К Лазурной полосе 5

Володя:

Поднявшись над усадьбой и взяв курс на Ровунну, я с трудом удерживал равнодушную мину. Ненуачо, фасон-то держать нужно, а чёртова дебильная улыбка сама собой так и лезла на лицо. Идея разнести левитирующие амулеты на три группы оказалась настолько удачной, что я просто тащился от собственной догадливости. А ещё от шика, с которым мы покинули усадьбу. Когда я подал ману на средние амулеты, Сова от заметённой снегом земли оторвалась так же степенно, как и раньше. Зато потом, когда я подал поток силы на носовую группу и одновременно на чугунки, она задрала нос и полезла в небо с такой скоростью, что нас с Элом довольно ощутимо прижало к спинкам кресел. Прыть обновлённого грузовоза оказалась такой, что платочки, которыми нам вслед махали провожающие, уже через несколько секунд стали неразличимы. Нет, я и раньше знал, что с новыми движками Сова стала гораздо шустрее, но чтоб настолько!
Пробуя пташку в небе после ремонта, мы однажды решили попробовать измерить скорость Совушки. Я на бреющем полёте разогнал аппарат над пустыми полями селян, а Эл по моей команде сбрасывал вниз камни с привязанной яркой ленточкой. Интервал между бросками был точно тридцать секунд, время я сам замерял. Потом приземлились и прошлись ножками по промёрзшей пахоте, измерив землемерской цепью расстояние между хорошо видимыми на снегу лентами. После перевода местных саженей в привычные мне единицы измерения, получилось что-то около восьмисот семидесяти пяти метров. Значит, Сова мчалась над полями со скоростью сто пять километров в час. Весьма прилично! Даже дракон фиг угонится, если только не начнёт жульничать, прыгая через порталы. Правда, в горизонтальном полёте или будучи груженной, птаха до крейсерской скорости разгонялась довольно долго и останавливалась не очень охотно, но с этими недостатками приходилось мириться.
Вот я и балдел, наслаждаясь полётом. Что касается Эла, то он по младости лет непосредственность ещё не растерял, и потому его восхищённая лыба сияла ярче стоваттной лампочки. Мне же приходилось всячески держать покерфейс, ибо положение, что называется, обязывало. Чай, я же барон, а не просто "погулять вышел". Со временем восторженное настроение улеглось, уступив место скуке. Время от времени Эл что-то вяло спрашивал, я так же скучающе отвечал, цедя слова в час по чайной ложке.
А всё от удручающе однообразной картины серого мира за бортом. Уже над Ёниговским уделом облака сгустились так, что буквально прижали нас к земле. Что делать – возвращаться не солоно хлебавши или попытаться подняться выше облаков? "Возвращаться нехорошая примета", единогласно решили мы с Элом, и стали набирать высоту. Теперь, имея перед глазами указатель крена и компас, пролёт сквозь серую пелену дался мне много легче. А Эл, похоже, вообще никаких трудностей не заметил, так как исполнял роль пассажира. Уставился барин в странные штуковины под ветровым стеклом, ну и что? Значит так нужно, что тут удивляться. Хотя от вопросов всё же не удержался, но больше от скуки, пропустив значительную часть моих ответов мимо ушей.
Пробив слой облаков насквозь, и поднявшись выше них, мы долгие пять часов летели, выдерживая курс исключительно по компасу, не видя под собой ничего, кроме бесконечного белого пушистого покрывала. Просветы в облаках начали появляться только над горной цепью, отмечающей границу между Вольными баронствами и Северным королевством. То, что после такого длительного полёта, мы вышли точно над перевалом и стоящей там заставой, привело управляющего Совой Эла в такое удивление, что он до глубины мальчишеской души проникся уважением к компасу. Что, впрочем, не мешало ему теперь раз за разом пытаться обмануть прибор. Малец принялся то резко менять направление полёта, то наоборот старался медленным скольжением в сторону уйти с курса так, чтобы картушка оставалась неподвижной. Тщетно – символы на вращающейся шкале неизменно уплывали вбок показывая, что Сова летит не верно. В начале полёта он так же игрался с  кренометром, отдавая или беря штурвал на себя вместе с покачиванием крыльев. С тем же результатом: уровень жидкости в банке сразу отходил от средней проволочки клетки, выводя доморощенного естествоиспытателя на чистую воду. Приборы не обманешь, даже такие примитивные. 
Я лишь качнул головой, не впадая в эйфорию подобно Элу. То, что мы оказались над торговым трактом, могло значить лишь одно – выбирая курс, я изрядно промахнулся. Тупо прикинул направление по накарябанном на огрызке бумаги плану, но совершенно не учёл ветер. А он был! И довольно свежий, на протяжении всего полёта постоянно сносивший нас к югу. То есть, при безветрии мы бы улетели чёрт знает куда, забравшись далеко на север королевства. Что же, учтём на будущее.
– Ладно, хватит баловаться. Бери направление на столицу. Восток–юг–восток.
Повернув штурвал не в ту сторону, Эл заставил Сову совершить почти полный круг, пока на шкале компаса не выплыли заветные буквы "В–юв". Мда, нужно будет прочитать мальцу ещё одну лекцию о компасе. Надеюсь сейчас, на волне повышенного интереса к прибору, парень не пропустит её мимо ушей.
