Держава Луны, гл. 5

… Домик Рахили оказался немногим лучше домика Двоси, ибо её старшая сестричка давным-давно потеряла жениха на войне, и с тех пор оставалась одинокой старой девой. Об этом говорили её старые фотографии на стенах, в рамочках, старая мебель, старый проигрыватель с любовно сложенными пластинками, множество небольших светильников и пустых канделябров, пара книжных полок - с Ветхим Заветом, Библией и женскими романами. Да и весь воздух был пропитан старостью, одиночеством и воспоминаниями. Если домик Двоси стоял на огороженной коттеджной территории, то домик Рахили – на самом берегу озера Кро, соединенного с озером Марка длинной узкой протокой.

Но у этого дома было большое преимущество: он располагался куда дальше от усадьбы Марка и дома Двоси, да плюс к тому один из раундов (а сколько их еще будет?) оказался выигран, давая краткую передышку.

Правда, если им понадобится сделать еще один прыжок, то прыгать больше некуда, только бежать сломя голову, в неизвестность, в незнакомую чужую даль, возможно – к границе, и – никаких гарантий спасения. Выдержит ли Дайана такое бесконечное бегство, когда каждый день приближает её к неизбежному?

Всю оставшуюся дорогу после происшествия Дайана просидела с закрытыми глазами, с закрытыми глазами Марк вводил её в дом, и только оказавшись внутри, Дайана приоткрыла глаза – и поморщилась, но ничего не сказала. Пока Двося возилась во дворе, Марк бережно уложил Дайану на кровать и приготовился бодрствовать рядом с нею. Делать массаж, ставить иголки, отпаивать своей эксклюзивной микстурой, да хоть даже стоять на голове - пока ей не полегчает. Маленький, чистенький домик на самом краю озера, окна, смотрящие на воду, лодки у крыльца – Натан, большой любитель рыбалки, иногда рыбачил здесь и даже держал лодку и инвентарь – бездетная Рахиль относилась к нему как к собственному сыну. Сырые заросли ивняка, в которых гнездилась масса птиц. Всё заиндевело, покрылось ледяной корочкой.

«Рано в этом году осень», - почему-то подумал Марк. – «Ну, хоть бы краешек циклона! Ну, хоть бы ещё чёрных туч или хотя бы перистой мглы!» - заклинал он. Марк был готов рухнуть на колени и молить Бога о серой, пасмурной погоде. Но в его доме не было икон, и он разучился молиться Богу, молясь своей науке, а над миром надолго завис осенний антициклон. Так любимое прежде «мужицкое лето».
Его надежды не оправдались. В этот вечер Дайана слегла – и больше не встала. Вот еще только вечером Марк спрашивал Дайану, владеет ли она единоборствами, и где научилась таким приемам? И получил в ответ слабый смех:  - Нигде, Марк, я немножко занималась айкидо в колледже, но больших успехов не достигла, а потом и вовсе было не до этого…

И Марк обнял её и, убаюкивая, как ребенка, целовал нежное лицо с синими кругами под глазами, побледневшие губы. Схватка измотала её, он видел это – и боялся последствий.

Следующим утром Дайана разбудила его слабым вскриком: - Марк, зачем ты меня увёз? Марк, она хочет меня убить! Мне плохо! Помоги мне!

Глаза, круглые от ужаса, смотрели на Марка, как на бога, с фанатичной верой и надеждой. И больно было видеть, как эта надежда истекает по капельке, превращаясь в безысходность. Доктор Марк Кромлин всегда свято верил в силу иголок, массажа и гомеопатического лечения. В том, что они не помогают, было что-то невозможное, неправильное, кощунственное. Ну почему двум женщинам никак не ужиться вместе?

- Дайана, ты только не позволяй дурным мыслям снова завладеть собою. Посмотри мне в глаза – ты молодая, цветущая, здоровая женщина. В тебе нет никаких серьёзных болезней. Все болезни – от твоих мыслей и фантазий. Давай ещё раз помедитируем. Ведь всё зависит только от тебя самой.

