Пока не пройдёт дождь. Часть 1. Другая Земля

                Пролог


         
–  Теперь твоя очередь, Марти, – подал голос Артур после недолгого молчания.
Предыдущая страшная история заставила ребятишек на время притихнуть.  Они сидели вокруг догорающего костра на берегу небольшой речки. С воды уже тянуло вечерним промозглым холодком, от которого хотелось сжаться и сесть поближе к огню. С другой стороны, немного поодаль, высилась тёмная стена леса, откуда слабо доносился шелест листьев. Ещё не совсем стемнело, но сумерки неумолимо сгущались. 
Марти кивнул и оглядел компанию сверстников. Кто-то выжидающе смотрел на него, кто-то с задумчивым видом уставился на тлеющие головешки. Из них нет-нет, да и вырывался ещё язычок пламени, бросая дрожащие отблески на мальчишеские лица. Было здорово сидеть вместе с друзьями в слабо мерцающем круге света, который словно охранял их от окружающего сумрака. И делиться друг с другом своими страхами и фантазиями, потому что бояться вместе было уже не так страшно; это было даже в чём-то волнующе-притягательно.
Пока ничего не говоря, Марти взял толстую палку и с краю поворошил угли, уже покрытые толстым слоем золы. С треском взмыли искры кружащейся вереницей и тут же погасли в сентябрьском воздухе. Марти выковырял из-под углей дымящуюся картофелину, выкатил на траву, ткнул пальцем обжигающую сизо-чёрную корку:
– О, кажись, испеклись уже!
Мальчишки оживились, радостно загалдели. За рассказами уже почти и забыли про картошку. Тут же рядом со свежеиспечённой появились и другие, быстро разошлись по рукам. Молчание у костра сменилось шипением, толкотнёй, возгласами: «А-ай, блин, горячо!», «Дай-ка соли!», «Э, ты чего самую большую схватил?», «М-м, вкуснятина, пацаны!»
Петер, со сморщенной миной перебрасывая из ладони в ладонь свой пай, сказал, обращаясь к Марти:
– Эй, ну давай уже! Все рассказали, тебя ждём.
– Да, Марти, – поддержал его Ян, – у тебя лучше всех получается!
Марти сдержанно улыбнулся. Он и сам знал, что среди своей компании он – самый крутой выдумщик. Может, не самый храбрый и сильный, не самый умелый в мальчишеских забавах, но зато у него было другое неоспоримое преимущество.  Он умел придумывать истории, да такие, что все заслушивались и забывали обо всём на свете. Поэтому-то и оказывался часто в центре внимания. И даже, несмотря на то, что не обладал качествами вожака, был у него свой авторитет среди местной ребятни.
Вот и сейчас, когда все выложили свои байки – кто что смог – компания ожидала, что расскажет напоследок он. Это было отложено, можно сказать, на десерт. Потому что каждый знал: история от Марти будет самой страшной и самой интересной.
Но на сей раз ничего нового в голову Марти не приходило; а всё, что он придумал раньше, уже рассказывал. Да кое-что и не по разу, разве что с небольшими вариациями. Повторяться не хотелось.  Поэтому-то и не стал он сразу пытаться что-то выдать, а временно переключил внимание приятелей на печёную картошку.  Но теперь, когда все снова с надеждой смотрели на него, уплетая за обе щеки нехитрое лакомство, тянуть было нехорошо.  Тем более остальные уже внесли свою долю, а он, будучи по общему признанию, самым большим мастаком в этом, продолжал филонить.
– Ладно, пацаны, – наконец вымолвил Марти. – Сегодня я не могу ничего придумать, башка чего-то не варит. Но вот припоминаю одну историю… Я вам вроде никогда не рассказывал. Ну, типа из городских легенд. А я её от деда узнал… Когда он ещё жив был.
– От деда? – переспросил Артур. – Так это у тебя как бы… по наследству передалось?
Ребята вразнобой загоготали.
– Ну, не то что бы по наследству, – пожал плечами Марти. – Хотя, чёрт его знает… Дед ведь грамотный был, работал смолоду в газете «Балтийские ведомости». Он был этим, как его… репортёром. Ещё в царское время начал.  И много разных историй знал. Он мне столько всякого порассказывал! Я всего и не помню… Но вот эта история мне как-то запомнилась, потому что страшная.  И главное, парни, штука вся в том, что это на самом деле в нашем городе происходило. Прикидываете?
– Круто! – одобрил Ян и швырнул картофельную кожуру в угли. – Давай, трави.
Мальчишки замерли в предвкушении. 
– Это история про жёлтый трамвай, – многозначительно сказал Марти. – Который увозит людей навсегда. Может, слыхали?
– Я тоже вроде слышал чего-то такое, – откликнулся Эд, – но подробностей не знаю.
–  В общем, трамваи-то у нас в городе появились ещё в начале века. Точно с какого года, не скажу. Но до революции точно. И все жители очень рады были, что теперь можно по городу на трамваях ездить. Сначала пути были проложены по главному проспекту. По Конногвардейскому тракту, то есть – он тогда так назывался. А потом ещё и другие сделали. Вот один был вдоль реки до Варте - ну, старого района, где стекольный завод…
– Почему «был»? – встрял Петер. – Он и сейчас есть.
– Ну да, – кивнул Марти, – он до сих пор остался. Не знаю только, ходит ли там сейчас трамвай. Но главное, тогда ходил.  И штука в том, что с некоторых пор по этому пути стал ездить жёлтый трамвай.  Некоторые люди его видели.
– Ну и что из того, что жёлтый? – хмыкнул Артур. – Чего в этом такого?
– Все другие трамваи в городе были покрашены в коричневый цвет, понимаете? А этот был жёлтый. И шёл всего одним вагоном, а не двумя, как остальные. Но не это главное. А главное, что он иногда появлялся на том старом пути. На том самом безлюдном участке, который по пустырю идёт, мимо кладбища. Там ведь никаких фонарей, вечером совсем темно. Появлялся только в том месте, больше нигде. И всегда в дождливую погоду. Он возникал неожиданно, как призрак. Никто не знал, откуда он идёт и куда.
– Раз шёл по тому пути, – заявил Петер, – то наверно, от вокзала до Варте и обратно. Куда же ещё? Он ведь свернуть не может с рельсов!
– Ну, в смысле, неизвестно было, где у него на самом деле начало пути и конец. Главное, что разные люди видели его несколько раз. Ещё странно было то, что если его кто-то видел, то только в одиночку, когда других людей рядом не было.
– Ладно, допустим, видели, – сказал Артур. – Что в этом страшного-то?
– А то, что на том отрезке он делал остановку. Некоторые в него садились, чтобы проехать в том или другом направлении. Но того, кто сел, больше никто никогда не видел.
– Ты хочешь сказать, люди после этого пропадали с концами? – Петер, самый большой скептик в компании, недоверчиво уставился на Марти.
Тот молча кивнул. Потом немного погодя добавил:
– Так дед рассказывал. Никто не узнал, куда их тот трамвай увёз.
– Ух ты… – пробормотал Эд.
Все на некоторое время замолчали. Потом Марти снова тихо заговорил:
– Сначала все думали, что это чья-то выдумка – насчёт трамвая-призрака. Ну, мало ли, почему люди исчезают.  Но когда полиция стала расследовать, оказалось, что разные люди говорят одно и то же.  То есть кое-кто трамвай и вправду видел своими глазами. Правда, садились в него не все. В общем, трамвай этот странный стали искать, выяснять, откуда он взялся. Но в управлении городского транспорта никто о нём тоже не знал. В трамвайном парке такого точно не было.
– А что, полиция не пыталась выследить этот чёртов трамвай? – спросил Артур, вытирая губы, измазанные сажей. – Ну там, засаду устроить?
– Думаешь, ты один такой умный? – усмехнулся Марти. – Конечно, на тот участок поставили полицейских сыщиков. Дежурили ежедневно по сменам. Да только толку с того не было.  Трамвай перестал появляться.  Он как будто знал и где-то затаился.  А как только наблюдать перестали, люди снова стали его замечать.  Но уже гораздо реже.  Слух-то уже разошёлся по городу. Люди всерьёз начали бояться. Никто уже в жёлтый трамвай не садился.  Да и той дорогой старались не ездить. Кроме тех, кто работал на заводе.
Снова у костра возникла тишина. Только тихо потрескивали угли.  Уже совсем стемнело, в воздухе заметно повеяло холодом. 
– Погоди-ка, – нарушил общее молчание Петер. – В твоей истории кое-что не сходится. Ты ведь говорил, что люди видели его только поодиночке, так?
– Ну да, – кивнул Марти, – и только в определённом месте.
– И он увозил каждого, кто в него сел, чёрт знает куда? И никто не возвращался?
– В общем так, – подтвердил Марти.
– Но если это всегда было без свидетелей, откуда узнали, что он кого-то куда-то увозит?
Петер с торжествующей ухмылкой оглядел компанию. Только что он поймал на вранье главного между ними рассказчика! Не-е, нам так просто лапшу на уши не повесишь!
– Я ещё не всё рассказал, – терпеливо ответил Марти, – слушайте дальше. Один человек всё-таки вернулся. Он вместе с дедом работал в той же газете, кажись, главным редактором.  Только был гораздо старше, в отцы ему годился по возрасту. Очень опытный, он у деда был наставником, когда тот только начинал. А в своё время тоже был то ли репортёром, то ли журналистом… короче, проводил всякие расследования. Так вот, этот сотрудник говорил, что всё это выдумки – про трамвай. Типа, всего лишь дурацкие слухи. И решил сам их разоблачить. Дождался, когда пойдёт дождь, пошёл на то место, фотоаппарат с собой захватил. С первого раза не было никакого трамвая. Он во второй раз пошёл, в третий – всё без толку.  Раз пять он ходил, может, больше. Потом его начальство стало на мозги капать: мол, хватит уже ерундой заниматься. Да и самому ему уже надоело. И он объявил в редакции, что в последний раз туда пойдёт, попытается поймать трамвай-призрак. Или сфоткать хотя бы.
Марти умолк и обвёл взглядом лица приятелей.  Как рассказчик со стажем, он знал, что такие драматические паузы всегда усиливают эффект.
– И что? – не выдержал Ян.
Марти изобразил гримасу, которая в мерцании догорающего костра казалась пугающей.
– Угадайте с трёх попыток!
– Неужели он увидел этот трамвай? – Артур аж подался вперёд.
– Не только увидел, но и сел в него. А как доказательство оставил там, на остановке, листок с записью: подходит жёлтый трамвай, и я сажусь. Оставил в специальном непромокаемом футляре, потому что дождь лил. Он перед уходом предупредил, что именно так сделает, если что. Ну и нашли потом эту записку. А он сам как в воду канул.
– Так может, он разыграл всех? – опять ухмыльнулся Петер, но в его голосе уже не слышалось прежней самоуверенности.
– Да ему совсем незачем было кого-то разыгрывать. Наоборот, я ж говорю: наставник деда собирался покончить с этими слухами. Это серьёзный был мужик. И отчаянный к тому же.  По словам деда, много чего за свою жизнь повидал. По молодости в армии служил, даже воевал в русско-турецкой, был ранен. Потом в полиции какое-то время работал, в уголовном розыске, до того, как стал журналистом. Ну и так… бывал разных переделках. В общем, ничего не боялся. Чего ему байки про какой-то там трамвай!
– Ты ж сказал, что он всё-таки вернулся, – напомнил Эд.
– Да, единственный, кто вернулся. Его нашли несколько дней спустя в Варте. Он бродил среди заброшенных домов, почти разрушенных. Ну, знаете, бараки, где сначала рабочие завода жили, пока им новое жильё не начали строить в городе.
– Так что он потом рассказал-то? – с нетерпением спросил Петер.
– А ничего толком не рассказал. Не в себе был. Никого не узнавал. Не помнил, где он побывал, что с ним случилось и как он тут оказался. И нёс какой-то бессвязный бред. Всё повторял про какое-то «око из бездны».  Никто ничего не понимал.
– А фотоаппарат у него с собой был, когда его нашли? – поинтересовался Артур.
– Был, но плёнка оказалась вся засвеченная. Хотя снимки он делал.
– И что потом стало с тем мужиком? – продолжал допытываться Артур.
– Потом его положили в психбольницу. Он так в норму и не пришёл. Наоборот, только хуже ему становилось. Всё от кого-то прятался по углам да бормотал всякую околесицу. Как будто кто-то его до смерти напугал. А ведь человек, повторю, был совсем не трус. Иногда становился буйным, на санитаров да врачей кидался. Там он несколько месяцев прожил в таком состоянии. А потом где-то нашёл осколок стекла и вены себе перерезал. Ну, и не спасли его.
– Во, дела… – выдохнул Ян.
Ребята снова замолчали. Да, история и вправду жутковатая.
– И ещё, напоследок, – сказал Марти. –  Дед мой, может, и не стал бы мне всё это рассказывать. Но он сам тот трамвай видел.
– Правда, что ли? – переспросил Эд задрожавшим голосом.
– Даже два раза. Один раз где-то через год после того, как тот его наставник покончил с собой в психушке.  Ну уже потом слухи пошли на убыль, люди перестали пропадать.  Ну а деда за какой-то надобностью занесло в тот район – ну, где трамвай раньше видели.  И как раз шёл сильный дождь – лило прямо как из ведра. Вокруг ничего не видно было. И вдруг этот жёлтый трамвай-призрак как будто из ниоткуда нарисовался перед ним.  Вынырнул из дождя и остановился как раз перед ним, дверь открылась. Дед говорил, он тогда чуть в штаны не наложил.  Как дал дёру оттуда!  И долго тот район за семь вёрст обходил.
– А второй раз? – спросил Эд, на лице которого явственно читался испуг.
– А второй уже в советское время. Где-то в начале пятидесятых. Дед уже про ту историю почти и забыл. Времени-то сколько прошло, да и событий разных случилось. Про жёлтый трамвай уже после революции особенно никто не вспоминал, и никто его не видел.  Но тот путь остался, и трамваи продолжали по нему ходить. И как-то раз деду нужно было съездить по делам в Варте. Опять шёл сильный дождь, дед стоял один на остановке, и вот подходит этот трамвай.  Как будто лично к нему. Тут ему и вспомнилась та давняя история…
– Так он не сел? – осторожно спросил Петер.
Похоже, рассказ Марти и его не оставил равнодушным.
– Ну, раз он мне всё это рассказал… значит, не сел, – со смешком ответил Марти. – А ты бы сел на его месте? Естественно, и писать про это он не стал. Ну, время было такое, сами знаете… Ему бы никто не поверил.
– Это точно… – проговорил Артур вполголоса.
Ребята молча сидели под впечатлением от услышанного. Каждый думал о чём-то своём. Костёр уже почти погас, лишь в куче угольной черноты теплились кое-где слабые огоньки. Ветер зловеще шелестел в кронах.
– Вот такая история, – подытожил Марти. – Ну что, парни, на сегодня хватит? Пожалуй, пора по домам.
Мальчишки согласно закивали и стали подниматься.



                Часть 1.  Другая Земля


Янис ещё раз внимательно посмотрел на рентгеновский снимок, потом на Мартина, и бесстрастным тоном вынес вердикт:
– Надо удалять, Марти. Иначе будет ещё хуже. Может начаться воспаление.
Мартин глубоко вздохнул:
– Ну что ж, надо так надо. Я готов.
– Не боишься? – подмигнул Янис.
– А чего бояться? Я ж не первый раз у тебя. И знаю, что ты лучший дантист в городе.
– Да ладно тебе, – усмехнулся Янис. – Ты так говоришь, потому что мы друзья с детства.
– Не скромничай. Так и есть. Не будь так, ты бы собственную клинику не открыл. В наше-то непростое время.
– Ну, кое-что получилось, – Янис пожал плечами. – Просто надо добросовестно относиться к тому, что делаешь.  И не упускать хороших возможностей.
Он подошёл к зубоврачебному креслу и стал производить над ним какие-то подготовительные манипуляции.  Медсестра за соседним столиком колдовала над инструментами, аккуратно разложенными по металлическим ванночкам.
Мартин, стараясь не смотреть в том направлении, пытался думать о чём-нибудь приятном, как советовала ему жена перед каждым визитом сюда.  Но получалось не очень. Как всякий нормальный человек, он посещать зубных врачей не любил, и, что ни говори, побаивался. Никак не грела душу сама обстановка кабинета, пусть и принадлежавшего лучшему дантисту в городе и его давнему приятелю. Все эти пузырьки и флакончики, разнокалиберные шприцы за стеклом в шкафчике, непривычно-чужой запах медикаментов, холодный безжалостный блеск и зловещее позвякивание никелированных (или хромированных, чёрт их знает) приспособлений, самый вид которых вызывает ассоциации с орудиями пыток… И само это кресло, но особенно – нависающая над ним бормашина, как верховный символ всего этого жутковатого царства. Вот уж реальный ужас для современных детей, тянущийся болезненно-тревожно вибрирующим проводом из нежного возраста во взрослую жизнь.
«Интересно, – подумалось ему, – а как лечили зубы до того, как были созданы все эти медицинские чудеса цивилизации?»  Наверное, это было пострашнее того, что ждало его сейчас. И уж всяко пострашнее тех историй, которыми Мартин, бывало, развлекал сверстников в давние и безмятежные времена.
Эти мысли немного успокоили Мартина. Он снова посмотрел на Яниса. Тот с сосредоточенным выражением лица приводил в рабочее состояние свой агрегат. Его движения были точными и уверенными.
Настоящий профессионал, подумал Мартин, не то что я. Хотя, наверное, и у меня   имеются в жизни кой-какие достижения.  Всё же за плечами университетский филфак, восемь лет преподавания в колледжах, вроде был на хорошем счету. А потом, когда огромная страна в одночасье развалилась на отдельные государства, и вскоре после того земля ушла из-под ног у миллионов людей, многие вынуждены были заниматься кто чем мог, лишь бы иметь хоть какой-то заработок – он, Мартин, не нашёл ничего лучше, как искать удачи на писательской ниве. Это Янис смог приспособиться к новым временам, но не все такие предприимчивые, как он…  Но всё же пару неплохих книг Мартин написал. В перспективе ещё одна. Уж что-то, а сочинять истории он умел и любил с детства. По крайней мере, читательским спросом его книжки пользуются, на процент с продаж пока можно жить и содержать семью. Да, семья опять же – то, с чем ему, можно сказать, повезло. С Линдой, с которой в университете познакомились, вот уже двенадцатый год в браке, и всё у них довольно гладко; дочка Кристина в этом году пошла в третий класс. В общем, если подвести итог, не так всё плохо. Вот только зубы проклятые опять… Хорошо, у него есть такой друг, как Янис.
– Ну что, готов? – вывел его из раздумий голос дантиста.
Мартин кивнул и поднялся со стула.
– Устраивайся поудобнее, будь как дома, – Янис широким жестом показал на место предстоящей экзекуции.
Он тоже иной раз был не прочь пошутить. А может, это был такой профессиональный приём, чтобы подбодрить пациента.
Мартин снял очки, спрятал их в футляр и уселся в кресло.
– Итак, делаем местный наркоз, как договаривались? – спросил Янис.
– Да, давай уж под местным, – сказал Мартин. – И тебе проще, и я как-то… не хочу терять сознание без надобности.
– Хорошо, как скажешь, – сдержанно улыбнулся Янис. – У нас ведь желание клиента – закон! 
Он склонился над Мартином.
– Та-ак, открываем ротик… Ну что, сначала этот удалим, потом второй коренной будем пломбировать. Ещё пошире…
Через несколько секунд у пациента за обе щеки были заткнуты тугие ватные валики.
– Пока посиди так. Сейчас сделаем тебе укол в десну.  Это не больно. Новейший препарат. Потом вообще ничего не будешь чувствовать. Фая, анальгетик.
Ассистентка подала Янису миниатюрный одноразовый шприц, наполненный бесцветной жидкостью. Мартин невольно поёжился, глядя на тонкую иглу, которая неумолимо приближалась к его раскрытой глотке. Но укол и вправду оказался едва ощутимым – будто ткнула попавшая в рот рыбья косточка.
– Через несколько секунд подействует, – сказал Янис и выждал паузу. – Ну как, ощущаешь?
Мартин слегка кивнул. Действительно, в челюстях вокруг того места, куда был сделан укол, быстро разливалось морозное онемение. Потрогал языком – изнутри нёбо и дёсны были как каменные. Мартин совсем не чувствовал эти части своего тела. 
– Хорошо, – произнёс Янис с удовлетворением. – Тогда начинаем.
Мартин хотел промычать что-то вроде «угу», но понял, что голосовые связки его не слушаются. Как будто волна, замораживающая всякое ощущение, распространялась от места укола всё дальше. Ещё через пару мгновений Мартин почувствовал сдавленность в груди, в глазах потемнело, а по туловищу, по рукам и ногам побежали горячие мурашки.
«Чёрт, что такое? – пронеслось у него в голове. – Это обезболивающее так действует?»
Янис тем временем повернулся, чтобы взять инструмент, похожий то ли на клещи, то ли на щипцы. Потом снова склонился над пациентом:
– Та-ак, рот не закрываем… Марти, ты нормально себя чувствуешь?
Мартин видел обеспокоенное лицо дантиста, слышал его слова, но они долетали как будто издалека. В ушах послышался звон, который нарастал, превращаясь в гул. Одновременно стало тяжело дышать, всё тело охватила отвратительная обморочная слабость, а кожу повсюду ниже горла стало жечь, будто Мартин голым продирался через заросли крапивы.
Он попытался ещё что-то вымолвить, но не мог. Всех его сил хватало на то, чтобы хватать ртом воздух, превозмогая тяжесть, которая свинцовым грузом застыла в груди и душила, душила… Сердце бешено заколотилось, отдаваясь в висках.
Перед ним маячило лицо Яниса, на котором застыла уже настоящая тревога. Он слышал сквозь звенящее пространство, как Янис, тряся его за плечи, кричит: «Марти, что с тобой? Скажи что-нибудь!» Он видел, как подскочила испуганная Фая, как Янис прикладывает ему ко лбу руку, щупает пульс на гортани, но прикосновений никаких не чувствовал. Всё его существо превратилось в один сплошной комок мучительного удушья и адского жжения.
Сознание мутилось, перед глазами всё плыло, его закручивало в какой-то жуткий водоворот, а удары сердца набатом звучали где-то внутри головы, казавшейся огромной и пустой.  Последнее, что Мартин успел услышать, прежде чем его всосало в огромную воронку, чёрную и глухую как ночь – это голос Яниса, обращённый к медсестре:
– Ёлки-палки, у него анафилаксия! Быстро кортизол три кубика!
Потом исчезли Янис, Фая, кресло, кабинет – всё исчезло, растворилось в небытии. Осталась пустота – беспредельная, безликая и безмолвная.