От педагогических устремлений меня оторвал едва слышимый зов Вжики. Дракона просила прислать ей с приёмышем двух баранов, ибо погода мерзкая, на охоту лететь лениво, а жратеньки обоим хоцца не по-детски. Пришлось её обломить, мол, я далеко от усадьбы, уже на подлёте к Ровунне, и отдать такое распоряжение смогу лишь после возвращения, дня через три-четыре. Зверюга недовольно поворчала, покапризничала, но замолкла подозрительно быстро. Интересно, почему? Раньше она бы мне всю плешь проела, пока не получила бы желаемое. Может, расстояние между абонентами, увеличивающееся с каждой секундой, перевалило границу уверенного приёма и стало слишком большим для связи? Впрочем, не о том я думаю. Хрен на крылатую красавицу, пусть постится. Для меня сейчас другой вопрос актуален: где заночевать. Время уже позднее, день к вечеру клонится, и не хотелось бы впотьмах искать место для посадки. А сумерки зимой ой как коротки. Так что ну нафиг всех драконов вместе взятых, мне нужно о нас с Элом позаботиться.
Хотя... Вжика, Ровунна... У меня в памяти сразу всплыло воспоминание о довольно уютной полянке, на которой мы прошлой осенью пережидали ночь. Ну, когда мы с драконой привозили Микичу переделанный движок для выезда. Так что зверюга молодец, вовремя дала о себе знать и об укромном месте напомнила. Ведь та поляна чем хороша? Она довольно просторна, надёжно укрыта от посторонних глаз густым лесом, и в то же время лежит неподалёку от крупного села, куда в случае необходимости всегда можно обратиться за помощью.
Отобрав у Эла управление, я повёл Совушку прямиком к заветной поляне. Каково же было моё изумление, когда через полтора часа полёта и получаса поисков поляны – всё же зимний лес сильно отличается от летнего – я обнаружил, что наше место занято! И кем? Драконами! Две наглые чешуйчатые морды беспардонно заняли облюбованную мной поляну и, похоже, в ближайшее время освобождать её не собирались! Судя по всему, шершавая парочка готовилась к ночёвке – они разворотили сугробы, смели снег в стороны и сейчас в две пламенные струи прожаривали землю. Вот же, блин, досада! Добром они явно полянку не уступят, а пытаться качать права и связываться сразу с двумя драконами... Да ну их нафиг, я ещё жить хочу. В прошлом у меня уже были встречи с порхающими рептилиями из Серого анклава, вот только никаких приятных воспоминаний о тех встречах не сохранилось. Злобные они какие-то, алчные, за пригоршню золота любого спалить готовы. На их фоне дракоши Алого анклава, при всех их странностях, выглядели куда более разумными и готовыми к диалогу. Так что лучше мне поискать другое место для ночёвки, целее буду.
Я уже крутанул штурвал и приготовился поддать овса движкам, когда в голове раздался чистый и громкий голос Вжики: "Подожди, мы уже скоро". Честно скажу, на душе у меня заметно повеселело. Ведь если на меня одного серые набросятся не раздумывая, то в присутствии своих собратьев сразу в драку не полезут. А если полезут, то с оглядкой. Да и трое против двоих куда более приятный расклад, нежели один против пары. Взбодрившись, я вновь повернул к поляне. А местные драконы уже закончили поливать землю потоками пламени и принялась укладываться спать. Они свернулись клубком в круге горячей земли, от краёв которого всё ещё поднимались клубы пара, переплелись диковинным образом, укрылись раскрытыми крылами и затихли. "Всё, можешь опускаться" – донёсся зов Вжики.
У вас бывало такое, когда вы, увидав с непривычного ракурса знакомую обстановку, в первое мгновение не понимали, где оказались? Или принимали давно знакомого человека за постороннего, а узнавание приходило лишь потом? Так же было и у меня: я вдруг словно прозрел, разглядев в свернувшейся внизу паре Вжику и её воспитанника. Разглядел и опешил от неожиданности, поскольку никак не ожидал увидать здесь крылатую. Вот, значит, как она вышла из положения с ужином – перевалила решение проблемы на меня. Мол, если мужчина не может выполнить желание женщины на расстоянии, значит нужно это расстояние уничтожить, самой отправившись к нему. Всего-то делов. Блин, ничего не скажешь, классная логика, чисто женская. А мне как теперь быть, когда меня без спросу сделали крайним? Повестись на развод или взбунтоваться? Или вспомнить, что отныне заботиться о Вжике стало делом Хуррга, а не моим. Выпросил он у меня разрешение подбивать клинья к своей ненаглядной? Вот пускай сам её и кормит!
Я бурчал так довольно долго, на все лады поминая коварное женское племя. Ворчал когда опускал Сову на снег, бурчал когда разжигал печку в грузовом отсеке. Давая наказы Элу вести себя примерно в моё отсутствие, тоже порой срывался на брюзжание. Даже когда продирался через сугробы в заметённом лесу, когда рысил по укатанному тракту в село, всё ещё продолжал недовольно бурчать про себя. Хотя в глубине души прекрасно понимал, что для своей крылатой подруги сделаю всё. Потому что она моя подруга в истинном значении этого слова: сначала "друг", и только потом "женского пола".
После тёплой кабины Совы мне в вечернем лесу показалось не очень холодно, но после захода солнца морозец всё же стал пощипывать за нос. А потом он, сволочь такая, ещё и за пятки принялся. Пробивая путь через наметённые под ёлками сугробы – некоторые доходили аж до пояса – я умудрился набрать полные сапоги снега. Естественно, оказавшись в тёплой обуви, снежок радостно растаял, промочив портянки так, что хоть выжимай. И всё недавнее брюзжание по поводу драконьего манипулирования тут же уступило место другой, более насущной мысли – как бы не простыть. Оно мне надо, чихать и кашлять? Вот я и припустил со всех ног по тракту. Бегу, греюсь, изо рта аж пар валит, а сам думаю – когда добегу, куда стучать, в какой дом ломиться? Их ведь в селе не один десяток, а неоновых вывесок тут ещё не изобрели. Решил рассуждать логически: если село стоит на торговом тракте, ведущем в столицу, то мимо него катается много народу. Кто по делам короны, кто по торговым, кто из личного интереса. А значит, в таком селе просто обязан быть постоялый двор. Как его узнать? Наверно, по размеру. В доме простого селянина купеческий караван на ночь не разместится, даже в два яруса. И десяток-другой коней в обычную конюшню не влезет, как их не утрамбовывай. Получается, мне нужно искать самый крупный дом на окраине с просторным двором и большой конюшней. Пока размышлял – добежал до околицы, а там уже цепные псы встречают меня приветливым лаем. Стараются блохастые, заливаются, всю свою собачью душу в лай вкладывают. Эх, моим бы мастеровым такое усердие, а то они вместо работы всё больше измерениями занимаются – у кого понты круче да распальцовка шире.
