Свадьба в Форт Россе

               

                Свадьба в Форт Росс.
              ( Короткая судьба горянки)

Это необычайное событие, господа. Спустя 200 лет славяне вновь устраивают торжество в стенах военной русской крепости на... территории Калифорнии. Неважно, что бывшей крепости. Но она существовала здесь 30 лет, с 1812 по 1841 годы. И вот сегодня,
1 сентября 2017 года в древней крепости вновь, посреди площади со старинными русскими мортирами, окруженной высоченными дубовыми остроконечными стенами, звучит русская речь, русские песни. Ей Богу, дух захватывает.
Так говорил словоохотливый тамада, открывая свадьбу в большой зале второго этажа просторного деревянного дома последнего правителя форта Росс Александра Ротчева, доброго знакомого А.С.Пушкина по жизни в С.Петербурге и вынужденно покинувшего Калифорнию в 1841 году после продажи форта испанцам. Волею Бога, за 200 последних лет, немного политических бурь пронеслось над Калифорнией. Лишь однажды по естественным причинам крепость сгорела дотла. Но власти богатого штата, преисполненные уважения к своей истории, восстановили строения и сохранили быт и культуру прежних жителей крепости Форт Росс. Предоставили возможность туристам любой национальности любоваться сказочной русской крепостью с башенками на лоне окружающих скал, ущелий и ревущего океана, столь непохожих обстоятельств для печальных и плоских русских равнин.
Крепость была построена на безлесном пятачке земли, как бы на большом пальце ступни великана, спускающейся к океану с горы-ноги, заросшей густым лесом. С последним шагом великана в прибрежные воды докатились большие и малые валуны, образовав хоровод островков вокруг большого пальца. 
От ворот крепости вдоль ступни шло узкое короткое шоссе до подножья ноги-горы, где резко обрывалось у вздымающихся скал. Казалось оно вползло  вовнутрь горы. Ан нет!
С надвратной башенки крепости проглядывала лента  федерального шоссе, в которую вливалась дорога из крепости. Словно гладким  ремешком шоссе отделяло безлесное пространство ступни, слева и справа теряясь в оврагах и лесах. 

Сегодня крепость “вновь заняли” русские. Шла свадьба. Несколько странным, при взгляде со стороны, выглядел небольшой контингент участников. Словно непреодолимый водораздел разделял свадебные столы. От жениха влево восседали русоволосые и светлоглазые мужчины и женщины. От невесты вправо располагались черноволосые рыцари, явно кавказских кровей. Женщин среди них не  было.  Клянусь, ничего не придумываю. Так получилось. Не исключено, что таков был расчет бенефициара свадебного мероприятия, отца жениха - Петра Вениаминовича Взолмня. Богатого московского коммерсанта и расчётливого дипломата.
Русоволосые гости, уже заметно весёлые, громко смеялись и шутили. Черноволосые мрачно молчали...с завистью посматривая на поглощаемые спиртные напитки.