- Значит, ты не веришь мне? Не веришь, значит - не любишь… – горечь разочарования прозвучала в голосе Дайаны, такая безысходная и острая, что Марк испугался. Как жаль, что он не гипнотизёр. Гипноз помог бы как нельзя лучше. Возможно даже, что это единственное средство. А ну-ка, вспоминай, дурень, ведь у тебя был друг, врач-гипнолог, Дуглас, он лечил анонимных алкоголиков, но какая разница? Как он мог не вспомнить о нем раньше? Решено. Они едут в Корреус, в клинику Поля Куарто. Он немедленно закажет билеты. В эту клинику на прием к Полю регулярно ездила Галатея – Марк так и не понял до конца, зачем, но гадать сейчас не имело смысла, даже если и к любовнику - плевать. Надежда вспыхнула снова. Марк снова повеселел.

- Я докажу тебе, что верю. Верю и люблю. Дайана, да, я люблю тебя и только тебя, люблю с самого первого мгновения, как только увидел. Люблю – и буду любить и защищать. Поверь!

Глаза Дайаны вспыхнули радостью – и в тот же момент лицо её исказилось, она вскрикнула, зажмурилась, замотала головой.

- Майенн, Майенн, прекрати, ведь мы друзья, – взмолилась она вдруг. – Майенн, не надо, что ты делаешь, я не враг тебе. Пощади!..

- Марк, Марк, - закричала Дайана, обхватив голову. – Спаси меня! Она собирается меня убить! Немедленно! Немед..лен…но… не…мед…

Марк с ужасом наблюдал, как на её лице с калейдоскопической быстротой сменяются разнообразные и полярные чувства, словно она вела с собою яростный спор: страх – и бешенство, боль – и презрение, удовольствие – и бессилие, мольба – и злая радость. По телу Дайаны пробегала дрожь, оно судорожно изгибалось, дёргалось, руки отбивались от невидимого противника. Кто из них вторичен? Кто первичен? Ну, конечно, Дайана. В любом случае, он обязан сохранить ей жизнь!

Прервав оцепенение, Марк бросился к ней, обхватил, сжал в объятиях, пытаясь усмирить и нащупать нужную точку, чтобы снять судороги. Обезумевшие глаза, сдавленный крик боли – Дайана зубами вцепилась в его руку. Марк отпрянул, но Дайана уже ослабела и упала на подушки с тихим стоном смертельно уставшего человека. Её руки и плечи покрылись синяками, по прокушенной губе текла кровь.

«Это ведь не моё тело!» - с ужасом вспомнил Марк. – «Майенн всегда была готова с ним расстаться, в любой момент… Но куда она переселится теперь?»
Дайана внезапно зевнула – Марк поспешил раскупорить очередную ампулу для инъекции.

- Спи, малышка, это лучшее лекарство, - пробормотал он, осторожно массируя голову, и сомневаясь в собственных действиях: что, если Майенн способна насылать кошмары, и погружая Дайану в насильственный сон, он обрекает её на ещё большие страдания?

Решено – они едут к Дугласу на гипнотические сеансы! К чёрту такую конспирацию – Дуглас поймёт его, а если не захочет понять – что ж, у Марка достаточно средств для принудительного согласия, от презренных бумажек до кольта Тьера Нуаннена. Уже через три сеанса гипноза Дайане станет легче, и тень Майенн начнёт истаивать.

Но к вечеру крамольное желание прошло без следа: Дайана снова стала Дайаной, хотя сильная доза снотворного проработала всего три часа. Дайана шаталась, как пьяная. Но стояла на ногах и даже улыбалась. Двося накормила их обоих… завтраком? Обедом? Ужином? Неважно. Марк был чертовски голоден. Дайана тоже отведала жареной рыбы с картофелем и даже с аппетитом похрустела солёным огурчиком – Двося была мастерицей на такие ухищрения. Двося сияла от удовольствия.