О, а вот, похоже, искомый гостиный двор: два строения типа "барак обыкновенный" и широкая площадка меж ними. Судя по всхрапыванию и редкому ржанию, доносящемуся из одного барака, там конюшня. Значит, сооружение напротив и есть местный отель. Интересно, он хотя бы на половину звезды потянет, и только на осьмушку? Типа, всё включено – клопы в постели и тараканы в похлёбке. Ладно, там разберёмся, ночевать тут я всё равно не планирую. Кое-как отыскав в темноте входную дверь, я поспешил окунуться в здешнюю цивилизацию, всеми фибрами души стремясь к теплу поближе. А то у меня в сапогах вместо ног уже две ледышки, а пальцы на них ващще в сосульки превратились – стукни, Зевс свидетель, зазвенят.
Но весь мой порыв к горячей печке испарился, стоило мне оказаться на пороге общей залы. Честно скажу, я просто остолбенел от удивления! Хотя сама по себе открывшаяся моему взору картина была довольно прозаичной: местный люд внимал бродячим музыкантам. Один лохмач колотил в бубен, другой терзал сделанный из жердины и ящика бас, третий дул в рожок, четвёртый на балалайке вёл ритмовую партию, а пятый лихо запиливал соло, перебирая заскорузлыми пальцами струны грубо сколоченного подобия лютни. Меня поразила не столько картина, сколько звуки, издаваемые квинтетом. В  них, при некоторой фантазии, можно было опознать мелодию "El Condor Pasa"!!! Офигеть. Просто офигеть. Я застыл на пороге с отвисшей челюстью подобно Ватсону из знаменитого кинофильма. Помните его полузадушенное: "Но, чёрт возьми... КАК?"
Хотя да, вспоминаю, на одной из пластинок была эта запись в исполнении Зинчука. Среди Пашиного наследства имелся ещё вариант Пола Саймона и Арта Гарфанкела, но я его отверг именно из-за голоса на фонограмме. Зачем мне вопросы о странном языке, на котором поётся в песне? Вот и записал вариант Виктора, пусть и не без некоторых колебаний. Всё же превратить нежную мелодию флейты в некое подобие рок-баллады, это нормально для техномира. А как такая запись воспримется в магмире с его средневековым укладом? Я не знал, а потому и не акцентировал внимание покупателей на этой пластинке. Просто сунул её в общую пачку и продал оптом. Но мелодия прижилась, нашла своего слушателя, не смотря на необычность аранжировки. Получается, я недооценивал музыку, видя в ней лишь развлечение для богатеев. Она не только имела успех в кругу денежных мешков, но и ушла в народ. Просочилась через бархатные портьеры и кованые ограды, и растворилась в толпе.
Меж тем выступление музыкантов продолжалось. И пусть они фальшивили, пусть сбивались с ритма, пускай откровенно лажали, но... лажали фольк-барды с таким вдохновением, с такой самоотдачей, с таким реальным, неподдельным упоением, что у меня язык не повернулся критиковать. Плюс, не было никакой уверенности, что эти ребята вообще когда-нибудь слышали оригинал. Ведь кто пустит оборванцев в дом вельможи, пусть даже через чёрный вход? Скорее всего, мелодию им наиграл кто-то из встречных бардов, которому в свою очередь её насвистел лишённый слуха лакей того самого вельможи. Словом, как говорилось в фильмах про ковбоев "в тапёра не стрелять, он играет как умеет".
А народу нравилось. Очень. Публика внимала музыке с горящими глазами и открытыми ртами, стараясь не пропустить ни единой ноты из прозвучавших. Хозяин постоялого двора – розовощёкий толстячок с перекинутым через плечо полотенцем – даже слезу пустил от умиления. Что, впрочем, не помешало ему запросить с меня два золотых за сухие портянки и двух молодых бычков. Ну, запросить это одно, а получить – совсем другое. Благодаря Леяне, чуть ли не молотком вколотившей в меня основы хозяйствования, я имел некоторое представление о порядке цен. Так что просимая сумма уменьшилась вдвое, а количество товара увеличилось на шапку и пару меховых варежек для Эла. Станет с деньгами полегче, я ему ещё куртку на меху куплю, ибо нефиг парню носом шмыгать. Мне второй пилот нужен здоровым и бодрым, а не мотающим сопли на кулак.
Отогревшись и покончив с торговыми делами, я отправился в обратный путь с покупками на буксире. Блин, упрямая скотина ни за что не хотела куда-то тащиться по морозу и всё норовила повернуть обратно к тёплым стойлам. Суко, пока дошли до леса, эти рогатые твари все соки из меня выпили, все нервы вымотали. А возле опушки бычки упёрлись не хуже заправских ослов, категорически отказываясь передвигать копыта. Может, они драконий запах учуяли? С одной стороны подобный "уход в отказ" вполне понятен, ибо мало кто покорно пойдёт на бойню, смирившись с участью быть съеденным. Но за длинную дорогу два упрямца меня так достали, что к концу пути мой настрой был весьма далёк от сочувствия и всепрощения, зато животной злобы в груди накопилось с преизбытком. Плюнув, я привязал бычков за рога к двум отдельно стоящим берёзкам и побрёл на поляну.