*

Потом, после целой вечности без всяких ощущений, перед ним забрезжил свет, шедший, казалось, откуда-то издалека. Свет сначала просачивался через две узкие щели, а потом вдруг вместо щелей распахнулись широкие окна. Мартин моргнул один раз, другой, и открыл глаза. Над ним на фоне белого потолка он увидел склонившихся над ним мужчину и женщину в белых халатах. 
– Ну что, жив? – произнёс Янис.
Полушутливый тон вопроса как-то не сочетался с выражением их лиц.
Спиной Мартин чувствовал что-то твёрдое и понял, что лежит на кушетке. Следующим чувством после возвращения была сдавленность в области рёбер, как будто его туго стянули поперёк туловища широким поясом. Очень хотелось глубоко вдохнуть, но пояс не давал.  Ноги и руки были как ватные. Поташнивало, голова слегка кружилась. Мартин судорожно втянул воздух, насколько смог, и через силу выдавил:
– Скорее, да… Что случилось?
– У тебя произошла анафилактическая реакция на обезболивающее, – ответил Янис. – Не шок, но, скажем так, состояние довольно опасное. Сердце замедлилось, дыхание было слабое. Ты на полчаса потерял сознание. Мы, конечно, вовремя приняли меры, так что сейчас опасности нет. А я уж в какой-то момент подумал, что тебя придётся в реанимацию везти. Слава богу, обошлось. Но с зубами придётся подождать. Тебе сейчас оклематься надо.
 Мартин сделал усилие и принял сидячее положение. Дышать стало немного легче.
– Ты бы лучше полежал, – Янис глядел на него озабоченно. – Как себя чувствуешь?
– Да вроде ничего… – Мартин наконец сделал полный вдох. – Хотя и приятнее бывало…
Янис сдержанно улыбнулся. Если человек пытается шутить, значит, худшее и впрямь позади.
– Ты сказал, ана… филактическая реакция? – с трудом переспросил Мартин. Гортань и челюсти по-прежнему плохо слушались. – Это что такое?
– Это аллергический эффект, интенсивный и быстро наступающий. Так бывает, если однажды что-то специфическое вызвало в организме сильную ответную реакцию, и он запомнил это как угрозу. А при повторном контакте с этим «чем-то» трубит всеобщую тревогу. Мобилизуются все внутренние резервы, иммунная система перенапрягается... Организм, можно сказать, включает аварийный режим, нарушается саморегуляция, и начинаются сбои в работе органов.
– Понятно… – пробормотал Мартин. – Но как так, Ян? Я ж не первый раз к тебе…
Янис развёл руками.
– У тебя, видимо, индивидуальная непереносимость к какому-то из компонентов этого анальгетика, там их три. Или к их близким аналогам. Скорее всего, когда-то ты уже испытал воздействие чего-то подобного, но не с такими последствиями. Может, ещё раньше, до визитов ко мне. Кто знает? Мало ли какие лекарства ты за свою жизнь принимал… Это вообще случай весьма редкий, такую вероятность обычно не принимают в расчёт. Ты уж прости, старик, что так вышло. Но теперь будем знать.
– Да о чём ты… – махнул рукой Мартин. – Я вам с помощницей спасибо должен сказать. Вы же меня вытащили с того света!
– Не-не, – запротестовал Янис, – мы сделали то, что должны были. И что по инструкции необходимо в такой ситуации. А на тот свет нам с тобой ещё рановато. Ты даже не думай!
Мартин посидел немного, потом спустил ноги с кушетки.  Тяжесть понемногу отлегла от груди. И в голове почти прояснилось.
– Ну так что, я поеду домой? До лучшего раза, как говорится…
– Да, с зубами отложим дня на три. Пока окончательно в себя не придёшь. Я потом в графике время выберу, созвонимся. А сейчас… Ну не знаю, лучше тебе всё-таки подождать. Может, чаю?
– Нет, Ян, спасибо, – сказал Мартин. – Я сейчас ничего принимать не могу. Мутит, и голова всё ещё немного кружится. Мне бы на воздух.
– Хорошо, – Янис глянул на часы. – Давай я тебя подвезу. На сегодня больше никого. А мне спокойнее будет.
– Ну, если не трудно, – кивнул Мартин. – Был бы премного благодарен.
Вскоре они сидели в «BMW», которая ждала их на парковке частной клиники. Эту машину Янис приобрел год назад, и она была его настоящей гордостью.
– Ян, – сказал Мартин, внезапно кое-что вспомнив, – ты до центра меня не вези, я напротив старого лютеранского кладбища выйду.
– А чего так? – ответил Янис, заводя мотор. – Ты сейчас не в том состоянии, чтобы разгуливать. Да и погода – вон, смотри, скоро пойдёт дождь. Сегодня по прогнозу к вечеру ливень.
Мартин поглядел на небо. Там собрались тяжёлые, с синевой, тучи. Осень уже полностью вступила в свои права.
–  Я же с зонтом. Хочу пройтись, продышаться. Я почти в норме, не беспокойся за меня.
– Мне вообще-то не трудно тебя довезти до дома. –  Янис улыбнулся. – И сдать в руки супруге в целости и сохранности.
–  Да знаю, дружище. Всё же будь добр, останови у кладбища. Сегодня у моего деда годовщина. Они с бабушкой похоронены там. Давно не был, навещу их. А до дома оттуда сам доберусь. Транспорт ведь ходит.
– Ну, как знаешь, – хмыкнул Янис. – Только как приедешь, позвони. Чтобы я знал.
– Непременно, – кивнул Мартин.
Машина тронулась с места и стала выруливать с парковки на шоссе. Район, где находилась клиника, был относительно новый, усеянный многоэтажными новостройками. Но и частных домов было немало.
Мартин с безотчётной грустью смотрел в окно, за которым мелькали красноватые черепичные крыши, пожелтевшие кроны деревьев по обочинам дороги и в просветах между ними – хмурые серо-синие облака. На асфальте появились первые крапины дождя.


*

Оставшись один возле входа на территорию кладбища, Мартин некоторое время оглядывался по сторонам.  Кругом было тихо и безлюдно. Неподалёку от входа располагалось здание старой кирхи, но и возле неё никого не наблюдалось.  Похоже, церковь была закрыта.
Давно он здесь не бывал. Кладбище одно из самых старых в округе. Кажется, с середины прошлого века отвели место под него и начали хоронить. Умерших сюда прибывало и прибывало до семидесятых, пока местные власти не закрыли. Вот и дед с бабушкой нашли здесь последнее пристанище. Их могилы где-то на противоположном конце, уже с краю. Так сразу и не найдёшь.
Мартин минут двадцать блуждал среди памятников и надгробий, потемневших от времени, среди проржавевших оград и покосившихся крестов, пока не отыскал то место, где были похоронены дед с бабкой. Их он помнил хорошо. Бабушка была очень доброй и заботливой, а с дедом у них была настоящая дружба. Но только с возрастом Мартин понял и оценил, насколько это был неординарный человек, насколько мудрый и знающий… Для своего времени это была настоящая живая энциклопедия; человек, вобравший в себя целую эпоху. Эх, если б он дожил до сегодняшнего дня – сколько  ещё интересного Мартин узнал бы! 
Мартин стоял возле парной могилы, задумчиво разглядывая таблички с именами близких людей. На него накатило странное, отрешённое состояние. Мысли беспорядочно блуждали, а на душе было пустынно и холодно. Возможно, тому способствовали хмурое небо и мелкий дождь, моросивший всё сильнее. А может, всё ещё сказывалось действие наркотика.
Ладно, подумал он, главное – жив-здоров, всё обошлось. Голова больше не кружится, и слабость почти прошла. Хорошо, что решил прогуляться. Однако пора возвращаться домой. А то Линда будет беспокоиться, почему его так долго нет.
Мартин собрался было повернуться и идти обратно к выходу. Но заметил, что с этого края кладбища территория огорожена не сплошным забором – там зияла довольно широкая брешь. А к ней, похоже, между могилами была протоптана тропинка. Кто-то выломал ограждение в этом месте, чтобы входить на кладбище и выходить с него отсюда. И посетители, видимо, давно пользуются этим самодельным входом-выходом.
Хотя всё равно странно. Люди появляются в этом районе очень редко. Мартин знал, что дальше за забором пустырь, а ещё через полкилометра – река. 
Ах да, вспомнил он, там же ещё вдоль реки ходит трамвай. Маршрут между речным вокзалом и пригородом Варте. И как раз напротив кладбища есть остановка. Была, по крайней мере. Куда бы она делась?
Так зачем мне назад идти, подумал Мартин. Сейчас прямиком через пустырь, к остановке, там сяду на трамвай. Где-то полчаса езды до вокзала, оттуда ещё минут пятнадцать пешком, и он дома. Правда, не знаю, как часто они ходят, эти трамваи… Ну не час же, наверное, ждать.
Дождь заметно усилился и стал уже совсем не мелким. Капли забарабанили по надгробным плитам, зашуршали по траве и палым листьям, засеменили по полям шляпы. Скоро уже начнёт темнеть. И холодает ощутимо. Да, надо двигаться.
Мартин поднял воротник плаща, раскрыл над головой зонт и быстрым шагом направился к проходу.  Скоро он вышел за пределы кладбища. Там действительно оказалась протоптанная тропа. По ней Мартин пересёк неприветливую территорию, заросшую бурьяном и лопухами, и вышел к трамвайным путям. Вокруг по-прежнему не было ни души. 
Да, это были две старые узкоколейки с потрескавшимися деревянными шпалами. С царских времён эти пути так и не заменили на современный вариант трамвайной дороги. Стойки по обочинам, державшие электрические провода, тоже вряд ли хоть раз обновлялись.
«Интересно, почему на этом маршруте всё по-старому? – подумал Мартин. – Может, специально оставлено, как культурно-историческое наследие?»
Остановки тут тоже были: одна с этой стороны, другая – почти напротив, за вторым путём. И они были по внешнему виду древние, реконструкция явно обошла их стороной. Нужно было садиться на этой стороне, по ближней линии трамвай шёл к вокзалу. Это Мартин помнил, хотя проехаться на трамвае здесь ему довелось всего раза три-четыре, и очень давно.
Мартин сложил зонт и чувством облегчения зашёл под навес. Внутри тоже никого не было.
Дождь лил всё сильнее.  Он уже превратился в стену шумных падающих струй, за которой окружающая обстановка размывалась и пропадала из виду.
Мартин ждал. Прошло пять минут, десять. Трамвай не появлялся ни в каком направлении. И вообще никто не появлялся. Только дождь монотонно стучал по крыше и по земле.
У Мартина возникло тоскливо-щемящее чувство, что он попал в какое-то странное, навеки богом и людьми забытое место – место тотального одиночества. Оно словно выпало из жизни, из мира вообще – и эта безлюдная остановка на краю пустыря, и эти старые трамвайные пути, и это темнеющее мрачное небо, и этот дождь, которому, кажется, отныне не будет конца.
«М-да, разыгралась погода… – подумал он. – А что если этот трамвай уже не ходит? Может, маршрут давно уже отменён, а я не знаю? И буду торчать тут, как дурак, пока не надоест. И спросить-то не у кого. Чёрт меня дёрнул пойти сюда… Лучше бы доехал спокойно до дома – нет, надо найти себе проблем!»
Мартин поймал себя на том, что уже начинает нервничать. Посмотрел на часы – половина восьмого. Ладно, ещё подожду пару минут, решил он. Если не подойдёт, пойду обратно через пустырь и кладбище к автобусной остановке. Уж автобусы-то точно ходят. Или поймаю такси в крайнем случае.
Вдруг, будто в ответ на его мысли, до него глухо донёсся стук колёс, потом звонок. Судя по звуку, трамвай приближался на его стороне.
«Ну наконец-то», – с облегчением подумал Мартин и вышел из-под крыши.
Да, трамвай подходил к этой остановке. Впечатление было такое, что он вынырнул прямо из стены дождя, как поезд из тоннеля. Осветитель спереди горел, и сноп света пробивал мятущуюся пелену, рассеиваясь в бесчисленных струях и каплях.
Мартин на всякий случай замахал руками, понимая, что выглядит смешно. Очень уж не хотелось, чтобы водитель не заметил его и проехал мимо. Было бы чертовски досадно не сесть после утомительного ожидания. Но трамвай плавно замедлил движение и со скрежетом замер напротив остановки.
Он был какой-то нестандартный. Всего один вагон, а не два, как обычно. Старомодный, какие Мартин видел только на картинках, с единственной большой фарой. В городе таких Мартин не встречал. Городские были хоть и не все новые, но имели конструкцию более-менее современную, и были выкрашены в красный или коричневый цвет.
А этот был тёмно-жёлтый, как кора перезрелого лимона.
Ещё Мартин успел краем глаза заметить того, кто сидел в водительской кабине. Обычно трамваи водили женщины, но на сей раз трудно было сказать – мужчина это или женщина. На месте водителя восседала высокая фигура в каком-то странном одеянии, похожем на чёрный балахон с капюшоном, надетым на голову. Лица его Мартин не разглядел. 
Но разглядывать и времени не было. Мартин подскочил к входной двери. Со скрежетом распахнулись створки, и на подножку шагнул человек – он выходил. Это было неожиданно, но Мартин быстро посторонился, давая дорогу выходящему. Мужчина средних лет в кожаной куртке и надвинутой на лоб матерчатой кепке – примерно ровесник Мартину – бодро спустился на землю.  Вроде бы обычный гражданин, ничем не примечательной внешности, но…
Мартин на миг встретился глазами с незнакомцем. Тот просто бросил взгляд из-под козырька, проходя мимо. И Мартину от этого мимолётного, но цепкого взгляда стало не по себе. По всему телу побежала дрожь, будто его окатили ледяной водой, а дыхание внезапно перехватило. Было ощущение, что на него глянула космическая чёрная бездна – если бы у неё были глаза.
В следующую секунду мужчина отвернулся и пошёл своей дорогой, куда – Мартин не видел. Он, как мальчишка, рывком вскочил в вагон и плюхнулся на ближайшее деревянное сиденье.  Сердце учащённо билось, будто Мартин только что повстречал тираннозавра и чудом убежал от него.
«Как странно всё это… – пронеслось у него в голове. – Чего я так разволновался? Наверное, ещё не отошёл, вот и мерещится чёрт-те что».
Двери закрылись, и трамвай, лязгая и громыхая где-то под полом своими двигательными механизмами, тронулся с места.


*


Мартин перевёл дух и огляделся. Изнутри вагон тускло освещался несколькими лампочками под потолком – видно, маломощными. Салон был почти пуст: пассажиром был только он один, да ещё поодаль сидела кондукторша – пожилая худощавая женщина, одетая в тёмное пальто и бесформенный берет. Поверх пальто у неё висели рулон билетной ленты и контейнер для выручки.   
Она поднялась и направилась к Мартину.
– Мне до конечной, – сказал Мартин, роясь в карманах.
– Две кроны, – глуховатым голосом произнесла женщина.
Мартин взглянул на неё, и снова у него внутри всё похолодело. Освещение в вагоне было настолько скудное, что черты лица у кондукторши были еле различимы. Мартин увидел только тонкие, резко очерченные губы, показавшиеся в мерцавшем свете ламп синеватыми, как у покойника, да крючковатый кончик носа. Глаз было не разглядеть – только тёмные провалы глазниц. 
«Прямо как в морге нахожусь», – невольно подумал Мартин.
 – Такой вагон старинный… Может, и рубли всё ещё принимаете? – он попробовал пошутить.  Скорее для себя, чтобы избавиться от жутковатого впечатления, которое произвели на него и эта тётка, и странный тип, вышедший из трамвая, да и сам этот трамвай.
– Две кроны, – повторила кондукторша без тени улыбки на лице. Глазницы продолжали холодно взирать на Мартина.
– Хорошо, – кивнул Мартин, доставая из кошелька монеты. – А скажите, до вокзала долго будем ехать?
Кондукторша протянула Мартину билет. Мартин успел заметить, что её ладонь была костистая, а ногти на худых узловатых пальцах – острыми и загнутыми.
«Ну настоящая Баба-Яга!» – пронеслось у него в голове.
Она помолчала немного, будто бы раздумывая, что ответить, потом бесстрастно-ровным тоном выговорила:
– До вокзала мы не доезжаем. Конечная – следующая. Через десять минут.
– То есть как? – Мартин был ошарашен. – А где же у него конечная? Разве не у речного?
– Нет, – всё так же сдержанно ответила женщина.
Он ведь был уверен, что трамвай идёт к вокзалу. По крайней мере, он точно знал, что на вокзальной площади есть петля, где вагоны разворачиваются в обратный путь. В депо трамвай тоже не мог идти: оно находилось как раз ближе к противоположному концу маршрута.
Немного помолчав, кондукторша добавила, не меняя тона:
– У этой остановки нет названия.
Но Мартину показалось, что уголки её змеиных губ тронула еле заметная усмешка.
Всё происходящее казалось настолько абсурдным, что Мартин несколько секунд молчал, не зная, что сказать. Мерно постукивали колёса, в салоне что-то мелко дребезжало, а за окнами продолжался дождь.
– Ладно, – наконец вымолвил Мартин, обращаясь скорее к самому себе, – оттуда ведь до вокзала не так далеко, правда? Можно и пешком дойти.
– Это зависит от вас, – ответила женщина, и опять Мартин не мог понять, серьёзно она или так издевательски шутит.
Пока Мартин соображал, что означают её слова, и как продолжить этот странный диалог, кондукторша повернулась и пошла на своё место. Сев на сиденье, она замерла и с отрешённым видом уставилась в окно.
Мартин обречённо решил: от этой старой клюшки он ничего толком не добьётся.  Оставалось только доехать до конца, выйти, где бы это ни было, и шагать к вокзалу под дождём.  В каком направлении идти, он знает, и в любом случае не заблудится.
Он посмотрел в окно, снаружи сплошь испещрённое каплями. Чёрт, ничего не видно, даже не сориентироваться, где он сейчас проезжает.
Да, явно не задался сегодняшний день, продолжал он размышлять. Всё как-то кувырком: и зубы не удалось вылечить – да ещё чуть концы не отдал, и затяжное ненастье, и попёрся он, несмотря на дождь, не пойми куда, чтобы сесть в этот дурацкий трамвай, который до нужного места не довезёт… 
Так куда же всё-таки довезёт?
Он задал себе этот вопрос, и вдруг его словно током ударило.
Всё, связанное с этим трамваем, было чертовски странно, но в то же время… с самого начала было как-то смутно и до дрожи знакомо. И вдруг со дна его памяти, погребённого под толщей прошедших лет жизни, под тысячами больших и малых событий, происходивших с ним, всплыла та давняя история. 
«Боже мой, как я сразу не вспомнил!» – вспыхнуло у него в мозгу.
Городская легенда, которую он в далёком детстве слышал от деда – чью могилу он навещал час назад. Которая в своё время так впечатлила его самого. И которую он потом рассказывал у костра притихшим от страха сверстникам – таким же несмышлёным ребятишкам, как и он сам.
История про жёлтый трамвай-призрак, увозивший одиноких пассажиров неизвестно куда и с концами.
Получается, это не выдумка? И он, Мартин, сейчас сидит в этом трамвае? Призрак через много лет настиг и его?
Разум отказывался верить в такое. «Нет, ну я же, кажется в здравом уме!» – мысленно оборвал он сам себя.
В этот момент к ровному перестуку колёс прибавился натужный скрип. Вагон стал явно поворачивать налево. Там не могло быть никакого бокового ответвления, ведь рядом была вторая, параллельная линия рельсов. Но главное – дальше, в сотне метров – берег реки!
Но трамвай, вне всякого сомнения, повернул в том направлении. И, как показалось Мартину, покатился, набирая скорость. Да, собственно, не показалось: неясные контуры за стеклом стали мелькать всё быстрее и быстрее, а колёса застучали всё чаще.
Мартин вскочил с места. Это уже были не шутки. Происходящее стало превращаться в кошмарный сюрреалистический спектакль, непонятно кем и зачем поставленный, в котором он, Мартин, поневоле был актёром и зрителем в одном лице.
С нарастающей тревогой он бросился к кондукторше, которая всё так же неподвижно, как манекен, сидела, отвернувшись к окну.
– Послушайте, что происходит? – выкрикнул Мартин. – Я ничего не понимаю! Куда мы едем?
Женщина медленно повернула голову к нему. Мартину снова почудилось, что на него смотрят пустые глазницы. Но её рот явно растянулся в зловещей улыбке, приоткрывшей жёлтые зубы.  И эта улыбка пугала ещё больше, чем тёмные провалы на месте глаз.
Она выговорила своим холодным глухим голосом:
– Успокойтесь, мы уже подъезжаем к конечной.
И снова отвернулась, с безучастным видом глядя через стекло.
Колёса уже не стучали, а бешено тарахтели, и в такт им вибрировали стены вагона и спинки сидений. По логике вещей трамвай должен был уже съехать с берега в воду.
Задыхаясь, Мартин подскочил к окнам, пытаясь что-нибудь разглядеть снаружи. Но тщетно: на стекле виднелась только мельтешащая водяная плёнка, за которой дрожали, меняя друг друга, размытые силуэты. Мартин собрался было бежать к кабине водителя и орать, молотить кулаками, пинать в дверь, чтобы как-то разрешить эту сумасшедшую ситуацию.  Кем бы этот водитель ни оказался. 
Но тут заскрежетали тормоза, замигали тусклые огоньки лампочек под потолком. Трамвай резко замедлил движение, прошёл ещё несколько метров и остановился. Створки дверей заскрипели, раздвигаясь в стороны.
– Конечная, дальше не едем! – объявила кондукторша.
В другой ситуации Мартин задался бы вопросом: а куда же всё-таки дальше пойдёт этот трамвай? Но сейчас ему было не до того. Сердце бешено колотилось, в голове пульсировала одна мысль: выйти, скорее выйти отсюда! И он опрометью бросился из вагона.
Снаружи дождь продолжал поливать. И так сильно, что не позволял видеть ничего вокруг дальше восьми-десяти шагов.
Дверь закрылась, лязгнули колёса, и жёлтый трамвай тронулся с места.
Переводя дух, Мартин стоял столбом и смотрел ему вслед. Руки и ноги всё ещё мелко, противно дрожали. Трамвай скоро скрылся за стеной дождя, будто растворился в нём. Ещё несколько секунд был виден молочно-жёлтый свет задней фары, затем погас. Какое-то время доносился шум уходящего вагона, потом и он стих. 
Мартину казалось, что он остался один, совсем один на белом свете.
Механически раскрыв зонтик, он огляделся по сторонам. Здесь даже остановки не было. Он стоял на мокрой земле, посыпанной гравием. Узкоколейка блестящими полосами уходила мимо него в обе стороны и терялась в серой дождливой мгле.  Место, где он вышел, было ему совершенно не знакомо. Он вообще плохо знал тот район, где садился – только довелось проезжать его изредка. Но ещё вопрос, находился ли сейчас он в том самом районе – Мартин очень бы хотел, чтобы так оно и оказалось. Куда на самом деле завёз его дьявольский трамвай, пока было непонятно.
И куда теперь идти, у него не было ни малейшего представления. Надо было первым делом сориентироваться.
Мартин повернулся и зашагал прочь от трамвайного пути – в том направлении, где как ему казалось, должна быть не река, а строения. Где должны жить люди.