- Что, полегчало? Кушать надо больше. Много болезней оттого, что кушают нынче мало, всё больше за фигурой следят, истощают себя умышленно. А кушать надо как следует. Организму требуется всяко-разно. И мясцо, и рыбка, и картошечка, и хлебушек, и сметанка, и маслице, да не просто крошечку-капелюшечку, а как следует, чтобы желудок наполнить. На одних витаминках далеко не уедешь – желудок ссохнется. Вот, помню, в деревне, когда малой была, петушок был у бабки, все соседские петушки его побивали, он, доходяга, даже зёрнышек поклевать не мог – не давали, так и стоял в сторонке. Бабка его и зарезала, прости Господи! Потом и говорит мне – вот, погляди, ничего не кушал – желудочек-то и ссохся. Будешь капризничать – и у тебя желудочек как у петуха станет. Двося и не капризничала. Вот, смотрите теперь на Двосю, любуйтесь – Двося себя в чёрном теле никогда не держала, а на здоровье не жалуется! – И Двося упирала руки в крутые бока.

Дайана смеялась и кивала, а потом попросила Марка прогуляться с ней, как обычно, по берегу.

- Не бойся, ничего со мною не сделается, видишь – пасмурно, небо затянуло. Нет Луны – и у тебя страха быть не должно. Марк, ну, пожалуйста, идём на улицу! Душно тут…

- Душно… скажешь тоже. Печку слегка протопила, только и всего, чтобы сырости не было. Ведь осень на дворе, тепло ушло, лето бабское кончилось, а мужицкое не греет - как же без печки? В мои годы без печки – всё равно, что молодухе без мужика… - заворчала Двося.

Марк вывел Дайану на берег. Непроглядное озеро и окрестный кустарник утопали в ледяном тумане. Слегка подморозило. Казалось, весь мир покрыл иней. А Дайана, которая прежде зябко куталась, шагала теперь с раскрытой шеей, не застёгивая куртки. Походка была уверенной и твёрдой.

- Как хорошо. Как славно. Удивительно хорошо! А когда выглянет Луна, станет ещё лучше. Марк, не прокатиться ли нам на лодке?

Марк застыл на месте в смятении. А Дайана продолжала: - Я так давно не каталась на лодке. Нет, вру, я никогда в жизни не была в лодке.

- Тебе не будет страшно? – обрёл дар речи Марк.

- Нет. Напротив. Возможно, придут новые стихи. Опустятся с неба, подобно инею. Марк, прокати меня, хотя бы вдоль берега, хотя бы недолго. Я не испугаюсь, клянусь. Ах, прости, наверное, это ты боишься. Это естественно. Я намучила тебя.
Посреди ледяного озера со спящими утками, на хлипкой посудине, не умея толком грести, вдвоём с сумасшедшей – бред. Абсурд! И Кромлин, не раздумывая, ринулся в него, как в омут.

- Детка, кажется, я уже ничего не боюсь. Самое страшное – это потерять тебя. Идём. Я попробую спустить лодку. Только ты будь снисходительна, я не гребец, и сиди тихонько.

Дайана беззаботно рассмеялась. Марк кинул в лодку старый плед, галантно подал Дайане руку.

Лодка оказалась старой, как мир. Но вода не хлюпала на дне – и то ладно.
Озеро дышало ознобом. Оно было похоже на то самое чёрное лунное море, где сгинула Майенн. Вот как просто объясняются многие, казалось бы, сложные и необъяснимые вещи. Чёрное ночное озеро в безлунную и беззвёздную ночь трансформировалось в бездонный лунный кратер. Марк едва не рассмеялся следом за Дайаной. Лодка медленно отчалила от берега. Вот оно, захватывающее лунное путешествие! Ха-ха-ха! Марк и сам был словно немного пьян, мир плыл и покачивался. Марк закрутился вместе с ним. Движение лодки рождало головокружение – сказывалась усталость, не иначе. Дайана послушно сидела, Марк не видел её лица, только глаза поблёскивали, и белела блуза Галатеи.
 