Пробираться по своим следам оказалось много легче, чем торить целину, поэтому к поляне я вышел довольно быстро. По крайней мере, вызванное тупой скотиной раздражение выветриться не успело. Матеря крупный рогатый скот на чём свет стоит, я выбрался на нашу полянку и обомлел: похоже, неожиданности этого дня ещё не закончились. Что помешало Вжикиному питомцу уснуть – голод или непоседливость натуры – не знаю. Только сейчас он азартно нападал на Эла, который не менее азартно оборонял Сову. А Вжика, вместо того, чтобы прекратить бардак, с совершенно пофигистским видом лежала в стороне, лишь краешком глаза поглядывая за раздухарившимися воспитанниками. Один старался хвостом сбить с ног другого, а тот в ответ пытался увернуться и хлопнуть ладошкой по хвостику толщиной с приличное бревно, заливаясь радостным смехом при каждом удачном попадании. Дети, блин, сущие дети! Им только песочницы не хватает. И совочков с панамками.
Хотя чему я удивляюсь? Чёрный дракон лишь с виду громадина, а ум у него тринадцатилетнего ребёнка. Можно сказать, ровесник Элвера по соображаловке. Вникнув, осознав и прочувствовав, я просто сел, где стоял. Сцуко, только этого мне не хватало для полного счастья! Если эти два сорванца споются – а судя по происходящему на поляне они уже частично спелись – со спокойной жизнью можно смело прощаться. С них станется тишком угнать Сову и устроить воздушные бои. А результатом будет либо сломанное крыло у дракона, либо разбитая в щепки Сова, что равносильно появлению у нас на руках одного бездыханного тела. Какого? Или драконьего или человеческого, в зависимости от того, кто из них первым оземь грохнется. Или другой вариант: подростки на пару улизнут от старших и отправиться в соседний лес эльфов гнобить. Крылатые-то ушастых априори недолюбливают, а Эл не раз делился со мной своими подозрениями о причастности Лесного народа к гибели его отца. Чем не повод для вендетты? А эльфы разбираться не станут, мигом истыкают стрелами обоих, не взирая на возраст. Ох, чую, хлебнём мы с этим Твиксом такого, что даже драконам тошно станет. Пока утешало лишь одно: насколько мне было известно, у Эла способностей к ментальному общению не замечалось. Что касается дракона, то он хоть и мог воспроизвести звуки человеческой речи, но языка двуногих Серого анклава не знал, ибо всю свою жизнь провёл в Алом. Остаётся надеяться, что коммуникативные сложности как можно дольше не дадут сорванцам разгуляться в полный рост.
Эти далеко не радужные мысли удивительным образом срезонировали с недавней злобой к вымотавшим меня рогатым, отчего накал в душе мгновенно достиг точки кипения. И быстро выгорел дотла. Похоже, Вжика по своей давней привычке подслушивала меня – или же я, вскипев, стал слишком громко думать – только дракона встрепенулась от притворной спячки и цыкнула на воспитанника. А потом обратилась ко мне.
"Ты провидец?" – раздался в голове глас крылатой, – "Им нельзя быть вместе?"
Морально опустошённый, я слабо пожал плечами и мысленно добавил: – "Бери своего подопечного и летите по моим следам. Там на краю леса вас рогатый ужин дожидается".
"Еда!" – раздался в ментале радостный вопль незнакомой окраски. Оп-па, похоже, я услышал чёрного дракона. Если так, то сие есть большой гуд! Странно только, что я уловил восклицание, напрямую ко мне не обращённое. Похоже, ящер ещё не вспомнил, как нужно контролировать мысли, и поэтому орал на всю округу. Чтобы проверить свою догадку, отправил ему посыл, стараясь как можно точнее воспроизвести ментальную окраску, присущую конкретно этому чёрному зверю: "Да, еда. Большая, с рогами и копытами", чем привёл его в состояние крайнего изумления.
"Оно разговаривает!" – крупными буквами засияла надпись на морде ящера.
"Наш друг не только говорит с нами, но и спасает драконов из плена. Ошейники с наших шей снял он." – вставила Вжика своё слово. Менторские интонации аж до меня докатились.
"Летите, ешьте. Разговоры потом". Мне с непривычки было трудно выдерживать новый окрас мысленного общения, поэтому я старался говорить короткими, рублеными фразами. Но мой посыл дошел, а на морде чёрного дракона к удивлению прибавилось недоверие. Потом в глазах ящера проклюнулось насторожившее меня любопытство. Зверь потянулся ко мне с намерением как следует обнюхать. Или на зуб попробовать?
"Вжика!" – рявкнул я, стараясь добавить в мысль суровых ноток.
"Хуссвег!" – не менее грозно рыкнула она на подопечного.
Тот сразу состроил невинную морду, типа, я чё, я ничё, я тут бабочками любуюсь. И с отсутствующим видом уставился на верхушку сосны.
Блин, одно слово – пацан.

Утром мы отправились дальше. Первой летела Сова, задавая курс, а драконы держались сзади по сторонам, как почётный караул. Или конвой за спиной заключенного. Меня немного беспокоила возможность встречи с драконами Серого анклава. Как они себя поведут, увидав над своей территорией чужих ящеров? Сразу кинутся в драку с нарушителями или сначала вступят в диалог? Я напрягался каждый раз, когда на горизонте мелькал вытянутый драконий силуэт, но пока всё обходилось: чужие драконы шарахались от нас как от прокажённых. Почему? Ответ на этот вопрос я узнал много позже, беседуя со старейшиной Серого анклава. Помните того седомордого дракона, у которого я обменял цепь с амулетом на обездвиживающий перстень? Это он и был – старейшина. Он-то мне и растолковал, что по законам их анклава, молодёжи категорически запрещается покидать пределы драконьих земель, а взрослые ящеры сами не стремятся покидать насиженные места. Им тупо ничего не нужно на людских землях. Вот и получается, что все встреченные мной драконы находились, если позволите так выразиться, "в самоволке". Увидав вдали группу из трёх летящих драконов, они считали, что это старшие отправились на их поиски. А магофон амулетов летящей Совы воспринимался ими за работу артефактов на шеях старших. Вот и лукались из опасения быть пойманными.