*

По его расчётам, отсюда до городской черты оставалось километра три. Но ведь и где-то поблизости должны быть дома, раз тут проходят трамвайные пути. Наверняка рядом находится какой-нибудь населённый пункт.
Однако он ошибся.  Ни асфальта под ногами, ни электрических огней вокруг не наблюдалось.
Мартин шагал сквозь дождь по безлюдной местности, напоминавшей пустырь, на который он вышел с кладбища. Шёл почти наугад десять минут, двадцать – вокруг него, насколько он мог рассмотреть, простиралась какая-то дикая, необитаемая территория. Ни одной живой души, ни намёка на какое-либо жильё в пределах видимости, вообще никаких ориентиров. Только местами торчали из земли коряги и какие-то колючие кусты. Похоже, что он просто заблудился неизвестно где.
Вдобавок начинало темнеть. Дело принимало скверный оборот: впотьмах искать верную дорогу будет всё труднее. Мартин в который раз проклинал себя за эту сумасбродную затею – проехаться на трамвае. А ещё больше его злило и удручало то, что ситуация была иррациональная, совершенно непонятная и невозможная. Всё, что с ним произошло по дороге с кладбища, и происходило до сих пор, было похоже на дурной сон, от которого он никак не может очухаться.
«Когда-нибудь же должна кончиться эта проклятая пустошь! – думал он, продолжая мерить шагами мокрую траву. – Но что если она никогда не кончится? Может, стоило идти вдоль трамвайного пути? Уж он-то рано или поздно должен привести куда-нибудь. Не повернуть ли мне назад?»
Мартин остановился, переводя дух. Посмотрел на часы – скоро девять вечера. Дома, уже, скорее всего, беспокоятся, куда он запропастился. И Янис, наверное, недоумевает, почему Мартин так долго не звонит. Обещал ведь доложиться по прибытии. Может, Янис сам уже ему домой позвонил. Ну, по крайней мере, успокоит Линду, скажет: мол, всё нормально, супруг поехал домой своим ходом. Только вот надолго ли успокоит?
Он уже собрался было идти в обратном направлении, к дороге, а там или вдоль неё, или по шпалам – лишь бы выйти куда-нибудь к людям, но тут до него сквозь шелест дождя донёсся отрывистый звук. Кажется, собачий лай, и вроде издалека.  Ну хотя бы это немного обнадёживало.  Там, где собаки, наверняка близко и люди.
Он быстро пошёл в том направлении, откуда слышался лай. Наконец его упорство было вознаграждено: через пару минут он разглядел в окружении контуры деревьев, а впереди по курсу – смутные очертания какого-то одинокого строения – кажется, здания. И на его фоне, пронзив сгущающиеся сумерки, блеснул огонёк. Лай раздался ближе и громче. Кажется, собак было несколько.
«Слава богу!» – подумал Мартин и чуть ли не бегом пустился к строению. Оно быстро вырастало по мере приближения, выступая из промозглого воздуха, как единственный в этом мире оплот человеческого присутствия и последнее прибежище от сумрака и непогоды.
Да, это был небольшой двухэтажный дом в окружении сосен и клёнов, некоторые из которых поднимались выше крыши. Судя по всему, частное владение. Территория с палисадником вокруг здания была огорожена невысокими каменными столбами и узорчатой чугунной решёткой. За зданием, с другой стороны, виднелась куполообразная верхушка ещё какого-то строения или сооружения, но что это такое – можно было только гадать.
Этот дом тоже выглядел несколько старомодно: не кирпичный, а сложенный из валунов, обтёсанных и плотно пригнанных друг к другу. Четырёхскатная крыша была покрыта черепицей охристого цвета. Из крыши торчали две печные трубы, а из одной трубы поднимался дымок. В окнах горел свет.
Мартин сам не заметил, как оказался на тропе, которая вела прямо к калитке. Под ногами была уже не скользкая от дождя трава, а твёрдая почва, посыпанная камушками.
Лай неожиданно раздался совсем близко, где-то за спиной. Лаяли несколько собак, вразнобой и громко. Мартин от неожиданности вздрогнул и повернулся.  В нескольких метрах от него, переминая лапами, стояли шестеро здоровых псин. Целая стая. Это на их гавканье Мартин пришёл сюда. Как они оказались рядом, он не заметил. Но похоже, это вовсе не были друзья человека. По виду бездомные: разномастные, беспородные, грязные, мокрые, со всклокоченной шерстью. 
И все смотрели на Мартина злыми голодными глазами.
Только этого ему не хватало.
Мартин попятился. Самая крупная из собак – видимо, вожак – шагнула вперёд и глухо зарычала, ощерив клыки. 
«Чёрт побери, – лихорадочно забегали мысли у Мартина, – они же напасть собираются!»
Как бы в подтверждение его мысли, две собаки шмыгнули с разных сторон, норовя обежать Мартина со спины. Они явно собирались отрезать ему путь до калитки.
Надо было спасаться.
Мартин заорал что было сил и выставил зонт остриём перед собой. Вожак отступил было на шаг, но потом снова попёр вперёд, издавая угрожающее рычание. Остальные собаки двинулись за ним. Пока они не решались броситься всей сворой, но это могло произойти в любую секунду. Поворачиваться спиной к ним было опасно. Но и тех двух, которые сейчас забежали между ним и ограждением, и вот-вот были готовы накинуться сзади, игнорировать было нельзя.
– Пошли прочь! – снова выкрикнул Мартин, вертясь на месте и размахивая зонтом. Собаки разом злобно залаяли. Они уже окружили его, оставаясь шагах в трёх, и выжидая удобный момент. Две из них сделали выпад вперёд и тут же отскочили. Всё-таки предмет в руках человека был каким-никаким, но оружием.
«Надо бежать, бежать напролом к калитке, а то загрызут», – мелькнуло у него в голове.
В этот момент грохнул выстрел, и собаки врассыпную бросились прочь. Видимо, стреляли в воздух, чтобы спугнуть свору. Тут же выстрел раздался ещё раз, и одна из собак с громким визгом покатилась по траве. Остальные скрылись в высокой траве среди деревьев.
По ту сторону ограждения стоял человек в длиннополой куртке с наброшенным на голову капюшоном, держа в руках двустволку. Мартин не заметил, как тот вышел из дома – видимо, на его крики.
Неожиданный спаситель махнул Мартину рукой в сторону калитки и сказал звучным баритоном:
– Идите сюда, сейчас открою!
Мартин не заставил себя долго ждать.  Открывший ему оказался пожилым мужчиной крепкого телосложения. Из-под капюшона глянули пронзительные голубые глаза на     обветренном лице с крупным носом, короткой пшеничной бородой и усами, заметно поседевшими.
– Спасибо вам огромное! – сказал Мартин. – Чуть не сожрали!
– Да, в наших краях это прямо напасть, – отозвался мужчина. – Прошу в дом!


*

Мартин шагнул за порог и оказался в просторной прихожей.  Под высоким потолком ровно и неярко горели светильники. Пахло чем-то вкусным – то ли корицей, то ли ванилью, то ли какой-то свежеиспечённой сдобой.
Мужчина зашёл за ним и закрыл дверь на замок.
На вешалках Мартин сразу же заметил разную одежду, в том числе женскую и детскую, но вся она была необычной, какой-то несовременной, что ли. Такую носили, наверное, его дед с бабушкой, а может даже их родители. Да и лампы, и обои, и шкафы…  нынче всё другое.
Но как-то недосуг было о том размышлять. То, что он наконец вышел к людям, чудом спасшись от дикой псиной стаи, безмерно радовало. И в конце концов, обстановка была не более необычной, чем то, что случилось с ним после визита к дантисту.
Мартин быстро стащил промокшие ботинки, скинул шляпу и плащ, повесил на крючок. Очки его запотели, и он принялся протирать их носовым платком.
Мужчина тем временем снял куртку, распахнул дверь из прихожей и провозгласил:
– Ханна, к нам гость!
Раздались шаги, и в проём сунулась женская голова. Тёмные волосы, изрядно тронутые проседью, были уложены в затейливую причёску. А лицо с правильными чертами, несмотря на морщины, всё ещё сохраняло былую привлекательность.
– Добрый вечер, – пробормотал Мартин, несколько смущённый. – Извините за неожиданное вторжение…
– Да что вы, мы всегда рады! – сказала женщина с улыбкой. – Гости у нас большая редкость. Заходите!
Голос у неё был тоже приятный, бархатисто-грудной.
– Меня зовут Каспер, – представился мужчина. – А это Ханна, моя драгоценная супруга.
«Хм, Каспер, – подумал Мартин. – И имя не из тех, что в наше время дают детям».
Вслух же сказал:
– Очень приятно, а я Мартин. Вот, случайно оказался в вашем районе и заблудился…
– Не удивительно, – сдержанно улыбнулся Каспер. – У нас тут места глухие…  Да вы проходите в комнату.
Мартин шагнул из прихожей в помещение, видимо, служившее хозяевам дома гостиной. 
И снова его поразил интерьер, которого он никогда не видел, хотя бывал дома у людей самых разных. С потолка, декорированного причудливой лепниной, свисала старинная хрустальная люстра, какие Мартин видел только во дворцах-музеях. Свет от неё шёл скорее не электрический, а более мягкий, мерцающий. Окна были занавешены плотными портьерами. Из комнаты, больше напоминавшей залу, вели ещё два выхода, а рядом с дверью в прихожую поднималась лестница – судя по всему, на второй этаж. Целую стену напротив занимал камин. Похоже, он был сложен из таких же камней, что и стены дома; над нишей из стены выступала полка из отполированного минерала, издали похожего на тёмный мрамор. На полке мерно тикали старинные бронзовые часы. За чугунной решёткой пылал огонь, дрова весело потрескивали.
Вдоль других стен стояли массивные деревянные шкафы, украшенные замысловатой резьбой. Через застеклённые дверцы на некоторых полках виднелись разнообразные статуэтки, фигурки, посуда. Другие были заставлены книгами - судя по потёртым кожаным переплётам, тоже далеко не последних изданий. Один из углов комнаты занимало громоздкое фортепиано. В центре стоял огромный овальный стол, накрытый узорчатой скатертью, а вокруг него – несколько стульев со спинками, подлокотниками и мягкими, вроде бы плюшевыми сиденьями. 
Всё в этом доме было этакое добротное, основательное, и, похоже, подобрано со вкусом. И стол был изысканно сервирован. Одни столовые приборы отливали серебром, другие матово белели тонким, почти прозрачным фарфором. Сияли зажжённые свечи в изящных медных канделябрах. В центре стола красовалась расписная ваза с высоким узким горлышком, в которое был вставлен пучок высохших, но ещё радовавших глаз цветов – Мартин никогда таких не видел.
Здесь царил дух домашнего уюта. Было такое впечатление, что он перенёсся в другое время и место — похоже, в родовое поместье какого-нибудь почтенного английского джентльмена викторианской эпохи. И что его тут ждали.
Внутреннее убранство этого жилища так контрастировало с неприветливым, пустынным миром снаружи, с промозглым осенним воздухом и нескончаемым дождём. Место, где он так неожиданно оказался, было просто оазисом. Этаким райским убежищем посреди тоскливо-безысходной атмосферы, окружавшей его с того момента, когда он пришёл на трамвайную остановку. И хозяева дома были столь непохожи на тех… трудно сказать, кого – существ, которых он повстречал по дороге сюда.
– Прошу вас, Мартин, садитесь, – Ханна подвинула ему стул. – А если хотите, можете вон туда, ближе к огню, – она показала на два плетёных кресла-качалки у камина. – Наверное, продрогли в такую погоду?
– Да, благодарю вас, я ничего… – Мартин продолжал разглядывать непривычную обстановку. – А можно воспользоваться вашим телефоном? Мне надо домой позвонить, сообщить, что задерживаюсь.
– Вынуждена вас огорчить, – покачала головой Ханна. – У нас нет телефона. Мы как-то… обходимся без него.
«Вот уж не везёт так не везёт!» – подумал Мартин.
– Без телефона? – переспросил он. Происходившее не переставало его удивлять. – А как же вы…
– Он нам просто не нужен, – пояснил Каспер, вошедший в это время комнату. – Так же, как и многие другие м-м… бытовые приспособления. Если вы заметили, мы даже без электричества обходимся.
– Правда? А это… – Мартин кивнул на люстру.
– Те светильники керосиновые. И все остальные в этом доме тоже.
«Что это за люди, которые в наше время живут, не пользуясь электричеством? – подумалось ему. – Может, какие-нибудь сектанты?»
Но в остальном они никак не походили на сектантов, тем более приняли его столь радушно. Мартин отогнал от себя беспокойную мысль, глубоко вздохнул и сел на стул. По всему телу поплыло приятное расслабление.
– Ну ладно, – выговорил он после паузы. – Но скажите, куда меня занесло? Что это за район? Всё незнакомое.
– А как вы сюда добрались? – в свою очередь спросил Каспер, глядя на него то ли подозрительно, то ли озабоченно.
Мартин пожал плечами:
– Ну, сел на трамвай… Хотел от лютеранского кладбища проехать до речного вокзала. А этот трамвай меня завёз не пойми куда. Ну я вышел на конечной и побрёл почти наугад. Так к вашему дому и вышел.
Он решил не вываливать на собеседников подробности этой поездки. Но, похоже, им этого было и не нужно.
– Трамвай? – переспросил Каспер. – Старого образца, ещё первых моделей?
– Да, странный такой, жёлтого цвета… И дорога старая, таких сейчас не строят.
Каспер и Ханна переглянулись. По выражению их лиц Мартин догадался, что они сейчас знают о нём нечто такое, о чём он, Мартин, и понятия не имеет. Что-то очень важное.
Ему враз стало неуютно.  Беспокойство, которое, казалось бы, покинуло его в этой милой обстановке, нахлынуло с новой силой.
– Ради бога, – воскликнул он почти с отчаянием, – объясните, где я нахожусь? И как мне добраться до города?
Ему вдруг некстати вспомнился бородатый анекдот про мужика, который спрашивал водителя дрезины, далеко ли до Таллина. И сейчас он был похож на того незадачливого пассажира. Но ситуация комичной не казалась – она казалась весьма тревожной.
– Видите ли… – сказал Каспер и задумчиво потёр бороду ладонью. – Видите ли, дорогой Мартин, вот так сразу объяснить вам, куда вы попали, довольно трудно. Для начала надо   сказать, что до вашего дома отсюда может быть одновременно и далеко, и близко. Равно как и до любой точки привычного для вас мира.
Мартин ошалело смотрел на него. Он не мог поверить своим ушам.
«Это что, розыгрыш?» – мелькнуло у него в голове.
Всё это выглядело как продолжение того же безумного спектакля, только в более благоприятной обстановке.  Будто весь мир решил поиздеваться над его здравым смыслом.
«Да-а, до Таллина теп-перь довол-льно так-ки дал-лек-ко!» – злорадно захохотал внутри него дьявольский голос.
– Что вы хотите сказать? – проглотив сухой комок в горле, выдавил Мартин. – Этот мир какой-то другой? Я перенёсся на небеса или куда-то в этом роде?
– Мартин, вы, главное, не волнуйтесь, – проговорила Ханна. Голос её звучал мягко и успокаивающе. – Вам надо узнать кое-что. Просто посидите и выслушайте, что мы вам скажем. Я сейчас принесу вам глинтвейна и яблочного пирога с корицей. Недавно испекла.  Хотите?
– Да, я бы не отказался… – пробормотал Мартин.
Он бы сейчас не отказался от бутылки водки. Выпить всю залпом без закуски.
– Вот и славно, – с этими словами Ханна вышла в одну из боковых дверей.