Да и на лицах молодоженов не ощущалось безоблачного счастья. Скорее читалась растерянность (у невесты) и напряженность жениха от внезапности происходящего.  у жениха.
Уж слишком спонтанно всё произошло. Свадьба! И не дома, в России, а на краю света, в глухой части Калифорнии, куда забросили их странные обстоятельства.
Ещё три месяца тому назад жених, Андрей Взолмня, выпускник арабского факультета московского ИНЯЗа и слыхом не слыхал о девушке из Дагестана. Точно также как и молодая жена Гитэ Абилова, волею ветреной судьбы слетевшая с Кавказских гор в Казань  на XIV  Международный фестиваль мусульманского кино. Андрей подрабатывал переводчиком на фестивале, встречая делегации из стран Магриба, а Гитэ, со слезами и надрывом  вырвавшаяся из  домашних семейных оков провинциального Буйнакска,  порхала с подружками в около фестивальной суете молодых поклонников кино. 
Они встретились случайно, летним днем в кафе на Баумана (подобная ул.Арбат в Москве), где Андрей со сцены живописал славные традиции кинорежиссёров Алжира. В душе горянки внезапно вспыхнула любовь. Фанатичная, безрассудная, словно всею жизнью к этому готовящаяся. Феромоны долетели до блондина, стоявшего на сцене, овладели  душой, заставили оглянуться,  подойти к столику, где сидела Гитэ с подругами. И горянка, не осознавая происходящего, тоже поднялась и не прощаясь ушла с блондином.
И закружилась тревожная любовная кутерьма, неистовая, как весенний паводок. Их ничего не могло остановить. Ни помолвка Гитэ у себя на родине в Буйнакске, в узком кругу родных, скрепленная торжественной клятвой отцов, ни предусмотренный и тщательно подготовленный отцом скорый отъезд Андрея во Францию для продолжения обучения. Ничего не останавливало.
Лишь когда сын в беседе с раздраженным отцом назвал имя девушки - Гита Абилова из Буйнакска - произошла метаморфоза….
Петр Вениаминович  резко остановился, словно пораженный молнией.
Как ты сказал. Абилова… из Буйнакска
И вдруг громко расхохотался.
Господи! Вот оно! Само приплыло в руки. Само собой. А я-то старый пень, уже третий месяц ломаю голову, каким эдаким ловким маневром привлечь гордого лезгинца Мурада Султана Абилова, не писанного короля Буйнакского клана лезгин, на землях которого недавно были обнаружены огромные запасы  газа. Петр аж зажмурился от удовольствия, предвкушая как с помощью шурина и тесных московских связей в правительстве влезет в синдикат  нефтегазовых королей России.
Я добьюсь своего, жирные коты - мечтал москвич.
Последовали долгие переговоры, увещевания, обещания. Море слез матери,  переполнившее запасы воды в Сулаке и обильные денежные возлияния, столь же резко понизившие банковские счета семьи Взолмня.   Но в конце концов …. договорились.   

Тамада чувствовал, не ведая причин, как напряжена обстановка за столами. Напряжение чувствовал и Пётр Вениаминович, прекрасно понимая причины, но более желанные последствия свадебного процесса.
Мурад Султан в те дни не устоял перед весомыми обещаниями москвича и скрепя сердцем,  дал согласие на свадьбу, но выставил единственное условие. Свадьба должна состоятся далеко-далеко от родных мест, от собратьев по Дагестану, особенно от людей из клана


кровника Абди Шайдаева.
У нас с этим очень строго…- печально произнес Мурад - обидеть Шайдаева означает навлечь кровного врага. Придётся делиться, мой московский друг…. откупаться.
Черт бы побрал ваши традиции - размышлял Пётр - где ж устроить свадьбу? В Европе? Нет, пронюхают…
И тут случайно помощник подсунул ему журнальчик с рассказом какого-то Рохлина о российской крепости Росс в далекой Калифорнии.
Они приглашают, шеф...
О! То что нужно. И далеко и комфортно и словно похищение невесты...согласованное… эдакое соблюдение кавказских традиций - мелькнула мысль и не долго думая, дал указания разузнать  поподробнее про эту забытую Богом землицу и крепость.
Вот так хитросплетенно и вновь мирно оказались россияне на “родных” землях в северной Калифорнии.