Пролетая над южными провинциями Северного королевства, я узнавал проплывающие снизу места, по которым путешествовал в компании Иалонниэль. Блин, вот времечко было! Что ни день, то приключение: или я за кем-то гоняюсь, или сам бегством спасаюсь. Меня даже некоторая ностальгия начала разбирать по дням ушедшим. А вид поросшей травою пустоши, по которой я в ночной темени гонял джипом разбойничков, заставил меня рассмеяться. Но, когда мы достигли кривой ложбинки, где я впервые встретил Фалистиль, всё моё веселье испарилось без следа. А всё из-за эльфов. Сначала Иалонниэль задрала нос и стала относиться ко мне как к унтерменшу, потом Фалистиль записала меня в смертельные враги. И только потому, что я человек а не эльф. Если разобраться, то у нашей размолвки с Мадариэлем те же корни. Расистские. Сцуко, не понимаю! Как может форма ушей значить больше добрососедских отношений? Почему я готов ужиться с людьми, с драконами, с эльфами – с кем угодно? Ну, кроме вампиров, конечно. Там во главе угла лежат не отношения, а пищевая цепочка. Почему эльфы мнят себя юберменшами, почему? Кто им дал такое право? М-да, вот и верь дедушке Толкиену, повесившему нам на уши лапшу о мудрости и благородстве Лесного народа. Хотя что со старичка взять, он англичанин, и видел мир со своей колокольни: у него даже орды орков всегда приходили с востока. Аха, и оченно любили красный цвет. Ничего не напоминает?
От грустных мыслей меня оторвал Эл:
– Барин, смотри, там караван на стоянке. Мы над ним пролетим или стороной его обойдём?
Я полностью убрал тягу чугунков и кормовых амулетов левитации, добавив маны на носовые. В результате Сова сохранила ту же подъёмную силу, только сильно задрала нос. Распластанные крылья стали под углом к набегающему потоку, на глазах замедляя стремительный полёт грузовоза. А когда я развернул чугунки в обратную сторону и дал тягу, Совушка вообще остановилась, зависнув в воздухе. Вот и славно, теперь можно взять приближающий камень и оценить обстановку. Блин, ну и глаза у Эла! Ведь точно, караван. Это же надо, разглядеть вереницу повозок с такого расстояния! Осмотрев караван и окрестности, я решительно повёл Сову на посадку. Вжика с подопечным приземлились рядом, подняв крыльями целое облако снега. Выбравшись из уютной кабины, я подошёл к драконе и примостил зад на торчащий из снега камень. Поёжился. А тут, однако, свежо: мало того, что минус, так ещё с моря поддувает порывистый ветерок, щедро разбавляя морозный воздух противной сыростью. Крылатой на холод и сырость было плевать. Она накануне хорошо покушала, всласть поспала, утром славно размялась, помахав крыльями и насладившись полётом. Что ещё нужно для счастья? Вот разве что почёсывание надглазных бугорков... Вжика подползла поближе и умостила голову у меня на коленях. Блин, тяжёлая-то какая! Что, нельзя было рядом лечь? Лукавый взгляд из-под прищуренного века сказал, что нельзя. Вздохнув, я принялся за отработку барщины – почёсывание драконы. Хуссвег, или как его там, смотрел на происходящее во все глаза. Он даже по-собачьи поворачивал голову то на один бок, то на другой, столь велико было его удивление.
"Рассказывай", – в отличии от позы и балдеющего выражения на морде, мысли драконы были полностью серьёзны, без какого либо намёка на лукавство.
– Хорошо, слушайте все. Что непонятно – спрашивайте.
Я говорил вслух для Эла, одновременно мысленно повторяя слова для драконов. Правда, в ментале я ещё вставлял зрительные образы для лучшего понимания моих слов.
– Итак, впереди стоит торговый караван. (картинка) И стоит он тут не спроста: меняет колёса повозок на полозья. (вторая картинка) Судя по малому количеству переобутых телег – всего две – работы только начались, так что застрял он тут надолго и до следующего утра с места явно не сдвинется. Но это проблемы старшего каравана, не мои. Меня больше беспокоит то, что место стоянки находится слишком близко к моей захоронке. (третья картинка) Если мы начнём её раскапывать, нас обязательно заметят, а это стычка, которая добром не кончится. Отсюда вопрос: нам спрятаться и ждать, пока караван уйдёт сам или как-то подтолкнуть его к уходу? Сразу говорю: убивать и жечь нельзя.
Чёрный дракон, поначалу бивший хвостом в предвкушении веселья, от моих последних слов заметно погрустнел и насупился.
– Ждать да догонять, только времечко терять, – поговоркой ответил Эл. – Этот караван завтра уйдёт, так демоны другой принесут! Что, сызнова ждать-дожидаться? Я мыслю так: нужно его изгонять. И немедля!
Хуссвег одобрительно закивал головой. Стоп, не понял, он что, слышит Эла? Пипец, приплыли.
"Не волнуйся, не слышит. Это я повторяю для младшего слова твоего ученика", – расставил всё по местам голос Вжики. Фух, просто гора с плеч. Я реально опасался укрепления дружбы одного мальца с другим, ожидая от такого союза кучу неприятностей.
"А ты что скажешь?" – обратился я к драконе.