*

– Вообще-то мы вас ожидали… – сказал Каспер, садясь на стул напротив него. – Ну, если не вас лично, то кого-то похожего. Место, где вы сейчас находитесь… вернее, не место, а, выражаясь научным языком, локация в пространственно-временном континууме – это действительно не ваш обычный мир. Это иная реальность, очень похожая на вашу.
Каспер выждал ещё несколько мгновений, прежде чем продолжить.
Мартин просто ничего не мог вымолвить. Его разум отказывался верить в то, что он только что услышал. Но то, что он сейчас видел и ощущал; то, что он пережил за последние часа полтора-два – всё свидетельствовало в пользу того, что говорил необычный человек, сидевший перед ним.
– Видите ли, никто здесь случайно не появляется, – снова заговорил Каспер. – Разве что за очень редкими исключениями. И если вы у нас в гостях, тем более прибыли сюда… хм, таким путём, о котором рассказали – это означает только одно. Это означает, что вас призвали Смотрящие.
– Смотрящие? Меня призвали? – переспросил Мартин, чувствуя, как остатки здравомыслия покидают его. – Кто это? К чему призвали?
– Лучше назвать их Присматривающими, – Каспер про себя чему-то легонько усмехнулся. – Это лучше отражало бы суть того, кто они такие и чем занимаются. Но мы привыкли называть их так. К вашему вопросу: это разумные и весьма могущественные силы, которые находятся за пределами вашего мира, но некоторым образом с ним связаны. Скажем так, они обеспечивают стабильность и условия для развития вашей цивилизации. Для этого они иногда прибегают к помощи отдельных обитателей Земли, также обладающих разумом – правда, не столь развитым. То есть людей. И призывают их на время к себе. Вы, Мартин, оказались очередной кандидатурой на роль помощника Смотрящих. С чем я вас и поздравляю!
Мартин подумал, что такое он мог бы услышать, будучи пациентом дурдома, от соседа по палате. Но его собеседник выглядел совершенно нормальным, приличным человеком, пусть и одетым в несколько старомодный костюм. И речь его была гладкой и правильной. И казалась бы вполне разумной, если бы шла не о нём, Мартине, а о персонаже из произведения в жанре фэнтези.
Но говорили именно о нём. И всё происходило именно с ним.
Каспер некоторое время молча смотрел на него, как бы давая возможность осмыслить и принять то, что сказал.
– Я? – наконец вымолвил Мартин с нервным смешком. – Вы хотите сказать, меня выдернули из обычной реальности вот в эту какие-то неведомые силы, чтобы… Чтобы возложить на меня некую почётную миссию?
– Понимаю, в это очень трудно, почти невозможно поверить, –  неспешно кивнул Каспер, – но так и есть. Суть вы поняли совершенно верно. Это характеризует вас как человека разумного и с прочной психикой. И поэтому лично меня не удивляет, что выбрали именно вас. Вне всякого сомнения, это одна из причин.
– Одна из причин… – механически повторил Мартин. – Но если всё так, как вы говорите, хотя от этого с ума можно сойти… Да мало ли в мире разумных людей с прочной психикой! Почему всё же я?
– Другие критерии выбора нам не известны. –  Каспер пожал широкими плечами. – Нас с Ханной они и не должны касаться. Выбор помощника – прерогатива Смотрящих. Им виднее, кого призвать.
– Послушайте, Каспер, – с тоской выговорил Мартин, – всё это очень занятно. Но единственное, чего я сейчас хочу – это оказаться дома. Вы можете мне помочь?
Каспер глубоко вздохнул – как Мартину показалось, с некоторым сочувствием.
– Мы с Ханной можем и даже должны вам помочь, но совсем в другом. Наша задача в этом мире – принять того, кто здесь оказался, психологически подготовить его к встрече со Смотрящими и проводить его к ним. Наш дом здесь выполняет роль перевалочного пункта, понимаете?
Мартин сидел понурившись. В голове роилась туча вопросов, но ни один из них у него не получалось толком сформулировать.
– И всё-таки, как мне вернуться? – наконец вымолвил он, не особенно уже рассчитывая на сколь-нибудь обнадёживающий ответ.
– Самостоятельно – боюсь, не получится, – покачал головой Каспер. – Во всяком случае, я такого способа не знаю.  Некоторые из ваших предшественников пытались. Мы рассказывали им то же, что и вам, но они не поверили.  А мы никого силой удерживать не можем – полагаю, вы это уже поняли. Они покинули наш дом и отправились искать место, откуда прибыли…
– И что с ними стало? – с волнением спросил Мартин.
– Не знаю, – ответил Каспер. – Но думаю, ничего хорошего. Скорее всего, они навсегда затерялись в этом мире. К тому же, должен сказать, здесь не все обитатели настроены к гостям из иной реальности столь же дружественно, как мы.  Кое с кем вы уже имели удовольствие пообщаться.
– Да уж… – Мартин поёжился, вспомнив дикую стаю и представив, что могло бы с ним быть, если бы Каспер вовремя не пришёл ему на помощь.
– Кроме бездомных собак здесь могут встретиться твари и пострашнее, – добавил Каспер. – И не все из них четвероногие. Так что я вам категорически не советую покидать наш дом. Пока не отправимся к тем, кто вас призвал.
– Получается, только таким путём я попаду обратно? – выговорил Мартин упавшим голосом, но ответ уже был ему и так ясен.
– По всей видимости, да, дорогой Мартин, – ответил Каспер, жёстко чеканя слова. – Вы гарантированно вернётесь после того, как получите от Смотрящих дар.
– Господи, что за дар? – воскликнул Мартин. – Не надо мне ничего! Для меня лучшим даром было бы очутиться сейчас у себя на кухне!
– Тот дар, – терпеливо проговорил Каспер, – ради которого вас призвали, и который вы предназначены использовать в вашем мире.
Мартин не нашёл что ответить и сидел молча. В голове опять уныло зазвучал мотив из анекдота про пассажира, которому надо было в Таллин.
– Я могу представить ваши чувства, – после паузы заговорил Каспер, – и рад бы сделать всё, что от меня зависит, чтобы вы вернулись домой.  Но это, как я уже сказал, не в моих силах. К сожалению, ни вы, ни мы с Ханной в вашей ситуации ничего не решаем. Решают другие.
– Понятно… – пробормотал Мартин.
Каспер помолчал немного и добавил:
– А как они вас вернут и когда именно – я не знаю.  Хотя… – он задумался. – Бывают исключения. Человека возвращают без дара, если он не проходит испытание.  Не все могут, несмотря на тщательный отбор.
– Испытание? – Мартин аж воздел руки к потолку. – Какое ещё к чёрту испытание? Мне что, вот этого всего мало?
– Мартин, ну успокойтесь же, – раздался голос Ханны. – Вот ваш пирог и глинтвейн.
Она вошла в гостиную, неся на руках серебристый поднос, и вместе с ней вплыло прямо-таки божественное благоухание. На подносе стоял бокал с тёмно-красной дымящейся жидкостью и блюдо с изрядным ломтем яблочного бисквита.
Мало того, что выглядело это очень аппетитно, так Мартин ничего и не ел с утра. Он невольно проглотил слюну.
Но его внимание тут же переключилось на другое. Из соседнего помещения вслед за Ханной  вприпрыжку выбежала девочка лет пяти в оранжевом платьице. В руках она держала тряпичную куклу.
Она с радостным возгласом подскочила к столу, который был чуть пониже неё, окинула взглядом всё, что стояло на скатерти. Потом повернулась к Мартину, и, нимало не смущаясь, стала его с любопытством разглядывать.
– Анабель, что надо сказать? – строго спросила Ханна, ставя поднос на стол.
– Здрасьте! – тряхнув чёлкой, звонко выпалила девочка.
– Привет… – улыбнулся Мартин. – Какое прелестное создание!
– Это Анабель, наша внучка, – промолвил Каспер с некоторой гордостью в голосе, – наше сокровище. Да, милая?
– Да, я ваше сокровище! – живо согласилась девочка.
Она была немного похожа на деда. У неё были светло-пшеничные, чуть вьющиеся волосы и большие ярко-синие глаза. Она стояла и с неподдельным интересом глазела на Мартина, сияя белозубой улыбкой. На её румяных и пухлых щеках обозначились ямочки, способные умилить, наверное, кого угодно.
Мартин тоже смотрел на неё, не в силах оторвать взгляд. Это был какой-то необычный ребёнок, даже по сравнению с хозяевами дома. Мартин понял это сразу, как только её увидел. Но не мог бы выразить, чем именно она необычна. Наверное, вот эти её огромные глаза. Казалось, они пронизывали насквозь всё, на что смотрели, будто излучали какую-то всепроникающую жизненную энергию.
– Этот дядя сегодня наш гость, – назидательно промолвил Каспер. – Его зовут Мартин.
– Вот и ещё один дядя, – сказала Анабель будто бы сама себе и почему-то захихикала.
– Мартин, прошу вас, – Ханна подвинула ему пирог и бокал с глинтвейном.
– Благодарю, – Мартин кивнул и отпил немного.
Вкус был изумительный – такого ароматного глинтвейна он не пил никогда. Горло и грудь сразу наполнились бодрящим живительным теплом.
– А мне? – Анабель подняла на бабушку свой небесный взор и требовательно затеребила подол её платья.
– Тебе это ещё рано, – сдержанно улыбнулась Ханна, – а пирог ты уже кушала.
Мартин, тоже улыбаясь про себя, откусил кусок пирога и сделал ещё глоток.
– Ну как вам? – осведомилась Ханна.
– Великолепно! – прожевав, признал Мартин. – Знаете, моя жена тоже печёт иногда. И матушка хорошо делала пироги… Но никогда ничем подобным они меня не баловали. А глинтвейн вообще выше всяких похвал. Из чего вы его варите?
– О, тут особый фамильный рецепт, – с хитрым выражением на лице ответила Ханна. – Очень рада, что вам понравилось. Но здесь местные травы, видите ли. И там, откуда вы явились, такое вряд ли изготовите.
– Да, я совсем забыл… – невесело усмехнулся Мартин.
Он доел остатки пирога и до дна выпил содержимое бокала. В голове приятно зашумело.
Анабель продолжала рассматривать его, и Мартину стало даже не по себе. Будто он был каким-то экзотическим зверьком в зоопарке.
– Дядя Мартин светлый! – вдруг объявила девочка.
Каспер и Ханна сдержанно засмеялись.
– Правда? – Мартин деланно-удивлённо поднял брови. – И что это значит, голубушка?
– Устами младенца, как говорится… – Каспер тронул его за руку. – Должен вам сообщить, что Анабель сказала это далеко не о каждом из наших гостей – а их было немало. Она разглядела в вас нечто такое, что под силу увидеть только Смотрящим, да ещё очень немногим избранным людям, и о чём мы с Ханной можем только догадываться. Она эволюционно продвинутый ребёнок. Другой уровень развития – выше, чем у нас. Как модно говорить в вашем мире, «поколение детей индиго».
– Вот как? – сказал Мартин. – Я хоть и не понял до сих пор, где это «у вас»… Но, значит, и здесь тоже… имеются разные уровни?
– А как же, любезный вы наш! Общие законы бытия, знаете ли, везде одинаковы. То, что Анабель сказала про вас, означает ещё и то, что вы с ней в каком-то смысле родственные души.
–  То есть?
– То есть, – вступила в разговор Ханна, – скорее всего, вы тоже в своей реальности и в своё время были «ребёнком индиго».  Но в силу каких-то причин не раскрыли свой потенциал.
– Пока не раскрыли, – уточнил Каспер.
– Да, пока ещё не раскрыли, – сказала Ханна. – И я думаю, именно поэтому вы здесь. Да, дорогой?
– Я в этом не сомневаюсь, – кивнул Каспер.
Мартин несколько смущённо усмехнулся:
– Звучит лестно, и хотелось бы в это верить… Но, наверное, в чём-то вы правы.  Мне родители всегда говорили, что я какой-то особенный, не такой как все. И бабка с дедом говорили, и одноклассники, и учителя некоторые в школе… Может, это потому, что я научился читать очень рано, ну и с детства был фантазёром. Всякие истории сочинял, рассказывал дружкам. 
– Вот видите, – улыбнулась Ханна.
– Хотя дальнейшая жизнь этого не подтвердила, – сказал Мартин со вздохом. – Всё как у всех, ничего выдающегося не совершил, никаких высот не достиг… Ну, написал пару книжек, так мало ли во всём мире таких безвестных бумагомарателей!
– Дядя себя не знает! – опять провозгласила Анабель и хихикнула, забавно сморщив личико.
Каспер и Ханна переглянулись и одновременно рассмеялись.
«Какая замечательная пара», – подумал Мартин.
Ему хотелось спросить их о том и об этом: кто же они такие, и кто родители этого чудо-ребёнка, и где они, и ещё о тысяче вещей.  Но в голове уже чувствовалась вязкая тяжесть, усугублённая каруселью всех треволнений сегодняшнего дня.  Его ощутимо клонило в сон.
– Милая, тебе пора спать, – сказала Ханна, обращаясь к внучке. – Да и вам, Мартин, не мешало бы уже прилечь. Представляю, как вы устали сегодня.
Она взяла Анабель за руку и повела из комнаты.
– Значит, домой мне сегодня попасть не суждено, – с горечью констатировал Мартин. – А мои, наверное, там уже с ума сходят.
– За ваших близких не переживайте, – Каспер похлопал его по плечу. – Им, конечно, какое-то время придётся побеспокоиться. Но всё закончится, и вы к ним вернётесь. Когда – тут вопрос неясный. Ясно только то, что завтра вам предстоит непростой день. Может быть, ещё более непростой, чем сегодняшний.  Так что вам надо как следует отдохнуть, набраться сил.
– То есть завтра я встречусь с этими, как вы сказали… Смотрящими?
– Скорее всего, и не только с ними. Перед этим вы пообщаетесь с Хранителем.
– Господи, – простонал Мартин, – с каким ещё Хранителем?
– Если точнее, его называют «Хранитель Врат Вечности». Помните, я говорил, что сначала вам нужно пройти испытание?  Так вот, Хранитель – это тот, кто проводит испытание. Своего рода тест на психологическую прочность. И от того, как вы пройдёте этот тест, будет зависеть, встретитесь ли вы со Смотрящими, или сразу вернётесь назад. Такая вероятность тоже существует. Поэтому я и сказал: «скорее всего встретитесь».
– Я уже совсем перестал понимать что-либо, – сокрушённо пробормотал Мартин.
– Не бойтесь и не переживайте. В любом случае останетесь живы-здоровы. А насчёт понимания – Хранитель вам всё объяснит. Гораздо лучше, чем мы. Это одна из его функций в этой реальности. А мы только вводим кандидатов в курс, то есть даём самую общую картину.
Из соседней комнаты вернулась Ханна и сказала:
– Мартин, ваша постель готова, прошу за мной.
– Спасибо, Ханна, вы так заботливы, – пробормотал Мартин, поднимаясь со стула.
Он и вправду уже сильно хотел спать. Тело обмякло и отяжелело. То ли сумма сегодняшних впечатлений требовала на время отключиться, то ли это выпитый глинтвейн так действовал.
– Ну что ж, спокойной ночи, – произнёс Каспер, тоже вставая, – а утром нам с вами предстоит путешествие.
Ханна отвела Мартина на второй этаж в небольшую спальню – по всей видимости, предназначенную для таких гостей как он. Там стояла широкая кровать из тёмного дерева, застеленная белоснежными простынями и шерстяным одеялом. Рассматривать обстановку сил уже не было – их хватило только на то, чтобы раздеться и рухнуть. Через минуту его сморил глубокий сон без сновидений.

*

Он бы не мог точно сказать, что нарушило его забытье. То ли свет, пробивавшийся через ажурные занавески. То ли птичий щебет за окном. То ли некое беспокойство, всплывшее из тёмной глубины подсознания, как призыв к возвращению в бодрствующее состояние. Мартин заворочался в постели, прерывисто вздохнул несколько раз, веки его задрожали. Дремотное оцепенение ещё не оставляло, удерживая на границе сна и яви. Но окончательно его разбудил стук в дверь – настойчивый и энергичный.
– Мартин, пора вставать! – в комнату заглянул Каспер. – Дорога зовёт!
– Доброе утро, Каспер, – сказал Мартин, разлепляя глаза и принимая сидячее положение.
Он посмотрел на часы: полдесятого. Надо же, он спал крепким сном более десяти часов. Так долго во взрослой жизни он не спал, наверное, никогда.
– Как спалось? – Каспер подошёл к окну и откинул занавеску, открыл форточку настежь. В комнату хлынула утренняя свежесть. За окном в голубом небе ярко сияло солнце.
– Спасибо, спал как убитый! – улыбнулся Мартин.
Он встал и начал торопливо одеваться.
– Сегодня хороший день, – промолвил Каспер, глядя в окно. Повернувшись к Мартину, он, как мальчуган, лукаво подмигнул: – Нам повезло!
И вправду, погода была совсем не похожа на вчерашнюю. Мартину вчера уже начало казаться, что небо, затянутое тучами, и дождь – это навсегда.
– Как приведёте себя в порядок, спускайтесь в гостиную, – сказал Каспер, выходя. – Завтрак уже готов. А потом – в путь!
Одевшись, Мартин направился в ванную, находившуюся в смежном помещении. Он предполагал, что если в доме нет электричества, то, скорее всего, и водопровода нет. И ему придётся пользоваться рукомойником или чем-то вроде этого. Но, к его радости, и водопровод, и канализация здесь были. Также Мартин отметил, что вода из-под крана течёт на удивление свежая и чистая, будто родниковая – чего нельзя было сказать о той, которой он привык пользоваться у себя дома.
Но это, в конце концов, было не очень удивительно по сравнению с тем, что он узнал вчера. И, возможно, с тем, что ему откроется сегодня.
Глядя на себя в огромное, на полстены, зеркало, он долго плескался и отфыркивался под тугой холодной струёй, чтобы скинуть с себя остатки сонливости.
В гостиной его встретила Ханна, которая, судя по всему, давно уже была на ногах.
Поприветствовав хозяйку, Мартин уселся за стол.
– Вам надо хорошенько подкрепиться, – сказала Ханна, – потому что путешествие вам предстоит совсем не близкое. Так что вот, извольте.
Она поставила перед ним глиняный горшок – там были овощи и мясо, тушёные с какими-то неведомыми специями. Блюдо источало такой аромат, что, наверное, и сытый тут же захотел бы поесть. Мартин не заставил себя упрашивать.
– Ханна, а где ваш супруг? – полюбопытствовал он, орудуя вилкой. – И чудесная внучка?
– Каспер во дворе, – ответила Ханна с загадочной улыбкой. – Он подготавливает ваше транспортное средство. А Анабель с ним, наблюдает. Ей каждый раз страшно любопытно.
– Какое средство? – Вилка с куском мяса застыла в руке Мартина на полпути ко рту. – Я надеюсь, это не жёлтый трамвай?
– Нет, – засмеялась Ханна. – Это кое-что поинтереснее. Увидите.
Завтрак завершился стаканом крепкого кофе с сэндвичем. Чувствуя себя гораздо бодрее, чем вчера, Мартин встал из-за стола.
– Ханна, огромное вам спасибо. Если бы все женщины были такими хозяйками, как вы!
– Да что вы, – Ханна небрежно махнула рукой. – Это уже привычка, отработанная годами… Образ жизни, можно сказать!
– Я бы с превеликим удовольствием ещё с вами побеседовал, – сказал Мартин. – Хочется столь о многом расспросить вас с Каспером! Но, наверное, он меня уже ждёт…
– Понимаю вас, Мартин, – ответила Ханна с чинным полупоклоном. – С вами тоже было приятно познакомиться и пообщаться. Но, к сожалению, времени на долгие разговоры у нас нет. Вам действительно пора отправляться.
Она подала Мартину ботинки, почищенные и заботливо высушенные у камина.
– Ещё раз спасибо вам за всё! – сказал Мартин, накидывая плащ и шляпу.
– Не за что! – с улыбкой ответила Ханна. – Не забудьте свой зонтик! Хоть дождя и не предвидится, чужих вещей нам не нужно. Ну что, идём?
Они вышли из дома. Погода стояла великолепная. Жизнерадостно сияло солнце, дул лёгкий освежающий ветерок, а в небе плыли редкими барашками белые облака. О вчерашнем ненастье напоминали только капли на траве, на листьях, сверкающие и переливающиеся в солнечных лучах.
В сопровождении хозяйки Мартин зашёл на задний участок придомовой территории.  Перед ним открылась зелёная лужайка, а на ней – нечто такое, что заставило его замереть от удивления. Он ожидал увидеть что угодно, но не это.
Из травы торчали несколько шестов, расположенных по окружности диаметром метров пять. А между ними на ремнях был растянут купол воздушного шара. Это его верхушку из-за крыши увидел Мартин вчера, подходя к дому, – но тогда не понял, что это такое.
Правда, шаром это было назвать трудно: купол по форме был скорее похож на грушу или лампу. Нижняя часть его была заужена, а круглая горловина снизу открыта. Несколькими тросами купол был соединён с кабиной для пассажиров. Кабина стояла на земле, внутри неё находился Каспер, одетый в длинную кожаную куртку. Он сосредоточенно колдовал над устройством, похожем на газовую горелку с трубой, направленной в горловину шара.  Анабель в меховой курточке стояла рядом и во все глаза наблюдала за процессом.
Воздушный шар был выкрашен в ярко-оранжевый цвет, а из чего был сделан – Мартин мог только предполагать.
– Вот такой транспорт! – объявила Ханна. – Как вам?
– Потрясающе! – пробормотал Мартин, не в силах скрыть восхищения. 
Ему никогда не приходилось летать на воздушных шарах. И это его весьма волновало. 
Они подошли поближе. Каспер тем временем закончил свои приготовления и, обернувшись к Мартину, призывно махнул рукой.
–  Мартин, забирайтесь в гондолу! – крикнул он.
– Идите, идите, – Ханна подтолкнула Мартина, видя его некоторое замешательство. – И не бойтесь. Мой муж – опытный авиатор. Всё будет хорошо!
– Дядя Мартин тоже полетит! – воскликнула Анабель с восторгом, подпрыгнула на месте и хлопнула в ладошки.
– Да уж, – усмехнулся Мартин, протискиваясь в кабину через узенький проём, – дядя тот ещё воздухоплаватель!
Пассажирская кабина была небольшой, метра этак два на два. Мартин отметил, как интересно она была сделана. Её каркас состоял из тонких металлических полос, переплетённых между собой наподобие прутьев в корзине. Полосы были скреплены полупрозрачным пластичным материалом, похожим на окаменевшую смолу – наверное, каким-то полимером. Борта кабины доставали взрослому человеку до груди. Поверх кабины был растянут матерчатый тент с отверстием для трубы. По центру пола располагалась горелка для нагревания воздуха, направленная соплом в раструб купола. Рядом была оборудована стойка с тумблерами, переключателями, окошечками и небольшим штурвалом – как Мартин понял, что-то вроде пульта управления аппаратом.
– Никогда так не летали? – осведомился Каспер с улыбкой.
– На шаре – никогда, – ответил Мартин. – И вряд ли полетел бы сам ради развлечения. Я и самолётами-то летать побаиваюсь, честно говоря. Как-то, знаете ли, не по себе становится на большой высоте.   
– Ничего, это средство понадёжнее самолёта будет, – усмехнулся Каспер, закрывая дверцу на задвижки. – Во всяком случае, само не упадёт. А насчёт высоты – тоже не беспокойтесь. Мы полетим на высоте около сотни метров. Высоко подниматься нет надобности. Тем более что чем выше, тем, как вы понимаете, холоднее. Единственное место, где нам нужно будет подняться на уровень метров четыреста – это в самом конце маршрута.
Говоря это, Каспер склонился над пультом и стал производить какие-то манипуляции. Защёлкали тумблеры, что-то негромко загудело. Раздался негромкий хлопок, потом равномерное шипение.  Над соплом горелки вспыхнул и задрожал голубоватый язычок пламени.
– В конце? – переспросил Мартин. – Разве мы там не опустимся?
– Конечный пункт нашего полёта, любезный Мартин, находится на возвышенности. Горная гряда, которую местные называют «Вознесённая Цитадель». Там обитают и Хранитель, и Смотрящие. Туда мне и нужно вас доставить.
– А это как далеко? – продолжал Мартин с беспокойством. – Кажется, я не готов к тому, чтобы совершать кругосветный вояж.
– Для вояжа, который совершим мы, вашей экипировки достаточно, – добродушно рассмеялся Каспер. – Ну смотрите: мы будем двигаться со скоростью около тридцати километров в час. А до пункта назначения – километров восемьдесят с небольшим. Так что мы прибудем прежде, чем вы успеете насладиться всеми прелестями полёта.
– И… что потом, когда прилетим? – с нервной дрожью выговорил Мартин.
– Потом мы расстанемся. Я полечу обратно. А вы, дорогой друг, останетесь на попечении тех, кто вас сюда призвал.
От этих слов Мартину на душе стало и грустно, и тревожно.  К гостеприимному дому и его хозяевам он уже успел привыкнуть. А неизвестность, куда он сейчас отправлялся, пугала.
Каспер, видимо, уловил его настроение, потому что добавил успокаивающим тоном:
– Главное – не бойтесь. Я уже говорил и повторяю, что ничего плохого с вами не случится. Другое дело, что от вас в определённый момент понадобится выдержка и внимание. Но это то, ради чего вы здесь оказались.
С этими словами Каспер повернул ещё какой-то выключатель. Сработала какая-то автоматика: щёлкнули крепления и разом отскочили все ремни, соединявшие нижнюю половину купола с шестами.
– Ну что, – улыбнулся Каспер, – как сказал ваш первый космонавт перед полётом: «Поехали!»
Он подрегулировал ещё что-то на пульте. Пламя горелки вытянулось вверх, запылало живее, при этом побледнело, став из сине-голубого почти бесцветным.
Мартин видел, как на шаре в течение нескольких секунд разгладились небольшие складки, купол отчётливо потянулся вверх, а соединявшие его с кабиной тросы, только что безвольно болтавшиеся, натянулись как струны. Ещё через пару секунд он почувствовал, как пол кабины давит на подошвы его ботинок. Почти как в лифте, который пошёл вверх.
Зелёная лужайка стала отдаляться, уходить вниз: сначала плавно и еле заметно, потом всё быстрее. У Мартина в где-то в животе неприятно ёкнуло, но тут же отпустило.
– Взлетаем! – воскликнул Каспер. 
Он натянул на голову странный убор, похожий на кожаный шлем с солнцезащитными очками. Потом подошёл к борту и помахал рукой.
– Счастливого пути! – донёсся снаружи голос Ханны.
Мартин высунул голову за борт. Ханна с внучкой стояли рядом, задрав головы, и тоже махали им вслед.
– Счастливо оставаться! – крикнул в ответ Мартин, вскидывая руки в прощальном жесте.
Фигурки Ханны и Анабель на фоне зелёной травы становились всё меньше, пока не скрылись из виду. Мимо Мартина уплыли вниз окна дома, потом черепичная крыша, затем верхушки сосен. Шар стал набирать высоту.