Свадьба меж тем продолжалась. Родственники невесты, рассудив, что Аллах слишком далек от дебрей Калифорнии, не увидит, стали понемногу потреблять желанные вина и коньяки. Языки развязались, глаза загорелись, а уж когда начались танцы под звуки нанятого джаза все перемешались и Петр Вениаминович  и тамада глубоко и удовлетворенно вздохнули, ощутив как исчезло напряжение...
 Никто не заметил, как в общее застолье влились трое молодых мужчин, органично войдя в общий хор гостей. Среди них резко выделялся один - уж слишком маленьким ростом. Лишь невеста встрепенулась. Маленький выглядел знакомым.
О, Аллах! Или показалось. Неужели охранник Абди. Зачем он здесь?
Гитэ сжалась от страха, внимательно огляделась.
Нет!...Показалось….
Страх прошел и вновь на лице возник печальный облик женщины-горянки, прощающейся с родственниками и подругами. 
Со двора крепости раздался залп мортиры, действующего экспоната, оставленного россиянами ещё в начале XIX века. Залпом приветствовали знатных гостей. Раздались аплодисменты, громкие хлопки открываемых бутылок шампанского, нестройный хор здравицы в честь молодых и мелодию г-на Мендельсона. Шум переполнил зал и потому никто не услышал звук одинокого выстрела...
Шум и гам перекрыл внезапный неистовый визг невесты, отпрянувшей от стола. Она потеряла сознание. Свет в глазах померк. Тут же раздался и вопль матери жениха, увидевшей как сын грузно сползает под стол, обливаясь кровью.      
За минуту до визга трое вошедших незнакомцев протиснулись к столу.  Двое подбежали к бесчувственной невесте, развернули темную ковровую скатерть и закатали в неё тело Гитэ, а третий, маленький, размахивая пистолетом, громко потребовал расступится. Они быстро выбежали из зала вслед за маленьким товарищем. Музыка замолкла. Гости пораженные прижимались к столам и стенам зала.
Первым опомнился Петр Вениаминович,
Василий - заорал он - собирай наших и к машинам. Ждать меня. Я мигом…
Он подбежал к сыну. Возле хлопотала жена.
Опытный хирург Пироговки, она первой пришла в себя и уверенно сказала.
Не волнуйся, Пётр. Кажется сквозная рана...не задела внутренних органов…
И закричала, обращаясь к гостям.


Кто-нибудь порвите чистые скатерти на тампоны… Быстрее.
И вслед убегающему мужу тихо прибавила.
Будь осторожен... с расправой… Мы в чужой стране...

Две машины вырвались из крепости и помчались по узкому шоссе. За крутым поворотом были вынуждены остановиться. Огромный кадиллак перегораживал дорогу. С противоположной стороны раздавались звуки клаксона одинокого водителя. Петр, сопровождавшие его люди и водитель встречной машины одновременно  подбежали к кадиллаку. В машине никого. Заметили открытым задний капот. Петр рванул капот вверх и отшатнулся. Купаясь в крови, на дне, скрючившись, лежал тот самый маленький участник недавнего разбоя.    
Всё. Ушли, подлецы, на подготовленной машине, убрали убийцу - подумал Петр - теперь ищи ветра в поле. Налево Канада, направо вся Америка и из любого города самолетом в Европу. Интересно - мысли неслись галопом - Гитэ знала о предстоящем покушении. Вероятно нет, но и сопротивляться в дороге не будет...Свои ведь, родственники. Традиции! Чтоб вам пусто было. Слава Богу, сын здоров. Ну да, а вот и копы.
И уже поджидая спешащих полицейских, успел подумать.
Искать надо в Дагестане, в Буйнакске. Если вообще надо… Здесь делать нечего. Ты никуда не денешься, мой золотой шурин, мой Султан… Договор скреплён юридически, дети официально женаты, живы-здоровы. Договоримся в Москве. А со своим родственничком Шайдаевым разберёшься сам, по свойски...

Прошло три месяца. Стояло сухое знойное лето в горах малого Кавказа. Глубоко в ущелье грозно ревел Сулак. Вот он вырвался из теснин и разлился, омывая прохладой дома и постройки древнего Буйнакска. У самой воды носились мальчишки, осыпая друг друга брызгами ледяного дождя. Чуть выше, на пригорке, сидела на коврике молодая горянка, поджав ноги, печально вглядываясь  в воды бегущего потока.
Она вдруг грустно улыбнулась, смутилась и закрыла лицо ладошками.
О Аллах! - сорвалось с губ. Вспомнились страстные ласки Андрея, в то коротенькое время замужества до злополучного выстрела. Обжигающие ласки, горячие руки, долгие поцелуи и слёзы и стон, когда на минуту вдруг ощутила пронзительную боль и ...невольный испуг в глазах мужа.
О Аллах! - шептали губы - всё в твоих силах, всё что скрыто от нас. И если ты считаешь что Андрей был наилучшим для меня, то помоги ему добраться до рая…а могилу сделай просторной.
Она опустила на грудь голову, душили слезы. Вдруг вздрогнула, вспомнив муллу, к которому  приводила мать.
О дочь моя - нараспев говорил мулла, Аллах велик Он и славен. Ты тяжко нарушила законы Шариата и Аллах всемудрейший возложил на тебя кару худуд за преступление, а именно за вероотступничество и обвинение в прелюбодеяние с неверным. Так указано в Коране и Сунне. Но Он и смягчил наказание. На первый раз. Отныне будешь жить в доме родителей в полном уединении и в молитвах пока не очистишься от грехов своих… Помни о милости Аллаха, второе нарушение Шариата повлечет тяжкое возмездие...
Гитэ разрыдалась вовсю.
Всевышний, за что мне такая доля. Всего неделю дал мне счастья, а теперь на всю жизнь быть одинокой, без семьи, без детей...Никому не нужная...ни жена и ни вдова...