"Подожди, мне нужно подумать", – ответила она. И добавила: "Ты чеши, не останавливайся. Можешь рассказать мне что-нибудь хорошее. Твой рассказ думать мне не помешает".
Я вновь стал поглаживать самое чувствительное место драконьего тела, но делал это скорее машинально, чем обдуманно. Мои мысли занимала просьба Вжики рассказать ей о чём-нибудь. Но о чём? Не думаю, что ей покажется интересной повесть о создании капель или об укрощении бешенной табуретки. Может, поведать ей о нашем с Хурргом походе в Алый анклав? Спросил и получил горячее одобрение. Мол, от Хуррга лишнего слова не выпросишь, буркнет что-то невразумительное, вот и вся беседа. Блин, похоже, мне нужно будет поговорить с драконом на тему семейных отношений, а то получит от ворот поворот и будет дуться. Причём, отлуп он поимеет от Вжики, а дуться станет на меня. Чтобы как-то сгладить негатив подруги по отношению к ухажеру, я повёл рассказ, рассыпая Хурргу кучи комплиментов. Пел хвалу его смелости и уму, восторгался его идеей обойти серебро шлема для ментального общения. Словом, старался вставить ревнивца в самом благоприятном свете. По моим словам выходило, что без нашего славного Хуррга я бы десять раз отдал богам душу в том походе. Я так увлёкся рассыпанием дифирамб, что не сразу заметил отсутствие младших. А когда заметил...
Подкрадитесь сзади к вальяжно шествующей кошке и громко хлопните в ладоши. Испуганный кошак рванёт с места так, что обгонит даже звук вашего хлопка. Скажу без хвастовства: в кабину Совы я стартанул с не меньшим ускорением. Ухватил приближающий камень и выметнулся на волю. Пулей влетел на самый верх древней скалы, сплошь изъеденной дождями и ветровой эрозией, приложился к камню и тщательно оглядел округу. Вот они! Сорванцы преодолели уже половину пути от нас до стоянки каравана. Пожалуй, если бы они не двигались зигзагами, прячась от дозорных стражников, они бы вполне успели пробежать весь путь. Но что меня больше всего удивило, так это то, что они не только шли или бежали, а ещё и общались! Как оказалось, барьеры разрушать необязательно, даже языковые. Их всегда можно обойти (заговорить на третьем, понятном обоим языке), перепрыгнуть (найти переводчика), или найти в них лазейку. Такой лазейкой в "моя твоя не понимай" стал язык жестов. Эл так ловко подбирал движения, что их смысл был понятен не только идущему рядом дракону, но и мне, находящемуся в полукилометре от собеседников. Вот он ткнул пальцем в дракона, встал на дыбы подобно атакующему медведю и указал пальцем на стоянку. Понятно, предлагает Хуссвегу напасть на караван. Вот мерзавцы, им ведь запрещали жечь и наносить увечья! Но, как оказалось, это была ещё не вся задумка Элвера. Он потыкал пальцем себе в грудь, взял в руки сломанную оглоблю, найденную тут же и принялся размахивать ей с самым героическим видом. Потом показал, что несколько раз ударит дракона. Тот якобы испугается и улетит, а Эл наплетёт караванщикам с три короба и заставит их поскорее уехать. Мол, торопитесь, пока дракон с подмогой не вернулся. Вот же шельмецы, всё-таки удумали как запрет не нарушить и при этом повеселиться, прогнав целый караван. Пожалуй, в будущем эта парочка станет опаснее гремучей смеси. Их очередная проказа может рвануть так, что тесно покажется всем. Нет, разводить их надо, разводить пока не поздно и чем дальше они окажутся друг от друга, тем лучше будет для всех. Я спокойно поведал Вжике обо всём увиденном, а она, обычно спокойная до флегматичности, вдруг не на шутку переполошилась.
"Ты знаешь, почему юных драконов никогда не пускают в бой?" гремел в ментале её голос. "Им достаточно увидеть одну каплю собственной крови из крохотной раны, чтобы превратиться в яростного, свирепого зверя, уничтожающего всё живое поблизости. Такими нас создали предки для того, чтобы оставшийся в одиночестве птенец мог постоять за себя при нападении более сильного хищника. С затуманенным разумом маленький дракончик будет бросаться на всех, в ком увидит угрозу. А вывести его из такого состояния могут либо мать, либо старейшина. Им достаточно одного ментального посыла, чтобы птенец их послушал и очнулся.
Но здесь нет ни матери Хуссвега, ни старейшины, все они остались в Алом, и живы ли, неизвестно. Выходит, что остановить моего воспитанника в случае необходимости будет некому. Если дрожащий от страха стражник случайно зацепит Хуссвега наугад выпущенной стрелой, а та просто царапнёт крыло или кожу между чешуйками, дракон увидит свою кровь. И тогда пропало всё! Он просто не сможет очнуться от наваждения, пока не перебьёт всех".
"Но ведь Хуссвег взрослый? А ты говорила про юных драконят".
"Ум у него юный, а что превращает дракона в чудовище – ум или тело, никто точно не знает".
"А улететь от него можно? Хрен с ним, с караваном. Самим улететь и переждать, пока ясность разума не вернётся".
"Улететь от него сможет только дракон. Всех остальных крылатых, которые не могут пользоваться порталами, он легко догонит. Вот и получается, что здесь не выживет никто".
"А ты? Ты ведь сможешь улететь?"
"Нет, он мой воспитанник, и я должна пытаться его остановить всеми способами. Даже ценой собственной жизни. Таков закон. Хотя понимаю, что у него тело взрослого самца и он гораздо сильнее меня. Ослеплённый буйством, он убьёт меня мимоходом и даже не заметит".
"Тогда чего мы ждём? Если останавливать берсерка, то сейчас, пока он дров не наломал".
"Хорошо. Садись мне на спину, твоя птица может не успеть".
