Пора! Восстань, прозри и виждь! Глава 44

Глава 44

Я вижу "этот день сурка" и понимаю, что мне очень нужно попасть внутрь этой капсулы, потому как докричаться или достучаться до девушки нет никакой возможности. Я вижу, что стеклянную и бронированную стену создавали вокруг девушки все те же материнские руки, т.е., ее как обычно просто взяли в некий импровизированный плен, как и в случае с ледяной полянкой. Да еще и отгородили от внешнего мира непробиваемой стеной. Я ходила вокруг капсулы и никак не могла найти вход. Но ведь он же должен где-то быть. Ведь тот, кто приносит зеркала, как- то же туда попадает?

Тем временем в капсуле начались изменения. Девушка по-прежнему металась от одного зеркала к другому и била их руками. Она плакала и стенала от вида собственного изображения. Здесь все оставалось неизменно. А вот с самими зеркалами стало происходить нечто странное: они стали как бы съезжаться к центру комнаты, сужая тем самым пространство внутри капсулы. Помимо этого, я увидела, что в отражениях нет самой девушки. Во всяком случае я видела ее совершенно не такой, какой ее показывали зеркала. В зеркалах она была носатая и горбатая, да еще и с прыщавым и бородавчатым лицом. Ноги были короткие и толстые, а шея вытянутая и слишком тонкая. Выражение лица то злобное, то подобострастное. Она все была какая-то несуразная в этих отражениях. Как будто это было королевство кривых зеркал. Но девушка верила, что изображение в зеркале это и есть она сама. Мне нужно было попасть к девушке, чтобы открыть ей истинную правду о ней самой и рассказать о махинациях с зеркалами. Девушка меня по-прежнему не слышала.

Она повторяла и повторяла свой заученный и однообразный ритуал, а мне хотелось докричаться и объяснить, что она зря тратит драгоценные минуты, дни и даже годы своей юной жизни...

Потом я увидела, что в эту капсулу стучала не только я. Многие мужчины и женщины делали то же самое, и пытались ей что-то сказать, но и их она тоже не слышала. Она только смотрела в зеркала. Видела в них свое уродливое и искаженное отражение и впадала в еще большую тоску и апатию.

Зеркала все сужали и сужали пространство вокруг девушки. Помимо боковых зеркал, и потолочное зеркало тоже пришло в движение - оно стало опускаться вниз. Девушка больше не могла стоять в полный рост и передвигаться по комнате. О том, чтобы разместить в комнате стол и чем-то за ним заниматься не могло быть и речи. Со всех сторон, справа и слева, снизу и сверху были одни сплошные кривые зеркала на которых большими буквами было написано мелким маминым почерком:

- ТЫ НИЧТОЖЕСТВО...ТЫ СЛИШКОМ УРОДЛИВА, ЧТОБЫ ИМЕТЬ ПРАВО БЫТЬ СЧАСТЛИВОЙ И ЛЮБИМОЙ....ТЫ СЛИШКОМ ТУПАЯ И БЕЗДАРНАЯ, ЧТОБЫ ЧТО-ТО ПУТНОЕ СОЗДАТЬ И ЧЕГО-ТО ДОБИТЬСЯ....ТЫ НИЧТО И НИКТО....БЕЗ МАТЕРИ ТЫ ДОЛГО НЕ ПРОЖИВЕШЬ....ТЫ НИЧТОЖЕСТВО.....ТЫ СЛИШКОМ УРОДЛИВА.....ТЫ СЛИШКОМ ТУПАЯ....

Девушка смотрела на свое отражение, читала эти материнские послания, и все и больше и больше впадала в отчаяние и ступор. Зеркала давили не только с боков, они теперь не позволяли даже сидеть с ровной спиной. Ей пришлось согнуться в три погибели. Зеркала давили на спину и упирались в бока. Но девушка ничего не предпринимала. У нее закончились силы, и она не могла больше бить зеркала и убирать осколки. Она больше не могла находить себе занятие, отвлекающее от отражения в зеркалах. Она больше ничего не могла. А капсула все сужалась и сжималась. Еще чуть-чуть и все эти зеркала и тяжелые бронированные стеклянные стены капсулы раздавят ее и похоронят под своими осколками.

Я не могу разбить эту капсулу снаружи. Она слишком крепкая и непробиваемая. Я не могу докричаться до девушки, да это сейчас уже и не нужно. С той позы, в которой она сейчас находилась, ей самой не хватит сил, чтобы раздвинуть зеркала и стеклянные бронированные стены. Здесь нужен помощник. Без него ей никак не справиться.

