Удивительное исчезновение

   Едва Лена Форест вошла в хижину и шагнула к кровати, где, повинуясь словам Буффало Билла, она собиралась немного полежать, за ее спиной послышались тихие шаги и ей на голову упало одеяло.
Пораженная и испуганная сверх всякой меры, она все же закричала бы, но одеяло было туго затянуто вокруг ее рта, а поверх одеяла тяжелая рука прижала слова, которые она хотела бы произнести. Она отчаянно боролась, но безуспешно; потому что ее схватили слишком сильно, чтобы она могла сопротивляться, и тихо вынесли из комнаты.
Вскоре Лена поняла, что вышла из хижины, потому что ноги ее похитителя больше не глухо стучали по деревянному полу, а спускались, как по ступенькам, и теперь беззвучно тонули в мягкой траве.
Затем она снова начала бороться, отчаянно пытаясь сбросить обволакивающее и удушающее одеяло, и так отважно боролась за свою свободу, что оторвала перо от головы красной кожи.
Это перо подсказало ей, что он индеец, чего она уже догадалась и чего боялась.
Она тщетно пыталась кричать о помощи, когда этот ужасный страх, что ее держал индеец, стал определенным знанием; но снова эта тяжелая рука не давала ей издать больше, чем несколько нечленораздельных звуков; и ее несли, она не знала где.
Вскоре она потеряла сознание, в основном из-за удушающего одеяла, и какое-то время после этого она ничего не знала.
Когда ее наконец уложили и одновременно возбудили, ей удалось отбросить одеяло. Потом она увидела перед собой большого индейца, почти голого, измазанного краской, который вытаскивал из-под берега каноэ и, очевидно, готовил его к путешествию по реке, протекавшей перед ней.
Она узнала реку как ручей, протекавший мимо ее дома, и она узнала это место как то, которое видела много раз, в миле ниже хижины, в том месте, где стены каюты начали сокращаться. в травянистой долине, готовясь к дальнейшему сужению вниз.
Индеец увидел, что она пришла в сознание, и развернулся, угрожающе подняв топор.
«Белая девушка, не шуметь!» - предупредил он, говоря на хорошем английском.
Желание кричать застыло в ее сердце, которое было наполнено странным ужасом перед этой раскрашенной красной кожей. Она смотрела на него, как говорят, что птица смотрит на змею, в чьей власти она упала.
Дикарь поправил легкое каноэ в воде, время от времени останавливаясь в работе, чтобы прислушаться, как будто он ожидал погони.
«Белая девочка иди с Безумной Змейкой!» - скомандовал он, снова производя внушающий страх топор, яркое лезвие которого отражалось на солнце, как полированное серебро.