Бальмонт. Любовь и небо

Константин Бальмонт | Любовь и небо

Звуки золотого колокола, качающегося в голубой вечности, строки, обрызганные звёздной росой любви, магнетизм лунного света, уводящего душу в тайну, серебряные бубенчики мечты, рассыпавшиеся по весенним лугам, жаворонок, притянутый солнцем, в полёте поющий и в пении летящий, облако, которое меняется, но не умирает никогда, необъятный оркестр океана, в котором хорошо утонуть, слиянье воедино вселенской любовности, поэзии и музыкальности, голубой цветок, ведущий в непознанные дали, к торжеству пения, музыкальное начало всего совершающегося, звук как основа мира, звук как основа человеческой души, через любовь познавшей всё... Угадав миротворческое значение ритма, мы у тайны мира. В музыкальную основу души смотрится вечность.   {К.Д.Бальмонт. Романтики, 1936}.

—

Чем дальше уплывает корабль, тем острее чувствуешь, что на неизвестное течение дней и месяцев ты ушёл от своих, отделился от земного, и одна осталась убедительность — зори и звёзды, Море и ты. Никогда на суше не увидишь такого широкого разлития зари, с отсутствием каких-либо природных или человеческих преград между тобою и небесным светом...

Жутко и сладостно быть между двух уводящих глубин, быть человеческой звездой между Небом и Морем. И чем дальше корабль уплывает от Севера к Югу, тем яснее в душе, своим троезвездием, поёт Орион. Забыв тревогу, говоришь со звёздным Небом.

Звёздные молитвы — неугасимые лампады морских минут, литургия ночного Океана. По мере приближения корабля к Южной Африке, с каждой ночью созвездие Ориона всё уклоняется в сторону,— содвигаясь направо, как будто перестаёт быть путеводным, и в одну из ночей главенствующим созвездием возникает Южный Крест. Вкось брошенное пятизвездие, пятикратность наших чувств, но не в земной их приниженности, а в Небесной взнесённости, Небесное распятие, удивляющее взор своим символическим узором, и заставляющее верить в вещую параллельность земного и небесного.   {К.Д.Бальмонт. Океания, 1914}.