Кто-то теребил за рукав халата. Она открыла лицо. Перед ней вертелась соседская девчонка.
Гитэ вздохнула.
Ну что тебе, Азиза. Ты же видишь, я молюсь.
Гитэ, а тебе письмо -  засмеялась босоногая девчонка с облупленным носом, бросила конверт и убежала.

Девочка моя, любимая, нежная. Я жив.
О Аллах! Он жив… жив.
Кровь внезапно прилила к голове и женщина чуть не потеряла сознание. Посмотрела на бездонное небо.
Ты вернул его мне - громко воскликнула женщина, совершенно забыв слова муллы о возмездии  - благодарю тебя, всемилостивейший...
И впилась глазами в строчки письма.
….Так распорядилась судьба. Пуля прошла насквозь, почти не задев внутренних органов. Провалялся две недели в маленьком городке Санта Роза, а потом отец, строго приказав молчать, пока не уладит конфликт в Дагестане, отправил в Болгарию, к морю, в Бургас, где у него были верные люди. Лишь неделю назад прилетел в Москву и несмотря на запрет отца, начал искать связь с тобой. Девочка моя как же я измучился без тебя… Помог друг из Махачкалы, с которым вместе учился в ИНЯЗе (его сестричка Азиза будет теперь нашим связным, ты доверься ей). Он всё про тебя разузнал и сообщил мне. Напиши как твое состояние, как к тебе относятся родственники…, как отношение Шайдаевых,  помнишь ли меня. Я вытащу тебя из плена. Во чтобы-то не стало.  Планов в голове масса. Будь осторожна. Жду твоего письма.
Сгораю, моя черноокая горянка…Андрей.
Юа эль эйн ( от авт - о мои глаза) - неслись в голове слова - ты вновь даровал мне надежду.
Ручка от волнения прыгала в руке.
Мы как одна душа, разбитая, страдающая, не терпящая жизни друг без друга. Босая последую за тобой куда прикажешь. Обману всех Шайдаевых. Они угрожают, следят, насмехаются, рассказывают людям небылицы.  Аллах, да поможет мне, покарает нечестивцев . Ты только напиши подробнее как вырваться из плена и судьба теперь соединит нас навечно….

Ранним осенним утром, когда прохлада спустилась с гор и окутала дремлющие сады и плантации туманом, две женщины кутаясь в длинные черные платки с одной сумкой подошли  к магазину на центральной улице Буйнакска. На улице виднелись редкие пешеходы. Из переулка, словно их ожидая, выскочила серая Тoyota RAF-4, открылось окно и шофёр, не выходя, попросил быстрее сесть на заднее сидение одну из женщин.
Тяжело мне, тяжело на сердце, доченька моя… плохое предчувствие - произнесла вторая женщина - не увидимся больше… никогда.
Ну что ты, мама. Я позвоню тебе из Баку… жди вечером.
И машина умчалась в горы. Воцарилось долгое молчание. Наконец, терзаемая безвестностью, Гитэ услышала.
Андрей Петрович подсядет к нам в Дербенте, на заправке. А я исчезну. Это недолго, через час-полтора. Отдыхайте.
Мимо неслись молчаливые горы, то лиловые, то чёрные, то красноватые, с белыми вершинками, заросшие лесом и буйным разнотравьем, куда-то шагали шеренги виноградников, а слева проглядывало море и ветер доносил шум волн. Беспрерывно мелькали пейзажи и Гитэ успокоилась, теплая радость разлилась по сердцу, она погрузилась в глубокий сон.
Кто-то гладил плечо и в упор смотрел на неё. Гитэ повела плечом, словно отталкивая руку, не желая пробуждаться. Вдруг резко открыла глаза и громко вскрикнула.
Нет, нет. Не может быть...ты… Андрей любимый… Сколько раз во сне я хоронила тебя, изводила душу тоской. Мой муж…Рядышком.
Ну что ты. Я уже полчаса стою и любуюсь красотой моей женщины. Мы должны спешить, нас ждут в Баку. Поговорим в дороге. Наконец-то будем одни.