*

Через несколько секунд шар взмыл на высоту птичьего полёта. Каспер убавил огонь горелки, и движение вверх стало замедляться.  Ветер отнёс их на некоторое расстояние от места, где они начали подъём, и теперь всю усадьбу можно было разглядеть несколько не только сверху, но и сбоку.
Мартин, преодолевая лёгкое головокружение, приник к борту и во все глаза смотрел по сторонам. Открывшаяся перед ним панорама была завораживающей. Во всех направлениях от дома простиралась зелёная равнина, кое-где усеянная зарослями кустарника и небольшими рощицами.  Километрах в трёх от дома затейливыми изгибами змеилась узкая речка. Мартин проследил взглядом её блестевшую на солнце полосу, которая терялась за линией горизонта.  На большом отдалении виднелись и другие дома, наподобие того, в котором его ненадолго приютили.
– А я уж думал, что вы совсем одни в округе, – заметил Мартин.
– Вовсе нет, – отозвался Каспер. – У нас не так безлюдно, как может показаться сначала. Просто в нашем мире люди не живут так скученно, как у вас.
Мартин пытался найти место, откуда он пришёл вчера к гостеприимным хозяевам. Но ничто в пейзаже на него не указывало. Тот пустырь с одинокой трамвайной узкоколейкой будто бы начисто стёрли из окружающей реальности.
– Каспер, а как же я вчера оказался рядом с вашим домом? – спросил он. – И как вообще пришёл к нему наугад? Я ведь запросто мог заблудиться!
Каспер ухмыльнулся:
– Из того, что я вам рассказывал, вы, наверное, и сами могли бы сделать вывод, что   появились вблизи нашего дома отнюдь не случайно. И пошли в верном направлении тоже. Вам помогли интуитивно сориентироваться на местности – как помогли прибыть сюда. Только незаметно для вас.
– Это, как вы сказали, Смотрящие? Они что, могут управлять людьми на расстоянии, как кукловод марионетками?
– Ну что вы! Никто вами не управляет. Смотрящие подают сигналы, который ваше подсознание улавливает и откликается. Но такой вид… хм, скажем так – коммуникации – обычен только для нашего мира. А в вашем Смотрящих могут услышать очень немногие люди и очень изредка. Вот как вы, например.
– Я чертовски рад такой привилегии… –  вздохнул Мартин.
– Можете относиться к этому как хотите, но теперь это факт вашей жизни. В любом случае со стороны Смотрящих не может быть никакого прямого воздействия. Для них это неприемлемо, что-то вроде табу у первобытных народов. Так что выбросьте мысль, что вами кто-то манипулирует. Решения всё равно принимаете вы сами.
– Ну хоть это обнадёживает, – пробормотал Мартин.
Щурясь от солнца, он ещё раз окинул взглядом зелёную ширь, раскинувшуюся под ними. На её фоне домик, где он гостил, отсюда казался игрушечным. Шар безмятежно плыл в воздухе, кабину иногда тихонько покачивало дуновением ветра.
Каспер деловито рассматривал шкалы на приборной доске.
– Та-ак, – проговорил он, – пока всё по плану.
– Каспер, – снова обратился к нему Мартин, – вы сказали, что мы будем делать километров тридцать в час. Но я что-то такого ветра не наблюдаю. И потом, всё ли время он будет попутным? А если переменится?
Каспер рассмеялся.
– Не думаете ли вы, дорогой друг, что я полагаюсь только на волю природных стихий?  К вашему сведению, наш аппарат, хоть и легче воздуха, но вполне управляемый. И ускоряемый. Вон, видите под кабиной трубу?
Мартин вытянул шею. Действительно, из-под пола горизонтально торчала серебристая штуковина цилиндрической формы, несколько зауженная к концу. Залезая в кабину, Мартин её не заметил.
– Ага, что это?
– Турбореактивный двигатель. Маломощный, но для нашего шара то, что надо. И может поворачиваться на триста шестьдесят градусов.  Так что от ветра мы не так сильно зависим. Если не ураган, конечно. Но в ураган мы бы и не полетели.
– Здорово! – Мартин аж засмеялся. – Я смотрю, у вас всё предусмотрено!
– А как же! Я, знаете ли, в молодости был авиамехаником и лётчиком. Пилотировал легкомоторные аэропланы. Эх, было дело… Но вот уже ближе к старости задор не тот, реакция не та… Перешёл вот на такое средство, которое сам сконструировал. Как раз по возрасту! – Каспер поговорил последнюю фразу с грустным смешком.
– Ну не скажите… Воздушный шар – это ж так романтично!
– Я бы сказал, для моей миссии – прежде всего, практично, – посерьёзнев, ответил Каспер. Он снова повернулся к приборной доске. – Что ж… Нужную высоту мы набрали, пора переходить к фазе управляемого полёта.
С этими словами он снова защёлкал какими-то переключателями. Спустя несколько секунд раздалось равномерное гудение. Потом Каспер взялся за штурвал. Мартин глянул вниз – труба плавно поворачивалась, а из её конца быстрой голубой струёй било пламя.
Одновременно шар поплыл в воздухе – в привычной для себя реальности Мартин сказал бы, ориентируясь по солнцу, – примерно в юго-восточном направлении. И довольно быстро, судя по встречному потоку воздуха, обдувающему лицо.
Мартин, натянув шляпу поглубже, чтобы не сдуло, смотрел вниз и по сторонам. Местность стала постепенно менять вид. Под ними проплыла, сверкая солнечными отблесками, ещё одна речка, похожая на предыдущую, но на сей раз с песчаными отмелями. Деревья и кустарники стали попадаться реже. На зелёном ковре, раньше сплошном, стали попадаться тут и там серо-жёлтые проплешины.
– Мартин, – прокричал Каспер сквозь гул двигателя, – стоять на протяжении всего полёта вовсе не обязательно! Можете сесть!
Вдоль бортов были приделаны скамейки с деревянными сиденьями. Под скамейками тускло блестели продолговатые металлические ёмкости – вероятно, топливные баки. Да, всё в этом транспорте было устроено весьма рационально.
Каспер махнул в сторону сиденья, где были сложены в стопку несколько клетчатых пледов:
– Если замёрзнете, укутывайтесь!
– Пока не надо, спасибо, – кивнул Мартин.
Тут же он заметил, что рядом с пледами вдоль стенки лежит двустволка. Похоже, та самая, с помощью которой Каспер вчера спас его от диких собак.
– А ружьё зачем? – спросил он, подходя к Касперу.
Тот аккуратно поворачивал штурвал, сверяясь с показаниями каких-то неведомых Мартину приборов.
– Ружьё? – переспросил Каспер и загадочно усмехнулся. – На всякий случай. Знаете, хорошо, если будет и не понадобится.  Гораздо хуже, если понадобится, но его не будет.
Мартин не стал дальше расспрашивать. Было о чём спросить и без того. Но больше сейчас ему хотелось смотреть по сторонам, вбирая глазами этот великолепный простор, наполненный солнцем и кристально чистым воздухом. 
Да, таких ощущений Мартин никогда не испытывал в жизни. Он даже не думал, что такие возможны.

*

Они летели уже часа два. Мартин уже забыл про боязнь высоты. Теперь он отчасти понимал, почему некоторые люди и в его привычном мире посвящают воздухоплаванию всю жизнь. Беспокойные мысли про то, что дома его потеряли, отошли на второй план. У него появилась уверенность, что всё образуется, и он скоро вернётся. Душа была в таком же состоянии, как и погода – солнечная и умиротворённая. Правда, ум занимали другие мысли.
– Каспер, – после долгого молчания обратился он к своему провожатому, – всё же мне хочется прояснить: что это за иной мир, куда я попал? И что это за время? Мы вообще на Земле находимся, или ещё где?
Каспер оторвался от штурвала:
– И да, и нет, дорогой Мартин!
И, видя недоумение на его лице, продолжил:
– Я говорил, что это трудно понять. Как трудно было бы любому из вашей реальности, оказавшемуся на вашем месте. Этот мир является как бы альтернативной Землёй в альтернативной же Вселенной.
– Это что-то типа параллельной реальности? Типа, один из множественных миров?
– Ну, можно сказать и так… Хотя вряд ли можно сказать, что в реальности существует множество каких-то миров. Это дуальный вариант вашего мира, своего рода мир-двойник. Хотя с таким же успехом и ваш мир можно назвать двойником нашего. Они оба существуют в том же глобальном континууме.  Как бы вам нагляднее объяснить… Примерно, как через одну и ту же среду могут проходить две устойчивые волны в противофазе. Понимаете?
– Ну да, вроде… – пробормотал Мартин.
Хотя намного понятнее не стало. Мартин выждал паузу, разглядывая окрестные пейзажи. Домик Каспера и Ханны уже затерялся вдалеке, из виду исчезли и другие строения. Земля, которая проплывала под ними, уже казалась безлюдной и пустынной. Теперь это была каменистая почва, похожая на песчаник с редкими зелёными островками.
– И… как давно существует ваш вариант? – продолжал выпытывать Мартин.
Вопрос казался ему самому нелепым, но ничего лучше он не смог придумать.
Каспер засмеялся: его вопрос явно повеселил.
– Так же долго, как и ваш, дорогой друг, ибо они выросли из одного семени. Разница в том, что в нашем мире развитие цивилизации пошло по несколько иному пути. Это связано с присутствием и непосредственным влиянием Смотрящих. 
– Ого! – воскликнул Мартин. – И по какому же – другому?  Мне показалось, что вы несколько отстаёте во времени.
Каспер многозначительно усмехнулся:
– Это смотря что считать критерием развития. Я бы сказал, сейчас в нашем мире цивилизация технически соответствует уровню вашей начала двадцатого века. Но это касается только технических приспособлений и используемых источников энергии. В других отношениях мы не отстаём, а скорее опережаем… Наш, так сказать, коллективный разум придерживается иной концепции развития. Мы делаем ставку не на количество, а на качество.
– В каком смысле? Можно поподробней? 
– Рассказывать можно долго… Я скажу в общем: наша цивилизация, скажем так, экологичнее и гуманнее вашей.  Мы уже много веков не знаем войн и не совершенствуем оружие. Наша планета не страдает от перенаселения и всех прелестей, связанных с этим. У нас куда более умеренное производство и потребление, и вообще гораздо более бережное отношение к природе. Мы не создаём таких массовых промышленных производств и такого количества отходов, отравляющих атмосферу, мировой океан и почву. Мы не вырубаем леса и не уничтожаем разные виды животных в таких масштабах, как это делается у вас. Мы не опустошаем так бездумно запасы природных ресурсов, прежде всего углеводородов.
– Но ведь используете же? – сказал Мартин. – Вот прямо сейчас!
Каспер кивнул:
– Разумеется. Но только очень малая часть из того немногого, что мы добываем, применяется как топливо. Остальное идёт на производство разных органических веществ. Далее, мы отказались от того, чтобы идти по пути расщепления атома. Мы используем в основном такие энергоносители, чтобы не нарушать естественный природный баланс.
– И это какие же?
– Ну, например, приливы и отливы, ветер, солнечный свет, тепло земных недр, атмосферное электричество. Возможно, они не дают столько энергии, как другие источники, но нам этого достаточно. А в перспективе такой подход позволяет сохранить гораздо больше.
– Да, у нас, к сожалению, о сбережении природы не особо заботятся… – сказал Мартин. – Хотя отдельные люди понимают, что человечеству давно пора себя ограничить. Но ведь прогресс не остановишь, не правда ли?
Каспер покачал головой:
– Прогресс может идти разными путями, дорогой Мартин. Наши учёные, насколько я знаю, дальше ваших продвинулись в генной инженерии и микробиологических технологиях. Мы гораздо шире используем каталитические реакции, чтобы производить нужные вещества – от полимеров до лекарств. К вашему сведению, мы освоили управляемый фотосинтез и научились переводить азот в органические соединения прямо из воздуха, что для вашей науки пока является далёкой целью. Наши промышленные методы гораздо ближе к деятельности живых организмов, где почти все химические реакции происходят за счёт ферментов, то есть природных катализаторов. Даже в двигателях внутреннего сгорания у нас, вот как в этом, – Каспер показал на низ кабины, – применяется катализ. Вот скажите, каков коэффициент полезного действия у ваших бензиновых моторов?
– Ну, не знаю… – пожал плечами Мартин, –  я не специалист. Вроде, со школы помню, что процентов тридцать-сорок.
– Вот, а у нас до восьмидесяти. И при этом мы добились полного сгорания топлива. В выхлопах – только углекислый газ и вода!
– Да, здорово… – сказал Мартин. – Нам, видимо, до этого ещё далеко.
–  Так что если всё взвесить, – подытожил Каспер, – то ещё вопрос, кто кого опередил. – А главное, люди у нас живут в основном дольше и счастливее. В большей гармонии с миром и с собой. И имеют больше возможностей для саморазвития, для творчества, для познания мира, для любви, в конце концов. Мне так кажется.
– Наверное, вы правы, – вздохнул Мартин.
Почему-то он верил всему, что говорил Каспер.
– Конечно, наша Земля не является воплощённым раем, – добавил Каспер. – Рай в принципе невозможен, это несбыточная мечта. Ничто не идеально, и здесь тоже есть свои проблемы. Но, во всяком случае, наше место обитания и наш образ жизни ближе к тому, какими им надлежит быть.
– Так это всё потому, – продолжал допытываться Мартин, – что на развитие вашей цивилизации влияют эти… Смотрящие?
– Вероятно, – кивнул Каспер и глянул на показания приборов. – Кажется, за разговорами я выпустил управление. Мы немного отклонились от курса…
С этими словами он что-то подрегулировал на пульте. Через несколько секунд Мартин почувствовал, как шар поворачивает в воздухе, не замедляя полёта. 
Он посмотрел вниз и отметил, как резко изменился ландшафт. Теперь под ними проплывала каменистая пустынная территория почти без растительности. И почва здесь была с красноватым оттенком. На горизонте, в том направлении, куда они летели, в синеватой дымке показалась какая-то возвышенность.
– Нам туда, – показал рукой Каспер.
Он приставил к глазам бинокль, висевший на груди, посмотрел, удовлетворённо хмыкнул:
– Уже скоро!
Мартин почувствовал, как его сердце учащённо забилось. Предстоящая встреча со Смотрящими и этим… Хранителем несколько страшила его. Но, не подавая виду, он осторожно осведомился:
– А как давно они здесь, эти Смотрящие? 
– С незапамятных времён, – улыбнулся Каспер. – Упоминания о них есть у самых древних народов. Но лично я познакомился с ними после тридцати. Естественно, это произошло по их инициативе. Эта встреча потрясла меня, поменяла моё мировоззрение и сильно изменила мою жизнь – казалось бы, до того устоявшуюся.
– Вас они тоже как бы призвали себе на службу?
– В определённом смысле можно и так сказать. Хотя правильнее было бы говорить о сотрудничестве. Знаете, далеко не каждый удостаивается такой чести. На этой планете едва ли один человек из миллиона может иметь связь со Смотрящими. Не говоря уже о том, чтобы сотрудничать с ними.
– А что вы получаете взамен?
– Взамен? – Каспер на секунду задумался. – Прежде всего, надо понимать, что речь не идёт о какой-то сделке. Здесь именно добровольное взаимодействие, от которого я мог и отказаться. Тем не менее, я выбрал сотрудничество. А какие я получаю от этого выгоды? Ну, скажем так: дополнительную защиту от разных жизненных невзгод. И для меня, и для всех моих близких. Кроме того, повышенную осведомлённость о разных вещах. Ну и главное – чувство удовлетворения от того, чем занимаюсь. А что ещё человеку в моём возрасте нужно?
– Пожалуй, – согласился Мартин. – Хотел бы я оказаться на вашем месте!
– На моём месте уже нахожусь я, – усмехнулся Каспер, – а вы, друг мой, – на своём! Полагаю, оно ничем не хуже.
– Очень на то надеюсь… – пробормотал Мартин, вглядываясь в синеющую даль.
Через несколько минут показались красновато-коричневые, одиноко стоящие скалы, возвышающиеся из такого же цвета каменистой почвы. Внизу изредка попадались редкие заросли каких-то чахлых кустарников и колючие растения причудливого вида, похожие на огромные кактусы. Пейзаж напоминал австралийскую пустыню.
Мартин во все глаза смотрел вокруг. Такое ему приходилось наблюдать впервые.
– Начинается территория флаеров-пустынников, – обронил Каспер как бы между делом. – Мартин, я бы не советовал вам сильно высовываться.
– Флаеров-пустынников? – переспросил Мартин. – Кто это?
– Это такие птицы, – ответил Каспер. – Обитают в данной местности. Хищные и довольно агрессивные.  Особенно когда кто-то вторгается на их территорию. Вот как мы сейчас.
– Каспер, вы меня пугаете, – сказал Мартин, озираясь. – Я пока никого не вижу.
– Пугаться нечего, – ответил Каспер, – но и провоцировать их лишний раз не стоит. Лучше пока сядьте на скамейку.
Мартин уселся, но спокойно усидеть не мог, и вытягивая шею, таращился по сторонам.
– А вот и они, – промолвил Каспер, указывая рукой вбок. – Как у вас говорят: помяни чёрта, он тут же появится!
Мартин проследил за его жестом. Да, слева к ним приближалась стая крупных чёрных птиц, похожих на ворон. Их было не меньше сотни. 
Секунду спустя до него донёсся резкий клёкот множества птичьих глоток.
– Они принимают шар за враждебное существо, – сказал Каспер. – Сейчас будут атаковать! Пригнитесь и закройте голову, можете пледом закутаться!
С этими словами он взял двустволку и взвёл курки.
Звук, издаваемый птицами, быстро нарастал, слышалось уже хлопанье многочисленных крыльев. Мартин послушался Каспера и схватил один из пледов. Перед тем, как накрыться им с головой, он успел заметить, как птицы бешеным чёрным вихрем вьются вокруг шара. Их было так много, что они заслонили солнце. Штуки три из них устремились к кабине.
Каспер выстрелил один раз, другой. Видимо, он попал, потому что отчаянный крик раздался совсем близко. Быстро перезарядив двустволку, Каспер снова открыл огонь. И опять, судя по воплям, подбил минимум ещё одну тварь. Мартин выглянул из-под своего укрытия.
Недалеко от кабины в воздухе беспорядочно кувыркались серо-чёрные перья. Птицы уже не преследовали их – видимо, выстрелы отбили у них это желание. Стая, сбившись в более компактную тучу, отстала от шара. Какое-то время они ещё летели вслед, беспорядочно галдя, но потом свернули в сторону, и через минуту скрылись из виду.
– Теперь вы понимаете, зачем нам с собой ружьё? – сказал Каспер, вытаскивая из стволов отстрелянные гильзы.
– Да, теперь понимаю, – переводя дух, ответил Мартин. – От каких ещё созданий нам придётся обороняться?
– Больше ни от каких. Но и эти опасны. Знаете, у них когти и клювы довольно крепкие, и вполне могут повредить оболочку шара. А это, как вы понимаете, подъёмной силы не добавит.
– И что, мы могли в таком случае упасть? – спросил Мартин, с содроганием представляя себе такую возможность.
– Упасть не упали бы, но это бы сильно замедлило наше путешествие.  Когда-то, в начале своей карьеры, я не знал об этих флаерах. И однажды во время одного из полётов они вот так же напали стаей. Отогнать мне их было нечем, и они пробили в шаре аж три дырки. 
– И что? Ваше путешествие закончилось?
– Шар, конечно, сразу не сдулся, но мне пришлось туго. На полном форсаже я всё же доставил пассажира в пункт назначения. Но чтобы прилететь обратно, мне пришлось на месте латать оболочку. А это процесс долгий. Так что с тех пор я беру с собой вот это, – Каспер потряс ружьём. – Лучшее средство, чтобы их отпугнуть. Не хочется без надобности убивать живых существ, и вообще наносить им какой-либо вред. Но живые существа разные бывают, так что иногда приходится. Вот как вчера, например.
– Да, – кивнул Мартин, – если бы не вы…
– Ладно, забудьте, – отмахнулся Каспер. – Лучше любуйтесь видами! Где ещё такие увидите?
– Потрясающе, – согласился Мартин. – В той стране, откуда я прибыл, такого точно нет…
Он ещё некоторое время глядел по сторонам, вдыхая полной грудью. В том направлении, куда они двигались, на горизонте постепенно стала расти и шириться уже не отдельная скала, а целый горный кряж.
– Вон она, «Вознесённая Цитадель», – сказал Каспер. – Мы уже совсем близко.