Я вскарабкался на шершавую спину драконы. М-да, в прошлый раз, когда зверюга щеголяла летучей сбруей, а у меня под задницей имелась набитая волосом кожаная подушечка, летать было гораздо удобнее. Странно как-то: к нам всем вот-вот придёт большой чёрный песец в драконьем обличии, а я в последние минуты жизни о комфорте рассуждаю. Старею, что ли?
"Облети младших по дуге и потом зайди сбоку так, чтобы ты могла высадить меня между птенцами и караваном".
"В каком месте тебя высадить?"
А действительно, где? Владения корабелов-дроу отделялись от людских земель труднопроходимым горным массивом, который постепенно переходил в холмистую местность и далее в равнину. Заросший лесом берег где круто, где полого спускался к морю, и дорога петляла по узкой полосе между водой и деревьями, повторяя все изгибы береговой полосы. Кое-где встречались следы древней вулканической деятельности – обрывистые участки берега, отделяющие тракт от воды стенами скальных выступов.
Этот торговый караван остановился на днёвку как раз возле одной из таких стен, укрывшись за ней от холодного ветра с моря. Место было выбрано с толком: с одной стороны естественное укрытие от непогоды, с другой лес, источник топлива для костров. Возле ближнего к нам края скалы высился оплывший от времени курган, насыпанный кем-то в память давно позабытых событий. Вот за этим-то курганом и прятались наши сорванцы. Подходить к ним сзади я не хотел из опасения напугать проказников. Что они выкинут, когда увидят, что их шалость раскрыта? Хорошо, если останутся на месте смиренно ждать наказания за самовольную отлучку. А вдруг кинутся наутёк? Ведь тогда они влетят прямо в табор, насмерть перепугав охрану, а мне никак нельзя допускать подобного.
Получалось, нам нужно оказаться на небольшом пятачке свободного места между рукотворной возвышенностью и табором повозок. Только там можно было предотвратить нежелательную нам стычку мальцов с охраной. Да, там тесно, но другого удобного места я в упор не видел. Ещё раз взвесив "про" и "контра", я послал Вжике картинку свободного участка тракта между подножием кургана и дремлющим у костра дозорным. 
Дракона не стала заморачиваться со скрытностью окольных путей или полётом украдкой на бреющем. Поднявшись над землёй, она просто открыла портал к облюбованной мной площадке и нырнула в него. Буквально через секунду я уже скатывался по драконьему боку. Открывшийся портал взбудоражил охранников каравана, а появившийся из него дракон вызвал жуткий переполох среди возниц. Отрабатывая своё жалование, охранники потянули клинки из ножен, ощетинившись во все стороны колюще-режущими железками и нестройной толпой двинулись к нам, как к источнику угрозы. Хотя сами тряслись от страха не менее возниц.
Приземлившегося дракона воины увидели сразу, а меня нет, из-за чего моё появление стало для них неожиданностью. В первую секунду они замешкались, сбившись с шага, но потом наставили на меня оружие. В свою очередь я развёл руками, показывая пустые ладони, и повернулся к кургану. Воины остались на месте, буравя мне спину настороженными взглядами, но в драку кидаться не спешили. Во-первых, я был безоружен, во-вторых, к лагерю не приближался, а в-третьих... Моё "в-третьих" в этот момент как раз зевнуло, продемонстрировав отменный набор клыков. А драконов тут уважали безмерно, аж до мокрых штанишек.
– Кто таков? – срывающимся голосом просипел старший охранник.
– Спаситель твой. – бросил я ему через плечо.
– А от чего хоть спасать станешь, спаситель?
– Там увидишь.
Краем глаза я заметил пробирающихся к нам через взволнованную толпу владельца каравана вместе с начальником охраны, что обещало начало совершенно неуместных сейчас долгих пререканий. Я вновь обернулся к кургану и крикнул:
– Эй, мягкие чешуйки, выходите.
Тишина, только слабый шум шепотков за спиной. Я вновь крикнул, уже с требовательным нажимом в голосе и ментале:
– Элвер, Хуссвег, хватит прятаться, кому говорю. Ваше веселье на сегодня отменяется.
Через тридцать томительно-долгих, показавшихся мне целой вечностью секунд из-за кургана появился сокрушенно-виноватый Эл. Чуть позже вслед за ним выполз Хуссвег.
При виде чёрного гиганта толпа испуганно сзади ахнула и шустро попятилась. Ведь выжить после встречи даже с одним драконом в приграничье сродни героическому подвигу, о котором вечерами рассказывают внукам и правнукам, а тут их сразу двое. Правда, ни тот, ни другой нападать пока не спешили, но одним своим видом нагоняли жуткий страх.  Взоры толпы постоянно перебегали с Вжики на Хуссвега и обратно. Чёрный не шёл, а плёлся нога за ногу. Эмоций драконья морда не выражала, но в ментале от него так и веяло растерянностью. Ящер не понимал, почему я позволяю себе такой тон и столь смело требую от него выполнения своих приказов. А при виде Вжики его растерянность тут же сменилась робостью. Похоже, вызвать неудовольствие своей наставницы Хуссвег страшился больше всего на свете.
Почувствовав, что меня понемногу начинает отпускать дикое напряжение, я обернулся к Вжике и выдохнул:
– Хиссга! Будь добра, проводи воспитанников обратно.
Вжика вздрогнула, когда я обратился к ней по имени, данному ей соплеменниками. Она согласно склонила голову, едва не ткнувшись носом мне в грудь. Повинуясь охватившему меня порыву, я провёл рукой по её щеке, коснувшись кончиками пальцев надглазных бугорков и едва слышно добавил: "пожалуйста, больше не оставляй птенцов без присмотра".