Вдруг из-за тучи выглянул туманный, белоснежный бок растущей луны, а вскоре показалась и сама небесная красавица, холодная и неподступная, озарив озеро призрачным блеском. Дайана выпрямилась во весь рост, и начала читать стихи. Негромкий голос её взлетал к небесам и падал до шёпота, к самой воде, вмиг покрывшейся серебряными чешуйками.

Дайана закончила читать, встала на колени и со стоном потянулась к Марку.
- Как хорошо! Я соскучилась. Я так давно не целовала тебя. Я хочу тебя! – жарко шептала она, и голос принадлежал Дайане, а не Майенн.

Марк бросил вёсла и принял женщину в свои руки…

Лодка попала в небольшой водоворот, закрутилась, вода бурлила вокруг вёсел, проржавевшие уключины скрипели и дёргались, грозя вылететь из креплений, но ему казалось, что это его голова кружится от любви и желания, от нежности, всколыхнувшейся с самого дна души. Он словно завис над Дайаной, боясь причинить неудобство или боль. Он двигался так робко и мягко, так легко и невесомо, словно священнодействовал над ребёнком. Он забыл о себе, об озере и лодке. Существовала только Дайана, временами преображавшаяся в Майенн, ласка её тела, её светящиеся глаза, её стоны и её желание…

Я снова и снова вхожу в тебя,
И эта река непредсказуема и бесконечна.
Я отдаюсь ей, играя, молясь и любя.
И река уносит всё выше и выше, в Млечную Вечность.
Я тысячи раз погружаюсь в бессмертный поток,
И не хочу выплывать, не желаю вовне возвращаться.
Я допьяна напиваюсь, я пью твой ласковый сок,
И дай мне Бог никогда не проспаться!

… Марк пришёл в себя от мерных ударов весла о воду. И оттого, что озяб. Он вздрогнул, попытался закутаться – и обнаружил, что прикрыл Дайану своей курткой. В лодке сидел Натан и правил лодку к берегу.

- Изз..рядно о..о…отт…несло, - сказал он. – Х-х-хоз-зяин! К-к-как нни…нни…нниастаа…рожно!

- Прости, Натан, – пробормотал Марк. – А где же твоя лодка?

- Т-т-там, – Натан неопределённо махнул рукой. – П-после пр…пр… прихвачу.

Дайана слабо зашевелилась на дне лодки. Скинула куртку. Она совсем не ощущала холода.

- Спасибо, Натан. Ты наш спаситель! Мы… немножко забылись.

- Ф…ф…фсё п-п-путём.

Натан молча доставил их на берег. Дайана поцеловала его на прощание, Марк помог Натану вылезти – его деревянная нога стучала по мосткам уверенно и привычно.
Почти три дня прошли в каком-то угаре. Их никто не беспокоил. Марк и Натан – поврозь, регулярно - делали обход местности, и не находили ничего подозрительного. Дайана чувствовала себя бодро и оживлённо. Хорошо ела, радуя умилённую Двосю. Гуляла по берегу и не мёрзла. Луна и впрямь вселяла в неё энергию и силу. Любовь Марка окрыляла её, и Марк надеялся, что Дайана войдёт в норму, и Майенн отстанет от неё. В таком состоянии Марк не различал одну от другой. Дайана и Майенн слились воедино, стали одним человеком. Без «второго дна».

- Мне снова хочется писать стихи. Строчки приходят ко мне и не хотят отпускать. Давай я почитаю тебе то, что приснилось сегодня. Слушай, Марк!

Прекрасные глаза Дайаны светились, щёки зарозовели.

- Я весь внимание.

- Это посвящение тебе, Марк.

Осколков чувств, осколков мыслей разных во мне блуждает боевой отряд,
Подобно тем, что ослабевших ветеранов вдруг настигают не во время, невпопад,
И медленно, мучительно губя, кусают сердце, позвоночник иль аорту.
Ах, все мои зеркальные аккорды, все – отражают лишь тебя, тебя, тебя! ...
...

Марк был смущён и тронут.