*

Она вырастала на глазах – красновато-серая каменная громада, по сравнению с которой другие окружающие скалы казались камушками. Через короткое время она заслонила полнеба. Ближе можно было различить, что это не монолит, а, как и говорил Каспер, конгломерат, составленный из множества тесно прилегающих друг к другу скалистых образований примерно одинаковой высоты. 
– Пора подниматься, – произнёс себе под нос Каспер.
Он снова защёлкал переключателями. Мартин отметил, как пламя горелки увеличилось, запылало интенсивнее. Шар поплыл в воздухе медленнее, но стал набирать высоту.
Перед глазами Мартина ползла вниз почти отвесная каменная стена, изборождённая бесчисленными следами выветривания и дождей. Он смерил взглядом её всю – от подножия до резко обрывающейся, будто срезанной верхушки. Похоже, это была высота большого небоскрёба. Теперь они взлетели выше прежнего уровня на добрую сотню метров и продолжали подниматься. И до вершины оставалось примерно такое же расстояние, как до земли.  Воздух здесь уже был заметно прохладнее.
У Мартина закружилась голова, а в глазах аж потемнело. Он инстинктивно вцепился в край кабины обеими руками.
Каспер заметил его состояние и сказал, не отрываясь от управления:
– Мартин, не смотрите вниз. Лучше сядьте и не поднимайтесь с места, пока мы не приземлимся.
– Пожалуй, вы правы, – пробормотал Мартин.
Он плюхнулся на скамейку, привалившись спиной к борту и с трудом дыша.
– Нет, из меня бы точно авиатор не получился, – вырвалось у него.
– Ну, всем и не нужно ими быть, – улыбнулся Каспер. – У вас другое призвание. Потерпите ещё немного, друг мой, мы почти у цели.
Шар наконец сравнялся с вершиной, потом поднялся ещё выше. Мартин больше не вставал, а просто смотрел поверх бортов. Перед его глазами предстало величественное зрелище. Примерно на величину большого города простиралась каменная площадка. Она была не всюду ровная: кое-где зияли провалы, местами – наоборот, виднелись возвышения и нагромождения каменных глыб.
Здесь уже не было никакой растительности, и вообще никаких признаков жизни. Казалось совершенно невероятным, что на такой безжизненной территории могут обитать какие-то существа, тем более разумные.
Каспер тем временем продолжал совершать на приборной доске какие-то манипуляции. Шар, поднявшись на несколько метров над плато, снова замедлил подъём, плавно изменил направление в воздухе и полетел быстрее, но теперь уже горизонтально.
Это продолжалось минут десять. Потом, видимо, Каспер отключил двигатель и горелку: гудение, к которому Мартин уже успел привыкнуть, прекратилось, а шар замедлил движение, хотя продолжал по инерции плыть в воздухе, постепенно снижаясь.
И тут Мартин увидел впереди по курсу нечто совершенно удивительное. Полусферическое сооружение, как бы выросшее из каменной поверхности, и тоже, судя по всему, состоящее из этой же горной породы.  Издали Мартин принял его за одну из многочисленных глыб, беспорядочно разбросанных вокруг. Но правильная форма, которая явно различалась сейчас, говорила о том, что это не природное образование, а что-то рукотворное. Мартин никогда не видел ничего подобного.
Они подлетели совсем близко, и теперь не оставалось никаких сомнений: это дело рук разумных существ. Очертаниями оно напоминало купол планетария. Этакий каменный шатёр без окон и без дверей, диаметром основания метров пятнадцать и высотой с трёхэтажное здание. Только у самого подножия в странном сооружении чернел одинокий проём высотой в человеческий рост.
Воздушный шар приземлился в нескольких метрах от странного сооружения. Кабина легко стукнула по каменистой поверхности, взметнув облачко пыли, с шуршанием проползла по инерции ещё пару шагов и замерла на месте.  Купол шара всё ещё поплясывал на лёгком ветру, но оболочка его заметно сморщилась.
– Ну что ж, – сказал Каспер, – мы благополучно прибыли! Прошу на выход!
Он открыл дверцу кабины и ступил на каменистую поверхность.
Мартин последовал за ним. Да, здесь уже было довольно прохладно – совсем не так, как внизу. Выходя, он заметил, как в проёме странного сооружения показалась человеческая фигурка. У него снова застучало сердце. Само появление человека здесь, на высоте, в окружении сплошного безжизненного камня, было поразительно. Но главное, этот незнакомец – был ли он человеком или нет – имел прямое отношение к тому, почему и зачем он, Мартин, очутился здесь.
Человек вышел из сооружения и не спеша направился к ним. Теперь Мартин мог лучше его рассмотреть. Телосложением он мало чем отличался от подростка: невысокий, худощавый и узкоплечий. Но это был мужчина в годах – явно старше их с Каспером. На тощей жилистой шее, как горшок на колу, сидел бритый наголо череп. Смуглое монголоидное лицо, лишённое всяких признаков растительности, покрывали многочисленные морщины.
На нём была длинная накидка из ткани тёмно-красного цвета, обёрнутая вокруг плеч. А на ногах – только деревянные сандалии с кожаными ремешками. Несмотря на скромное одеяние и щуплую телесную кондицию, ему, похоже, был нипочём холодный ветер, свободно гулявший на этой каменной равнине. Мартин, которому было зябко в своём свитере и плаще, невольно поёжился, глядя на него. И понял, кого же из земных персонажей сразу напомнил ему этот странный обитатель скал. Он всем своим обликом был похож на старого буддийского монаха из монастыря, затерянного где-нибудь среди снежных вершин Тибета.
Мужчина подошёл почти вплотную и остановился напротив них. Выражение его лица почти не изменилось, только тёмные глаза смотрели внимательно и изучающе. Он сложил ладони у груди, еле заметно кивнул и негромко произнёс низким хрипловатым голосом:
– Добро пожаловать в Вознесённую Цитадель!
– Приветствую тебя, Хранитель! – сказал Каспер, делая такой же ответный жест.
Мартин не понимал, что это значит, но механически повторил вслед за ним. 
– Вот, прибыл очередной кандидат! – продолжал Каспер. – Прошу любить и жаловать – Мартин! Анабель сказала, что он светлый.
– Я вижу, – со сдержанной улыбкой отозвался Хранитель.
Мимика на его лице почти не отображалась, и говорил он бесстрастно-ровно. Весь его облик дышал невозмутимостью. Но взгляд этого необычного человека будто прошивал насквозь. Такого Мартин никогда раньше не видел ни у кого. Ощущение было подобно тому, когда на него смотрела Анабель, но ещё более сильное.
– Так значит, вы и есть… тот самый Хранитель? – сказал он, просто чтобы не молчать и не выглядеть нелепо. Тем более что речь шла о нём.
– Да, это я, – с той же джокондовской улыбкой ответил старик. – Так меня и называй.
– Ладно, – сказал Каспер, – оставляю Мартина на твоё попечение. А сам вас покидаю.
Мартин расслышал в его голосе нотку сожаления.
– Тебе что-нибудь нужно? – спросил его Хранитель.
– Нет, пока ничего, – ответил Каспер. – Может, в следующий раз.
– Хорошо, – кивнул Хранитель. – Счастливого пути!
Слыша этот немногословный диалог, Мартин подумал, что Каспер уже давно курсирует между своим домом и этим загадочным местом. Интересно, сколько же кандидатов он вот так доставил сюда?
– Каспер, я ещё вас увижу? – спросил он.
Тот покачал головой:
– Вряд ли. Моя миссия по отношению к вам выполнена, дорогой Мартин. Причин задерживаться здесь у меня нет. Но хочу сказать, приятно было с вами познакомиться!
Он протянул Мартину руку. Мартин крепко пожал её:
– Спасибо вам за всё!
– Да не за что, – ответил Каспер с улыбкой. – Это моя работа. А вам – удачи!
Он повернулся и зашагал к своему транспорту.
Мартин ещё некоторое время смотрел, как тот забирается в кабину и зажигает огни двигателей. Как шар снова надувается до гладкого состояния и медленно, как бы нехотя отрывается от земли. Как уменьшается в размерах, отдаляясь, оранжевый купол. Как он подплывает к краю плато и уплывает вниз, пропадая из виду.
Хранитель молча стоял рядом – вероятно, он понимал, что Мартин чувствует. Когда шар наконец скрылся, Хранитель тронул его за рукав:
– Нам тоже пора. Пойдём.


*

Вслед за стариком Мартин подошёл к необычному куполообразному строению. Перед проёмом, зияющим в основании каменной полусферы, Хранитель остановился, будто бы вспомнив о чём-то. Потом обернулся к Мартину и сказал:
– Пусть тебя ничего не страшит. Сначала тебе нужно предстать перед Оком Духа. От этого зависит, встретишься ли ты со Смотрящими.
– Оком Духа? – переспросил Мартин, холодея. – Каспер мне говорил про какое-то испытание, через которое мне нужно пройти… Это оно и есть?
– Да. Через него проходят все кандидаты, которые прибывают сюда. Кстати, это добровольно. – Тут Хранитель сдержанно улыбнулся. – Никто не может быть насильно принуждён к испытанию.
– Так значит, я могу отказаться? И отправиться домой?
– Отказаться можешь. Прямо сейчас. Но на этом наше общение с тобой закончится. А как ты после этого вернёшься домой – не знаю.  Скорее всего, никак.
Эти слова Хранитель выговорил уже без улыбки и довольно суровым тоном.
– Хороша добровольность, – пробурчал Мартин.
– Возможно, это выглядит не очень гуманно, – Хранитель слегка кивнул. – Но эти законы не я устанавливаю.  Я их только исполняю.
– Ладно, я понял… – вздохнул Мартин.
– Я могу тебя уверить только в одном, – добавил старик. – Ты отправишься туда, откуда прибыл, после того, как пройдёшь испытание. Возможно, это произойдёт сразу. Но лучше, если это случится после встречи со Смотрящими.
– Лучше для кого? – спросил Мартин упавшим голосом.
– Для всех, – многозначительно промолвил Хранитель. – И прежде всего для тебя.
– Похоже, выбора-то у меня нет, – констатировал Мартин с горечью. – Тогда давайте уже начнём, что ли.
– Я рад, что ты проявляешь благоразумие, – произнёс Хранитель, как показалось Мартину, с удовлетворением. – Иди за мной!
Он повернулся и вошёл в проём.
Мартин шагнул за ним. Сразу же его окутал холодный сумрак. В полутьме Мартин различил ступеньки, ведущие куда-то наверх. Каменная лестница оказалась невысокой, она вела в какое-то помещение. Поднявшись, Хранитель открыл дверь, из-за которой пробивался неяркий свет, и зашёл внутрь. Мартин последовал за ним и оказался в странной комнате. Она была круглой и просторной, почти как цирковая арена, с цилиндрическими стенами и закруглённым, подобно куполу собора, потолком. И совершенно без окон.
В круговой стене Мартин заметил четыре металлических двери, расположенных симметрично – будто бы по сторонам света; в одну из них они вошли. Что больше всего поразило Мартина – всё пространство этого помещения было освещено мягким матовым сиянием, которое шло непонятно откуда: никаких источников света не наблюдалось. Пол, стена и потолок выглядели каменными, состоящими из светлого минерала, похожего на мрамор. Но похоже, что они сами по себе, изнутри фосфоресцировали тёплым, чуть желтоватым светом. При этом комната была почти пуста: посередине её находилась необычного вида скамейка – судя по всему, тоже каменная и сооружённая в виде кольца. И больше ничего.
Здесь уже не ощущалось такого холода, как снаружи. А воздух, с удивлением отметил Мартин, был неожиданно чистый и свежий, как сразу после грозы. И звуки шагов здесь раздавались совсем не гулко, как можно было ожидать: они словно поглощались стенами.
Мартин озирался по сторонам, рассматривая этот диковинный амфитеатр. Хранитель сел на скамью и жестом пригласил сесть рядом.  Присаживаясь, Мартин с удивлением обнаружил, что камень скамьи совсем не холодный и не твёрдый: на ощупь он был как дерево.
– Прежде чем открыть перед тобой Врата Вечности, – сказал Хранитель, – мне нужно провести с тобой подготовительную беседу. У тебя наверняка есть вопросы. Можешь задавать.
– Да, и очень много… – Мартин замялся. –  Даже не знаю, с чего начать.
– Начни с того, что считаешь самым важным, – усмехнулся Хранитель.
– Вы правы, но столько всего… – пробормотал Мартин. – Я бы хотел знать, кто такие Смотрящие? Откуда они взялись? И почему от них так много зависит?
Хранитель медленно кивнул.
– Правильные вопросы. Пожалуй, надо зайти издалека…
Он прикрыл глаза, похоже, задумавшись. И после короткой паузы заговорил:
– Вселенная существует без малого четырнадцать миллиардов лет. В течение этого времени в разных её уголках возникали и развивались различные цивилизации. Достаточно много: скажем так, тысячи.  Это развитие, как ты понимаешь, не везде идёт равномерно.
– Это я понимаю, – сказал Мартин. – Хотя наша официальная наука про внеземные цивилизации ничего внятно не говорит. Вернее, говорит, что вероятность их существования близка к нулю.
– Не удивительно. Наука – и ваша, и чья бы то ни было – может определённо говорить только о том, что ею уже изучено. А в данном случае, – Хранитель улыбнулся, – объектом изучения являетесь вы сами. Так вот, ваша цивилизация на Земле – впрочем, как и наша – это, по космическим меркам, цивилизация очень молодая. Некоторые другие гораздо старше. В своём развитии они существенно опередили и вашу, и множество других.  Они настолько превосходят в развитии нас, людей, насколько мы превосходим, скажем, насекомых.
– И с этим я готов согласиться, – кивнул Мартин, – хотя мне трудно это представить.
– Гораздо труднее представить, в каком отношении существует эта разница. Как ты думаешь, каковы перспективы развития любых носителей разума во Вселенной?
– Ну, тут можно только гадать. Сложный вопрос… – Мартин замялся. – Наверняка, чем больше возраст цивилизаций, тем они в технологическом отношении могущественней. То есть те, о ком вы говорите, могут такое, о чём мы и мечтать пока не можем.
– Отчасти ты прав. Действительно, они могут многое. Их технические возможности нам показались бы невероятными. На эту тему ваши писатели-фантасты, да и наши, насочиняли много всякого и разного. Даже забавно, – Хранитель неожиданно издал короткий смешок и лукаво прищурился, но тут же посерьёзнел. – Однако тут мы подходим к моменту, который многим кандидатам бывает сложно понять. Поэтому то, о чём я буду говорить дальше, потребует всей твоей сосредоточенности.
Он снова выждал паузу, всё так же сидя в неподвижной позе, сложив руки на коленях и полузакрыв глаза. Мартин смотрел на него молча и ждал.
– Если говорить коротко, – снова заговорил старик, – то существуют закономерности развития разума во Вселенной, общие для всех его представителей.  Так же, как и для эволюции жизни в целом. Так вот, самый, вероятно, важный закон состоит в следующем.  Главное направление развития всех цивилизаций во Вселенной состоит совсем не в том, чтобы наращивать технологическое могущество, как можно предположить. Кстати, такое представление – это типичная ошибка цивилизаций на ранних стадиях развития. Основной вектор развития разума во Вселенной направлен совсем не туда.
– А куда же? – выговорил Мартин с волнением. 
Никто ещё в жизни не говорил с ним на подобную тему.
– Как ты думаешь, – Хранитель хитро прищурился, – если высших цивилизаций в космосе так много, и их масштаб деятельности столь велик, то почему ваши учёные до сих пор не обнаружили ни малейших признаков их деятельности? И это несмотря на целенаправленные поиски – насколько я знаю, у вас действуют целые государственные программы по поиску внеземного разума? Почему высшие хотя бы не выходят на контакт с вами? 
– Не знаю, – пожал плечами Мартин. – Наверное, потому что расстояния огромные… Да мало ли почему!  Может, им просто это не нужно, просто не интересно.
– Вот, – Хранитель поднял палец, – тут ты ближе к истине. А истина заключается в том, что магистральный путь развития цивилизаций совсем не технологический, а эволюционный.
– Вы хотите сказать, разумные существа во Вселенной – они куда-то дальше эволюционируют?  Вместо того чтобы осваивать космос?
– А что значит «осваивать космос»? – улыбнулся Хранитель. – Не думаешь ли ты, что смысл и цель существования разума во Вселенной только в том, чтобы всё больше распространять своё присутствие и влияние? К тому же самому стремится и обычная плесень.
– Мне сложно сказать… – Мартин задумался. – Но если не это, то что? Вот вы сказали, они дальше эволюционируют. Но куда? Я, честно говоря, не могу представить. Хотя вообще-то у меня с воображением всё в порядке. Я писатель, между прочим.
– Понимаю, – кивнул Хранитель. – Даже человеку, наделённому воображением, это представить непросто. Но тебе нужно знать: техническим развитием и завоеванием новых пространств озабочены сравнительно малоразвитые цивилизации. Как правило, это те, которые ещё не покинули свою родную планету. Но настоящее развитие разума во Вселенной идёт по пути расширения возможностей духа. Технические возможности – это только побочный эффект, причём такой, который сопутствует ранним стадиям эволюции. На более поздних всякая цивилизация – если, конечно, она их достигает, а не погибает раньше – совершенствует возможности своего сознания. Именно оно, сознание, становится основной движущей силой развития и главным действующим фактором у цивилизаций зрелых.
– Так что же, они становятся своего рода… космическими волшебниками? – выдавил Мартин, досадуя на себя, что ему в голову не пришло ничего лучше.
– Можно сказать и так, – снисходительно кивнул Хранитель. – Один ваш фантаст удачно сформулировал, что по-настоящему развитая технология неотличима от магии. 
– Да, это сказал Артур Кларк, – Мартин обрадовался, услышав хоть что-то знакомое. – Английский писатель. Кстати, он был ещё и учёный. Астрофизик.
 – Он сам не подозревал, насколько и в каком смысле прав, – заметил Хранитель. – Говоря это, он имел в виду высокую степень развития технических средств, которые для представителей обществ не столь развитых действуют непонятно как. Например, то, чем являлся бы у вас компьютер для туземцев, живущих ещё в каменном веке. Но на самом деле магия у высших цивилизаций реализуется в самом прямом смысле.
– То есть как – «в прямом»?
– Индивидуальное и коллективное сознание у них достигает таких уровней, что способно изменять материальный мир напрямую. То есть без посредства какой-либо техники. Для реализации своих целей им не нужно манипулировать внешними потоками энергии и материальными объектами, не нужно изобретать всевозможные хитроумные устройства. Они высвобождают изнутри потенциал, заложенный в материи. Но для таких эффектов нужно достичь высших уровней сознания. Или, если угодно, самых глубоких – что, по сути, то же самое…
– Хранитель, – встрял Мартин, – если я правильно понял, вы говорите про что-то типа йоги, только очень развитой?
– Примерно да. Я имею в виду сознание как активный, преобразующий фактор. Ибо это самый тонкий и в то же время самый могущественный вид энергии, самый универсальный инструмент влияния на окружающий мир. Кстати, насчёт йоги ты верно заметил – это знание доступно и молодым цивилизациям. Правда, только самым развитым её представителям, и в очень слабой степени.
– Но если такова общая закономерность, – уловив нить разговора, Мартин несколько оживился, – почему же развитие цивилизации у нас на Земле пошло по пути развития техники, а не сознания? 
Хранитель опять скупо улыбнулся, и Мартин почувствовал себя несмышлёнышем.
– Во-первых, на ранних стадиях одно другого не отменяет, а как раз предполагает. Развитие техники, вообще цивилизационный прогресс идёт параллельно с развитием сознания, при этом первое обусловлено вторым. Во-вторых, это развитие параллельное, но не синхронное. Сознание развивается гораздо медленнее по причинам, о которых я рассуждать не буду - это уведёт слишком далеко от нашей темы. Но важно понять, что таков один из общих законов. Требуется много лет эволюции, прежде чем возможности сознания, о которых я говорил, становятся массовыми и проявляются на достаточно высоком уровне. То есть становятся свойством конкретного вида разумных, лучше сказать – сверх-разумных существ. Так что, вероятно, у вас ещё всё впереди.
– Кажется, теперь я понимаю… – промямлил Мартин. – Хотя всё это представить по-прежнему трудно.
– Подытожим сказанное, – Хранитель встал и, заложив руки за спину, прошёлся взад-вперёд. – Чем на более высокой ступени развития находятся цивилизации, тем большую роль в их деятельности играет сознание. В этом они по мере развития становятся всё более сходны с Творцом Вселенной.
– С Творцом? – озадаченно переспросил Мартин. – У Вселенной есть Творец?
– А как ты думал? – Хранитель несколько удивлённо приподнял брови. – Конечно, весь мир возник не случайно из ничего и не сам по себе. Он создан сверхразумной силой, превышающей возможности всякого воображения. И всё, что в нём происходит, включая возникновение в его разных уголках жизни, разума и дальнейшую эволюцию до сверх-разума – это всё большее проявление Творца в своём творении.
– Значит, мы просто приходим к идее Бога? – несколько нервно хмыкнул Мартин. – Вы хотели подвести меня к этому, уважаемый Хранитель? Так это представление старо как мир. Может, сразу стоило начать с него?
– Конечно, религии у всех ранних цивилизаций говорят именно так, – кивнул Хранитель. – Но не надо упрощать. Источник, из которого возникла эта Вселенная, – как возникают и исчезают из него другие бесчисленные миры, – совсем не похож на тот традиционный образ, который возник в человеческом сознании. Люди и другие мало разумные создания выдумали себе Бога по своему образу и подобию, – тут Хранитель негромко рассмеялся. – Настоящий Бог, или Источник, или Творец – назови его как угодно, – совершенно не вписывается во все эти примитивные фантазии. Даже правильнее будет сказать, что он не имеет к ним никакого отношения. И в этом ты скоро убедишься.
– Я? – Мартину вновь стало не по себе. – Каким образом?
– Речь идёт о том, что ты взглянешь в Око Духа. Для этого ты сюда и прибыл. Не волнуйся, это не смертельно… Хотя, – добавил Хранитель, подумав, – сильное впечатление могу обещать. Но нам с тобой нужно завершить беседу. Ты ведь спросил о Смотрящих, а я пока не ответил. Так что давай-ка продолжим.