И тут я вижу в руках девушки маленький нательный крестик. Она теребит его в руках и орошает слезами. Она так горько и жалобно плачет. Она так просит того, кто несет на себе все тяготы и грехи этого мира, прийти ей на помощь и вызволить из этого вынужденного плена. Она плачет и плачет. Она просит и просит. Но я вижу и читаю по ее губам, что она просит не о жизни на свободе, она просит о смерти. Ей невыносима жизнь в таком облике. Она не представляет себя в обществе людей. Она не дает себе ни единого шанса быть принятой и признанной. Она сама бежит от общества и от общения с людьми, считая себя недостойной их внимания и участия. Она не представляет, что такое свободная жизнь в нормальном мире с нормальными людьми по нормальным законам. Ей знаком только один Кодекс, и весь он состоит из сплошных противоречий. Кто автор уточнять не нужно, это и так очевидно. Кодекс написан исключительно для этой юной и красивой девушки. И за нарушение его статей - зеркала, зеркала, зеркала, и послания, послания, послания. За соблюдение законов… Нет. Не похвала. Ужесточение или замена только что исполненного, на прямо противоположный. Указания одно удивительнее и абсурднее другого. Из серии "Пойди поиграй в футбол, только не бегай и не потей".

Я ясно видела, как девушка молила о смерти. Она била себя по лицу и выкрикивала какие-то проклятия. Судя по выражению ее лица, проклятия были сильными и невероятно агрессивными. И летели они не в адрес зеркал и не в адрес мира, который был за бронированной стеклянной стеной, и даже не в адрес той, которая этими зеркалами ее окружила и писала на них послания одно страшнее и убийственнее другого. Проклятия и ненависть были направлены исключительно в адрес самой девушки. Она люто себя ненавидела. Она совершенно не желала себя такую уродливую и тупую принимать. Настолько тупую и бездарную, что она никак не может правильно и четко выполнять все то, что трактует сам Кодекс её Матери и ежеминутные поправки к его действующей редакции. Ей проще было умереть и навсегда исчезнуть, чем каждый день видеть свое мерзкое и отвратительное отражение в зеркале и слышать насмешки от окружающих, а также упреки и обвинения, унижения и издевки.

И за ее спиной возник Ангел. Такой невероятной и чистой красоты, какую среди земных людей никогда и не встретишь. Он стоял и лил слезы, глядя на то, как эта красивая и умная девушка умоляет его о смерти. Ангел подошел совсем близко и обнял девушку за плечи. Она на миг перестала плакать и причитать. Но это длилось только миг. Девушка так была поглощена своим горем, что не имела никакой возможности услышать его голос и почувствовать его теплые и исцеляющие руки на своих плечах. И теперь они плакали вдвоем. Только слезы девушки были кровавыми и разрушающими, а слезы Ангела чистыми и живительными.

Но Ангел, он на то и Ангел, чтобы сделать то, что простому человеку никак не подвластно. Он укрыл все тело девушки своими большими белыми крыльями и защитил тем самым от надвигающихся со всех сторон и грозящих ее раздавить, зеркал. Благодаря его плечам, верхнее зеркало тоже остановилось и больше не давило на девушку и не прижимало ее к земляному полу, усыпанному осколками зеркал.

Потом Ангел дал ей в руки маленькую просфору и маленькую чашечку святой воды. Девушка причастилась и испила живой водички. И слезы высохли, и спина распрямилась, и приподнялась голова. Она больше не была прижата к грязному полу и даже могла передвигаться по комнате. Правда, пока не разгибая спины, а вся скрючившись и согнувшись. Потолок был все еще слишком низким. Но Ангел своей силой и мощью не только остановил его движение вниз, но и медленно, но верно, запустил обратный процесс. Потолочное зеркало поднималось все выше и выше, а боковые зеркала разъезжались все дальше и дальше.

Девушка больше не молила о смерти. Напротив, теперь она хотела жить. И не просто жить, а найти выход из этой капсулы. Нет. То, что она находится в этой непробиваемой капсуле, она еще не поняла. Так же, как и тот факт, что зеркала кривые, а послания на зеркальной глади это не ее собственные мысли, а дело рук ее родной матери. Но о том, что что-то здесь не так, она уже догадалась. Продолжение следует...