Вновь проносились пейзажи. Исчезли горы. Дорогу окружала плоская выжженная серо-бурая степь, одинокие чахлые деревья и разноцветные солончаки.
Гитэ не отводила глаз от спутника, боясь что это лишь мираж, скоро исчезнет.
Девочка моя, нежная, Не смотри на меня так пристально, у меня дрожат пальцы. Теперь вечно вместе, Бог даст.
И вдруг Андрей захохотал во всё горло от неудержимой, беззаботной радости, словно сбросивший с рук оковы и схвативший за подол бегущую мимо удачу.
Ты моё счастье. Понимаешь. У меня огромные планы, моя горяночка. Пока валялся в больницах, бродил по пляжам Бургаса в голове роились грандиозные проекты. Многим обзвонил, несмотря на запрет отца, со многими договорился и теперь считаю дни, когда вырвемся из России и начнём жить в стране, где ни тебя ни меня никто не знает.
Куда ты меня везёшь, Андрей?
Сегодня вечером будем в Риме. С неделю, пока не одену тебя как царицу. А потом в Нью Йорк. Там друзья отца ведут переговоры с нефтяными королями саудитами, но переводчик что-то им не нравится, подозревают в двойной игре. С разоблачения и начнем карьеру. Надо стать доверенным человеком больших нефтяных тузов. Кой - какие наводки отец дал, а дальше сам по ситуации. Понимаешь, мой тщеславный папашка мечтает стать тузом и в его игре я должен занять большую роль. Я смогу, моя горяночка.  Смогу! Ты будешь купаться в роскоши…
Он говорил громко, воодушевление кривило лоб и губы, казалось искры веером сыпятся из глаз и воздух вот-вот вспыхнет жарким пламенем. Надежда была в каждом слове и такая яркая и чёткая, что перед глазами возбужденной подруги проносились мелькавшие в видео роликах роскошные кварталы на Ринг Роад Эр Риада, проспекта Истикляль Стамбула, авеню Парижа и Нью Йорка.
Ага, а вот и заправка, последняя перед Баку. Никуда не выходи Гитэ, я лишь оплачу бензин           и возьму пару беляшей и воду.
И послал воздушный поцелуй. Она ответила влюблённым взглядом.

Андрей вспоминает  дальнейшие события словно в тумане...
Я выскочил из кофейни.  Солнце светило в глаза и поначалу ничего необычного не увидел.
И быстро направился к машине. Подходя, заметил небольшую толпу возле моего Audi и сквозь головы людей увидел заправщика. Услышал его возбужденные  восклицания к стоящему рядом полицейскому. Мелькнула мысль - ...зачем он здесь...
Я ничего не видел лейтенант, клянусь Аллахом. Заправлял машину и вдруг этот господин как закричит, как сумасшедший, стоя возле Audi и тыча рукой вовнутрь. Я бросил шланг и подбежал, а там женщина в крови…
Что-то ударило меня изнутри, раздвинул рывком людей и увидел в кресле свернувшуюся клубочком Гитэ, залитую кровью. Повернутая ко мне голова и открытые глаза молили о пощаде. Охватил ужас, столбняк, лишь доносились слова заправщика…
Да, да лейтенант, точно помню белая машина справа на обочине рванула с места и помчалась в сторону гор, туда, в Дагестан… Номер не помню...  Теперь не сыщешь, они там у себя дома, не выдадут. Аллах их покарай.
Кто-то отвел меня в кофейню, посадил… Помню как лейтенанту давал документы ... телефоны … потом появилась ты , мамочка, твои теплые руки…

Депрессия длилась несколько месяцев и всё это время неотступно преследовала Андрея Взолмню последняя улыбка влюблённой горянки.