- Спасибо, девочка! Мне и в голову никогда не могло прийти, что такая дивная женщина будет посвящать мне стихи. Немного сумбурно, с налётом безнадёжности, но очень возвышенно, взволнованно и чисто. Ты – чудо женственности и страсти. Мне никогда и ни с кем не было так… так необычайно!

- Правда?

- Правда. Верь мне.

- Я верю. Но… меня не оставляет мысль, что это происходит потому, что я не одна…

- О, милая! – Марк не нашёлся, что ответить ей, боясь прогневить Майенн.

…………

Они безмолвно ехали по зловещей чёрной дороге в кромешной тьме. Около ворот остановились. Марк сделал знак Натану пробраться к запасной калитке, отворить ключом и затем открыть ворота изнутри. Не успел Натан отойти на достаточное расстояние, как к машине со всех сторон стали подбираться тени убийц. Дайана и Двося вскрикнули в голос. На крик женщин к ним из-за ограды поспешили ещё двое. Сколько их там еще? Ну-ка, сюда, свиньи, все сюда! Марк грязно выругался и рванулся к машине, чтобы, возможно, успеть отъехать. На Майенн он уже не рассчитывал – и зря. Майенн оттолкнула его от машины, в которой осталась тихо воющая Двося, и они вдвоём приняли бой. Марк находился в угаре какой-то эйфории. Это было великолепно! Ему казалось, что он повторяет отточенные движения Майенн, и они сообща танцуют ликующий и грозный танец смерти.

Марк и Майенн раскидали охрану в разные стороны, ворвались в сонный, темный парк и помчались к дому, оставив Натана и Двосю затаскивать трупы в парк, чтобы потом столкнуть в озеро.

Они, словно кошки, видели всё. Дом казался пустым. Прежде всего, необходимо было его обыскать. Марк шмыгнул влево по коридору, а Майенн – вправо. Они должны были встретиться в том месте, где начиналась лестница на второй этаж. Но, обогнув центральную часть, Марк был вдруг ослеплен ярким светом, который зажегся внезапно. И Марк с ужасом увидел в небольшой нижней проходной гостиной самую нелепую картину, которой так боялся. Вольготно развалившись, в кресле около окна сидел ухмыляющийся Тьер Нуаннен собственной персоной, а напротив Марка, крепко схваченная за плечи дюжим охранником, стояла Майенн. Мало того, к пояснице её прижималось дуло беретты, которое в любой момент могло быть обращено и против Марка.

Увидев Марка, Майенн подобралась и напружинилась – Марк физически ощутил напряжение её мышц и скрежет зубов. Сейчас она придумает что-нибудь, какой-нибудь финт, трюк, фокус, расправится с одним, потом – с другим, ожившим мерзавцем! Ну же, Майенн, давай сделаем это одновременно. Давай синхронизируемся! Не переставая усмехаться, Тьер вдруг неуловимым движением выхватил из рукава пиджака что-то круглое и показал его Майенн. Лицо женщины исказилось, глаза округлились, зрачки расширились, рот открылся. Марк разглядел эту штуку в руке Нуаннена: это был рыжий металлический кругляш, в который была впаяна гладкая полусфера какого-то желтого кристалла, который сиял и искрился, словно внутри находилась лампа.

Майенн силилась сделать шаг – и не могла. Силилась поднять руку – и не могла. Лицо и тело её свело судорогой, силуэт завибрировал, и края его смазались. Она закричала, и Марку показалось, что она сейчас разлетится на миллионы пикселей, словно компьютерное изображение на экране, из которого стремится что-то вырваться. Марк зарычал и прыгнул на Тьера, словно разъяренный зверь. В этот миг крик женщины превратился в оглушающий вой и слился с грохотом выстрела.

В этот самый миг Марк проснулся – с застывшим криком на губах, с безумно бьющимся сердцем, в поту, но с ясной головой. Отвернувшись к окошку, рядом тихо спала Дайана, накачанная снотворным. Больше Марк не уснул. Полнолуние было в полном разгаре.