*

Сев на скамью, Хранитель после некоторой паузы изрёк:
– Итак, пора вернуться к Смотрящим. Но есть ещё один важный момент общего порядка, который нужно усвоить. Тебе, наверное, было бы любопытно узнать: какие же цели могут быть у цивилизаций, достигших невообразимо высоких ступеней развития?
– Да, я как раз и собирался об этом спросить, – сказал Мартин, – но вы мой вопрос предвосхитили. Если не распространение своего присутствия и влияния во Вселенной, если не преобразования в космических масштабах, тогда что?
– Должен тебе сказать, и распространение, и влияние – всё это есть… Скажем, зажигать сверхновые звёзды, изменять траекторию планет и культивировать на них новые оазисы жизни – это всё высшим цивилизациям под силу, и некоторые действительно этим занимаются. Но главным направлением, как я уже сказал, является самосовершенствование, причём именно в духовном измерении.  Большинство из них достигают настолько мощного коллективного сверх-разума, что просто теряют всякую связь с материальным миром, и, соответственно, какой-либо интерес к нему.
– Да, такое мне сложно было бы предположить… – хмыкнул Мартин. – Если я правильно понял, это как ребёнок, вырастая, утрачивает интерес к игрушкам?
– Примерно так, – кивнул Хранитель. – Или подобно тому, как старикам становятся безразличны забавы молодых. Лично мне такая аналогия ближе, – с полуулыбкой добавил он. – Ещё более корректным было бы сравнение такой цивилизации с Буддой. То есть с человеком, который пошёл по пути реализации своего глубинного потенциала, оставил всё мирское и достиг просветления. Точнее говоря, единства с Источником всего. Только в данном случае вместо индивидуального сознания выступает коллективное.
– Ого! – воскликнул Мартин. – Так получается, развитие разума во Вселенной направлено к тому, чтобы в конце концов воссоединиться с Творцом?  По примеру отдельных самых развитых индивидуумов?
– Что-то вроде того… Законы эволюции сознания универсальны, они справедливы как для целых цивилизаций, так и отдельных их представителей. Помнишь, я спросил, почему вы не замечаете в космосе признаков иного разума, намного опередившего ваш? Теперь ты сам можешь ответить.
– Вы хотите сказать, эти носители высшего разума просто… незаметны?
– Да, потому что их активность направлена не наружу, а внутрь. В определённом смысле это активность просветлённого, погружённого в нирвану. Траектория развития таких цивилизаций заканчивается. Поэтому мы называем их «закатными». Они в конце концов схлопываются подобно большим звёздам, которые превращаются в чёрные дыры. Только вместо силы гравитации в данном случае выступает интенсивность их общего сознания. На материальном плане они перестают быть частью Вселенной и возвращаются к Источнику. Фактически вливаются обратно в него. Как ни трудно в это поверить, но это предельное достижение, к которому стремится всякая разумная цивилизация.
– Никогда бы не подумал, что дела обстоят так… – пробормотал Мартин.
– Да, это понять сложно, – согласился Хранитель, – а представить ещё сложнее. Однако и это ещё не вся правда.
– А что же ещё? – Мартин почувствовал, как у него кружится голова от такой темы.
– Ты знаешь, кто такие бодхисаттвы? – со своей загадочной полуулыбкой спросил старик.
– Ну, что-такое слышал… это ведь из буддизма понятие, правильно?
– Да… Бодхисаттвами называют тех просветлённых существ, которые не уходят из этого мира, а помогают другим достичь просветления. Своего рода будды, добровольно берущие на себя волонтёрскую миссию, – Хранитель усмехнулся. – Так вот, такие волонтёры есть не только среди будд, но и среди закатных цивилизаций.
– То есть они… помогают развиваться цивилизациям менее развитым?
– Верно понимаешь, – кивнул Хранитель. – Те, кого мы называем Смотрящими – это цивилизационные бодхисаттвы, которые ускоряют… нет, лучше сказать, оптимизируют эволюционный процесс на вашей и нашей Земле. 
– Теперь я понял… – сказал Мартин с глубоким вздохом. – Но у меня всё равно остаётся много вопросов.
– Так не стесняйся, спрашивай, – Хранитель снова встал и начал прохаживаться взад-вперёд. – Я здесь в том числе и для того, чтобы рассеять твои недоумения. А время у нас есть.
– Ну, например… в чём состоит их помощь, этих Смотрящих? Насколько они развиты по сравнению с нами? Почему они здесь, а не у нас? Почему вообще существуют две Земли и вообще две разновидности одной Вселенной?  А главное, я-то чем заслужил такую привилегию, что меня выбрали в помощники?
– Погоди, погоди, – остановил его Хранитель. – Так вопросам не будет конца. Не будем мешать всё в кучу. В изложении нужно придерживаться порядка. Только так я смогу что-то объяснить, а ты – понять. Надеюсь, я говорил всё предыдущее не зря. И у тебя сложилось определённое представление о закономерностях развития разума во Вселенной, о месте и роли в ней высших цивилизаций.
– Ну, вроде бы, в общих чертах… – сказал Мартин не совсем уверенно. – Хотя всё это в голове вот так сразу не помещается.
– Понимаю, – кивнул старик. – Наберись терпения, осталось немного. И это немногое я раскрою в определённой последовательности. А по ходу дела ты услышишь интересующие тебя ответы.
– Хорошо, Хранитель, я слушаю.
– Так вот, одним из главных критериев развития цивилизации является их овладение реальным пространством-временем. Это прямое следствие развития их коллективного сознания. Реальное пространство-время Вселенной – это не то, которое себе представляет средний житель Земли. И даже не то, которое описывает общая теория относительности, хотя там разум подходит к пониманию сути гораздо ближе. То, что цивилизации высшего порядка воспринимают как реальное четырёхмерное пространство-время – это континуум, составленный из двух трёхмерных пространств с разным знаком кривизны, ну и плюс единое с ними измерение времени, которое тоже течёт не совсем линейно.
– Из двух? Как это – из двух? Разве у нас не одно трёхмерное пространство?
– Именно так, что не одно. Реальное пространство состоит из двух пространств, как говорят наши учёные, «с комплементарно-сопряжённой топологией». Та Земля и та Вселенная, из которой пришёл ты, Мартин, – она действительно находится, если здесь применимо слово «находится», – в одном из двух этих пространств. Лучше было бы сказать – твоя Вселенная занимает трёхмерный континуум с положительной кривизной. 
– Хранитель, а что значит «положительная кривизна»?
– Ты же наверняка слышал о неевклидовой геометрии? – осведомился старик.
– Ну, что-то слышал, – напрягши память, промолвил Мартин, – но сейчас уже не помню. Я и обычную-то школьную геометрию помню еле-еле.
– Некоторые ваши учёные поняли, что пространство может быть разным. В том смысле, что может быть по-разному искривлено. Они пытались выразить это на математическом языке. Правда, понимания у коллег мало кто из них нашёл. Но эти одиночки, как это часто бывает, оказались правы… – Хранитель глубоко вздохнул. – Ладно, не буду тебя грузить подробностями, а постараюсь как можно короче. Ваше пространство, если проводить двумерную аналогию, по типу кривизны можно сравнить с поверхностью сферы. А   пространство с отрицательной кривизной – с поверхностью бублика… или, скажем, седла. Так вот, высшие цивилизации рано или поздно открывают, что реальное пространство Вселенной состоит из двух как бы вложенных друг в друга пространств. Эти два пространства взаимно дополнительны, и их кривизна обоюдно компенсируется. Таким образом кривизна реального пространства равна нулю.
– Кажется, я понял! – воскликнул Мартин. – Ваш вариант Вселенной занимает континуум с отрицательной кривизной, так?
– Не угадал, – иронически усмехнулся Хранитель.  – Такой вывод напрашивается, но он неверен. Дело в том, что все сколько-нибудь устойчивые материальные системы – от атома до галактики – могут существовать только в пространстве с положительной кривизной. Говоря упрощённо, потому что положительная искривлённость предполагает замыкание форм на себя, а отрицательная – разомкнутость. В пространстве отрицательной кривизны сложные структуры вообще не могут возникать, а не столь сложные очень нестабильны и быстро распадаются. Время тоже в нём течёт иначе.
– Что же он из себя представляет, этот разомкнутый мир?
– Ну, рассказывать – занятие неблагодарное, а пытаться себе это представить – можно   сойти с ума. Скажу только, континуум с отрицательной кривизной – это безжизненный, более-менее однородный и довольно унылый космос. Тем не менее, он необходим мирозданию и играет свою роль. Он в определённом смысле сохраняет глобальное равновесие между порядком и хаосом. Если бы не было уравновешивающего континуума с отрицательной кривизной, то уже на ранних стадиях развития Вселенной расширение сменилось бы сжатием. Под действием гравитации произошёл бы всеобщий коллапс, весь космос сжался бы обратно в точку подобно одной огромной чёрной дыре. И не было бы никаких галактик, звёзд, планет, и тем более никаких цивилизаций. Не было бы никакой мировой истории.
– Понятно… – пробормотал Мартин. – Так значит, мы никак не можем это второе дубль-пространство… ну, воспринять как-то? Ну хотя бы соприкоснуться с ним?
– Можем, но лишь отчасти и косвенно. – сказал Хранитель. – Многие необъяснимые события, которые вы наблюдаете у себя на Земле, связаны с присутствием и проявлением этого, как ты сказал, дубль-пространства. Это и неопознанные летающие объекты. И случаи таинственного исчезновения и появления разных вещей. И всевозможные явления, которые вы называете паранормальными, мистическими или оккультными. Да и, в конце концов, почти всё, что связано с психикой. Ведь для сознания нет границ, в том числе и между разными континуумами.
– Как любопытно… – выговорил Мартин, снова чувствуя головокружение от темы. – Я вроде немало читал всякого, но такую трактовку необъяснимого встречаю впервые.
– Нужно понимать, что континуум с отрицательной кривизной находится не где-то там, – Хранитель неопределённо помахал рукой, – он здесь, рядом. Он окружает нас и проходит сквозь нас. Он как бы изнанка вашего привычного мира. Лучше сказать, они перемешаны между собой, правда, не совсем равномерно. Но человеческое восприятие избирательно, и ему доступно в подавляющей мере то, что находится в обычном пространстве.
– Ладно, готов и в это поверить. Но всё-таки я не понял: где же мы находимся сейчас?
– Хороший вопрос, – Хранитель улыбнулся. – Рад, что мы наконец добрались до него. Мы находимся в реальном пространстве-времени. У наших учёных для него есть термин «комплексный универсум», но не суть. Суть в том, что в нём баланс между двумя континуумами с противоположными знаками кривизны почти идеален. «Почти» – потому что ничего идеального не существует. Возможно, даже Творец не идеален, как бы это кощунственно ни звучало.
– Так, значит, реальное пространство-время – то, где обычно обитают Смотрящие?
– Не только Смотрящие, но и все цивилизации, достигшие аналогичного уровня развития. Я уже говорил: на некоторой, достаточно высокой ступени, сознание у разумных существ становится способным влиять даже на пространство-время. Одни закатные цивилизации сразу совершают Великое Возвращение, то есть достигают конечной цели и сливаются с Источником.  Но другие не торопятся это делать. Прежде чем уйти навсегда, они возделывают в реальном пространстве-времени такие островки, как наша Солнечная система со своей Землёй. Некоторые представители таких цивилизаций-миссионеров становятся теми, кого мы здесь называем Смотрящими. 
– И чего же они хотят, эти Смотрящие?
– Повторю: их цель – способствовать развитию другой расы разумных существ, не столь эволюционно продвинутых. В данном случае – нас. Но не только нас, но и вас, чьим двойником мы являемся. Или наоборот, но тут не столь важно, кто чьим двойником является. Важно, что и ваша цивилизация, и наша находятся под влиянием Смотрящих. Влияние это благотворным образом сказывается на развитии обеих наших цивилизаций.  Правда, в силу разницы, скажем так, организации пространства – и способы, и результаты их влияния на наших планетах существенно различаются. Ты уже это, наверное, и сам успел заметить.
– Да, разница заметна. И Каспер мне кое-что рассказал по пути сюда… Хранитель, правильно ли я понял, что здесь влияние Смотрящих непосредственное, а у нас – через других людей?
– В общем ты правильно понял, – кивнул Хранитель. Он закончил ходьбу и сел прямо напротив Мартина. – Хотя надо заметить, в арсенале Смотрящих много разных средств. Заканчивая тему высших цивилизаций, я должен сообщить ещё одну важную штуку. У них выработан свой – так сказать, вселенский этический кодекс в отношении друг друга и цивилизаций, находящихся на низших ступенях.  Одним из главнейших положений этого набора правил является то, что ни на какую цивилизацию не должно воздействовать напрямую, силовым или каким-то подобным путём. За редчайшими исключениями, о которых речь отдельно. То есть, всем другим разумным расам предоставляется полная свобода действий. А помощь в развитии оказывается тонко и мягко, очень дозированно, почти незаметно. Ибо грубое вмешательство нарушает ход вещей. Нарушает то, что высшие цивилизации называют Великим Равновесием.
– А почему всё-таки нельзя сразу подтянуть низшую цивилизацию до высшей? – спросил Мартин. – Ну, навроде того, как в нашей истории колонизаторы цивилизовывали дикарей?
– Примерно по той же причине, – усмехнулся Хранитель, – по которой нет смысла тянуть колосья вверх, пытаясь помочь им побыстрее вырасти. Многого ли достигли те ваши колонизаторы? В лучшем случае им удавалось внедрить в жизнь менее развитых народов какие-нибудь технические удобства или навязать чуждые тем правила. Но они оказывались не в состоянии радикально изменить общество, которое для таких перемен ещё не созрело.
– Да, всякий раз так и бывало… – подумав, согласился Мартин.
– Для отношений между цивилизациями это ещё более справедливо. Всё должно течь органично и естественно, проходить все этапы развития. Это один из важнейших законов всеобщей мировой эволюции. А его нарушение порой приводит к непредсказуемым негативным последствиям, которые даже высший разум предвидеть не в состоянии. Слишком уж сложный и неоднозначный это процесс – эволюционное развитие, который к тому же всегда проходит в разных условиях.
– Хранитель, вы сказали, что всё же бывают исключения, – заметил Мартин.
– Да, есть критические ситуации, когда цивилизации грозит уничтожение из-за проблем, с которыми она сама может и не справиться. К примеру, угроза войны с применением ядерного оружия, пандемия или какие-нибудь космические катаклизмы. Тогда высшие могут напрямую вмешаться.  В историю вашей цивилизации, насколько я знаю, Смотрящие вмешивались всего два раза. Первый раз – в средние века, когда была самая масштабная эпидемия чёрной оспы, угрожавшая уничтожить всё население Земли.  А второй – совсем недавно – во время Карибского кризиса, когда опасность глобального ядерного конфликта подступила вплотную. Ни тому, ни другому Смотрящие не дали произойти.
– Вот это да, – через силу пробормотал ошеломлённый Мартин. – Кто бы мог подумать…
– Пора заканчивать нашу длинную беседу, – помолчав, сказал Хранитель. – И оставшаяся её часть будет посвящена твоей персоне.


*

Мартин сидел, ёрзая на скамье, и напряжённо ждал. Сердце его гулко и часто колотилось. Сейчас ему предстояло услышать о себе нечто необычайно важное. Но он совсем не был уверен, что хочет это знать.
Хранитель опять выждал томительную паузу и заговорил:
– Итак, подведём предварительные итоги. Смотрящие положительным образом влияют на развитие нашей и вашей, так сказать, подшефных цивилизаций. Заметь, я не говорю «контролируют» или «управляют». Я снова обращаю твоё внимание на то, что они не оказывают давления, чтобы ускорить ваше или наше развитие.  Во-первых, это идёт вразрез со вселенским цивилизационным кодексом. Во-вторых, в данном случае сколь-нибудь эффективное управление вряд ли возможно. Это подобно тому, как бодхисаттва может распространять учение о просветлении, направлять других к цели того пути, который лично он уже прошёл. Но сам не может никого просветлить. Речь идёт скорее об оптимизации эволюционных процессов на наших планетах.
– Это я усвоил, – кивнул Мартин. – Но до сих пор не понимаю, какое всё это имеет отношение ко мне.
– Мы к этому и подходим. Что такое оптимизация эволюционного процесса? Грубо говоря, она состоит в правильном балансе порядка и хаоса. Это относится и к обмену веществ отдельного организма, и к процессам в биосфере, и к развитию человеческих обществ. На вашей планете Смотрящие воздействуют на развитие человечества главным образом посредством регуляторов. То есть тех людей, которых они призывают, передают им особый дар, связанный с их будущей миссией, и возвращают обратно.
– Регуляторов? – переспросил Мартин. – И кто же ими становится?
– Это те люди, которых Смотрящие выбирают из населения Земли по одним им известным критериям. Надо сказать, это происходит постоянно. На протяжении всей вашей истории, начиная с Древнего Шумера и по сей день, в разных странах и эпохах действовали регуляторы. Ими были многие личности, повлиявшие на развитие человеческого общества. В их числе учёные, мыслители, изобретатели, политики, реформаторы, деятели искусства, писатели, духовные учителя…
– Хм, было бы чертовски любопытно узнать, – протянул Мартин.
На лице Хранителя появилась и тут же исчезла сдержанная улыбка.
– Я мог бы назвать многие известные имена, но не буду. Думаю, ты был бы весьма удивлён. И польщён, узнав, в какой достойной компании тебе предложено оказаться. К примеру, регуляторы были среди древнегреческих философов, государственных мужей Римской империи, даосских и буддийских наставников, творцов Ренессанса, деятелей эпохи Просвещения. Конечно, присутствуют они в общей человеческой массе и сейчас. Но все эти люди держали и держат свой статус в тайне. Впрочем, регуляторами становились и люди совсем не публичные, мало кому известные и не оставившие заметных следов в истории. Они тихо и незаметно жили, делая своё дело. Никто из окружающих и не подозревал, кто они такие на самом деле.
– Это что-то типа секретного ордена? – Мартин впервые за долгую беседу позволил себе улыбнуться.
– Если угодно, назови это так. Но всех этих людей объединяет то, что у каждого есть некий дар, с которым связана соответствующая миссия. При правильном применении этот дар продвигает цивилизацию вперёд.
– А что, может быть и неправильное применение? – несколько опешил Мартин.
– Может, – помедлив, ответил Хранитель. – Ты и сам не хуже меня знаешь, что человеческие существа способны злоупотреблять чем угодно. Об этом же свидетельствует вся история. Такова природа вашего и нашего биологического вида, которая по эволюционным меркам ещё довольно далека от совершенства.
– Пожалуй, это так. Но я думал, если этот дар свыше… Так что за дар получают эти регуляторы?
– Правильней было бы сказать, Смотрящие не дают дар, а инициируют или пробуждают его. Дар у будущего регулятора как потенциал должен быть изначально. Это – первое из условий для того, чтобы человек был отмечен Смотрящими как возможный кандидат. Это некий специфический талант, способность внести уникальное и существенное усилие в общий эволюционный процесс.  А в какой конкретно области – не столь важно. Зачастую кандидат сам этого не знает. Он начинает это понимать только через какое-то время после того, как его вернули в привычную среду. Но теперь он уже перестаёт быть обычным человеком. Он становится сотрудником Смотрящих, то есть регулятором.
– И как меняется жизнь такого человека? – спросил Мартин, волнуясь.
– Внешне, как правило, очень мало. Хотя в отдельных случаях это может повлечь значительные изменения в жизни. Всё происходит очень индивидуально.
– А как будет насчёт меня?
– Не знаю. И никто не может знать. В том числе и Смотрящие. – Хранитель лукаво прищурился. – Тем и прекрасна жизнь, что непредсказуема в каждом отдельном случае.
– Так какой же дар у меня? – воскликнул Мартин. – Хранитель, я ведь себя не проявил как большой талант. Ну, писатель средней руки, так что с того? И потом, меня даже никто не спросил! Может, мне лучше жить бы себе спокойно дальше, не становясь этим, как вы сказали, регулятором? И вообще ничего не зная из того, что вы мне рассказали!
– Этот вопрос не ко мне, – вздохнул Хранитель. – Знаешь, некоторые вещи в жизни мы не выбираем. Так же, скажем, как место или время, да и сам факт нашего рождения. Здесь выбирают те, кто намного могущественнее нас. Но мы вольны выбирать то, что дальше с этим делать. 
– Ну хотя бы в общих чертах, хотя бы предположительно – вы можете сказать, в чём будет состоять моя роль? После того, как меня вернут?
– Самое определённое, что я могу сообщить – это то, что тебе выпала роль светлой альтернативы другому регулятору. Ко всему, что я сказал о регуляторах, надо добавить, что они по типу влияния могут быть светлые и тёмные.
– Светлые и тёмные? Это как?
– Сразу поясню: это не значит – хорошие и плохие. Это указывает на преимущественный вклад конкретного регулятора в баланс порядка и хаоса – в зависимости от природы своего дара. Хаос и порядок равно нужны в общем раскладе движущих сил эволюции. Без компоненты хаоса будет застой, а без компоненты порядка не будет целенаправленного движения.  Но если какая-то из составляющих чересчур преобладает, то это нарушает равновесие и приводит к дисгармонии.
– И что тогда будет?
– Когда такое происходит, ход развития цивилизации тормозится и даже оборачивается вспять. В обществе происходят разного рода негативные явления. Такое, должен сказать, в вашей истории происходило. Я уже говорил, что даже Смотрящие не могут предусмотреть всё. Такие скверные и мрачные страницы человеческой истории, как зверства инквизиции, массовый террор после революций или мировые войны в двадцатом веке, случались потому, что происходило резкое нарушение баланса сил хаоса и порядка. И некоторые регуляторы, к сожалению, играли в таких событиях не последнюю роль. 
– Даже так? – спросил поражённый Мартин. – Даже регуляторы могут приносить вред?
– К сожалению, даже они. В вашей истории есть прецеденты, хоть и редкие. Например, некоторые организаторы французской и русской революций со всеми последствиями – это тоже были люди, получившие дар от Смотрящих. Или отдельные личности из высшего руководства фашистской Германии…  ну и прочих реакционных режимов двадцатого века. Всё это примеры регуляторов, образно говоря, испорченных. Роли, которые они исполняли, оказались совсем не теми, ради которых их призвали.
– То есть дар – это ещё не гарантия, что его правильно применят?
– Как ни печально признать, не гарантия. Как средство воздействия на общество регулятор – это очень действенный инструмент, но обоюдоострый. Сам знаешь, сильное лекарство может оказаться ядом, если принимать неправильно. В определённых обстоятельствах регулятор в обществе может оказывать эффект, обратный ожидаемому. Это исключение, а не правило, но такие исключения случаются.
– Но всё же, Хранитель, – Мартин задумался, подыскивая слова. – Если те сверх-разумные, кто внедряют этих… регуляторов, – если и они не в состоянии предвидеть таких вариантов развития событий, то хотя бы исправить положение они могут? Это ведь, получается, и их ошибки тоже? И они несут свою долю ответственности?
– Я бы не назвал это ошибками. Ответственность – да. Ещё раз повторю: в развитии общества невозможно ничего знать наперёд со стопроцентной вероятностью. Слишком сложная система. Поэтому Смотрящие и влияют по минимуму. Но как знать, не была бы история человечества без них ещё более трудной и жестокой? Что же касается ответственности, то конечно, Смотрящие несут её в полной мере. Они постоянно корректируют своё влияние, соразмеряя его со всеми процессами в обществе. А регуляторов с некоторых пор подбирают поровну из числа светлых и тёмных. Причём с коротким интервалом времени. Можно сказать, парами. И вот теперь мы уже вплотную подходим к твоему случаю.
– Слава богу, – выдохнул Мартин. – Я уж думал, мы никогда не доберёмся.
– Всё когда-нибудь заканчивается, – улыбнулся Хранитель. – И наш разговор подходит к концу. Буду краток. Не так давно Смотрящие призвали одного кандидата на роль тёмного регулятора. То есть такого, который должен внести свой вклад в  равновесие со стороны хаоса. Ему здесь помогли открыть свой дар, после чего возвратили на Землю. Одновременно в обществе, куда он вернулся, стихийно возникла тенденция к усилению роли хаоса в массовом сознании. Сочетание такой общественно-политической ситуации и особенностей дара этого регулятора, а также его личных качеств, Смотрящие оценивают как неблагоприятное. По их мнению, возникла повышенная вероятность того, что Великое Равновесие будет нарушено. Чтобы этого не случилось, Смотрящие сразу же вслед за тем, о ком я сказал, призвали другого кандидата на роль светлого регулятора. Человека, который должен стать ещё одним представителем сил порядка на Земле. Это ты, Мартин.
– Я? – обескураженно переспросил Мартин. – На роль светлого регулятора? Как бы в противовес силам хаоса?
– Если угодно, то так, – кивнул Хранитель.
– И что же теперь, по возвращении мне придётся бороться с тем… тёмным? – Мартин невесело усмехнулся.
– Этого я не могу тебе сказать… – Хранитель пожал плечами. – Не исключено, но это крайний случай. Такое развитие событий совсем не обязательно. Может, вы никогда не встретитесь и даже друг о друге не услышите. Никто не знает, как распорядится жизнь. Могу сказать только одно: своей деятельностью ты будешь сдерживать деятельность того человека, чтобы хаос не возобладал. Если, конечно, позволишь Смотрящим открыть собственный дар.
Мартин не нашёл что сказать. Он сидел, уставившись в одну точку. Всё, что вывалил на него Хранитель, будто придавило его сознание тяжёлой массой.