Похоже, не только я чувствовал облегчение оттого, что трагедию удалось предотвратить. Вжика осторожно потёрлась головой о мою руку, ласково толкнула рогом в плечо и... вдруг выдала ментальный посыл такой силы, что Хуссвег аж присел. А специально для непонимающего Эла, дракона подкрепила мысленный приказ впечатляющим рыком. Чёрный, помявшись на месте, неуклюже развернулся и потопал в обратном направлении. Следом за ним шагал поминутно оглядывающийся Элвер. Пацан явно хотел что-то спросить, но недвусмысленный толчок рогов Вжики заставил его отложить все расспросы до более удобного времени.
Вместе с окончательно отпустившим напряжением, из меня ушли все остатки сил. Не вру, словно стержень какой-то вынули. На ватных ногах я было двинулся на ушедшими спутниками, но осторожное покашливание за спиной заставило меня остановиться.
– Э... уважаемый... а что это было?
– Пустяки, ничего особенного, – я обернулся к спрашивающему.
Это был худощавый мужчина с цепким, твёрдым взглядом, одетый в дорогие, но практичные одежды, и в крепкой, добротной обуви. Руки мужчина держал на виду, подальше от висящего на поясе кинжала в дорогих ножнах.
– И всё-таки, хотелось бы узнать, свидетелями чего мы сейчас были?
Судя по напряжённому виду, мужчина под словом "свидетели" имел в виду нечто иное, но предпочёл пока не обострять, а выражать мысли более дипломатично. Я оценил его деликатность, но сил плести словесные узоры у меня не было, поэтому брякнул то, что пришло в голову:
– Не обращайте внимания. Просто расшалившиеся юнцы решили напомнить людишкам, что им не следует надолго задерживаться в землях драконов. К счастью, мы с Хиссгой оказались поблизости и смогли призвать птенцов к порядку. Так что можете успокоить своих людей: повода для волнений больше нет.
Но заговорить или сбить собеседника с толку мне не удалось. Мужчина уцепился за фразу, увидав в ней нестыковку.
– Позвольте, как это "земли драконов"? Ещё отец нашего государя провозгласил эти края Южной провинцией королевства!
– Ваши короли могут провозглашать всё, что им угодно. Но сказать это одно, а воплотить свои слова в реальность – несколько иное. Особенно, когда дело касается крылатого племени, не признающего людских законов. Будете спорить? Нет? Тогда вам лучше здесь не задерживаться без особой нужды.
– Полагаю, мы всё же задержимся тут ещё на день. Мои работники только начали менять колёса телег на полозья и закончат не скоро. Но, обещаю, после замены караван сразу уйдёт.
Произнося монолог, мужчина внимательно отслеживал мою реакцию на свои слова. Но не увидел ничего, кроме равнодушия – сил как-либо реагировать у меня не осталось совершенно.
– Зря вы вообще затеяли эту замену. Впереди снега всего на пол дня пути, да и того нападало лишь по щиколотку. Дальше, ещё на день пути, проплешины голой земли чередуются с едва припорошенными снежком участками. И только там, где тракт идёт по дуге через низину – знаете это место? – кое-где встречаются сугробы по пояс. Сами из сил выбьетесь и коней заморите. Так что я бы не советовал вам соваться в низину, лучше её обойти по просёлочным дорогам. А вот дальше, ближе к Ровунне, можете смело менять колёса на полозья, там всё в снегу.
– Могу я спросить, откуда у вас эти сведения и насколько они свежие?
– Летал я сегодня утром в тех местах, видел.
С этими словами махнул рукой показывая, что разговор окончен, развернулся и ушел. Просто не хотел затягивать не нужную мне беседу. Разделявший два лагеря километр едва прошёл: на плечи навалилась непонятно откуда взявшаяся усталость, словно я с утра усердно кайлом в шахте махал, добывая уголёк. Но добрёл. И увидел сценку из жизни драконов "воспитание нерадивого дитяти": два ящера стояли нос к носу и вели в ментале беседу. Хотя, нет, скорее это был монолог: Вжика что-то внушала угрюмо склонившему голову Хуссвегу. Тот не спорил, не оправдывался, а только внимал и всё ниже опускал голову к земле. Рядом с парой драконов маялся неизвестностью Эл. Ну, ему я быстро нашёл занятие: вручил приближающий камень и отправил на скалу наблюдать за происходящим на стоянке каравана. Сам же забрался в натопленный грузовой отсек Совы, подкинул полешек в печку, растянулся в гамаке и самым наглым образом уснул. Проснулся уже во второй половине дня от жалобного голоса Эла:
– Барин, проснись, ну проснись же!
– Что случилось?
– Караван уходит! – обрадованный моим пробуждением, затараторил Элвер. Малец явно стремился поскорее вывалить распиравшие его новости.
– Я токмо на скалу влез, гляжу, а они всадника одвуконь выслали. Я попервости счёл, что гонца отправили, ан-нет, то не гонец был. Сей всадник припустил коней галопом к столице, а сам всё к дороге приглядывался. А к обеду возвернулся и сразу шмыг к ихнему набольшему шушукаться. Тот следопыта выслушал, головой покивал и что-то приказал сгрудившимся здесь же возницам. Те с двух телег полозья долой, быстренько колёса накинули, чеки в оси вставили, коней в повозки запрягли и укатили всем караваном. Всё, пуста ныне стоянка! Там таперича ни души, лишь кострища залитые последним дымком исходят...

Всё дальнейшее прошло буднично, без новых приключений. Мы раскопали мою ухоронку, с помощью летучих сбруй и их левитирующих амулетов погрузили железо в Сову и отправились в обратный путь. Перелёт в Западный удел прошёл так же буднично и спокойно. Боролись мы только со скукой, поскольку иных врагов нам не встретилось. Но я этим обстоятельством почему-то не был огорчён. Совершенно.