйку. Вдруг, от нее пожар...взорвется все к чертовой                матери!               
               
     Как-то раз, Анатолий встретил на улице художницу Ларису. Из тех "бойцов". На ней было легкое платье с коротким рукавом. На ногах светлые босоножки. Лариса почти не изменилась. Приятная полнота ее только украшала, а голос журчал, как ручей. Они отошли в сторону, заговорили...Оказалось, что у Ларисы умерла мама, а сын сошелся с женщиной, с ребенком. Анатолий слушал, слушал...смотрел на ноги в босоножках...и не мог представить их в армейских сапогах. Вдруг, стало ясно: не было никакого бронепоезда и никто никуда не опоздал и не потерялся. И друзья его уволились не все сразу, а постепенно. Кого-то "сократили", кто-то сам ушел. И любого из них он может встретить на улице, как Ларису, но только без шинели и без маузера.               
               
     На другой день работать стало намного легче. Ловким движением Анатолий заметал мусор на совок и вываливал в ведро. Он в тайне гордился этим движением и знал, что пассажиры отмечают то-же и уже не считают его изгоем. С такими мыслями Анатолий направился к вокзальной "мусорке". Вывалил ведро в контейнер, перекинулся несколькими фразами с другими дворниками, пошел подметать на фасад, обогнул угол вокзала и...раздался протяжный гудок электровоза...вот он, бронепоезд...едет, постукивает...Пушки выискивают цель, а внутри темно. Чья-то рука открыла печку, подбросила дров и пламя жадно охватило смолистые щепки.