*

Хранитель тоже помолчал, потом спросил:
– Ну что, готов ли ты теперь взглянуть в Око Духа?
– Это необходимо? – выговорил Мартин с дрожью в голосе.
– Да, – ответил Хранитель, будто отрубил. – Как необходимо испытать способность космонавта к перегрузке, прежде чем посылать его в космос. Таков порядок, установленный   Смотрящими.
Мартин ещё некоторое время сидел молча и неподвижно, ссутулившись. Потом медленно выпрямился, глубоко вздохнул и выговорил:
– Я готов.
– Хорошо. – Хранитель в непонятном жесте сплёл пальцы рук. – Сейчас я открою Врата Вечности. На короткое время у тебя будет непосредственное сообщение с Источником.  От этого зависит, состоится ли у тебя встреча со Смотрящими, или ты сразу отправишься назад. Во втором случае ты практически ничего не будешь помнить о своём визите на другую Землю… А теперь просто сиди и смотри. И не бойся, но будь собран.
С этими словами он встал, подошёл к стене и, прикоснувшись обеими руками к одному ему известному месту, неподвижно замер.
Мартин поначалу не заметил никаких изменений. Но через несколько секунд матовый свет, который источали стены и потолок этого странного помещения, стал меркнуть. На глазах окружающая обстановка всё более погружалась во мрак, пока не стало совсем темно.  Глазам была непривычна такая быстрая перемена, однако вскоре Мартин различил на фоне этой кромешной темноты отдельные многочисленные искорки, беспорядочно разбросанные по всему полю зрения.
Мартин понял, что видит космическую бездну. Но не так, как если бы смотрел на ночное небо, а каким-то новым, словно внезапно приобретённым зрением – невероятно острым и объёмным. Он смотрел в безмолвную чёрную глубину, пронзая взглядом миллионы световых лет; а эта глубина, как показалось ему, тоже глядит на него. И ответный взгляд бездны гипнотизировал, он манил к себе и звал – лететь навстречу и раствориться посреди холодных и невообразимо огромных пространств. Мартин вдруг ощутил себя в центре гигантского водоворота, который сейчас втянет его внутрь и поглотит без следа. На мгновение его накрыла с головой волна ужаса, но тут же схлынула. Он продолжал сидеть в немом оцепенении, вперившись глазами в беспредельную тьму и слыша только стук собственного сердца. 
Так прошло некоторое время – он не мог сказать, несколько секунд или целая вечность. Но что-то будто бы дрогнуло или зашевелилось там, в этом царстве безмолвия и тотальной темноты. В поле зрения – где-то в зените куполообразного потолка – вспыхнула белая точка. Но она не была ещё одной звездой, затерянной среди бесчисленных россыпей крохотных огоньков на фоне угольной черноты.
Это было нечто иное: точка росла на глазах и сияла всё ярче. Сияние словно бы разгоняло прочь во все стороны извечный космический мрак. Оно совершенно не слепило глаза и было живым, разумным – это Мартин ощутил сразу. Свет стремительно разрастался и заполнял всю полусферу, которая была доступна для зрительного восприятия. И одновременно нарастало ощущение присутствия кого-то невыразимого. Всеобъемлющего Присутствия, за которым угадывалось безграничное знание и абсолютное могущество.
Такого Мартин не испытывал никогда. Всё его существо охватил благоговейный трепет.
Свет заполнил всё видимое пространство, и уже не было ничего, кроме этого сплошного и плотного, как огонь, белого света. Исчезла комната, исчезло звёздное холодное пространство, исчез весь космос, и сам Мартин уже не мог бы сказать, существует ли он отдельно от этого живого света. Не было сомнений только в том, что это Источник всего сущего, который вдруг явился сюда и открылся ему, такому исчезающе малому по сравнению с собой. Само бытие смотрело на него оттуда, где не существовало времени и границ, вообще ничего определённого и законченного – а был только этот бездонный всеохватный взгляд, который проникал всюду, знал всё и придавал всему смысл. Это был взгляд изначальной непостижимой Тайны, из которой появлялись и в которую возвращались все частные, мыслимые и немыслимые тайны.
Но каким-то образом Мартин всё ещё оставался отдельной ничтожной песчинкой, взирающей на эту сияющую безбрежность. И там, в глубинах этого света, последним усилием восприятия он различил какое-то непрерывное вибрирование, происходившее с немыслимой скоростью, какие-то мгновенные вспышки и молниеносные пульсации. Источник жил своей жизнью, непостижимой в своём бесконечном величии. Тут и там он искрился сам в себе, и из этих точек повышенной интенсивности возникали на мгновение разноцветные сполохи. Они мгновенно расходились в стороны, свивались в спирали, раскручивались и скручивались обратно в раскалённую белизну, сплетались в причудливых узорах и расплетались опять, чтобы тут же образовать другие, не менее замысловатые; распадались на отдельные языки пламени всех возможных оттенков, собирались снова, таяли и переливались друг в друга.
Мартин вдруг понял – хотя, как понял, не смог бы объяснить: он видит извечную игру самого Источника, которой нет начала и конца. То ли символическое, то ли реальное проявление его безграничной творческой мощи – непрестанное рождение, существование и исчезновение новых миров.
Это зрелище было настолько прекрасным, настолько грандиозным и завораживающим, что его можно было созерцать вечно.
В мозгу Мартина промелькнула мысль, что теперь он видел всё. Ничто другое не могло сравниться с этим. Всё остальное – что было в его жизни и что будет – уже не имеет никакого значения. И теперь не страшно умереть.
Как бы в ответ на это, свет, который обнимал его со всех сторон, стал постепенно меркнуть. За несколько секунд он погас, снова уступив место вселенской тьме.
Потом сквозь темноту медленно проступило уже знакомое матовое свечение. Оно сомкнулось куполом над головой и вокруг, а через секунду как бы сгустилось, образовав свод потолка и стены. Мартин снова обнаружил себя сидящим на каменной скамейке в центре странного помещения, напоминающего пустой амфитеатр. Хранитель неслышно подошёл к нему и опустил руку на его плечо.
– Ну как впечатление? – спросил он негромко и участливо.
Мартин поднял на него глаза. Он не сразу нашёл что ответить. Пережитое им только что выветрило напрочь все другие ощущения. И даже на время лишило способности соображать.
– Нет слов… – наконец через силу пробормотал он.
– Поздравляю, – Хранитель слегка склонил голову. – Око Духа посмотрело на тебя, и ты выдержал этот взгляд. Выдерживают, к сожалению, не все кандидаты. Но ты прошёл испытание. Теперь тебе предстоит встреча со Смотрящими.
– Хранитель, я видел Бога? – дрожащими губами выговорил Мартин.
– Ты видел только ту ничтожно малую часть Источника, которая доступна человеческому восприятию. Увидеть его таким, какой он есть в целом, не может ни одно отдельно взятое индивидуальное или даже коллективное сознание. Ибо он бесконечен и непостижим.
– Знаете, мне вполне хватило и этого, – Мартин через силу улыбнулся. – Это впечатление на всю жизнь.
– Понимаю, – снова кивнул Хранитель, сдержанно улыбнувшись в ответ. – Помнится, я в первый раз при посвящении тоже был поражён. Просто раздавлен тем, что увидел. Иначе и быть не может. Человек слишком мал и ограничен, а его воспринимающие способности не очень-то подготовлены к таким эффектам.
– Это точно! – согласился Мартин. – Теперь я доподлинно знаю, как смехотворны традиционные представления людей о Создателе. Какая наивность – просить его о чём-то с помощью молитв… Даже не говорю об образе бородатого старца на облаке и тому подобном.
– Да, ты получил более адекватное представление об Источнике всего сущего, – изрёк Хранитель, посерьёзнев. – Но не думай, что узнал его по-настоящему, и отныне можешь просвещать других насчёт него. Повторю, что можно лишь отчасти пустить его в своё сознание. Эта задача сама по себе не из простых. Но познать его как он есть – это превышает возможности любого существа или любой совокупности существ.
– Это мне понятно… – проговорил Мартин в задумчивости. – Было понятно и до этого потрясающего опыта. Конечное не может познать бесконечное, тем более то, откуда оно произошло. Но, Хранитель, меня другое интересует. Что-то я не почувствовал ни какой-либо снисходящей благодати, ни особенной любви к себе, о которых говорят священники и мистики. Наверное, Создатель не такой уж добрый, как считают люди? 
Хранитель глубоко вздохнул.
– К Создателю не стоит применять те понятия, которыми люди пользуются, когда рассуждают об отношениях между собой. Вообще не надо приписывать ему качеств человеческой личности. Он не отдельный индивид, а сама живая возможность для возникновения и существования бесчисленного количества индивидов. У него есть, если так можно выразиться, доброе намерение, когда он своей спонтанной творческой активностью порождает новую вселенную. Но не более того. Если он чего и хочет, так это того, чтобы эволюция существ разворачивалась согласно его законам. Чтобы носители разума как можно более гармонично относились друг к другу и к жизни вообще. Но он не управляет созданными им мирами, цивилизациями и тем более судьбами отдельных существ. Он предоставляет им максимальную свободу действий, и только. Понятно ли тебе это?
– Примерно понятно, хоть и сложно…  Мне ещё нужно всё это уложить в голове. Не каждый день такое переживаешь!
– Ладно, – сказал Хранитель, – посиди немного, приди в себя. Остался финишный отрезок твоего путешествия.


*

Мартин посидел ещё несколько минут, переваривая впечатления от всего, что он увидел и услышал в этом помещении. Ошеломление и подавленность понемногу проходили. 
Хранитель всё это время неподвижно сидел рядом, полузакрыв глаза, и хранил молчание. От него будто бы исходили какие-то успокаивающие волны.
– Хранитель, – спросил Мартин после паузы, а как выглядят эти Смотрящие? Мне бы подготовиться к встрече с ними, а то вдруг их облик меня ужаснёт.
Старик сразу же отреагировал:
– Какими ты их увидишь, зависит от тебя.
– От меня? – удивился Мартин.
– Вообще-то они предпочитают оставаться невидимыми для представителей подшефной цивилизации. Как они выглядят на самом деле, полагаю, никто из людей до сих пор не знает – ни на нашей планете, ни на вашей.  Но если они сами инициируют встречу, как случилось с тобой и другими кандидатами, то это другое дело. Они предстают перед конкретным кандидатом в таком виде, какой выбирает его собственное восприятие в соответствии со своим подсознательным наполнением. То есть в зависимости от того, какой из архетипов или образов окажется для него наиболее… естественным, что ли. Заранее об этом можно только гадать.
– Вот оно как… – пробормотал Мартин.
Услышанное совсем не прибавило ему уверенности в себе. Какой там образ будет извлечён из глубин его психики?
– Не бойся, – видимо, почувствовав его настроение, сказал Хранитель. – Ничего ужасающего ты не увидишь. Может быть, ты вообще окажешься в окружении райских цветов и бабочек. В любом случае, тебе уже нечего бояться.
– Да, после всего этого… – согласился Мартин.
– Ну что же, готов идти? – Хранитель пытливо взглянул на него.
– Идём, – собрав всю решимость, сказал Мартин. – Только… куда теперь?
– За мной, – усмехнулся старик.
Он поднялся и направился к двери в стене, противоположной той, в которую они вошли. Мартин последовал за ним.
Хранитель опять нажал на стене рядом с дверью одному ему видимую кнопку. Дверь распахнулась, в проём хлынул яркий солнечный свет. Перед Мартином раскинулся знакомый пейзаж – плато, загромождённое каменное глыбами, однако от двери через это неприветливое пространство шла гладкая прямая дорога шириной в пару шагов. Впереди, примерно на расстоянии сотни метров, возвышалось ещё одно сооружение, по форме подобное тому, в котором они с Хранителем сейчас находились. Но оно было гораздо больше – размером с крытый футбольный стадион. И в нём, у самого подножия, также зиял проём выше человеческого роста.
– Тебе туда, – Хранитель вытянул указательный палец в направлении этого входа.
– А вы… – Мартин ощутил подступающую дрожь в коленках. – Вы со мной не пойдёте?
Хранитель отрицательно покачал головой.
– Мне с тобой идти незачем. Я свою роль в твоей судьбе выполнил. Конечный отрезок своей дороги ты должен пройти самостоятельно.
Мартин стоял у дверного проёма, не в силах сделать первый шаг. Сердце снова гулко и часто забилось.
– Иди, Смотрящие ждут тебя, – Хранитель легонько подтолкнул его. – И не бойся!
– Ну что ж… Спасибо вам, Хранитель, за всё, – выдохнул Мартин и шагнул наружу.
– Счастливого пути! – сказал Хранитель, складывая ладони непонятным жестом.
Дверь за ним бесшумно закрылась.
Мартин постоял несколько секунд, собираясь с силами, и зашагал к входу в загадочную постройку, где его ждали Смотрящие.  Он уже не думал ни о чём, преодолевая эту сотню метров.  Его охватило только одно желание, которое билось в мозгу, как птица в клетке: кем бы ни оказались эти всемогущие существа, скорее получить этот дар, ради которого он был выхвачен из привычного мира.
И вернуться, вернуться домой.
Он вошёл в проход под полукруглой аркой и оказался на обширной арене. Пространство внутри было увеличенной копией того, что он видел в обществе Хранителя, и было залито знакомым ровно-белым матовым светом. 
Но в этом огромном помещении по кругу вдоль стен и на равном расстоянии друг от друга стояли изваяния из какого-то тёмного блестящего материала. Они были высотой с пятиэтажный дом и формой отдалённо напоминали человеческие фигуры. В их очертаниях угадывались конечности, туловище, голова – как если бы некие великаны завернулись в тёмные, непроницаемые плащи и замерли в глухой неподвижности. Пожалуй, из того, что Мартин видел, они более всего напомнили ему каменных истуканов острова Пасхи.
Их было двенадцать – Мартин быстро сосчитал. И все они стояли, повёрнутые лицами, или тем местом, где у них виделись контуры лиц, к центру огромной арены. Вид их был суров, даже грозен, но не страшен.
«Так вот они какие, Смотрящие», – подумал Мартин.
Они не двигались и вообще внешне ничем не выдавали того, что живые. Но они были вне всякого сомнения живы и разумны – намного более разумны, чем он – маленький человечек, стоящий в огромном пустынном зале и, задрав голову, с замиранием сердца разглядывающий этих мрачных безмолвных колоссов.
От них исходила почти физически ощутимая, пульсирующая мыслительная энергия. У Мартина сразу возникло это трудно описуемое и доселе незнакомое чувство.  Всё пространство этого помещения заполняла создаваемая этими статуями некая мощнейшая заряженная аура, и похоже, выходила далеко за его стены. Эту ауру сознание Мартина воспринимало, как тело пловца чувствовало бы огромную океанскую волну, подхватившую его и несущую неизвестно куда. У неё не было чёткой оформленности, но в ней чувствовалась сила – мягкая, но которой невозможно было сопротивляться.
Это поначалу ощущалось как живое энергетическое поле, никуда не направленное. Но вдруг разум Мартина воспринял команду, которая исходила от Смотрящих. Она была беззвучной и мощной, как вспышка в мозгу.  Мартин понял, что Смотрящие велят ему встать в центр зала. На негнущихся ногах он сделал несколько десятков шагов и очутился в месте, как ему казалось, равноудалённом от каждого из Смотрящих. Следующий их мысленный посыл заставил Мартина замереть на месте.
Его разум будто бы оцепенел вместе с телом. Мгновение спустя перед его глазами вспыхнул яркий, почти непереносимый свет. Мартину показалось, что на его голову хлынул огненный водопад, а через тело один за другим проходят мощные электрические разряды.
Всё его существо затрясло, будто он находился в самолёте, попавшем в турбулентный поток. Перед глазами всё поплыло и померкло. Мартин зажмурил глаза. Из ощущений, которые он продолжал испытывать, продолжалась только тряска…
И вдруг из бесконечного далёка до него донёсся глухой женский голос:
– Гражданин, проснитесь! 
– А? Что? – задремавший Мартин встрепенулся.
– Конечная! Выходим! – голос кондукторши пересёк тёмное пространство и ударил его в уши. Она стояла рядом с Мартином и настойчиво трясла его за плечо. Вдобавок трясся старый жёлтый трамвай, звеня и громыхая всеми плохо закреплёнными причиндалами.
Мартин разлепил сонные глаза и тряхнул головой.
Но увидел он не тускло освещённый трамвайный салон с окнами, мокрыми от дождя. И не угрюмую пожилую кондукторшу, похожую на Бабу-Ягу.
Над ним на фоне белого потолка висели несколько испуганные лица Яниса и его помощницы.
Мартин лежал на кушетке в кабинете своего друга – дантиста, а тот теребил его за руку.
– Марти, ты как? – с озабоченным видом спросил Янис.
Мартин рывком сел. Глубоко вздохнув, он оглянулся по сторонам. Вне всякого сомнения, это была явь. И это была настоящая реальность – по крайней мере та, к которой он привык.
– Что произошло? – плохо слушающимся голосом выдавил Мартин.
– У тебя случилась анафилактическая реакция на обезболивающее. Это такой внезапный и острый эффект аллергической природы, в результате которого организм впадает в ступор.
– Вот чёрт, – прокряхтел Мартин, крутя головой: шея неприятно затекла, пока он лежал.
– Напугал ты нас, – констатировал Янис с виноватой улыбкой. – Никто не предполагал, что твой организм так отреагирует. Мы уж собирались везти тебя в реанимационное отделение. Но ничего, обошлось.
– Сколько времени я был без сознания? – спросил Мартин, спуская ноги на пол.
– Где-то полчаса. Сейчас всё позади, можешь не волноваться. Но с зубами пока придётся повременить.
– Да какие уж тут зубы, – хмыкнул Мартин.
У него было странное двойственное ощущение. Ситуация после того, как он очнулся, была знакома. И то, что говорил ему Янис, он, похоже, уже от него слышал.
«Вот оно какое, дежа вю», – непроизвольно подумалось ему.
С другой стороны, он будто бы провалился в бездонную чёрную яму, в которой провёл целую вечность. И там, в той тёмной глубине, ему грезилось нечто очень необычное. То ли сон, то ли череда галлюцинаций…
Те видения были на удивление длинными и последовательными. Казалось невероятным, что всё это он мог пережить за полчаса. Хотя его путешествие в другом мире выглядело сплошной фантасмагорией, наполненной красочными и головокружительными образами, в то же время оно было потрясающе убедительным. Будто бы он переживал всё это на самом деле.
И все эти умопомрачительные, ошеломляющие откровения о космосе и прочем…
Неужели это всё было только игрой его воображения?
– Ты бы ещё полежал немного, – посоветовал Янис. – А то так сразу будет голова кружиться. Сейчас Фая тебе чаю принесёт. Или, может, кофе?
– Нет, благодарю, пока не хочется, – выговорил Мартин через силу. Дышать было всё еще трудно, а голова была тяжёлая, будто чугунная. – Ян, ты скажи: у этого обезболивающего есть ещё какие-то побочные эффекты – ну, типа галлюциногенных?
– Кажется, не слышал о таких, – осторожно ответил Янис.  – Хотя кто наверняка знает? Может, на некоторых людей и так действует. А ты чего спрашиваешь? У тебя что-такое было?
– Мне такое привиделось… – Мартин задумался, подыскивая выражения: мысли не слушались и разбегались. – В двух словах не рассказать. Будто я побывал на другой планете и общался с внеземным разумом. И даже с Богом. И всё настолько ярко, настолько реально…  Никогда такого не испытывал. Что это было, как думаешь?
Янис покачал головой:
– Трудно сказать… Возможно, когда твой ум отключился от внешнего мира, на подсознательном уровне продолжал работать. И нафантазировал всякого, чего в обычном состоянии не мог. Ты же всегда отличался сильным воображением. Вот оно без контроля и проявило себя на полную катушку.
– Возможно, – усмехнулся Мартин, – но никак не подумал бы, что оно способно на такое.
– Да, мы сами себя плохо знаем… – глубокомысленно изрёк Янис. – Ладно, как сейчас твоё самочувствие?
– Вроде ничего, – Мартин встал и прошёлся по кабинету, подошёл к окну.
Небо было хмурым и тяжёлым. Явно собирался пролиться дождь.
– Что-то гулять под дождём мне не очень хочется, – промолвил Мартин, задумчиво глядя наружу. – Может, ты меня подбросишь до дома?
– Конечно, Марти, без проблем, – отозвался Янис. – Сейчас соберусь и поедем.



                конец 1 части